Бандурин Евгений Николаевич. Моя военно-морская жизнь 2
Позднее мы купили у мичмана Гербста десяток кроликов вместе с клеткой, содержать которых ему было лень, а я имел уже опыт ухода за ними еще в детстве. Кроликов я продержал до поздней осени, но на острове было тяжело с хорошей травой для них, ведь почти всю траву на острове выедали олени. Поэтому осенью я их всех сразу обратил в мясо, которого нам хватило на пару-тройку месяцев.
Впоследствии я обнаружил, что в начале лета некоторые куры, снеся яйцо, не хотят уходить с гнезда, а остаются в нем, пока их не сгонишь. Проконсультировавшись с Марьей Даниловной, я узнал, что это куры, готовые стать клушками, то есть матерями, и она научила меня, как это сделать. Мы с женой решили попробовать, тем более мне достались по наследству и три небольших клетки для выводки цыплят. Мы собрали вечером у соседей на обмен свежие яйца в количестве 21 штуки (максимум для этого дела), уложили яйца на сено в таз, поставили его в клетку и посадили туда клушку. Уже через час она сидела на яйцах и грела их, поесть она сходила раз в сутки.
Через 19-20 дней мы перенесли таз с клушкой на веранду, и всю ночь регулярно каждые 1-2 часа я проверял ее, приподнимая и вытаскивая вылупившихся цыплят. Цыплят сажал в коробку с ватой, которая стояла на электрогрелке. Когда все цыплята вылупились, мы посадили клушку в фанерный ящик и подсадили ей цыплят. Она их сразу узнала, они ее, и получилась "веселая семейка". Пару дней они провели у нас дома, мы их кормили крутыми яйцами, они окрепли, и мы выпустили их на волю. Клушка повела их к курятнику, к ним пыталась сунуться наша кошка Динка, но клушка так ее долбанула в нос, что навсегда отбила охоту делать это. Она целый день водила цыплят по окрестностям, учила их кормиться, а вечером приводила к курятнику, заводила их в открытую клетку, которую я перенес в загон, где все они и ночевали в перьях матери, пока там помещались. Вообще было очень интересно наблюдать, как из простого яйца появлялись маленькие желтые попискивающие шарики, из которых вырастали большие разноцветные куры.
Это дело так нам понравилось, что в последующие годы мы сажали по три клушки, получали по 40-45 цыплят, а так как половина из них были петухами, то осенью у нас был приличный запас куриного мяса и яиц, жена даже снабжала яйцами соседей. К зиме я провел в курятник свет, поставил небольшой электроэлемент от ТЭНа, в курятнике стало светло и тепло, и куры неслись у меня всю зиму.
В июне 1970 года в стране были назначены какие-то выборы, естественно, меня назначили председателем местной избирательной комиссии. В наш участок вошли весь военный состав острова и все жители нашего военного городка вместе с "топливниками". Конечно, активную помощь в подготовке к выборам мне оказывал замполит, мы превратили ленкомнату минной группы в избирательный участок, подготовили списки, поставили столы, две кабины для тайного голосования, в общем, к назначенному сроку все было готово. И тут О.Р.Тагиев сообщил, что к нам едет зам.нач. Политотдела Тыла ВМБС для проверки готовности к выборам. Я быстренько послал моряков в лес, они нарвали кучу цветов, и распихали их по всем углам ленкомнаты, сам я пошел к жене и выпросил у нее ковер, который мы постелили посреди ленкомнаты. К приходу комиссии члены избирательной комиссии сидели на местах и были готовы к работе. Вместе с зам.нач.ПО прибыл секретарь парт. комиссии Тыла, который по службе был начальником ОУС Тыла.
Зам.нач.ПО проверил готовность к выборам и мою партийную документацию и остался всем вполне удовлетворен. ОУСовец проверил общую обстановку и вопросы хранения оружия, здесь обстановка в минной группе выглядела значительно лучшей, чем в караульном взводе. Они побеседовали с личным составом, и убыли с острова. Оказалось, что эта проверка имела целью и проверку лично моей деятельности, так как О.Р.Тагиев представил в Тыл ВМБС представление на присвоение мне звания "капитан-лейтенант". Выборы были проведены в части буквально за 2 часа, но мне пришлось еще с урной ехать на самую южную оконечность острова для голосования на посту НиС. На этот пост я ездил практически каждый год по избирательным делам, ведь какие-нибудь выборы были в наше стране ежегодно, а то и два раза в год. После 100%-ного голосования Политотдел разрешал нам закрыть участок, мы подсчитывали голоса, составляли протокол, и я вез все отчетные документы и бюллетени в Политотдел Тыла ВМБС. Впоследствии каждые выборы мне приходилось быть председателем участковой избирательной комиссии.
