Быль о хорошем председателе колхоза. Александр Александрович Зиновьев
"...Эту историю я слышал от многих местных жителей и в самых различных вариантах. Привожу здесь лишь то, что образует более или менее общую и устойчивую основу рассказов, заслуживающих доверия.
Было это вскоре после смерти Сталина. Решили Партия и Правительство радикально улучшить жизнь трудящихся в деревне. Направили туда в качестве председателей колхозов и директоров совхозов энтузиастов-добровольцев из Москвы и других крупных городов. Дали им какие-то кредиты и какие-то повышенные полномочия. Большинство этих Посланцев Партии быстро сообразили, что к чему, приспособились к обстоятельствам и извлекли из них пользу не только для народа, но и для себя.
Вернее, не столько для народа, сколько для себя. Они сохранили свои городские квартиры, заработали ордена. Кое-кто прекрасно устроился в деревне. Многие потом вернулись в города и сделали за счет своей деревенской деятельности карьеру. Не очень, конечно, значительную, поскольку эти Посланцы не были преуспевающими карьеристами и ценными специалистами в городах. Но кое-что все же урвали для себя.
Были, однако, среди этих Посланцев Партии отдельные идеалисты, которые поверили в наступление новой светлой эры для трудящихся и вложили в дело подъема деревни душу и талант. Вернее, пытались вложить. Человек, о котором идет речь в этой истории, был одним из них. Поскольку он сам ощущал себя Посланцем Партии, я так и буду называть его просто Посланцем.
Перед самой войной Посланец окончил какой-то технический институт. Когда началась война, он получил бронь как ценный специалист, но отказался от нее и добился отправки на фронт. Прошел путь от командира взвода до командира полка. Был трижды ранен. Получил более десяти орденов. Закончил войну под Берлином. Имел возможность остаться в армии (его хотели направить в военную академию), но отказался. Решил демобилизоваться из армии и отдать свои силы на восстановление промышленности. Работал инженером на заводах Сибири и Урала. К своим военным наградам прибавил еще несколько за самоотверженный труд.
Наконец, как знаток важной отрасли промышленности был отозван в Москву в соответствующее министерство, где получил приличный пост. Не очень высокий по московским понятиям, но достаточно высокий для провинциала. Получил в Москве хорошую (по тем временам) квартиру. И зажил обычной жизнью столичного чиновника. Пошли бумаги, заседания, совещания, доклады, отчеты. Изредка - такие же бумажно-совещательные командировки. Конечно, с выпивками, женщинами, взаимными услугами. Стали редеть волосы и портиться зубы. Появилось брюшко. А в душу стала закрадываться тоска. За что, спрашивается, боролись?!
В этот психологически кризисный момент Партия и бросила клич: работники контор - в деревню! И он первым откликнулся на этот призыв. Хотя он считался ценным работником, его все-таки отпустили. Причин тому было достаточно. Во-первых, были сотрудники, мечтавшие занять его пост. Во-вторых, были конкуренты на пост, который ему предстояло занять. В-третьих, он несколько забежал вперед от генеральной линии Партии и излишне резко выступил на партийном собрании. Жена категорически отказалась ехать с ним в деревню.
Поскольку они к этому времени уже созрели для развода, повод был подходящим и они развелись. Он отказался от московской прописки (а значит - от квартиры), поскольку искренне поверил в намерение Партии поднять жизненный уровень деревни на недосягаемую (!) высоту и решил связать свою дальнейшую судьбу с судьбой деревни. Он попросил направить его в самую бедную деревню. Отказался там от отдельного дома поселившись в убогой каморке в полуразвалившейся хате! Отказался от зарплаты - Посланцам Партии выплачивали ежемесячно зарплату как городским служащим (в отличие от колхозников, которые получали... вернее, должны были бы получать средства существования продуктами на трудодни). Когда его «избирали» председателем колхоза, он поклялся улучшить свои личные жизненные условия только вместе со всеми жителями деревни.
Началась реальная жизнь. Кредиты оказались ничтожными, а полномочия призрачными. Все попытки Посланца поднять производительность труда в деревне и завести высокопродуктивное хозяйство разбились о полное равнодушие населения и скрытое сопротивление начальства. Колхозники над ним открыто издевались, используя послабления для того, чтобы увильнуть от работы, заняться своим личным хозяйством, съездить в город на рынок. Начальство, одобряя на словах его инициативу и извлекая из нее материал для газетного вранья, фактически сводило ее на нет.
В конце концов секретарь райкома партии имел с ним крупный разговор, смысл которого выразился в заключительной фразе секретаря: мы, то есть Партия, не позволим изменить советскую власть в твоем колхозе! И он как настоящий коммунист ограничил свою инициативу рамками общепартийных установок. Поскольку о нем писали в газетах и он стал образцово-показательным председателем, его наградили орденом, затем - другим. Стали даже поговаривать о том, чтобы представить к званию Героя Социалистического Труда. Поскольку ни одно дело нельзя было сделать без выпивки, он постепенно опять стал пить. По пьянке женился на вдове фронтовика и переселился в ее дом.
Жена оказалась бабой оборотистой, и через несколько месяцев дом председателя стал «полной чашей». Жена крепко взяла в свои руки закулисную колхозную жизнь. И в колхозе начало такое твориться, что анонимные письма потоком пошли в различные органы власти и редакции газет. И на очередных выборах председателя колхозники отказали Посланцу в доверии (как потом написали в газете). На собрании о нем говорили такое, что он сам даже и не подозревал. И что он обворовывал колхоз, и что он поощрял лодырей и жуликов, и что он зажимал инициативу.
И в качестве примера приводили случаи его же собственной инициативы, сорванные усилиями самих же этих людей и районных властей. Представитель райкома партии сказал в заключение, что Партия прислушивается к голосу народа, что народ тут сам хозяин и волен выбирать председателя, какого захочет (хотя без ведома райкома никто не рискнул бы даже слово сказать против Посланца).
После собрания люди пили и веселились. Новый председатель, известный им ранее как пьяница и отъявленный прохвост, сулил им златые горы. А Посланец пришел домой, надел выходной костюм со всеми орденами, побрился и... повесился перед входом в клуб. У его ног валялся порванный в клочья партийный билет.
Если бы я был писателем, я бы написал потрясающий роман на этот сюжет. И это была бы книга куда страшнее тех книг, в которых разоблачаются ужасы репрессий сталинских времен.
Несмотря ни на что, колхоз во время правления Посланца окреп, жизнь заметно улучшилась. Новый председатель за два года развалил колхоз, и жители стали вспоминать о времени Посланца как о самом хорошем времени в истории деревни. Возникла даже идея поставить Посланцу памятник, но обком партии запретил. Колхоз вскоре вообще пришлось ликвидировать, передав его хозяйство и людей вновь созданному совхозу. Кое-кто из жителей деревни до сих пор хранит пожелтевшие и потрепанные фотографии с Посланцем.
Сейчас свыше дана установка пресекать слухи насчет самоубийства Посланца и истории с его партийным билетом. Начал зарождаться слух, будто некие враги все это подстроили специально. Причем эти «некие враги» очень похожи на нынешних диссидентов. И еще ходит слух, будто Посланец воевал вместе с самим Генсеком. Так что Посланцу могут посмертно присвоить звание Героя Социалистического Труда и поставить памятник. Партия и народ помнят своих верных сынов.
Случай с Посланцем далеко не исключение. Я такого рода случаев знаю десятки. Общим для них для всех является стремление искренних коммунистов и лично очень хороших людей вдохновить окружающих на самоотверженный и честный труд ради всеобщего блага. И все они потерпели крах и были так или иначе наказаны как партийными властями, так и самим народом. Ужас тут состоит в том, что этот их печальный конец вполне закономерен, ибо улучшить жизнь теми идеалистическими методами, какие навязывают людям такие Посланцы, в принципе невозможно.
