Мельниченко Иван Данилович. Директор ликероводочного завода 2
"...В 1970-ые годы в СССР эксплуатировались 412 спиртовых заводов, полностью обеспечивающих потребность народного хозяйства страны в спирте. 74 из них, преимущественно на Украине, перерабатывали отходы сахарного производства - патоку, остальные вырабатывали спирт из крахмального сырья - зерна и картофеля. На Советский Союз приходилось тогда 40% мирового производства этилового спирта, он уверенно удерживал первое место в мире.
Из книги Мельниченко И.Д. О времени и людях: Записки спиртовика.
Притом производство спирта в значительных количествах было не роскошью, не излишеством, а общественной необходимостью. Слишком уж сложно даже перечислить те отрасли народного хозяйства, где спирт применялся и применяется в том или ином качестве. В СССР 80% производимого спирта шло на технические цели. Но исключительной важности направлением использования высококачественного спирта во все времена было производство водочных изделий.
В каждой области Советского Союза в среднем работали один-два ликероводочных завода. Например, в Калужской и Брянской областях - по одному, а в Пензенской - два, НижнееЛомовский и Кузнецкий.
В СССР не было акциза на прозводство ликероводочной продукции, но был налог с оборота. Ликероводочный завод получал спирт по оптовым ценам, которые устанавливались Госпланом СССР с учетом производственных затрат. Например, в мою бытность директором ликероводочного завода оптовая цена на спирт пищевой составляла 5 рублей 90 копеек за один декалитр, спирт «Экстра» - 6 рублей 10 копеек за декалитр. А поллитровая бутылка 40% водного раствора спирта продавалась в магазине за 3 руб. 50 коп. (со стоимостью посуды в 12 коп. итоговая сумма составляла пресловутые 3-62).
Несложно подсчитать, что даже с учетом известных издержек производства (превращение спирта в водку - сложный технологический процесс, отнюдь не сводящийся к простому разбавлению водой) и обращения, доходность водочного промысла прямо таки фантастическая. Но предприятиям доставалась лишь малая толика вырученых денег - в пределах установленных нормативов. Львиная доля средств от реализации водки питала государственный и местные бюджеты - порядка 20% всех бюджетных поступлений.
...быть назначенным директором еще не означает стать им. Тем более в Юрасово. Там я столкнулся с практикой организованной торговли спиртом.
Фактически руководил на заводе всем и вся Александр Митрофанович Федик... Был он, как говорят на спиртзаводах, «подвальным». Т.е. заведовал спиртохранилищем, а по совмещению также и материальным складом. Но со своим семиклассным образованием А.М.Федик очень неплохо разбирался в функционировании тогдашних управленческих и правоохранительных структур. На заводе он был бессменным председателем профкома (а права профсоюзных руководителей советское трудовое законодательство защищало особенно тщательно) и членом партбюро.
Для понимания ситуации - я был только кандидатом в члены КПСС. Вопросы на партбюро ставились таким образом, что мне на его заседаниях и присутствовать не приходилось. Парторгом завода тогда был заведующий сырьевым отделом С.М.Самарин, ранее работавший секретарем райкома партии в одном из районов Брянщины, «погоревший» во время обмена денег на личной нескромности и воспринимавший работу в Юрасово как жизненную катастрофу.
Спирт использовался А.М.Федиком не только для личного обогащения, но и для обретения «дружбы» влиятельных чиновников. Кстати, личными связями Александр Митрофанович не стеснялся похваляться в узком и не очень узком кругу, возможно, считая это надежным средством упрочения собственного положения. А.М.Федик «открывал ногой» дверь самого начальника областного ОБХСС полковника Денисова. В тесных отношения он пребывал с начальником Карачевского РОВД полковником П.Д.Плюгиным. Имел выходы и на судебную власть, правда, в те времена несколько немощную. Кто же в таких условиях мог противиться Федику в Юрасово?
Для того чтобы контролировать поступление зерна и картофеля на завод, Александр Митрофанович разошелся со своей женой Маргаритой (трое детей!) и женился на химике по сырью Марии Наумовне Горбуновой. Поясню неискушенному в тонкостях спиртового производства читателю, что это давало. Выход спирта определяется крахмалистостью зерна и картофеля, измерением чего и занят химик по сырью. Занижение крахмалистости на доли процента при больших масштабах производства оборачивалось на выходе неучтенными сотнями декалитров спирта. Конечно, осуществлялся постоянный контроль объемов выпускаемой продукции. Но, вследствие несовершенства контрольных снарядов (кстати, опломбированных специалистами объединения), можно было в сутки отбирать от одного до трех декалитров спирта.
При непременном условии, конечно, что этот отбор находился в пределах планового выхода спирта. Вследствие того, что территорию завода пересекала небольшая речушка, у
спиртохранилища была отдельная и, скажу откровенно, слабо контролируемая проходная.
Комендант завода Заикин, тоже был одним из главных действующих лиц команды Федика. Впрочем, все ограждение территории завода было символическим и явно не соответствовало производству такой криминогенной продукции, как спирт. Спирт из завода отгружался автотранспортом. На железнодорожные пути станции Карачев ставилась под погрузку цистерна, которая постепенно, по мере подвоза спирта, заполнялась. Простои цистерн были громадными, а учет при их заполнении отсутствовал, т.е. «подвальный» был сам себе контролер. Именно за неспособность навести порядок в этих вопросах и было уволено все предыдущее руководство спиртзавода. По прибытии на завод первым делом я занялся подбором руководящих кадров
Тем временем Александр Митрофанович «со товарищи» устроил мне немаленькую пакость. Весной 1967 г. при уходе Федика в отпуск по его же предложению я с нарушением назначил исполняющую обязанности спиртохранилищем, не имевшую, как это предписывали квалификационные требования должностной инструкции, трехлетнего стажа работы на заводе. А в апреле при невыясненных обстоятельствах произошел пролив спирта. Можно предположить, что кто-то, располагая вторым комплектом ключей,
открыл спиртохранилище и перевел краны коммуникации со сливного отделения на полную цистерну. О проливе своевременно сообщено не было, а ведь на пол ушел полный слив - 690 декалитров. Мне об этом доложил главный бухгалтер, поскольку при ежемесячном измерении спирта по состоянию на первое число обнаружилась недостача.
Мне как раз нужно было срочно уезжать в Минск по вопросу реконструкции котельной. Вызвав и.о.главного инженера завода И.Ф.Кацубу, я указал ему на то, что громадная доля ответственности лежит на нем и заведующей спиртохранилищем: в сливном талоне имелась специальная графа о том, что краны открыты в пустую цистерну, за это и расписывались ответственные лица. Поскольку в это время, при зачистке остатков картофеля, выявились излишки (порядка пятидесяти тонн) я порекомендовал Ивану Федоровичу отрегулировать ректификационный аппарат на выработку увеличенного количества эфиро-альдегидной фракции, чтобы восполнить пролив спирта. По моем возвращении из командировки И.Ф.Кацуба доложил, что спирт в необходимом количестве собран с пола и слит в цистерну с эфиро-альдегидной фракцией.
Надо сказать, что пролив спирта при неизвестных обстоятельствах, тем не менее, сопровождался анонимными обращениями в различные инстанции. Я же материал по проливу с соответствующим актом передал правоохранительным органам.
Следующей сознательной акцией, направленной, как я считал и считаю, лично против меня стало сожжение заводского котла. Приурочено оно было к немаловажному событию - приему меня из кандидатов в члены КПСС. Технически сжечь котел оказалось не так уж сложно - в ночную смену основательно напоили дежурного кочегара и выпустили воду. Надо пояснить, что первейшей обязанностью кочегара является тщательный контроль уровня воды в котле. Упуск воды грозит разрушением котла. В данном случае вода из котла была сознательно выпущена, а не сделан упуск: температура пара достигла не менее 500 градусов, загорелась даже изоляция на паровой коммуникации в
ректификационном отделении. По счастливой случайности не вспыхнуло само ректификационное отделение. Нужно благодарить Бога и профессионализм работников ночной смены: достаточно было сгоряча или спросонку подать воду в раскаленный котел, как мощный взрыв разнес бы вздребезги и котел, и котельную.