Буквально через неделю мне было присвоено звание "капитан-лейтенант", таким образом, я проходил в "старлеях" почти 7 лет. Звание я обмывал дома, жена наготовила всякой вкуснятины, пригласил всех офицеров острова.
Где-то в начале июля дошла очередь и до ремонта помещения магазина. Старшими по ремонту я назначил пару хозяйственных мичманов, придав им несколько человек личного состава. Они вычистили помещение, заделали в нем все дыры и щели, хорошо его оштукатурили и покрасили. Я выпросил в рыбкоопе пару старых, но еще работающих холодильников, хорошую витрину, их установили в магазине. Потом продавщица при очередном получении товара в Военторге в Промысловке похвасталась произведенным ремонтом, и к нам на остров нагрянул начальник Военторга ВМБС.
Он внимательно проинспектировал состояние магазина, остался им очень доволен, потом выразил мне свою благодарность и предложил помощь в моем личном желании. Я сказал, что осенью мой сын идет в школу, она на острове одна в поселке рыбокомбината, до нее довольно далеко для ребенка, и я попросил помочь купить мотоцикл с коляской. Начальник Военторга сообщил, что выделить мне "Урал" он не сможет, так как на них жесткая очередь, но "Иж" с коляской обязательно выделит. И буквально через неделю продавщица привезла мне мотоцикл "Иж-Юпитер" с коляской, до сих пор помню - заплатил я за него 902 рубля. Теперь я был с личным транспортом.
Прав на вождение у меня не было, но я ездил и так, тем боле, что на острове без прав ездили на мотоциклах очень многие местные жители. Местному милиционеру М.Откидачу это надоело, он доложил районному начальнику ГАИ, и на остров прислали преподавателя ПДД. Я тоже записался на курсы, хотя он меня предупредил, что высшее образование дает мне право сдавать экзамены на права без дополнительного обучения. Я решил все-таки поучиться, заплатил где-то рублей пять за обучение и 1,5-2 рубля за экзамен. Преподаватель около месяца ежедневно проводил с нами занятия в школе, учил нас правилам, у него была куча экзаменационных билетов, которые он с нами также проштудировал, к концу обучения я щелкал их как орехи. Таких обучающихся набралось человек под 50, многим эта наука давалась ох как тяжело.
На экзамены приехал сам начальник Шкотовского районного ГАИ, майор, теоретические экзамены также проводили в школе. На экзамен приехал мой начальник О.Р.Тагиев и пришел соседний начальник топливного склада Н.П.Мельников. Мы все трое решили сдавать экзамены и на управление автомобилем, ну а я, естественно, и мотоциклом. Сели мы все втроем вместе, я быстренько ответил на свои и их вопросы, таким образом, теория была сдана всеми нами. Подходящей трассы для сдачи экзаменов на острове, естественно, не было, поэтому начальник ГАИ вывел нас за поселок, велел на мотоциклах проехать метров 200 по дороге, обогнуть лужу и вернуться обратно, что и было нами исполнено.
Для сдачи экзамена по вождению автомобиля Н.П.Мельников привел свою лучшую полугрузовую штабную машину на базе ГАЗ-63. ГАИшник осмотрел машину, сказал, что ее нужно арестовывать, но потом махнул рукой и со словами "свои машины бить будете" разрешил нам сдавать на ней экзамен, ведь все-таки перед ним стояли капитан 2 ранга, майор и капитан-лейтенант. Мы благополучно объехали лужу, показывая повороты руками, заехали в ворота из двух кирпичей задним ходом, на этом экзамен был закончен. Через пару недель М.Откидач привез нам всем права.
Сначала я купил на топливном складе 200 литров бензина за свой счет и заправлялся этим бензином у своей жены, но потом, учитывая, что очень много я ездил на мотоцикле по служебным делам, начал заправляться в нашем гараже с машин. А ездить в поселок приходилось довольно много, ведь наша жизнь во многом зависела от связей с поселком. Дело в том, что в хозяйстве постоянно что-нибудь ломалось, выходило из строя, требовались различные материалы, запасные части и детали. Если официально заказывать все через флотские довольствующие органы, то на это уходили бы недели и даже месяцы, ведь находились эти органы на "большой земле", попасть в них можно было только по приемным дням и часам, а до них нужно было еще и добраться с острова.
Поэтому у моих мичманов, особенно "технаря" Паши Мартюшева, а через них впоследствии и у меня, были обширные знакомства и в среде многих специалистов рыбокомбината и зверосовхоза, как руководящего звена, так и рядового. Так, например, если что-то ломалось на электростанции, Паша или я ехали к их механикам, они находили нужную запчасть, а если ее не находилось, мы бежали в механическую мастерскую рыбокомбината, где были очень неплохие специалисты, которые всегда могли выточить деталь по образцу или по чертежу. Если появлялась нужда в каких-то пиломатериалах, то их небольшое количество всегда можно было попросить на лесопилке зверосовхоза, и практически всегда просьбы выполнялись.