А главное - они своей честностью и самоотверженностью мешают жить тем, кто неплохо устроился и имеет какую-то реальную власть. Жулики, с которыми начал в свое время борьбу Посланец, тесно связанные с районным и даже областным начальством, уже в самом начале его мученического пути подстроили ему дельце, за которое его неминуемо должны были посадить в тюрьму на десять лет. Его спасло тогда только то, что это было начало большой кампании, и его процесс мог скомпрометировать великое начинание Партии по подъему сельского хозяйства...."
*****
Из рабочих тетрадей Александра Твардовского: "Рассказывал Кудреватых: жили здесь два знаменитых председателя колхозов, -одного из них, Акима Васильевича Горшкова, я хорошо знаю, другой, кажется, Коротков, дважды герой и т.д. - Это особый разряд руководителей наших островных (в смысле успешного хозяйствования на общем фоне) колхозов. Без этих колхозов нельзя: о них пишутся книги и брошюры “опыта”, они принимают иностранных гостей-друзей или недругов, они ставятся в пример, они занимают трибуны бесчисленных кустовых и пр[очих] совещаний.
Словом, нельзя, к тому же руководители их - люди большой популярности - живой и газетной. Такого председателя не только райком, но и обком снять, переместить не посмеет. Причем они очень немногочисленны, они редкость долголетия на посту (Горшков - с 1929 г.). Это своеобразные Шолоховы по “неприкасаемости”. - И вот эти два председателя в одно заявили здесь, что главное и решающее условие их успехов в том, что они никогда не выполняют, обходят, игнорируют “конкретные указания партии и прав[ительст]ва”. То е[сть] все, что имеет успех, что как-то оправдывает соврем[енные] формы сельскохозяйственного произв[одст]ва, - все это достигается только вопреки, а не благодаря…
Я это давно знал, знал и на войне и в мирной жизни. Почему же мы не можем развязать повсеместно такую инициативу и самостоятельность? Почему же мы не можем поверить в народный разум, в неисчерпаемый запас талантов, положиться на них? Единственно потому, что некуда будет девать Снастиных, а с ними Софроновых, Кочетовых, имя же им легион. Куда девать этот легион, крепко сам себя любящий и связанный своей подлой круговой порукой!
“Хорошему председателю никакая кукуруза не страшна”, - брякнул некто с трибуны - со всей серьезностью и простодушием - в период самого остро-директивного навязывания этой панацейной культуры.
Беда вообще, когда суть дела усматривается в совершенно невинных пропашных или многолетних, в системе квадратно-гнездовой или иной, в торфо-перегнойных горшочках, - словом, в агротехнике, а не в политике, единственно способной развязать этот “тугой узел”.
******
Москва, Кремль, товарищу Сталину. От Героя Советского Союза подполковника государственной безопасности Орловского Кирилла Прокофьевича.
Заявление. Дорогой товарищ Сталин!
Разрешите на несколько минут задержать Ваше внимание, высказать Вам свои мысли, чувства и стремления.
Родился я в 1895 году в дер. Мышковичи Кировского района Могилевской области в семье крестьянина-середняка.
До 1915 года работал и учился на своем сельском хозяйстве, в деревне Мышковичи.
С 1915 - 1918 г. служил в царской армии в качестве командира саперного взвода.
С 1918 по 1925 год работал в тылу немецких оккупантов, белополяков и белолитовцев в качестве командира партизанских отрядов и диверсионных групп. Одновременно четыре месяца воевал на Западном фронте против белополяков, два месяца - против войск генерала Юденича и восемь месяцев учился в Москве на 1-х Московских пехотных курсах командного состава.
С 1925 по 1930 год учился в Москве в Комвузе народов Запада.
С 1930 по 1936 г. работал в спецгруппе НКВД СССР по подбору и подготовке диверсионно-партизанских кадров на случай войны с немецко-фашистскими захватчиками в Белоруссии. 1936 год работал на строительстве канала Москва - Волга в качестве начальника стройучастка.
Весь 1937 год был в командировке в Испании, где воевал в тылу фашистских войск в качестве командира диверсионно-партизанской группы.
1939 - 1940 годы работал и учился в Чкаловском сельхозинституте.
1941 год находился в спецкомандировке в Западном Китае, откуда по личной просьбе был отозван и направлен в глубокий тыл немецких захватчиков в качестве командира разведывательно-диверсионной группы.
Таким образом, с 1918 по 1943 год мне посчастливилось 8 лет работать в тылу врагов СССР в качестве командира партизанских отрядов и диверсионных групп, нелегально переходить линию фронта и государственную границу свыше 70 раз, выполнять правительственные задания, убивать сотни отъявленных врагов Советского Союза как в военное, так и в мирное время, за что Правительство СССР наградило меня двумя орденами Ленина, медалью «Золотая Звезда» и орденом Трудового Красного Знамени. Член ВКП(б) с 1918 года. Партийных взысканий не имею.
Ночью 17 февраля 1943 года агентурная разведка мне принесла сведения, что 17/II-43 г. по одной из дорог Барановичской области на подводах будут проезжать Вильгельм Кубе (Генеральный комиссар Белоруссии), Фридрих Фенс (комиссар трех областей Белоруссии), обергруппенфюрер Захариус, 10 офицеров и 40 - 50 их охранников.
В это время при мне было только 12 человек моих бойцов, вооруженных одним ручным пулеметом, семью автоматами и тремя винтовками. Днем на открытой местности, на дороге, напасть на противника было довольно рискованно, но и пропустить крупную фашистскую гадину было не в моей натуре, а поэтому еще до рассвета к самой дороге я подвел своих бойцов в белых маскировочных халатах, цепью положил и замаскировал их в снеговых ямах в 20 метрах от той дороги, по которой должен был проезжать противник.
Двенадцать часов в снеговых ямах мне с товарищами пришлось лежать и терпеливо выжидать...
В шесть часов вечера из-за бугра показался транспорт противника и когда подводы поравнялись с нашей цепью, по моему сигналу был открыт наш автоматно-пулеметный огонь, в результате которого были убиты Фридрих Фенс, 8 офицеров, Захариус и более 30 охранников.
Мои товарищи спокойно забрали все фашистское оружие, документы, сняли с них лучшую одежду и организованно ушли в лес, на свою базу.
С нашей стороны жертв не было. В этом бою я был тяжело ранен и контужен, в результате чего у меня были ампутированы правая рука по плечо, на левой - 4 пальца и поврежден слуховой нерв на 50 - 60%. Там же, в лесах Барановичской области, я физически окреп и в августе 1943 года радиограммой был вызван в Москву.
Благодаря Народному комиссару государственной безопасности товарищу Меркулову и начальнику 4-го Управления товарищу Судоплатову материально я живу очень хорошо. Морально - плохо.
Партия Ленина - Сталина воспитала меня упорно трудиться на пользу любимой Родины; мои физические недостатки (потеря рук и глухота) не позволяют мне работать на прежней работе, но встает вопрос: все ли я отдал для Родины и партии Ленина - Сталина?
К моральному удовлетворению я глубоко убежден в том, что у меня имеется достаточно физических сил, опыта и знания для того, чтобы еще принести пользу в мирном труде.
Одновременно с разведывательно-диверсионной и партизанской работой я уделял возможное время работе над сельскохозяйственной литературой.
С 1930 по 1936 год по роду своей основной работы я каждый день бывал в колхозах Белоруссии, основательно присмотрелся к этому делу и полюбил его.