На завод в два часа тридцать минут меня вызвала сменный технолог Е.Потемкина - жена главного механика. Осмотрев котел, я убедился, что он сгорел. Первым моим действием стало распоряжение о заливе в бражку большой дозы формалина для прекращения брожения и закисания. Ведь в бражке в виде полупродукта находилось около двухсот тонн картофеля. Дежурный кочегар, допустивший сожжение котла, был немедленно отправлен на экспертизу в г. Карачев. Я же срочно выехал в Брянск, где
явился на квартиру к Ю.В.Прядко и доложил ему о ЧП. Юрий Васильевич, надо отдать должное, тоже отреагировал мгновенно. В это время на Хинельский спиртзавод был завезен «бэушный» котел ШБ-А5. Уже в 8 часов утра генеральный директор объединения издал приказ о передаче этого котла на Юрасовский спиртзавод
Разумеется, о ЧП я проинформировал первого секретаря Карачевского райкома партии Ю.В.Щербакова. Об аварии был поставлен в известность инспектор котлонадзора Выростков. Но, как оказалось, информировал не только я. Практически немедленно в Росглавспирте из анонимных источников стало известно о сгоревшем котле («котел сожжен, бражка киснет, директор мер не принимает»). Уже утром (!) по этому поводу в Брянск генеральному директору объединения позвонил начальник Росглавспирта Г.О.Аренс.
Тем временем в течении суток переданный нам котел был перевезен из Хинеля. В Юрасово тогда работала монтажная бригада из г.Середина-Буда. В срочном порядке я перебросил бригаду на монтаж котла. Рядом с заводом находилась перекачивающая станция нефтепровода «Дружба». По договоренности с ее директором на завод откомандировали дипломированного сварщика, который произвел необходимые сварочные работы. Работы по монтажу велись круглосуточно. Через семь суток котел был сдан инспектору котлонадзора и пущен.
А через десять дней после аварии первичная партийная организация Юрасовского спиртзавода приняла меня в члены КПСС. При утверждении решения «первички» на бюро Карачевского райкома партии Ю.В.Щербаков спросил меня, как идут дела на заводе. Ответил, что завод работает, имеется небольшое отставание от месячного плана. Спирт, выработанный из бражки, перестоявшей около десяти дней, постепенно реализован на винодельческие предприятия.
А жизнь продолжалась, но в том же ключе. Осенью, на следующий день после возвращения из отпуска, я уехал по делам в Брянск. И тут заведующий сырьевым отделом объединения Л.Д.Черепов спросил меня, знаю ли я, что на заводе имеются немалые излишки картофеля - 500 тонн. Он также сказал, что завтра приедет комиссия с участием областного БХСС для проверки «сигнала». После этого разговора срочно возвращаюсь на завод. Первым делом зашел в сырьевую лабораторию к М.Н.Горбуновой.
Сырьевая лаборатория располагалась в новой весовой, с тридцатитонными весами. Я потребовал у Марии Наумовны корешки кондиционных ярлыков. Рассматривая корешки,
обнаружил в них неоговоренные исправления. Горбунова исправления подтвердила своей подписью. После этого, я изъял все кондиционные ярлыки, и дал расписку об изъятии.
Затем я зашел в спиртохранилище к Федику и изъял книгу отмеров спирта при заливке спирта в автомашины для перевозки на станцию.
На следующий день прибыла и обещанная комиссия. С учетом связей Федика в правоохранительных структурах (а представитель ОБХСС УВД в этой комиссии майор Потеев также ходил в «друзьяхтоварищах» подвального) следовало опасаться фальсификации документов. Поэтому изъятие кондиционных ярлыков и книги отмеров спирта было весьма своевременным. Оказывается, в это же время чуть не во все инстанции Советского Союза пошли потоком анонимки, повествовавшие о том, что директором
Юрасовского спиртзавода созданы излишки картофеля для последующей реализации произведенного из них «левого» спирта по железной дороге. Анонимщики требовали учинить проверку, искоренить зло, директора завода уволить и привлечь к уголовной ответственности.
Приехавшая комиссия изъяла первичные документы по приемке картофеля и потребовала у меня кондиционные ярлыки. Я ответил отказом, пояснив, что кондиционные ярлыки могу отдать только представителям МВД СССР, имеющим соответствующие полномочия.
Следует пояснить механизм появления «излишков». Картофель завод принимал и учитывал, исходя из содержания крахмала в клубнях. По-другому и быть не может, поскольку именно этим определяется выход спирта. Но при поступлении низкокрахмального сырья возникает существенный разрыв в объемах. Запутывая учет, можно создать излишки /недостачу картофеля. Поскольку «припрятанных» 500 тонн картофеля обнаружить не удалось, поступила новая анонимка в прокуратуру района. Речь уже шла о том, что мной принято от частных лиц «всего» пятьдесят тонн картофеля и деньги присвоены. Но тут проверять было проще: для приемки картофеля от частных лиц приказом по заводу были введены особые условия. Предусматривались даже такие документы, как справка сельсовета о том, что у сдатчика картофеля посажено определенное количество соток картофеля. Это был как раз тот случай, когда советский бюрократизм очень не мешал делу.
Работали мы с женой вдвоем, т.к. зарплаты директора завода - оклад 140 рублей - на всю семью не хватало. Таисия Николаевна работала сначала химиком, а затем - начальником углекислотного цеха.
...Я принял предложение возглавить ликероводочный завод, тем более, что оно подкреплялось серьезнейшим аргументом - обещанием предоставить государственную квартиру. Надо понимать, что все занимаемое моей семьей до этого времени жилье имело статус служебного. В случае увольнения с работы его следовало освободить.
Вследствие назначения 5 августа 1971 г. директором Брянского ликероводочного завода я столкнулся с необходимостью решать сложные и во многом новые для меня вопросы. Неурядицы технического характера такой новизны не содержали. А вот отношения с торговлей: организация сбыта готовой продукции, возврат посуды, простои вагонов…
Брянский ликероводочный завод - сложное предприятие с непростой историей.
Надо понимать, что изначально небольшое предприятие с преимущественно ручным трудом строилось в маленьком уездном городке, каким был Брянск в начале прошлого века...уже в 1914 г. завод был закрыт в связи с запрещением торговли спиртными напитками. С установлением Советской власти «сухой закон» продлили до 1924 г. Но как же в России без водки? На ХIY съезде ВКП(б) И.В.Сталин заявил: «Кстати, два слова об одном из источников резерва - о водке. Есть люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках. Это - грубейшая ошибка, товарищи. Ежели у нас нет займов, ежели мы бедны капиталами и если, кроме того, мы не можем пойти в кабалу к западноевропейским капиталистам, не можем принять тех кабальных условий, которые они нам предлагают и которые мы отвергли,-то остаётся одно: искать источников в других областях».
Выработка водочных изделий в период с 1926 по 1932 год составляла 600-700 тысяч декалитров в год. Максимальная довоенная выработка водки в 1938 году достигла показателя 984 тыс. декалитров. В 1940 году в связи с реконструкцией выпуск водки уменьшился до 484 тыс. декалитров. А в августе 1941 г. завод эвакуирован в г. Тамбов.
70-ые годы прошлого столетия завод выпускал до 50 наименований ликерных изделий, суммарным объемом от 150 до 300 тысяч декалитров в год. Подчеркну, что в советские времена рецептура изделий предполагала использование исключительно натурального сырья. Так, для настойки «Старка» использовались сухие листья яблок и груш крымских сортов, коньяк завозился из Дагестана.
Проанализировав причины невыполнения плана, я выявил, что завод несколько суток в месяц простаивает из-за грязной воды, а также ее недостатка. Тут необходимо небольшое отступление. Технология производства водки выглядела следующим образом. Высококачественный спирт (на ликероводочный его поставлял в основном Локотской завод, в меньших количествах Дубровский и Жирятинский) через мерники поступал в сортировочное отделение водочного цеха. Там он смешивался с водой до крепости в 50
градусов. Вода для этого должна быть очищена от механических примесей и умягчена на натрий-катионовых фильтрах. От качества воды, поступающей в сортировочное отделение, во многом зависело качество водки. В доводных чанах смесь доводилась до требуемой крепости и перекачивалась на фильтры из активированного угля. Скорость перекачки контролировалась ротаметрами и была различной для отдельных напитков: если для обычной водки - 90 декалитров в час, то для водки «Экстра» - только 40.