Свое пребывание в Чкаловском сельскохозяйственном институте, а также Московскую сельскохозяйственную выставку я использовал до дна в получении такого количества знаний, которое может обеспечить организацию образцового колхоза.
Если бы Правительство СССР отпустило кредит в размере 2.175 тысяч рублей в отоваренном выражении и 125 тысяч рублей в денежном выражении, то я бы на моей родине, в деревне Мышковичи Кировского р-на Могилевской области, в колхозе «Красный партизан» до 1950 года добился бы следующих показателей:
1. От ста фуражных коров (в 1950 г.) смогу достигнуть удоя молока не меньше восьми тысяч килограммов на каждую фуражную корову, одновременно смогу с каждым годом повышать живой вес молочно-племенной фермы, улучшать экстерьер, а также повышать % жирности молока.
2. Сеять не меньше семидесяти гектаров льна и в 1950 г. получить не меньше 20 центнеров льна-волокна с каждого гектара.
3. Сеять 160 гектаров зерновых культур (рожь, овес, ячмень) и в 1950 году получить не меньше 60 центнеров с каждого гектара при условии, если даже в июне - июле месяцах этого года не будет ни одного дождя. Если же будут проходить дожди, то урожай будет не 60 центнеров с одного га, а 70 - 80 центнеров.
4. Колхозными силами в 1950 году будет посажен на сто га плодовый сад по всем агротехническим правилам, которые выработала агротехническая наука.
5. К 1948 году на территории колхоза будут организованы три снегозадержательные полосы, на которых будет посажено не менее 30.000 декоративных деревьев.
6. К 1950 году будет не менее ста семей пчелоферма.
7. До 1950 года будут построены следующие постройки:
1) сарай для М-П фермы № 1 - 810 кв. м;
2) сарай для М-П фермы № 2 - 810 кв. м;
3) сарай для скотомолодняка № 1 - 620 кв. м;
4) сарай для скотомолодняка № 2 - 620 кв. м;
5) сарай-конюшня для 40 лошадей - 800 кв. м;
6) зернохранилище на 950 тонн зерна;
7) навес для хранения сельскохозяйственных машин, инвентаря и минерального удобрения - 950 кв. м;
8) электростанция, при ней же мельница и лесопилка - 300 кв. м;
9) механическая и столярная мастерские - 320 кв. м;
10) гараж на 7 автомашин;
11) бензохранилище на 100 тонн горючего и смазочного;
12) хлебопекарня - 75 кв. м;
13) баня - 98 кв. м;
14) клуб с радиоустановкой на 400 человеко-мест;
15) домик для детского сада - 180 кв. м;
16) рига для хранения снопов и соломы, мякины - 750 кв. м;
17) рига № 2 - 750 кв. м;
18) хранилище для корнеплодов - 180 кв. м;
19) хранилище для корнеплодов № 2 - 180 кв. м;
20) силосные ямы с кирпичной облицовкой стенок и дна вместимостью 450 кубометров силоса;
21) хранилище для зимовки пчел - 130 кв. м;
22) силами колхозников и за счет колхозников будет построен поселок на 200 квартир, каждая квартира будет состоять из 2 комнат, кухни, уборной и небольшого сарая для скота и птицы колхозника. Поселок будет представлять из себя тип благоустроенного, культурного, утопающего в плодовых и декоративных деревьях поселка;
23) артезианских колодцев - 6 штук.
Должен сказать, что валовой доход колхоза «Красный партизан» Кировского района Могилевской области в 1940 году составлял только 167 тысяч рублей.
По моему расчету, этот же колхоз в 1950 году может добиться валового дохода не менее трех миллионов рублей.
Одновременно с организационно-хозяйственной работой у меня найдутся время и досуг для такого поднятия идейно-политического уровня своих членов колхоза, который позволит создать крепкие партийную и комсомольскую организации в колхозе из наиболее политически грамотных, культурных и преданных партии Ленина - Сталина людей.
Прежде чем написать Вам это заявление и взять на себя эти обязательства, я много раз всесторонне обдумав, тщательно взвесив каждый шаг, каждую деталь этой работы, пришел к глубокому убеждению, что вышеупомянутую работу я выполню на славу нашей любимой Родины и что это хозяйство будет показательным хозяйством для колхозников Белоруссии. Поэтому прошу Вашего указания, товарищ Сталин, о посылке меня на эту работу и предоставлении просимого мною кредита.
Если по данному заявлению возникнут вопросы, прошу вызвать меня для объяснения.
Приложение:
1. Описание колхоза «Красный партизан» Кировского района Могилевской области.
2. Топографическая карта с обозначением местонахождения колхоза.
3. Смета отоваренного кредита.
Герой Советского Союза подполковник государственной безопасности Орловский. 6 июля 1944 г.
*****
Василий Константинович Старовойтов"...В совхозе "Роднянский" Старовойтов директорствовал 10 лет и 10 месяцев. В течение этого времени ему не раз предлагали высокие должности - и партийные, и советские. Он неизменно отвечал: "Нет, это не мое дело. Если бы на хозяйственную работу, я бы согласился". Ни председателем исполкома в Белыничи, ни секретарем райкома в Хотимск и Чаусы, ни председателем Могилевского облисполкома не пошел. Уперся - и все! И вот случилось так, что когда умер Кирилл Орловский, Герой Советского и Союза и Герой Социалистического Труда, председатель знаменитого колхоза "Рассвет", Старовойтову припомнили эту "хозяйственную работу". В обкоме к нему, в общем, хорошо относились, но сказали: "Помнишь, Василь Константинович, что ты говорил? Ну, вот - ты в списке кандидатов на "Рассвет" первый!".
.....Кирилла Прокофьевича Орловского, Старовойтов, конечно, отлично знал.. На различных собраниях он всегда сидел в президиуме или рядом с ним. И всегда видел там знаменитого председателя, к которому в последние его годы все относились с величайшими почестями.
И Орловский Старовойтова тоже хорошо знал. Несколько раз директор приезжал к председателю домой. Тот гостя самогонкой угощал и просил прислать красных ньюгэмпширских петухов. И Старовойтов ему со своей птицефермы отправил команду с петухами.
Но сам Старовойтов говорит об Орловском хоть и с величайшим уважением, но без восторженного придыхания в голосе. "О мертвых либо хорошо, либо ничего" - этот принцип, конечно, правильный, но любовь к истине заставляет его выражаться предельно откровенно:
- Орловский снискал себе популярность не столько своими делами в колхозе, сколько благодаря собственному громкому имени. Он был подпольщиком в панской Польше, воевал в Китае и в интернациональной бригаде в Испании, партизанил в Великую Отечественную. Авторитетом пользовался громаднейшим. Ни одного руководителя в республике он не боялся, потому что сам для государства сделал очень много. С этим человеком считались. И он свою боевую славу перенес на руководимый им колхоз. О "Рассвете" много шумели. И часть из того, что говорили, было правдой, а часть - враньем.
Правда то, что в "Рассвете" было очень красивое стадо караваевской и эстонской красной пород. Караваевская - это практически швейцарская порода "швиц", долго прожившая в Караваеве Владимирской области, на хороших кормах, и улучшенная. Вывел эту породу один еврей по фамилии Шейман, очень хороший зоотехник, отобрав лучших коров и быков белого цвета. И Орловский взял 60 телок этой породы.
А в послевоенные годы это можно было сделать только с санкции члена Политбюро! Сельским хозяйством ведал такой Андрей Андреевич Андреев, и Орловский пошел к нему. Нахрапистый мужик, поэтому и славу о себе такую создавал! Не столько, может быть, делом, сколько своей напористостью. Но на этот раз Андреев ему ничего не подписал.
Но ведь мог подписать и другой член Политбюро. Орловский плюнул, да и пошел к Анастасу Ивановичу Микояну. Бывший чекист, он всюду мог пробраться. А Микоян, не особо вникая, подмахнул ему бумажку. Орловский же с его санкцией быстренько поехал и забрал телок. Привез сюда, для каждой сделал станочек, кормил самыми лучшими кормами. Оттуда же, из Караваева, вывез хороших быков. И, конечно, стадо пошло расти красивое, дававшее много молока. Вот это было первое богатство "Рассвета", которым он обязан Орловскому, этого у него нельзя отнять.
И второе богатство - сад. Орловский где-то в Черноземье - может, в Воронеже или еще где-то - раздобыл яблочных семечек. Нашел мужиков, которые засадили участок "антоновкой", "штрифелем" и "золотым ранетом" - так называемыми "тяжелыми" сортами, но вполне нормальными для выращивания в наших условиях.
Вот, в общем, и все. Хорошего порядка на земле у Орловского не было. Он свез в одно место некоторые деревни. Сровнял там все с землей, уничтожил все кусты.
И везде применялся в основном только ручной труд! Когда я приехал, на ферме работали 650 человек! (А уже когда меня сажали в тюрьму - 180). В колхозе было всего 24 электродвигателя - на водокачке воду качали и на ферме варившуюся картошку крутили-мешали. Полнейшее отсутствие механизации! Зерно на току брабатывали 45 баб в одну смену, 45 в другую и 40 - в третью! А оборудование до такой степени разбито, что дальше некуда. Я посмотрел - ё-моё!.. Я в Родне давно это превзошел!
И это в 1968 году… Ну, Орловский и не видел хорошего хозяйства, а когда увидел - было уже поздно.
А впрочем, Орловский жил в другую эпоху, когда механизмы в этом хозяйстве не применялись. И, наверное, он, на мой взгляд, вообще не считал целесообразным это делать. Ручной труд применялся повсюду и очень широко. Все были заняты, все неплохо зарабатывали. В мои же задачи входило все переделать по-иному, поднять на самый высокий уровень механизации и внедрять все новейшие научные разработки, повышать культуру земледелия и животноводства, насколько это было возможно в белорусских условиях.
Я стал всё переделывать по своему разумению. Наверху, конечно, это вряд ли кому-то могло понравиться, поэтому я заранее «подстраховался». На должность председателя «Рассвета» претендовало аж 18 человек. Я у Машерова шёл под первым номером, а когда назначение состоялось, набрался наглости и попросил передать ему мою просьбу: в течение двух первых лет не присылать в хозяйство проверяющих. Дескать, если не справлюсь, приеду сам.
Справился. Когда в 1984 году мне давали вторую звезду Героя Социалистического Труда, на заседании Политбюро ЦК КПСС зачитывали соответствующую характеристику. В ней говорилось, что каждые пять лет колхоз «Рассвет» словно бы рождал в области ещё один колхоз. То есть увеличение объёма продукции приравнивалось к показателям среднего колхоза. За 25 лет моего председательства получалось целых пять таких колхозов. Генсек Черненко зачитывал эти слова несколько раз.
Для начальников я всегда был очень «неудобным» подчинённым, слишком самостоятельным и ершистым. Это нравилось не всем. Особенно то, что в «Рассвете» люди получали самые большие в Советском Союзе зарплаты (уступали только узбекским хлопководам). Начальству это очень «мозолило» глаза. Даже хотели «урезать» зарплаты. Но не вышло.
Первым заместителем Совета Министров БССР тогда был некий Мицкевич, он же руководил и всем сельским хозяйством Беларуси. В очередной раз приехал в наш Могилёв, и меня почти сразу вызвали «на ковёр» к первому секретарю обкома партии Креулину. В кабинете находился ещё и председатель Могилёвского облисполкома Прищепчик. Посадили за стол, и Креулин говорит: «Большая у вас зарплата.
Это разлагающе действует на другие колхозы. Снижайте». Я сразу удивился такой постановке вопроса, а когда пришёл в себя, спросил: «А что, мы у вас одолжали деньги?» Он ответил отрицательно, а сравнивать наших рабочих с американцами или французами и вовсе не стал. «Крыть» было нечем. Словом, урезать зарплаты я категорически отказался и пригрозил уйти с должности. Более того, пригласил его на колхозное собрание и пообещал рассказать всем о нашем разговоре. Конфликт разгорался нешуточный, и, видя это, Мицкевич приказал оставить меня в покое..."
******
"В Смоленской области, например, районное и областное начальство предложило посадить 1207 из 5430 колхозных руководителей. Но прокуратура нашла мало-мальские основания для ареста только 437. А еще через год комиссия Прокуратуры СССР установила, что 169 осужденных председателей должны быть оправданы."
"В октябре 1946 г. в район приехал работник Смоленского обкома ВКП(б) т. Грушанов, 'который потребовал от меня немедленного привлечения нескольких председателей колхозов к уголовной ответственности за срыв хлебопоставок'. По предложению т. Грушанова райком ВКП(б) объявил районному прокурору выговор якобы за либеральное отношение к саботажникам хлебопоставок. После наложения партвзыскания на райпрокурора он привлек к уголовной ответственности 13 председателей колхозов, причем некоторых из них неосновательно.
Во многих случаях райпрокуроры незаконно арестовывали председателей колхозов до суда за некорыстные хозяйственные преступления, поддаваясь местному влиянию. Арест применялся с целью 'создать эффект' - сильнее воздействовать на других председателей колхозов. Прокурор Демидовского района Белоусов в октябре 1946 г. по предложению председателя райисполкома арестовал прямо на заседании райсовета трех председателей колхозов (Фомина, Матусова и Крылова), у которых неудовлетворительно выполнялся график хлебопоставок. Эти председатели колхозов в присутствии многих других были выведены с заседания райсовета под конвоем милиционера. Возвратившись с заседания райсовета, райпрокурор Белоусов побеседовал с этими председателями колхозов и отпустил их домой. Имеется и ряд других аналогичных фактов"
"В первые послевоенные годы укрепление колхозов затруднялось небывалой текучестью кадров колхозных руководителей. Ежегодно по разным причинам освобождались от работы не менее трети председателей, а в некоторых областях - почти половина. Нередко в одном колхозе за год сменялось несколько председателей"
Провал той или иной кампании в районе, области, - отмечалось в докладной записке правового отдела Совета по делам колхозов, - обычно вызывает своеобразный поход на председателей колхозов, в них пытаются найти причину всех бед, и на них прежде всего обрушивается вся тяжесть судебных репрессий. (Волков И.М. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. Колхозы СССР в 1946-1950 годах. М., "Мысль", 1972, С. 60, 68.
"Картофель вроде убран, но что это за уборка? - в 1952 году писал Сталину ветеринар из Московской области Холодов.- Его убирали мобилизованные рабочие с фабрик и заводов, у которых на этот период сохранялась зарплата на 50%. Они не старались собрать весь картофель, потому что они в этом не заинтересованы, они старались побыстрее освободиться и собирали только то, что было наверху, и поэтому в земле осталось больше половины картофеля...
Наши партийные руководители забыли, мне кажется, принцип социализма, они забыли, что труд должен быть оплачен, и вот лезут из кожи вон, прививая идеализм вместо материализма. Как бы ни старались руководители заставлять работать колхозников, последние под всеми соусами работать не хотят, так как из года в год трудодень не оплачивается.
В виде меры пресечения этого у плохо работающих отрезают усадьбы, последние уходят на производство, а сдвига в работе нет. В связи с таким положением вещей колхозы несут колоссальные убытки из-за несвоевременной и, надо сказать, плохой уборки урожая, нерадивого отношения к животноводству. И все это потому, что при работе с угрозами, из-под палки работают все нехотя, колхозное добро считают не своим и все работают кое-как".