Низкое давление поступающей на бутылкомоечную машину воды в конечном итоге также оборачивалось недомытыми бутылками и выпуском бракованной продукции. В течении двух месяцев были изготовлены и введены в строй фильтры емкостью по 5 кубометров каждый, способные выдерживать давление сети водопровода. Три фильтра установили в свободном помещении, рядом со складом готовой продукции.
Завод простаивал также из-за отсутствия стеклотары и ящиков. Изучив документы о возврате посуды из приемных пунктов по г. Брянску, я установил, что стеклотара из приемных пунктов вывозится несвоевременно. Требовалось срочное вмешательство и по договоренности с директором нефтебазы г. Брянска, Михаилом Николаевичем Швецовым к заводу временно прикомандировали две автомашины для вывоза посуды.
Хронической была нехватка ящичной тары. Стеклопосуда поступала на завод зачастую в некондиционных ящиках, в которых торговые организации водку не принимали. Кроме того, введение в оборот новой стеклотары, поступающей на завод в скрученных проволкой пакетах, требовало ее затаривания в ящики. С помощью заместителя председателя облисполкома по торговле М.Ф.Борисова, начальника управления лесной промышленности А.А.Певнева, директора Журиничского лесокомбината И.П.Булатного, на Журиничском лесокомбинате организовано производство деревянных ящиков.
Поскольку используемая для производства ящиков дощечка не проходила во многих случаях необходимой сушки, сами ящики хранились торговыми организациями за неимением закрытых площадей под открытым небом, значительным было количество дефектных ящиков. Для их ремонта летом 1972 г. была сооружена пристройка к помещению с бутылкомоечными машинами, в ней размещен участок по ремонту ящиков.
Принятые в первоочередном порядке меры улучшили работу завода, но не решали все возникающие проблемы.
Летом 1972 г. стояла жаркая погода. Столбик термометра поднимался свыше 30 градусов. Вокруг Брянска горели леса и болота. Завод в это время был остановлен из-за нарушения строительных норм и правил (СНИП). Возникла необходимость остановки завода на реконструкцию, что являлось проблематичным в условиях острого дефицита водочных изделий. Предписания госпожарнадзора висели над заводом «дамокловым мечом» многие годы. Решить вопрос можно было только построив новый ликероводочный завод. ..из-за отсутствия финансирования этому проекту не суждено было сбыться.
А тогда, в 1972 г., бюро Брянского горкома КПСС за нарушение правил пожарной безопасности объявило мне выговор без занесения в учетную карточку. Я на этом заседании бюро оказался в компании многих других руководителей предприятий с аналогичными проблемами.
Тормозящим работу завода фактором было неудовлетворительное функционирование перевалочной базы. База располагалась в черте города, недалеко от завода, но за рекой Десна. Проезд осуществлялся по деревянному мосту который разбирался на время весеннего паводка. Роль базы определялась тем, что в то время около половины водочных изделий отгружались по железной дороге. - до 70 вагонов в месяц. Такое же количество вагонов возвращалось с посудой. Поступал спирт в количестве до десяти цистерн за месяц. Норма простоя на один вагон (цистерну) при отгрузке и разгрузке составляла 22 часа. Но завод в норму не укладывался и платил немаленькие штрафы за сверхнормативные простои.
Отвечал материально не только завод, отвечал и директор: на мою зарплату время от времени делались начеты комитетом народного контроля. Не говорю уже о постоянных звонках домой, превращавших меня во внештатного диспетчера при появлении на подъездных путях перевалочной базы чуть ли не каждого вагона.
Для уменьшения простоев на базе был построен склад для посуды и водки, сооружено спиртохранилище объемом 50 кубометров с насосной станцией. Это дало положительный эффект, но в норму простоя вагонов мы все равно не укладывались, хотя сверхнормативных простоев цистерн уже не было. Радикальное решение было найдено в существенном сокращении использования железнодорожного транспорта. В связи с постоянным развитием сети шоссейных дорог, оснащением Брянской автоколонны № 1470 большегрузными фургонами, все большую роль в перевозке готовой продукции и получении оборотной стеклотары стал играть автотранспорт. Перевалочная база постепенно теряла свое значение, появилась возможность сократить 24 проводника железнодорожных вагонов.
Кстати, перекрыв один из каналов хищений: отдельные недобросовестные проводники умудрялись во время рейса заменить содержимое двух-трех ящиков водки обычной водой, закатав вручную крышечки. И если во время трескучих брянских морозов подмена обнаруживалась в торговых предприятиях, то в остальное время года обворовывались потребители.
Несмотря на указанные акты правительства 1972 года потребность в водке во второй половине 1970-х годов непрерывно увеличивалась. Отечественная стекольная промышленность не справлялась с выпуском необходимого количества бутылок для водки и водочных изделий. Некоторые ликероводочные заводы перешли на выпуск части водочных изделий в евробутылке. Брянский ликероводочный завод также пошел по этому пути.
Вследствие увеличения выпуска водки потребовалось большее количество деревянных ящиков. По договоренности с Ржевской колонией, завод стал получать до ста тысяч ящиков в год. Не могу сказать, что их качество нас удовлетворяло: на ящики шла невысушенная надлежащим образом дощечка. Но ввод в оборот большого их количества частично компенсировал этот недостаток.
Серьезной производственной проблемой стало наведение порядка в отношениях с торговлей. В 1971-1973 гг. возврат заводу торговыми организациями бутылок и ящиков производился с зачетом остатков бутылок и ящиков прошлых лет. Это проводило к тому, что по учету торговые организации не имели задолженности по бутылкам и ящикам, а фактически завод оказывался без посуды и ящиков. Водку некуда было разливать.
Крупнейшим потребителем водки являлся Брянский облпотребсоюз - ему поставлялось около миллиона декалитров водочных изделий в год. Предприятия государственной торговли потребляли, в среднем, 500-550 тысяч декалитров водки в год. В Московскую область завод поставлял в разные годы от 150 до 300 тысяч декалитров водки в год. Торговые организации, прежде всего, облпотребсоюз, предъявляли заводу громадные штрафы за недопоставленные водочные изделия.
Государственным арбитром Брянской областной арбитражной комиссии тогда работала Антонина Павловна Пушкова..Надо отметить, что ранее А.П.Пушкова заведовала юридическим отделом облпотребсоюза. Пользуясь тем, что в «особых условиях поставки водочных изделий» имелись неясные формулировки относительно возврата посуды, А.П.Пушкова, учитывала возврат посуды нарастающим итогом за все прошлые годы. У меня возникли сомнения в правомерности такого учета возврата посуды.
За разъяснениями я обратился в Госарбитраж РСФСР. И получил ответ, где срок исковой давности по возврату посуды в денежном и натуральном выражении определялся в шесть месяцев. Это разъяснение Госарбитража РСФСР позволило нашему объединению предъявить облпотребсоюзу громадные санкции за невозврат посуды.
Приходилось заниматься не только производством своей продукции. В 1973 г. в объединение приехал для обмена опытом работы директор фирмы «Ригас бальзамс» Эдуард Эптович Энна. Встретили мы его хорошо, вручили даже «ключи» от г. Брянска. В ответ Э.Э.Энна приглашал нас приехать в Ригу, посмотреть заводы фирмы
По приезде в столицу Латвии, мы спросили, как проехать к фирме "Ригас Бальзамс". Однако, несмотря на наши усилия, нам дорогу так никто и не показал, даже разговаривать с нами не стали. К счастью, у меня был номер телефона фирмы. Позвонил из телефона-автомата, директор оказался на месте. Ликероводочный завод в Риге работал в две смены, выпуск водочных изделий составлял более трех тысяч декалитров в сутки. Завод имел собственную ректификационную установку. В производстве использовались только проволочные ящики, изготовляемые в Прибалтике. Ликероводочный завод имел более совершенное, чем наш, оборудование для производства водочных изделий с винтовой укупоркой. Территория завода заасфальтирована, газоны, цветники, везде идеальная чистота. Эдуард Эптович пригласил нас поехать на экскурсию на один из спиртовых заводов фирмы. Я поинтересовался, какая среднемесячная заработная плата у рабочих, ИТР, служащих. Оказалось, что зарплата в фирме в полтора раза, как минимум, выше, чем в Брянске. Мы отобрали необходимые сувенирные бутылки, за которыми должен был приехать автофургон. А на дорогу Э.Э.Энна выписал нам три ящика бальзама.