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=644702
Было это вскоре после смерти Сталина. Решили Партия и Правительство радикально улучшить жизнь трудящихся в деревне. Направили туда в качестве председателей колхозов и директоров совхозов энтузиастов-добровольцев из Москвы и других крупных городов. Дали им какие-то кредиты и какие-то повышенные полномочия. Большинство этих Посланцев Партии быстро сообразили, что к чему, приспособились к обстоятельствам и извлекли из них пользу не только для народа, но и для себя.
Вернее, не столько для народа, сколько для себя. Они сохранили свои городские квартиры, заработали ордена. Кое-кто прекрасно устроился в деревне. Многие потом вернулись в города и сделали за счет своей деревенской деятельности карьеру. Не очень, конечно, значительную, поскольку эти Посланцы не были преуспевающими карьеристами и ценными специалистами в городах. Но кое-что все же урвали для себя.
Были, однако, среди этих Посланцев Партии отдельные идеалисты, которые поверили в наступление новой светлой эры для трудящихся и вложили в дело подъема деревни душу и талант. Вернее, пытались вложить. Человек, о котором идет речь в этой истории, был одним из них. Поскольку он сам ощущал себя Посланцем Партии, я так и буду называть его просто Посланцем.
Перед самой войной Посланец окончил какой-то технический институт. Когда началась война, он получил бронь как ценный специалист, но отказался от нее и добился отправки на фронт. Прошел путь от командира взвода до командира полка. Был трижды ранен. Получил более десяти орденов. Закончил войну под Берлином. Имел возможность остаться в армии (его хотели направить в военную академию), но отказался. Решил демобилизоваться из армии и отдать свои силы на восстановление промышленности. Работал инженером на заводах Сибири и Урала. К своим военным наградам прибавил еще несколько за самоотверженный труд.
Наконец, как знаток важной отрасли промышленности был отозван в Москву в соответствующее министерство, где получил приличный пост. Не очень высокий по московским понятиям, но достаточно высокий для провинциала. Получил в Москве хорошую (по тем временам) квартиру. И зажил обычной жизнью столичного чиновника. Пошли бумаги, заседания, совещания, доклады, отчеты. Изредка - такие же бумажно-совещательные командировки. Конечно, с выпивками, женщинами, взаимными услугами. Стали редеть волосы и портиться зубы. Появилось брюшко. А в душу стала закрадываться тоска. За что, спрашивается, боролись?!
В этот психологически кризисный момент Партия и бросила клич: работники контор - в деревню! И он первым откликнулся на этот призыв. Хотя он считался ценным работником, его все-таки отпустили. Причин тому было достаточно. Во-первых, были сотрудники, мечтавшие занять его пост. Во-вторых, были конкуренты на пост, который ему предстояло занять. В-третьих, он несколько забежал вперед от генеральной линии Партии и излишне резко выступил на партийном собрании. Жена категорически отказалась ехать с ним в деревню.
Поскольку они к этому времени уже созрели для развода, повод был подходящим и они развелись. Он отказался от московской прописки (а значит - от квартиры), поскольку искренне поверил в намерение Партии поднять жизненный уровень деревни на недосягаемую (!) высоту и решил связать свою дальнейшую судьбу с судьбой деревни. Он попросил направить его в самую бедную деревню. Отказался там от отдельного дома поселившись в убогой каморке в полуразвалившейся хате! Отказался от зарплаты - Посланцам Партии выплачивали ежемесячно зарплату как городским служащим (в отличие от колхозников, которые получали... вернее, должны были бы получать средства существования продуктами на трудодни). Когда его «избирали» председателем колхоза, он поклялся улучшить свои личные жизненные условия только вместе со всеми жителями деревни.
Началась реальная жизнь. Кредиты оказались ничтожными, а полномочия призрачными. Все попытки Посланца поднять производительность труда в деревне и завести высокопродуктивное хозяйство разбились о полное равнодушие населения и скрытое сопротивление начальства. Колхозники над ним открыто издевались, используя послабления для того, чтобы увильнуть от работы, заняться своим личным хозяйством, съездить в город на рынок. Начальство, одобряя на словах его инициативу и извлекая из нее материал для газетного вранья, фактически сводило ее на нет.
В конце концов секретарь райкома партии имел с ним крупный разговор, смысл которого выразился в заключительной фразе секретаря: мы, то есть Партия, не позволим изменить советскую власть в твоем колхозе! И он как настоящий коммунист ограничил свою инициативу рамками общепартийных установок. Поскольку о нем писали в газетах и он стал образцово-показательным председателем, его наградили орденом, затем - другим. Стали даже поговаривать о том, чтобы представить к званию Героя Социалистического Труда. Поскольку ни одно дело нельзя было сделать без выпивки, он постепенно опять стал пить. По пьянке женился на вдове фронтовика и переселился в ее дом.
Жена оказалась бабой оборотистой, и через несколько месяцев дом председателя стал «полной чашей». Жена крепко взяла в свои руки закулисную колхозную жизнь. И в колхозе начало такое твориться, что анонимные письма потоком пошли в различные органы власти и редакции газет. И на очередных выборах председателя колхозники отказали Посланцу в доверии (как потом написали в газете). На собрании о нем говорили такое, что он сам даже и не подозревал. И что он обворовывал колхоз, и что он поощрял лодырей и жуликов, и что он зажимал инициативу.
И в качестве примера приводили случаи его же собственной инициативы, сорванные усилиями самих же этих людей и районных властей. Представитель райкома партии сказал в заключение, что Партия прислушивается к голосу народа, что народ тут сам хозяин и волен выбирать председателя, какого захочет (хотя без ведома райкома никто не рискнул бы даже слово сказать против Посланца).
После собрания люди пили и веселились. Новый председатель, известный им ранее как пьяница и отъявленный прохвост, сулил им златые горы. А Посланец пришел домой, надел выходной костюм со всеми орденами, побрился и... повесился перед входом в клуб. У его ног валялся порванный в клочья партийный билет.
Если бы я был писателем, я бы написал потрясающий роман на этот сюжет. И это была бы книга куда страшнее тех книг, в которых разоблачаются ужасы репрессий сталинских времен.
Несмотря ни на что, колхоз во время правления Посланца окреп, жизнь заметно улучшилась. Новый председатель за два года развалил колхоз, и жители стали вспоминать о времени Посланца как о самом хорошем времени в истории деревни. Возникла даже идея поставить Посланцу памятник, но обком партии запретил. Колхоз вскоре вообще пришлось ликвидировать, передав его хозяйство и людей вновь созданному совхозу. Кое-кто из жителей деревни до сих пор хранит пожелтевшие и потрепанные фотографии с Посланцем.
Сейчас свыше дана установка пресекать слухи насчет самоубийства Посланца и истории с его партийным билетом. Начал зарождаться слух, будто некие враги все это подстроили специально. Причем эти «некие враги» очень похожи на нынешних диссидентов. И еще ходит слух, будто Посланец воевал вместе с самим Генсеком. Так что Посланцу могут посмертно присвоить звание Героя Социалистического Труда и поставить памятник. Партия и народ помнят своих верных сынов.
Случай с Посланцем далеко не исключение. Я такого рода случаев знаю десятки. Общим для них для всех является стремление искренних коммунистов и лично очень хороших людей вдохновить окружающих на самоотверженный и честный труд ради всеобщего блага. И все они потерпели крах и были так или иначе наказаны как партийными властями, так и самим народом. Ужас тут состоит в том, что этот их печальный конец вполне закономерен, ибо улучшить жизнь теми идеалистическими методами, какие навязывают людям такие Посланцы, в принципе невозможно.