3 января 1982 г. в пять часов утра меня поднял звонок с проходной. Завод охраняли сотрудники отдела вневедомственной охраны при Советском РОВД г.Брянска, преимущественно бывшие сотрудники милиции. Вахтер Маша сообщила, что завод горит. А столбик термометра показывал 22 градуса мороза. Я оделся буквально за одну минуту, натянул на себя то, что попалось под руку. Расстояние около одного километра я преодолел буквально за пять минут. На вокзале в это время транспорт не ходил. Но тут я увидел автомашину, которая разбрасывала песок на дорогу. Я подбежал к машине, объяснил водителю, что мне необходимо срочно ехать, горит завод. Это не надо было даже объяснять. Несмотря на то, что завод закрыт от обзора Покровской горой, виднелись клубы дыма, летели искры.
В 5 часов 20 минут я уже был на месте и мог оценить обстановку. Горел склад водочных изделий, взрывался шифер, его куски летели на расстояние до 30-40 метров
После тушения пожара возник вопрос, как работать заводу дальше, как выполнить план и поставку. А годовой план водочных изделий составлял свыше 1700 тысяч декалитров. Вносились различные предложения. Вплоть до того, чтобы построить на площади перед заводом склад временного хранения водки. Я предложил разгрузку водки производить на главном входе в завод. В течении суток из списанного разливочного автомата смастерили поворотный круг и транспортер. Поворотный круг поворачивал ящики на 360 градусов и по транспортеру они подавались на погрузку в автомашины. Для временного хранения ликероводочных изделий и отгрузки потребителям по ассортименту использовались бытовые помещения слесарей. Таким образом, завод стоял вследствие пожара только одни сутки.
Пожар уничтожил 89 ящиков водки, несколько сот ящиков пустых бутылок, мебель бытовок, спецодежду. Общий убыток от пожара составил 86 тысяч рублей. Здание склада готовой продукции в учет убытков не попало, так как построено в 1945 году, и на него полностью начислены амортизационные отчисления. По факту пожара было возбуждено уголовное дело. По делу привлекался главный механик завода Д.С.Грачев, т. к. следствием было установлено, что перед пожаром слесарь А.Шламенко производил в пристройке к складу сварочные работы.
Это притом, что Дмитрий Савельевич героически, безо всяких преувеличений, проявил себя на пожаре, а при ликвидации его последствий работал по 12 часов в сутки. Однако возникла неувязочка с «привлечением»: очаг возгорания располагался от места этих сварочных работ на расстоянии не менее десяти метров. Поэтому следствию, которое вело следственное отделение Советского РОВД г.Брянска, так и не удалось доказать, что именно производство сварочных работ явилось причиной пожара. Предполагаю, что причина пожара была иной.
Дело в том, что очаг пожара располагался в районе бытовок строителей. Отопление завода производилось острым паром, с температурой свыше 100 градусов. Возможно, что строители оставили на паровой трубе промасленную одежду, которая и могла служить причиной пожара. Но следствие, увы, эту версию не рассматривало. Я впоследствии интересовался специальной литературой - промасленная одежда при такой температуре действительно самовоспламеняется.
Первую половину 80-х годов прошлого столетия завод работал с очень большой нагрузкой. Зачастую приходили телеграммы из главка, министерства о дополнительном выпуске водки в выходные дни. Достаточно сказать о том, что в некоторые месяцы, план суточной выработки составлял 6000-7200 декалитров. В это время на коллектив завода ложилась громадная нагрузка. С 8 часов утра, до конца рабочего дня на территории завода все были заняты делом.
Начальником водочного цеха, в это напряженное время, работала Р.Ф.Алешкина, которая сплотила коллектив цеха, в нем были невозможны нарушения трудовой дисциплины. Большую роль в контроле за качеством готовой продукции на всех стадиях технологического процесса играла лаборатория - от поступления на завод спирта, посуды, ящиков, различных ингредиентов, до выпуска готовой продукции. Здесь не было компромиссов, а потому не бывало случаев выпуска брака, возврата готовой продукции. И, как следствие, - предъявление штрафных санкций за низкое качество водочных изделий.
Времена «застоя» являли собой разительный контраст работе завода во время «демократических реформ», когда возврат водки после фильтрации, отгрузка брака для переработки на спиртовые заводы, возврат ликероводочных изделий превратились в обычное дело. Говорить о «застое» вообще не поворачивается язык, т. к. именно в
это время завод добивался наивысших результатов работы.
Ежемесячно подводились итоги социалистического соревнования на собрании коллектива завода. Каждый работающий на предприятии знал итоги деятельности коллектива по всем показателям. Результаты были гласные, не имелось у администрации «секретов» от коллектива завода. Слова «коммерческая тайна», закрепленные в современном законодательстве РФ, являлись чуждыми для социалистического производства. Заработная плата руководителя превышала заработную плату рабочего, но ненамного.
...спиртзаводы находились преимущественно в сельской местности, положение их рабочих было особенно тяжелым, т. к. другой работы там не было. По моему мнению, тогдашним руководством Советского Союза проводилась целенаправленная работа по «расшатыванию» финансовой системы СССР, сознательному уничтожению промышленности, которая давала значительные поступления в бюджет страны.
А ведь пьянство запретами искоренить еще никому не удавалось. Алчущие живительной влаги пили все, что горит. В результате - масса бытовых отравлений различными суррогатами. Именно в это время пышным цветом расцвело самогоноварение.
Во время «перестройки» заводу за счет капитальных вложений было предложено построить безалкогольный цех. Фактически мы вернулись к тому, от чего отказались, и по моему убеждению - совершенно правильно, каких-нибудь десять лет назад. Но задача была поставлена - мы ее выполнили. При этом выполнили по-новаторски. В области был заметен дефицит минеральной воды. При исследовании воды из артезианской скажины в районе городской больницы № 4 было выявлено, что она обладает лечебными свойствами. Облисполком поручил нам организовать ее розлив. При кажущейся простоте этой задачи, пришлось изрядно поработать. Для установления санитарной зоны вокруг скважины построено ограждение и помещение. Организована была специальная перевозка воды в автоцистернах. При обычной перевозке вода мутнела, окислялась. Поэтому перевозили ее в специальных цистернах из нержавеющей стали, под слоем углекислоты. Для хранения воды на заводе с такими же предосторожностями оборудовали специальные емкости.
Технологическую линию розлива смонтировали в свободном денатурационном отделении. Но освоение выпуска безалкогольных напитков в значительных масштабах не могло восполнить громадное снижение выпуска ликероводочных изделий. Этот выпуск составлял всего-на-всего треть производимого в «застойный» период.
Была введена даже специальная отчетность, «о выводе мощностей по выпуску водки». Другими словами, мы отчитывались в то время за уничтожение производственного оборудования, установленного собственными усилиями. У меня, как руководителя завода, не поднималась рука на уничтожение оборудования технологических линий. Хотя объединение регулярно предоставляло отчетность в органы статистики о выводе мощностей по производству водки. Вводилась также отчетность о замене выпуска водки другими продуктами. Хотя каждому понятно, что если выпуск одной бутылки водки по стоимости эквивалентен выпуску двадцати бутылок воды, то такая замена была нам явно не под силу.
В связи с резким снижением выпуска водки в 1988-1989 годах в стране и области, было издано даже специальное распоряжение об уничтожении водочной посуды. Разбитые бутылки предписывалось сдавать на приемные пункты или отгружать по железной дороге на стеклозаводы.
За невыполнение приказа по уничтожению бутылок я даже «схлопотал» письменный выговор от первого заместителя председателя облисполкома В.М.Есликова. Когда «мавр сделал свое дело», а финансовая мощь СССР была весьма основательно подорвана, пошла команда увеличивать выпуск водки. Тем самым просматривается весьма зловещий характер так называемой «борьбы с пьянством и алкоголизмом».
Уже в 1990 году выпуск водочных изделий Брянским ликероводочным заводом был доведен до 90% максимального количества водки, выпускаемого заводом. Из облисполкома пришло указание постепенно выводить мощности по выпуску безалкогольных напитков. В первую очередь демонтировали технологическую линию по производству минеральной воды в водочном цехе. Розлив минеральной воды теперь производился только в безалкогольном цехе, в бутылку 0,33 л. С целью дальнейшего увеличения выпуска водки по распоряжению облисполкома скважина минеральной воды возле городской больницы № 4 была нами передана Бежицкому пищекомбинату. На этом эпопея по выпуску ликероводочным заводом безалкогольных напитков и минеральной воды закончилась. Цех безалкогольных напитков реконструировался с целью увеличения выпуска напитков уже сугубо алкогольных. Выпуск водочных изделий составлял более 1700 тыс. декалитров в год."