А главное - они своей честностью и самоотверженностью мешают жить тем, кто неплохо устроился и имеет какую-то реальную власть. Жулики, с которыми начал в свое время борьбу Посланец, тесно связанные с районным и даже областным начальством, уже в самом начале его мученического пути подстроили ему дельце, за которое его неминуемо должны были посадить в тюрьму на десять лет. Его спасло тогда только то, что это было начало большой кампании, и его процесс мог скомпрометировать великое начинание Партии по подъему сельского хозяйства...."
*****
Из рабочих тетрадей Александра Твардовского: "Рассказывал Кудреватых: жили здесь два знаменитых председателя колхозов, -одного из них, Акима Васильевича Горшкова, я хорошо знаю, другой, кажется, Коротков, дважды герой и т.д. - Это особый разряд руководителей наших островных (в смысле успешного хозяйствования на общем фоне) колхозов. Без этих колхозов нельзя: о них пишутся книги и брошюры “опыта”, они принимают иностранных гостей-друзей или недругов, они ставятся в пример, они занимают трибуны бесчисленных кустовых и пр[очих] совещаний.
Словом, нельзя, к тому же руководители их - люди большой популярности - живой и газетной. Такого председателя не только райком, но и обком снять, переместить не посмеет. Причем они очень немногочисленны, они редкость долголетия на посту (Горшков - с 1929 г.). Это своеобразные Шолоховы по “неприкасаемости”. - И вот эти два председателя в одно заявили здесь, что главное и решающее условие их успехов в том, что они никогда не выполняют, обходят, игнорируют “конкретные указания партии и прав[ительст]ва”. То е[сть] все, что имеет успех, что как-то оправдывает соврем[енные] формы сельскохозяйственного произв[одст]ва, - все это достигается только вопреки, а не благодаря…
Я это давно знал, знал и на войне и в мирной жизни. Почему же мы не можем развязать повсеместно такую инициативу и самостоятельность? Почему же мы не можем поверить в народный разум, в неисчерпаемый запас талантов, положиться на них? Единственно потому, что некуда будет девать Снастиных, а с ними Софроновых, Кочетовых, имя же им легион. Куда девать этот легион, крепко сам себя любящий и связанный своей подлой круговой порукой!
“Хорошему председателю никакая кукуруза не страшна”, - брякнул некто с трибуны - со всей серьезностью и простодушием - в период самого остро-директивного навязывания этой панацейной культуры.
Беда вообще, когда суть дела усматривается в совершенно невинных пропашных или многолетних, в системе квадратно-гнездовой или иной, в торфо-перегнойных горшочках, - словом, в агротехнике, а не в политике, единственно способной развязать этот “тугой узел”.
******
Москва, Кремль, товарищу Сталину. От Героя Советского Союза подполковника государственной безопасности Орловского Кирилла Прокофьевича.
Заявление. Дорогой товарищ Сталин!
Разрешите на несколько минут задержать Ваше внимание, высказать Вам свои мысли, чувства и стремления.
Родился я в 1895 году в дер. Мышковичи Кировского района Могилевской области в семье крестьянина-середняка.
До 1915 года работал и учился на своем сельском хозяйстве, в деревне Мышковичи.
С 1915 - 1918 г. служил в царской армии в качестве командира саперного взвода.
С 1918 по 1925 год работал в тылу немецких оккупантов, белополяков и белолитовцев в качестве командира партизанских отрядов и диверсионных групп. Одновременно четыре месяца воевал на Западном фронте против белополяков, два месяца - против войск генерала Юденича и восемь месяцев учился в Москве на 1-х Московских пехотных курсах командного состава.
С 1925 по 1930 год учился в Москве в Комвузе народов Запада.
С 1930 по 1936 г. работал в спецгруппе НКВД СССР по подбору и подготовке диверсионно-партизанских кадров на случай войны с немецко-фашистскими захватчиками в Белоруссии. 1936 год работал на строительстве канала Москва - Волга в качестве начальника стройучастка.
Весь 1937 год был в командировке в Испании, где воевал в тылу фашистских войск в качестве командира диверсионно-партизанской группы.
1939 - 1940 годы работал и учился в Чкаловском сельхозинституте.
1941 год находился в спецкомандировке в Западном Китае, откуда по личной просьбе был отозван и направлен в глубокий тыл немецких захватчиков в качестве командира разведывательно-диверсионной группы.
Таким образом, с 1918 по 1943 год мне посчастливилось 8 лет работать в тылу врагов СССР в качестве командира партизанских отрядов и диверсионных групп, нелегально переходить линию фронта и государственную границу свыше 70 раз, выполнять правительственные задания, убивать сотни отъявленных врагов Советского Союза как в военное, так и в мирное время, за что Правительство СССР наградило меня двумя орденами Ленина, медалью «Золотая Звезда» и орденом Трудового Красного Знамени. Член ВКП(б) с 1918 года. Партийных взысканий не имею.
Ночью 17 февраля 1943 года агентурная разведка мне принесла сведения, что 17/II-43 г. по одной из дорог Барановичской области на подводах будут проезжать Вильгельм Кубе (Генеральный комиссар Белоруссии), Фридрих Фенс (комиссар трех областей Белоруссии), обергруппенфюрер Захариус, 10 офицеров и 40 - 50 их охранников.
В это время при мне было только 12 человек моих бойцов, вооруженных одним ручным пулеметом, семью автоматами и тремя винтовками. Днем на открытой местности, на дороге, напасть на противника было довольно рискованно, но и пропустить крупную фашистскую гадину было не в моей натуре, а поэтому еще до рассвета к самой дороге я подвел своих бойцов в белых маскировочных халатах, цепью положил и замаскировал их в снеговых ямах в 20 метрах от той дороги, по которой должен был проезжать противник.
Двенадцать часов в снеговых ямах мне с товарищами пришлось лежать и терпеливо выжидать...
В шесть часов вечера из-за бугра показался транспорт противника и когда подводы поравнялись с нашей цепью, по моему сигналу был открыт наш автоматно-пулеметный огонь, в результате которого были убиты Фридрих Фенс, 8 офицеров, Захариус и более 30 охранников.
Мои товарищи спокойно забрали все фашистское оружие, документы, сняли с них лучшую одежду и организованно ушли в лес, на свою базу.
С нашей стороны жертв не было. В этом бою я был тяжело ранен и контужен, в результате чего у меня были ампутированы правая рука по плечо, на левой - 4 пальца и поврежден слуховой нерв на 50 - 60%. Там же, в лесах Барановичской области, я физически окреп и в августе 1943 года радиограммой был вызван в Москву.
Благодаря Народному комиссару государственной безопасности товарищу Меркулову и начальнику 4-го Управления товарищу Судоплатову материально я живу очень хорошо. Морально - плохо.
Партия Ленина - Сталина воспитала меня упорно трудиться на пользу любимой Родины; мои физические недостатки (потеря рук и глухота) не позволяют мне работать на прежней работе, но встает вопрос: все ли я отдал для Родины и партии Ленина - Сталина?
К моральному удовлетворению я глубоко убежден в том, что у меня имеется достаточно физических сил, опыта и знания для того, чтобы еще принести пользу в мирном труде.
Одновременно с разведывательно-диверсионной и партизанской работой я уделял возможное время работе над сельскохозяйственной литературой.
С 1930 по 1936 год по роду своей основной работы я каждый день бывал в колхозах Белоруссии, основательно присмотрелся к этому делу и полюбил его.
Свое пребывание в Чкаловском сельскохозяйственном институте, а также Московскую сельскохозяйственную выставку я использовал до дна в получении такого количества знаний, которое может обеспечить организацию образцового колхоза.