Из книги Мельниченко И.Д. О времени и людях: Записки спиртовика.
Притом производство спирта в значительных количествах было не роскошью, не излишеством, а общественной необходимостью. Слишком уж сложно даже перечислить те отрасли народного хозяйства, где спирт применялся и применяется в том или ином качестве. В СССР 80% производимого спирта шло на технические цели. Но исключительной важности направлением использования высококачественного спирта во все времена было производство водочных изделий.
В каждой области Советского Союза в среднем работали один-два ликероводочных завода. Например, в Калужской и Брянской областях - по одному, а в Пензенской - два, НижнееЛомовский и Кузнецкий.
В СССР не было акциза на прозводство ликероводочной продукции, но был налог с оборота. Ликероводочный завод получал спирт по оптовым ценам, которые устанавливались Госпланом СССР с учетом производственных затрат. Например, в мою бытность директором ликероводочного завода оптовая цена на спирт пищевой составляла 5 рублей 90 копеек за один декалитр, спирт «Экстра» - 6 рублей 10 копеек за декалитр. А поллитровая бутылка 40% водного раствора спирта продавалась в магазине за 3 руб. 50 коп. (со стоимостью посуды в 12 коп. итоговая сумма составляла пресловутые 3-62).
Несложно подсчитать, что даже с учетом известных издержек производства (превращение спирта в водку - сложный технологический процесс, отнюдь не сводящийся к простому разбавлению водой) и обращения, доходность водочного промысла прямо таки фантастическая. Но предприятиям доставалась лишь малая толика вырученых денег - в пределах установленных нормативов. Львиная доля средств от реализации водки питала государственный и местные бюджеты - порядка 20% всех бюджетных поступлений.
...быть назначенным директором еще не означает стать им. Тем более в Юрасово. Там я столкнулся с практикой организованной торговли спиртом.
Фактически руководил на заводе всем и вся Александр Митрофанович Федик... Был он, как говорят на спиртзаводах, «подвальным». Т.е. заведовал спиртохранилищем, а по совмещению также и материальным складом. Но со своим семиклассным образованием А.М.Федик очень неплохо разбирался в функционировании тогдашних управленческих и правоохранительных структур. На заводе он был бессменным председателем профкома (а права профсоюзных руководителей советское трудовое законодательство защищало особенно тщательно) и членом партбюро.
Для понимания ситуации - я был только кандидатом в члены КПСС. Вопросы на партбюро ставились таким образом, что мне на его заседаниях и присутствовать не приходилось. Парторгом завода тогда был заведующий сырьевым отделом С.М.Самарин, ранее работавший секретарем райкома партии в одном из районов Брянщины, «погоревший» во время обмена денег на личной нескромности и воспринимавший работу в Юрасово как жизненную катастрофу.
Спирт использовался А.М.Федиком не только для личного обогащения, но и для обретения «дружбы» влиятельных чиновников. Кстати, личными связями Александр Митрофанович не стеснялся похваляться в узком и не очень узком кругу, возможно, считая это надежным средством упрочения собственного положения. А.М.Федик «открывал ногой» дверь самого начальника областного ОБХСС полковника Денисова. В тесных отношения он пребывал с начальником Карачевского РОВД полковником П.Д.Плюгиным. Имел выходы и на судебную власть, правда, в те времена несколько немощную. Кто же в таких условиях мог противиться Федику в Юрасово?
Для того чтобы контролировать поступление зерна и картофеля на завод, Александр Митрофанович разошелся со своей женой Маргаритой (трое детей!) и женился на химике по сырью Марии Наумовне Горбуновой. Поясню неискушенному в тонкостях спиртового производства читателю, что это давало. Выход спирта определяется крахмалистостью зерна и картофеля, измерением чего и занят химик по сырью. Занижение крахмалистости на доли процента при больших масштабах производства оборачивалось на выходе неучтенными сотнями декалитров спирта. Конечно, осуществлялся постоянный контроль объемов выпускаемой продукции. Но, вследствие несовершенства контрольных снарядов (кстати, опломбированных специалистами объединения), можно было в сутки отбирать от одного до трех декалитров спирта.
При непременном условии, конечно, что этот отбор находился в пределах планового выхода спирта. Вследствие того, что территорию завода пересекала небольшая речушка, у
спиртохранилища была отдельная и, скажу откровенно, слабо контролируемая проходная.
Комендант завода Заикин, тоже был одним из главных действующих лиц команды Федика. Впрочем, все ограждение территории завода было символическим и явно не соответствовало производству такой криминогенной продукции, как спирт. Спирт из завода отгружался автотранспортом. На железнодорожные пути станции Карачев ставилась под погрузку цистерна, которая постепенно, по мере подвоза спирта, заполнялась. Простои цистерн были громадными, а учет при их заполнении отсутствовал, т.е. «подвальный» был сам себе контролер. Именно за неспособность навести порядок в этих вопросах и было уволено все предыдущее руководство спиртзавода. По прибытии на завод первым делом я занялся подбором руководящих кадров
Тем временем Александр Митрофанович «со товарищи» устроил мне немаленькую пакость. Весной 1967 г. при уходе Федика в отпуск по его же предложению я с нарушением назначил исполняющую обязанности спиртохранилищем, не имевшую, как это предписывали квалификационные требования должностной инструкции, трехлетнего стажа работы на заводе. А в апреле при невыясненных обстоятельствах произошел пролив спирта. Можно предположить, что кто-то, располагая вторым комплектом ключей,
открыл спиртохранилище и перевел краны коммуникации со сливного отделения на полную цистерну. О проливе своевременно сообщено не было, а ведь на пол ушел полный слив - 690 декалитров. Мне об этом доложил главный бухгалтер, поскольку при ежемесячном измерении спирта по состоянию на первое число обнаружилась недостача.
Мне как раз нужно было срочно уезжать в Минск по вопросу реконструкции котельной. Вызвав и.о.главного инженера завода И.Ф.Кацубу, я указал ему на то, что громадная доля ответственности лежит на нем и заведующей спиртохранилищем: в сливном талоне имелась специальная графа о том, что краны открыты в пустую цистерну, за это и расписывались ответственные лица. Поскольку в это время, при зачистке остатков картофеля, выявились излишки (порядка пятидесяти тонн) я порекомендовал Ивану Федоровичу отрегулировать ректификационный аппарат на выработку увеличенного количества эфиро-альдегидной фракции, чтобы восполнить пролив спирта. По моем возвращении из командировки И.Ф.Кацуба доложил, что спирт в необходимом количестве собран с пола и слит в цистерну с эфиро-альдегидной фракцией.
Надо сказать, что пролив спирта при неизвестных обстоятельствах, тем не менее, сопровождался анонимными обращениями в различные инстанции. Я же материал по проливу с соответствующим актом передал правоохранительным органам.
Следующей сознательной акцией, направленной, как я считал и считаю, лично против меня стало сожжение заводского котла. Приурочено оно было к немаловажному событию - приему меня из кандидатов в члены КПСС. Технически сжечь котел оказалось не так уж сложно - в ночную смену основательно напоили дежурного кочегара и выпустили воду. Надо пояснить, что первейшей обязанностью кочегара является тщательный контроль уровня воды в котле. Упуск воды грозит разрушением котла. В данном случае вода из котла была сознательно выпущена, а не сделан упуск: температура пара достигла не менее 500 градусов, загорелась даже изоляция на паровой коммуникации в
ректификационном отделении. По счастливой случайности не вспыхнуло само ректификационное отделение. Нужно благодарить Бога и профессионализм работников ночной смены: достаточно было сгоряча или спросонку подать воду в раскаленный котел, как мощный взрыв разнес бы вздребезги и котел, и котельную.