Если бы Правительство СССР отпустило кредит в размере 2.175 тысяч рублей в отоваренном выражении и 125 тысяч рублей в денежном выражении, то я бы на моей родине, в деревне Мышковичи Кировского р-на Могилевской области, в колхозе «Красный партизан» до 1950 года добился бы следующих показателей:
1. От ста фуражных коров (в 1950 г.) смогу достигнуть удоя молока не меньше восьми тысяч килограммов на каждую фуражную корову, одновременно смогу с каждым годом повышать живой вес молочно-племенной фермы, улучшать экстерьер, а также повышать % жирности молока.
2. Сеять не меньше семидесяти гектаров льна и в 1950 г. получить не меньше 20 центнеров льна-волокна с каждого гектара.
3. Сеять 160 гектаров зерновых культур (рожь, овес, ячмень) и в 1950 году получить не меньше 60 центнеров с каждого гектара при условии, если даже в июне - июле месяцах этого года не будет ни одного дождя. Если же будут проходить дожди, то урожай будет не 60 центнеров с одного га, а 70 - 80 центнеров.
4. Колхозными силами в 1950 году будет посажен на сто га плодовый сад по всем агротехническим правилам, которые выработала агротехническая наука.
5. К 1948 году на территории колхоза будут организованы три снегозадержательные полосы, на которых будет посажено не менее 30.000 декоративных деревьев.
6. К 1950 году будет не менее ста семей пчелоферма.
7. До 1950 года будут построены следующие постройки:
1) сарай для М-П фермы № 1 - 810 кв. м;
2) сарай для М-П фермы № 2 - 810 кв. м;
3) сарай для скотомолодняка № 1 - 620 кв. м;
4) сарай для скотомолодняка № 2 - 620 кв. м;
5) сарай-конюшня для 40 лошадей - 800 кв. м;
6) зернохранилище на 950 тонн зерна;
7) навес для хранения сельскохозяйственных машин, инвентаря и минерального удобрения - 950 кв. м;
8) электростанция, при ней же мельница и лесопилка - 300 кв. м;
9) механическая и столярная мастерские - 320 кв. м;
10) гараж на 7 автомашин;
11) бензохранилище на 100 тонн горючего и смазочного;
12) хлебопекарня - 75 кв. м;
13) баня - 98 кв. м;
14) клуб с радиоустановкой на 400 человеко-мест;
15) домик для детского сада - 180 кв. м;
16) рига для хранения снопов и соломы, мякины - 750 кв. м;
17) рига № 2 - 750 кв. м;
18) хранилище для корнеплодов - 180 кв. м;
19) хранилище для корнеплодов № 2 - 180 кв. м;
20) силосные ямы с кирпичной облицовкой стенок и дна вместимостью 450 кубометров силоса;
21) хранилище для зимовки пчел - 130 кв. м;
22) силами колхозников и за счет колхозников будет построен поселок на 200 квартир, каждая квартира будет состоять из 2 комнат, кухни, уборной и небольшого сарая для скота и птицы колхозника. Поселок будет представлять из себя тип благоустроенного, культурного, утопающего в плодовых и декоративных деревьях поселка;
23) артезианских колодцев - 6 штук.
Должен сказать, что валовой доход колхоза «Красный партизан» Кировского района Могилевской области в 1940 году составлял только 167 тысяч рублей.
По моему расчету, этот же колхоз в 1950 году может добиться валового дохода не менее трех миллионов рублей.
Одновременно с организационно-хозяйственной работой у меня найдутся время и досуг для такого поднятия идейно-политического уровня своих членов колхоза, который позволит создать крепкие партийную и комсомольскую организации в колхозе из наиболее политически грамотных, культурных и преданных партии Ленина - Сталина людей.
Прежде чем написать Вам это заявление и взять на себя эти обязательства, я много раз всесторонне обдумав, тщательно взвесив каждый шаг, каждую деталь этой работы, пришел к глубокому убеждению, что вышеупомянутую работу я выполню на славу нашей любимой Родины и что это хозяйство будет показательным хозяйством для колхозников Белоруссии. Поэтому прошу Вашего указания, товарищ Сталин, о посылке меня на эту работу и предоставлении просимого мною кредита.
Если по данному заявлению возникнут вопросы, прошу вызвать меня для объяснения.
Приложение:
1. Описание колхоза «Красный партизан» Кировского района Могилевской области.
2. Топографическая карта с обозначением местонахождения колхоза.
3. Смета отоваренного кредита.
Герой Советского Союза подполковник государственной безопасности Орловский. 6 июля 1944 г.
*****
Василий Константинович Старовойтов"...В совхозе "Роднянский" Старовойтов директорствовал 10 лет и 10 месяцев. В течение этого времени ему не раз предлагали высокие должности - и партийные, и советские. Он неизменно отвечал: "Нет, это не мое дело. Если бы на хозяйственную работу, я бы согласился". Ни председателем исполкома в Белыничи, ни секретарем райкома в Хотимск и Чаусы, ни председателем Могилевского облисполкома не пошел. Уперся - и все! И вот случилось так, что когда умер Кирилл Орловский, Герой Советского и Союза и Герой Социалистического Труда, председатель знаменитого колхоза "Рассвет", Старовойтову припомнили эту "хозяйственную работу". В обкоме к нему, в общем, хорошо относились, но сказали: "Помнишь, Василь Константинович, что ты говорил? Ну, вот - ты в списке кандидатов на "Рассвет" первый!".
.....Кирилла Прокофьевича Орловского, Старовойтов, конечно, отлично знал.. На различных собраниях он всегда сидел в президиуме или рядом с ним. И всегда видел там знаменитого председателя, к которому в последние его годы все относились с величайшими почестями.
И Орловский Старовойтова тоже хорошо знал. Несколько раз директор приезжал к председателю домой. Тот гостя самогонкой угощал и просил прислать красных ньюгэмпширских петухов. И Старовойтов ему со своей птицефермы отправил команду с петухами.
Но сам Старовойтов говорит об Орловском хоть и с величайшим уважением, но без восторженного придыхания в голосе. "О мертвых либо хорошо, либо ничего" - этот принцип, конечно, правильный, но любовь к истине заставляет его выражаться предельно откровенно:
- Орловский снискал себе популярность не столько своими делами в колхозе, сколько благодаря собственному громкому имени. Он был подпольщиком в панской Польше, воевал в Китае и в интернациональной бригаде в Испании, партизанил в Великую Отечественную. Авторитетом пользовался громаднейшим. Ни одного руководителя в республике он не боялся, потому что сам для государства сделал очень много. С этим человеком считались. И он свою боевую славу перенес на руководимый им колхоз. О "Рассвете" много шумели. И часть из того, что говорили, было правдой, а часть - враньем.
Правда то, что в "Рассвете" было очень красивое стадо караваевской и эстонской красной пород. Караваевская - это практически швейцарская порода "швиц", долго прожившая в Караваеве Владимирской области, на хороших кормах, и улучшенная. Вывел эту породу один еврей по фамилии Шейман, очень хороший зоотехник, отобрав лучших коров и быков белого цвета. И Орловский взял 60 телок этой породы.
А в послевоенные годы это можно было сделать только с санкции члена Политбюро! Сельским хозяйством ведал такой Андрей Андреевич Андреев, и Орловский пошел к нему. Нахрапистый мужик, поэтому и славу о себе такую создавал! Не столько, может быть, делом, сколько своей напористостью. Но на этот раз Андреев ему ничего не подписал.