На завод в два часа тридцать минут меня вызвала сменный технолог Е.Потемкина - жена главного механика. Осмотрев котел, я убедился, что он сгорел. Первым моим действием стало распоряжение о заливе в бражку большой дозы формалина для прекращения брожения и закисания. Ведь в бражке в виде полупродукта находилось около двухсот тонн картофеля. Дежурный кочегар, допустивший сожжение котла, был немедленно отправлен на экспертизу в г. Карачев. Я же срочно выехал в Брянск, где
явился на квартиру к Ю.В.Прядко и доложил ему о ЧП. Юрий Васильевич, надо отдать должное, тоже отреагировал мгновенно. В это время на Хинельский спиртзавод был завезен «бэушный» котел ШБ-А5. Уже в 8 часов утра генеральный директор объединения издал приказ о передаче этого котла на Юрасовский спиртзавод
Разумеется, о ЧП я проинформировал первого секретаря Карачевского райкома партии Ю.В.Щербакова. Об аварии был поставлен в известность инспектор котлонадзора Выростков. Но, как оказалось, информировал не только я. Практически немедленно в Росглавспирте из анонимных источников стало известно о сгоревшем котле («котел сожжен, бражка киснет, директор мер не принимает»). Уже утром (!) по этому поводу в Брянск генеральному директору объединения позвонил начальник Росглавспирта Г.О.Аренс.
Тем временем в течении суток переданный нам котел был перевезен из Хинеля. В Юрасово тогда работала монтажная бригада из г.Середина-Буда. В срочном порядке я перебросил бригаду на монтаж котла. Рядом с заводом находилась перекачивающая станция нефтепровода «Дружба». По договоренности с ее директором на завод откомандировали дипломированного сварщика, который произвел необходимые сварочные работы. Работы по монтажу велись круглосуточно. Через семь суток котел был сдан инспектору котлонадзора и пущен.
А через десять дней после аварии первичная партийная организация Юрасовского спиртзавода приняла меня в члены КПСС. При утверждении решения «первички» на бюро Карачевского райкома партии Ю.В.Щербаков спросил меня, как идут дела на заводе. Ответил, что завод работает, имеется небольшое отставание от месячного плана. Спирт, выработанный из бражки, перестоявшей около десяти дней, постепенно реализован на винодельческие предприятия.
А жизнь продолжалась, но в том же ключе. Осенью, на следующий день после возвращения из отпуска, я уехал по делам в Брянск. И тут заведующий сырьевым отделом объединения Л.Д.Черепов спросил меня, знаю ли я, что на заводе имеются немалые излишки картофеля - 500 тонн. Он также сказал, что завтра приедет комиссия с участием областного БХСС для проверки «сигнала». После этого разговора срочно возвращаюсь на завод. Первым делом зашел в сырьевую лабораторию к М.Н.Горбуновой.
Сырьевая лаборатория располагалась в новой весовой, с тридцатитонными весами. Я потребовал у Марии Наумовны корешки кондиционных ярлыков. Рассматривая корешки,
обнаружил в них неоговоренные исправления. Горбунова исправления подтвердила своей подписью. После этого, я изъял все кондиционные ярлыки, и дал расписку об изъятии.
Затем я зашел в спиртохранилище к Федику и изъял книгу отмеров спирта при заливке спирта в автомашины для перевозки на станцию.
На следующий день прибыла и обещанная комиссия. С учетом связей Федика в правоохранительных структурах (а представитель ОБХСС УВД в этой комиссии майор Потеев также ходил в «друзьяхтоварищах» подвального) следовало опасаться фальсификации документов. Поэтому изъятие кондиционных ярлыков и книги отмеров спирта было весьма своевременным. Оказывается, в это же время чуть не во все инстанции Советского Союза пошли потоком анонимки, повествовавшие о том, что директором
Юрасовского спиртзавода созданы излишки картофеля для последующей реализации произведенного из них «левого» спирта по железной дороге. Анонимщики требовали учинить проверку, искоренить зло, директора завода уволить и привлечь к уголовной ответственности.
Приехавшая комиссия изъяла первичные документы по приемке картофеля и потребовала у меня кондиционные ярлыки. Я ответил отказом, пояснив, что кондиционные ярлыки могу отдать только представителям МВД СССР, имеющим соответствующие полномочия.
Следует пояснить механизм появления «излишков». Картофель завод принимал и учитывал, исходя из содержания крахмала в клубнях. По-другому и быть не может, поскольку именно этим определяется выход спирта. Но при поступлении низкокрахмального сырья возникает существенный разрыв в объемах. Запутывая учет, можно создать излишки /недостачу картофеля. Поскольку «припрятанных» 500 тонн картофеля обнаружить не удалось, поступила новая анонимка в прокуратуру района. Речь уже шла о том, что мной принято от частных лиц «всего» пятьдесят тонн картофеля и деньги присвоены. Но тут проверять было проще: для приемки картофеля от частных лиц приказом по заводу были введены особые условия. Предусматривались даже такие документы, как справка сельсовета о том, что у сдатчика картофеля посажено определенное количество соток картофеля. Это был как раз тот случай, когда советский бюрократизм очень не мешал делу.
Работали мы с женой вдвоем, т.к. зарплаты директора завода - оклад 140 рублей - на всю семью не хватало. Таисия Николаевна работала сначала химиком, а затем - начальником углекислотного цеха.
...Я принял предложение возглавить ликероводочный завод, тем более, что оно подкреплялось серьезнейшим аргументом - обещанием предоставить государственную квартиру. Надо понимать, что все занимаемое моей семьей до этого времени жилье имело статус служебного. В случае увольнения с работы его следовало освободить.
Вследствие назначения 5 августа 1971 г. директором Брянского ликероводочного завода я столкнулся с необходимостью решать сложные и во многом новые для меня вопросы. Неурядицы технического характера такой новизны не содержали. А вот отношения с торговлей: организация сбыта готовой продукции, возврат посуды, простои вагонов…
Брянский ликероводочный завод - сложное предприятие с непростой историей.
Надо понимать, что изначально небольшое предприятие с преимущественно ручным трудом строилось в маленьком уездном городке, каким был Брянск в начале прошлого века...уже в 1914 г. завод был закрыт в связи с запрещением торговли спиртными напитками. С установлением Советской власти «сухой закон» продлили до 1924 г. Но как же в России без водки? На ХIY съезде ВКП(б) И.В.Сталин заявил: «Кстати, два слова об одном из источников резерва - о водке. Есть люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках. Это - грубейшая ошибка, товарищи. Ежели у нас нет займов, ежели мы бедны капиталами и если, кроме того, мы не можем пойти в кабалу к западноевропейским капиталистам, не можем принять тех кабальных условий, которые они нам предлагают и которые мы отвергли,-то остаётся одно: искать источников в других областях».
Выработка водочных изделий в период с 1926 по 1932 год составляла 600-700 тысяч декалитров в год. Максимальная довоенная выработка водки в 1938 году достигла показателя 984 тыс. декалитров. В 1940 году в связи с реконструкцией выпуск водки уменьшился до 484 тыс. декалитров. А в августе 1941 г. завод эвакуирован в г. Тамбов.
70-ые годы прошлого столетия завод выпускал до 50 наименований ликерных изделий, суммарным объемом от 150 до 300 тысяч декалитров в год. Подчеркну, что в советские времена рецептура изделий предполагала использование исключительно натурального сырья. Так, для настойки «Старка» использовались сухие листья яблок и груш крымских сортов, коньяк завозился из Дагестана.
Проанализировав причины невыполнения плана, я выявил, что завод несколько суток в месяц простаивает из-за грязной воды, а также ее недостатка. Тут необходимо небольшое отступление. Технология производства водки выглядела следующим образом. Высококачественный спирт (на ликероводочный его поставлял в основном Локотской завод, в меньших количествах Дубровский и Жирятинский) через мерники поступал в сортировочное отделение водочного цеха. Там он смешивался с водой до крепости в 50
градусов. Вода для этого должна быть очищена от механических примесей и умягчена на натрий-катионовых фильтрах. От качества воды, поступающей в сортировочное отделение, во многом зависело качество водки. В доводных чанах смесь доводилась до требуемой крепости и перекачивалась на фильтры из активированного угля. Скорость перекачки контролировалась ротаметрами и была различной для отдельных напитков: если для обычной водки - 90 декалитров в час, то для водки «Экстра» - только 40.
Низкое давление поступающей на бутылкомоечную машину воды в конечном итоге также оборачивалось недомытыми бутылками и выпуском бракованной продукции. В течении двух месяцев были изготовлены и введены в строй фильтры емкостью по 5 кубометров каждый, способные выдерживать давление сети водопровода. Три фильтра установили в свободном помещении, рядом со складом готовой продукции.
Завод простаивал также из-за отсутствия стеклотары и ящиков. Изучив документы о возврате посуды из приемных пунктов по г. Брянску, я установил, что стеклотара из приемных пунктов вывозится несвоевременно. Требовалось срочное вмешательство и по договоренности с директором нефтебазы г. Брянска, Михаилом Николаевичем Швецовым к заводу временно прикомандировали две автомашины для вывоза посуды.
Хронической была нехватка ящичной тары. Стеклопосуда поступала на завод зачастую в некондиционных ящиках, в которых торговые организации водку не принимали. Кроме того, введение в оборот новой стеклотары, поступающей на завод в скрученных проволкой пакетах, требовало ее затаривания в ящики. С помощью заместителя председателя облисполкома по торговле М.Ф.Борисова, начальника управления лесной промышленности А.А.Певнева, директора Журиничского лесокомбината И.П.Булатного, на Журиничском лесокомбинате организовано производство деревянных ящиков.
Поскольку используемая для производства ящиков дощечка не проходила во многих случаях необходимой сушки, сами ящики хранились торговыми организациями за неимением закрытых площадей под открытым небом, значительным было количество дефектных ящиков. Для их ремонта летом 1972 г. была сооружена пристройка к помещению с бутылкомоечными машинами, в ней размещен участок по ремонту ящиков.
Принятые в первоочередном порядке меры улучшили работу завода, но не решали все возникающие проблемы.
Летом 1972 г. стояла жаркая погода. Столбик термометра поднимался свыше 30 градусов. Вокруг Брянска горели леса и болота. Завод в это время был остановлен из-за нарушения строительных норм и правил (СНИП). Возникла необходимость остановки завода на реконструкцию, что являлось проблематичным в условиях острого дефицита водочных изделий. Предписания госпожарнадзора висели над заводом «дамокловым мечом» многие годы. Решить вопрос можно было только построив новый ликероводочный завод. ..из-за отсутствия финансирования этому проекту не суждено было сбыться.
А тогда, в 1972 г., бюро Брянского горкома КПСС за нарушение правил пожарной безопасности объявило мне выговор без занесения в учетную карточку. Я на этом заседании бюро оказался в компании многих других руководителей предприятий с аналогичными проблемами.
Тормозящим работу завода фактором было неудовлетворительное функционирование перевалочной базы. База располагалась в черте города, недалеко от завода, но за рекой Десна. Проезд осуществлялся по деревянному мосту который разбирался на время весеннего паводка. Роль базы определялась тем, что в то время около половины водочных изделий отгружались по железной дороге. - до 70 вагонов в месяц. Такое же количество вагонов возвращалось с посудой. Поступал спирт в количестве до десяти цистерн за месяц. Норма простоя на один вагон (цистерну) при отгрузке и разгрузке составляла 22 часа. Но завод в норму не укладывался и платил немаленькие штрафы за сверхнормативные простои.
Отвечал материально не только завод, отвечал и директор: на мою зарплату время от времени делались начеты комитетом народного контроля. Не говорю уже о постоянных звонках домой, превращавших меня во внештатного диспетчера при появлении на подъездных путях перевалочной базы чуть ли не каждого вагона.
Для уменьшения простоев на базе был построен склад для посуды и водки, сооружено спиртохранилище объемом 50 кубометров с насосной станцией. Это дало положительный эффект, но в норму простоя вагонов мы все равно не укладывались, хотя сверхнормативных простоев цистерн уже не было. Радикальное решение было найдено в существенном сокращении использования железнодорожного транспорта. В связи с постоянным развитием сети шоссейных дорог, оснащением Брянской автоколонны № 1470 большегрузными фургонами, все большую роль в перевозке готовой продукции и получении оборотной стеклотары стал играть автотранспорт. Перевалочная база постепенно теряла свое значение, появилась возможность сократить 24 проводника железнодорожных вагонов.
Кстати, перекрыв один из каналов хищений: отдельные недобросовестные проводники умудрялись во время рейса заменить содержимое двух-трех ящиков водки обычной водой, закатав вручную крышечки. И если во время трескучих брянских морозов подмена обнаруживалась в торговых предприятиях, то в остальное время года обворовывались потребители.
Несмотря на указанные акты правительства 1972 года потребность в водке во второй половине 1970-х годов непрерывно увеличивалась. Отечественная стекольная промышленность не справлялась с выпуском необходимого количества бутылок для водки и водочных изделий. Некоторые ликероводочные заводы перешли на выпуск части водочных изделий в евробутылке. Брянский ликероводочный завод также пошел по этому пути.
Вследствие увеличения выпуска водки потребовалось большее количество деревянных ящиков. По договоренности с Ржевской колонией, завод стал получать до ста тысяч ящиков в год. Не могу сказать, что их качество нас удовлетворяло: на ящики шла невысушенная надлежащим образом дощечка. Но ввод в оборот большого их количества частично компенсировал этот недостаток.
Серьезной производственной проблемой стало наведение порядка в отношениях с торговлей. В 1971-1973 гг. возврат заводу торговыми организациями бутылок и ящиков производился с зачетом остатков бутылок и ящиков прошлых лет. Это проводило к тому, что по учету торговые организации не имели задолженности по бутылкам и ящикам, а фактически завод оказывался без посуды и ящиков. Водку некуда было разливать.
Крупнейшим потребителем водки являлся Брянский облпотребсоюз - ему поставлялось около миллиона декалитров водочных изделий в год. Предприятия государственной торговли потребляли, в среднем, 500-550 тысяч декалитров водки в год. В Московскую область завод поставлял в разные годы от 150 до 300 тысяч декалитров водки в год. Торговые организации, прежде всего, облпотребсоюз, предъявляли заводу громадные штрафы за недопоставленные водочные изделия.
Государственным арбитром Брянской областной арбитражной комиссии тогда работала Антонина Павловна Пушкова..Надо отметить, что ранее А.П.Пушкова заведовала юридическим отделом облпотребсоюза. Пользуясь тем, что в «особых условиях поставки водочных изделий» имелись неясные формулировки относительно возврата посуды, А.П.Пушкова, учитывала возврат посуды нарастающим итогом за все прошлые годы. У меня возникли сомнения в правомерности такого учета возврата посуды.
За разъяснениями я обратился в Госарбитраж РСФСР. И получил ответ, где срок исковой давности по возврату посуды в денежном и натуральном выражении определялся в шесть месяцев. Это разъяснение Госарбитража РСФСР позволило нашему объединению предъявить облпотребсоюзу громадные санкции за невозврат посуды.
Приходилось заниматься не только производством своей продукции. В 1973 г. в объединение приехал для обмена опытом работы директор фирмы «Ригас бальзамс» Эдуард Эптович Энна. Встретили мы его хорошо, вручили даже «ключи» от г. Брянска. В ответ Э.Э.Энна приглашал нас приехать в Ригу, посмотреть заводы фирмы
По приезде в столицу Латвии, мы спросили, как проехать к фирме "Ригас Бальзамс". Однако, несмотря на наши усилия, нам дорогу так никто и не показал, даже разговаривать с нами не стали. К счастью, у меня был номер телефона фирмы. Позвонил из телефона-автомата, директор оказался на месте. Ликероводочный завод в Риге работал в две смены, выпуск водочных изделий составлял более трех тысяч декалитров в сутки. Завод имел собственную ректификационную установку. В производстве использовались только проволочные ящики, изготовляемые в Прибалтике. Ликероводочный завод имел более совершенное, чем наш, оборудование для производства водочных изделий с винтовой укупоркой. Территория завода заасфальтирована, газоны, цветники, везде идеальная чистота. Эдуард Эптович пригласил нас поехать на экскурсию на один из спиртовых заводов фирмы. Я поинтересовался, какая среднемесячная заработная плата у рабочих, ИТР, служащих. Оказалось, что зарплата в фирме в полтора раза, как минимум, выше, чем в Брянске. Мы отобрали необходимые сувенирные бутылки, за которыми должен был приехать автофургон. А на дорогу Э.Э.Энна выписал нам три ящика бальзама.