Но ведь мог подписать и другой член Политбюро. Орловский плюнул, да и пошел к Анастасу Ивановичу Микояну. Бывший чекист, он всюду мог пробраться. А Микоян, не особо вникая, подмахнул ему бумажку. Орловский же с его санкцией быстренько поехал и забрал телок. Привез сюда, для каждой сделал станочек, кормил самыми лучшими кормами. Оттуда же, из Караваева, вывез хороших быков. И, конечно, стадо пошло расти красивое, дававшее много молока. Вот это было первое богатство "Рассвета", которым он обязан Орловскому, этого у него нельзя отнять.
И второе богатство - сад. Орловский где-то в Черноземье - может, в Воронеже или еще где-то - раздобыл яблочных семечек. Нашел мужиков, которые засадили участок "антоновкой", "штрифелем" и "золотым ранетом" - так называемыми "тяжелыми" сортами, но вполне нормальными для выращивания в наших условиях.
Вот, в общем, и все. Хорошего порядка на земле у Орловского не было. Он свез в одно место некоторые деревни. Сровнял там все с землей, уничтожил все кусты.
И везде применялся в основном только ручной труд! Когда я приехал, на ферме работали 650 человек! (А уже когда меня сажали в тюрьму - 180). В колхозе было всего 24 электродвигателя - на водокачке воду качали и на ферме варившуюся картошку крутили-мешали. Полнейшее отсутствие механизации! Зерно на току брабатывали 45 баб в одну смену, 45 в другую и 40 - в третью! А оборудование до такой степени разбито, что дальше некуда. Я посмотрел - ё-моё!.. Я в Родне давно это превзошел!
И это в 1968 году… Ну, Орловский и не видел хорошего хозяйства, а когда увидел - было уже поздно.
А впрочем, Орловский жил в другую эпоху, когда механизмы в этом хозяйстве не применялись. И, наверное, он, на мой взгляд, вообще не считал целесообразным это делать. Ручной труд применялся повсюду и очень широко. Все были заняты, все неплохо зарабатывали. В мои же задачи входило все переделать по-иному, поднять на самый высокий уровень механизации и внедрять все новейшие научные разработки, повышать культуру земледелия и животноводства, насколько это было возможно в белорусских условиях.
Я стал всё переделывать по своему разумению. Наверху, конечно, это вряд ли кому-то могло понравиться, поэтому я заранее «подстраховался». На должность председателя «Рассвета» претендовало аж 18 человек. Я у Машерова шёл под первым номером, а когда назначение состоялось, набрался наглости и попросил передать ему мою просьбу: в течение двух первых лет не присылать в хозяйство проверяющих. Дескать, если не справлюсь, приеду сам.
Справился. Когда в 1984 году мне давали вторую звезду Героя Социалистического Труда, на заседании Политбюро ЦК КПСС зачитывали соответствующую характеристику. В ней говорилось, что каждые пять лет колхоз «Рассвет» словно бы рождал в области ещё один колхоз. То есть увеличение объёма продукции приравнивалось к показателям среднего колхоза. За 25 лет моего председательства получалось целых пять таких колхозов. Генсек Черненко зачитывал эти слова несколько раз.
Для начальников я всегда был очень «неудобным» подчинённым, слишком самостоятельным и ершистым. Это нравилось не всем. Особенно то, что в «Рассвете» люди получали самые большие в Советском Союзе зарплаты (уступали только узбекским хлопководам). Начальству это очень «мозолило» глаза. Даже хотели «урезать» зарплаты. Но не вышло.
Первым заместителем Совета Министров БССР тогда был некий Мицкевич, он же руководил и всем сельским хозяйством Беларуси. В очередной раз приехал в наш Могилёв, и меня почти сразу вызвали «на ковёр» к первому секретарю обкома партии Креулину. В кабинете находился ещё и председатель Могилёвского облисполкома Прищепчик. Посадили за стол, и Креулин говорит: «Большая у вас зарплата.
Это разлагающе действует на другие колхозы. Снижайте». Я сразу удивился такой постановке вопроса, а когда пришёл в себя, спросил: «А что, мы у вас одолжали деньги?» Он ответил отрицательно, а сравнивать наших рабочих с американцами или французами и вовсе не стал. «Крыть» было нечем. Словом, урезать зарплаты я категорически отказался и пригрозил уйти с должности. Более того, пригласил его на колхозное собрание и пообещал рассказать всем о нашем разговоре. Конфликт разгорался нешуточный, и, видя это, Мицкевич приказал оставить меня в покое..."
******
"В Смоленской области, например, районное и областное начальство предложило посадить 1207 из 5430 колхозных руководителей. Но прокуратура нашла мало-мальские основания для ареста только 437. А еще через год комиссия Прокуратуры СССР установила, что 169 осужденных председателей должны быть оправданы."
"В октябре 1946 г. в район приехал работник Смоленского обкома ВКП(б) т. Грушанов, 'который потребовал от меня немедленного привлечения нескольких председателей колхозов к уголовной ответственности за срыв хлебопоставок'. По предложению т. Грушанова райком ВКП(б) объявил районному прокурору выговор якобы за либеральное отношение к саботажникам хлебопоставок. После наложения партвзыскания на райпрокурора он привлек к уголовной ответственности 13 председателей колхозов, причем некоторых из них неосновательно.
Во многих случаях райпрокуроры незаконно арестовывали председателей колхозов до суда за некорыстные хозяйственные преступления, поддаваясь местному влиянию. Арест применялся с целью 'создать эффект' - сильнее воздействовать на других председателей колхозов. Прокурор Демидовского района Белоусов в октябре 1946 г. по предложению председателя райисполкома арестовал прямо на заседании райсовета трех председателей колхозов (Фомина, Матусова и Крылова), у которых неудовлетворительно выполнялся график хлебопоставок. Эти председатели колхозов в присутствии многих других были выведены с заседания райсовета под конвоем милиционера. Возвратившись с заседания райсовета, райпрокурор Белоусов побеседовал с этими председателями колхозов и отпустил их домой. Имеется и ряд других аналогичных фактов"
"В первые послевоенные годы укрепление колхозов затруднялось небывалой текучестью кадров колхозных руководителей. Ежегодно по разным причинам освобождались от работы не менее трети председателей, а в некоторых областях - почти половина. Нередко в одном колхозе за год сменялось несколько председателей"
Провал той или иной кампании в районе, области, - отмечалось в докладной записке правового отдела Совета по делам колхозов, - обычно вызывает своеобразный поход на председателей колхозов, в них пытаются найти причину всех бед, и на них прежде всего обрушивается вся тяжесть судебных репрессий. (Волков И.М. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. Колхозы СССР в 1946-1950 годах. М., "Мысль", 1972, С. 60, 68.
"Картофель вроде убран, но что это за уборка? - в 1952 году писал Сталину ветеринар из Московской области Холодов.- Его убирали мобилизованные рабочие с фабрик и заводов, у которых на этот период сохранялась зарплата на 50%. Они не старались собрать весь картофель, потому что они в этом не заинтересованы, они старались побыстрее освободиться и собирали только то, что было наверху, и поэтому в земле осталось больше половины картофеля...
Наши партийные руководители забыли, мне кажется, принцип социализма, они забыли, что труд должен быть оплачен, и вот лезут из кожи вон, прививая идеализм вместо материализма. Как бы ни старались руководители заставлять работать колхозников, последние под всеми соусами работать не хотят, так как из года в год трудодень не оплачивается.
В виде меры пресечения этого у плохо работающих отрезают усадьбы, последние уходят на производство, а сдвига в работе нет. В связи с таким положением вещей колхозы несут колоссальные убытки из-за несвоевременной и, надо сказать, плохой уборки урожая, нерадивого отношения к животноводству. И все это потому, что при работе с угрозами, из-под палки работают все нехотя, колхозное добро считают не своим и все работают кое-как".
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=644702