3 января 1982 г. в пять часов утра меня поднял звонок с проходной. Завод охраняли сотрудники отдела вневедомственной охраны при Советском РОВД г.Брянска, преимущественно бывшие сотрудники милиции. Вахтер Маша сообщила, что завод горит. А столбик термометра показывал 22 градуса мороза. Я оделся буквально за одну минуту, натянул на себя то, что попалось под руку. Расстояние около одного километра я преодолел буквально за пять минут. На вокзале в это время транспорт не ходил. Но тут я увидел автомашину, которая разбрасывала песок на дорогу. Я подбежал к машине, объяснил водителю, что мне необходимо срочно ехать, горит завод. Это не надо было даже объяснять. Несмотря на то, что завод закрыт от обзора Покровской горой, виднелись клубы дыма, летели искры.
В 5 часов 20 минут я уже был на месте и мог оценить обстановку. Горел склад водочных изделий, взрывался шифер, его куски летели на расстояние до 30-40 метров
После тушения пожара возник вопрос, как работать заводу дальше, как выполнить план и поставку. А годовой план водочных изделий составлял свыше 1700 тысяч декалитров. Вносились различные предложения. Вплоть до того, чтобы построить на площади перед заводом склад временного хранения водки. Я предложил разгрузку водки производить на главном входе в завод. В течении суток из списанного разливочного автомата смастерили поворотный круг и транспортер. Поворотный круг поворачивал ящики на 360 градусов и по транспортеру они подавались на погрузку в автомашины. Для временного хранения ликероводочных изделий и отгрузки потребителям по ассортименту использовались бытовые помещения слесарей. Таким образом, завод стоял вследствие пожара только одни сутки.
Пожар уничтожил 89 ящиков водки, несколько сот ящиков пустых бутылок, мебель бытовок, спецодежду. Общий убыток от пожара составил 86 тысяч рублей. Здание склада готовой продукции в учет убытков не попало, так как построено в 1945 году, и на него полностью начислены амортизационные отчисления. По факту пожара было возбуждено уголовное дело. По делу привлекался главный механик завода Д.С.Грачев, т. к. следствием было установлено, что перед пожаром слесарь А.Шламенко производил в пристройке к складу сварочные работы.
Это притом, что Дмитрий Савельевич героически, безо всяких преувеличений, проявил себя на пожаре, а при ликвидации его последствий работал по 12 часов в сутки. Однако возникла неувязочка с «привлечением»: очаг возгорания располагался от места этих сварочных работ на расстоянии не менее десяти метров. Поэтому следствию, которое вело следственное отделение Советского РОВД г.Брянска, так и не удалось доказать, что именно производство сварочных работ явилось причиной пожара. Предполагаю, что причина пожара была иной.
Дело в том, что очаг пожара располагался в районе бытовок строителей. Отопление завода производилось острым паром, с температурой свыше 100 градусов. Возможно, что строители оставили на паровой трубе промасленную одежду, которая и могла служить причиной пожара. Но следствие, увы, эту версию не рассматривало. Я впоследствии интересовался специальной литературой - промасленная одежда при такой температуре действительно самовоспламеняется.
Первую половину 80-х годов прошлого столетия завод работал с очень большой нагрузкой. Зачастую приходили телеграммы из главка, министерства о дополнительном выпуске водки в выходные дни. Достаточно сказать о том, что в некоторые месяцы, план суточной выработки составлял 6000-7200 декалитров. В это время на коллектив завода ложилась громадная нагрузка. С 8 часов утра, до конца рабочего дня на территории завода все были заняты делом.
Начальником водочного цеха, в это напряженное время, работала Р.Ф.Алешкина, которая сплотила коллектив цеха, в нем были невозможны нарушения трудовой дисциплины. Большую роль в контроле за качеством готовой продукции на всех стадиях технологического процесса играла лаборатория - от поступления на завод спирта, посуды, ящиков, различных ингредиентов, до выпуска готовой продукции. Здесь не было компромиссов, а потому не бывало случаев выпуска брака, возврата готовой продукции. И, как следствие, - предъявление штрафных санкций за низкое качество водочных изделий.
Времена «застоя» являли собой разительный контраст работе завода во время «демократических реформ», когда возврат водки после фильтрации, отгрузка брака для переработки на спиртовые заводы, возврат ликероводочных изделий превратились в обычное дело. Говорить о «застое» вообще не поворачивается язык, т. к. именно в
это время завод добивался наивысших результатов работы.
Ежемесячно подводились итоги социалистического соревнования на собрании коллектива завода. Каждый работающий на предприятии знал итоги деятельности коллектива по всем показателям. Результаты были гласные, не имелось у администрации «секретов» от коллектива завода. Слова «коммерческая тайна», закрепленные в современном законодательстве РФ, являлись чуждыми для социалистического производства. Заработная плата руководителя превышала заработную плату рабочего, но ненамного.
...спиртзаводы находились преимущественно в сельской местности, положение их рабочих было особенно тяжелым, т. к. другой работы там не было. По моему мнению, тогдашним руководством Советского Союза проводилась целенаправленная работа по «расшатыванию» финансовой системы СССР, сознательному уничтожению промышленности, которая давала значительные поступления в бюджет страны.
А ведь пьянство запретами искоренить еще никому не удавалось. Алчущие живительной влаги пили все, что горит. В результате - масса бытовых отравлений различными суррогатами. Именно в это время пышным цветом расцвело самогоноварение.
Во время «перестройки» заводу за счет капитальных вложений было предложено построить безалкогольный цех. Фактически мы вернулись к тому, от чего отказались, и по моему убеждению - совершенно правильно, каких-нибудь десять лет назад. Но задача была поставлена - мы ее выполнили. При этом выполнили по-новаторски. В области был заметен дефицит минеральной воды. При исследовании воды из артезианской скажины в районе городской больницы № 4 было выявлено, что она обладает лечебными свойствами. Облисполком поручил нам организовать ее розлив. При кажущейся простоте этой задачи, пришлось изрядно поработать. Для установления санитарной зоны вокруг скважины построено ограждение и помещение. Организована была специальная перевозка воды в автоцистернах. При обычной перевозке вода мутнела, окислялась. Поэтому перевозили ее в специальных цистернах из нержавеющей стали, под слоем углекислоты. Для хранения воды на заводе с такими же предосторожностями оборудовали специальные емкости.
Технологическую линию розлива смонтировали в свободном денатурационном отделении. Но освоение выпуска безалкогольных напитков в значительных масштабах не могло восполнить громадное снижение выпуска ликероводочных изделий. Этот выпуск составлял всего-на-всего треть производимого в «застойный» период.
Была введена даже специальная отчетность, «о выводе мощностей по выпуску водки». Другими словами, мы отчитывались в то время за уничтожение производственного оборудования, установленного собственными усилиями. У меня, как руководителя завода, не поднималась рука на уничтожение оборудования технологических линий. Хотя объединение регулярно предоставляло отчетность в органы статистики о выводе мощностей по производству водки. Вводилась также отчетность о замене выпуска водки другими продуктами. Хотя каждому понятно, что если выпуск одной бутылки водки по стоимости эквивалентен выпуску двадцати бутылок воды, то такая замена была нам явно не под силу.
В связи с резким снижением выпуска водки в 1988-1989 годах в стране и области, было издано даже специальное распоряжение об уничтожении водочной посуды. Разбитые бутылки предписывалось сдавать на приемные пункты или отгружать по железной дороге на стеклозаводы.
За невыполнение приказа по уничтожению бутылок я даже «схлопотал» письменный выговор от первого заместителя председателя облисполкома В.М.Есликова. Когда «мавр сделал свое дело», а финансовая мощь СССР была весьма основательно подорвана, пошла команда увеличивать выпуск водки. Тем самым просматривается весьма зловещий характер так называемой «борьбы с пьянством и алкоголизмом».
Уже в 1990 году выпуск водочных изделий Брянским ликероводочным заводом был доведен до 90% максимального количества водки, выпускаемого заводом. Из облисполкома пришло указание постепенно выводить мощности по выпуску безалкогольных напитков. В первую очередь демонтировали технологическую линию по производству минеральной воды в водочном цехе. Розлив минеральной воды теперь производился только в безалкогольном цехе, в бутылку 0,33 л. С целью дальнейшего увеличения выпуска водки по распоряжению облисполкома скважина минеральной воды возле городской больницы № 4 была нами передана Бежицкому пищекомбинату. На этом эпопея по выпуску ликероводочным заводом безалкогольных напитков и минеральной воды закончилась. Цех безалкогольных напитков реконструировался с целью увеличения выпуска напитков уже сугубо алкогольных. Выпуск водочных изделий составлял более 1700 тыс. декалитров в год."