Конечно, при этом приходилось периодически подмазывать нужных людей бутылочкой - другой, но начальники, то есть О.Р.Тагиев и Б.В.Тучемский старались компенсировать эти расходы натурой или деньгами. Впоследствии О.Р.Тагиев даже практиковал такие мероприятия: раз в 2-3 месяца, особенно летом, он выделял мне 5-7 литров спирта, я отдавал их Паше Мартюшеву, он на грузовой машине собирал в поселке "нужных" людей, вез их на природу, поил их до полного расходования "продукта", при этом сам практически не пил, потом развозил тела по домам. Зато после таких дружеских "мероприятий" кредит доверия нам был полнейший на всех уровнях руководства поселка.
О.Р.Тагиев, пользуясь большой поддержкой МТУ ТОФ и ее начальника М.У.Бродского, сумел поставить дело так, что у него всегда был запас главной флотской "валюты" - спирта и денег на счету части. Даже многие начальники Тыла ВМБС и самой ВМБС стояли на спиртовом "довольствии" у О.Р.Тагиева. Так, например, военный комендант Промысловки 1-2 раза в месяц получал свою долю спиртного, зато он никогда не отказывал нашей части в месте на гауптвахте или освобождении нашего нарушителя без шума, а сделать это в те времена было ох как непросто. Сейчас бы об этом закричали, как о коррупции, но ведь это были такие мелочи, а и в те времена, да и сейчас большая часть спирта шла и идет на "внутреннее" потребление.
При этом сам О.Р.Тагиев был абсолютно непьющий, и было интересно наблюдать такую картину: едем мы на машине с какого-нибудь хозяйственно-партийного актива из Промысловки, особенно, если зимой. Мы - это О.Р.Тагиев, Б.В.Тучемский, Е.П.Щеповских и я, как секретарь парторганизации. Заезжаем в Разбойник, первые двое уже дома, а нам с замполитом или на катер здесь же, или еще через Темп. Б.В.Тучемский всегда предлагает "по чуть-чуть" для сугрева и по случаю конца рабочего дня, заходим все к нему в кабинет, он наливает три стопочки, мы "сугреваемся", а О.Р.Тагиев ходит по кабинету и обзывает нас "пяницами" (он так говорил без мягкого знака) и безобразниками. Мы пригубляем еще пару раз, но не более трех всего, и тепло все прощаемся друг с другом.
В другой раз меня послали старшим сборной с разных частей команды матросов на уборку картофеля в военный совхоз в поселок Романовка. Естественно, в эту команду командиры частей включили не самых лучших людей, мы прибыли в совхоз, матросов поселили в какой-то сарай, оборудованный нарами, меня в одну из комнат правления совхоза, пищу варили сами на какой-то примитивной печке. Где-то на третий день работы, когда вечером мы смотрели кино в клубе, пара матросов где-то в поселке напились, подрались с местными парнями. Я сразу доложил о происшествии по команде, и начальство решило меня заменить на этом посту. Кстати, оба эти случая моей "неудачи" были мне только на руку, так как эти командировки срывали мои личные планы по убытию в отпуск.
Более 10 раз за время командования минной группой мне приходилось выезжать, в основном, в район Находки в рыболовческие организации для классификации и уничтожения различных взрывоопасных предметов, пойманных рыбаками, из них большей частью были боевые морские мины. Рыбаки об этих предметах сообщали оперативному дежурному ВМБС, тот спускал команду в Тыл, а ОД Тыла в нашу часть и уже мне. За мной обычно высылали катер, выезжал я с 2-мя матросами на дежурной машине Тыла ВМБС, имея при себе снаряжение подрывной команды. Так, например, однажды выловили небольшую японскую мину, типа нашей ЯМ, с деревянной зарядной камерой, которая частично подгнила, и часть взрывчатки вымыло водой. Мы отвезли ее в пустынное место на берегу и, на всякий случай, подорвали, остатки взрывчатки сработали.
В другой раз рыбаки поймали большую японскую мину размером с нашу КБ, по инструкции нужно было сделать плот, на нем отбуксировать мину в пустынный район и подорвать. Но уже вечерело, сейнер с миной стоял в бухте на рейде, на нем были только капитан и механик. Выполнить все положенные мероприятия до темноты мы бы просто не успели, переносить все на завтра не хотелось, поэтому я решил сделать по-другому. Корпус мины проржавел сверху наквозь, мы засунули внутрь корпуса к самой зарядной камере подрывной патрон N 3 с ДОШем без фитиля, вывели конец ДОШа наружу.
Сейнер вывели в дальний пустой угол бухты, стрелой сейнера подняли мину на пеньковом конце и вывели ее за борт. Потом я поджег ДОШ и перерезал конец, мина булькнула за борт в воду, а сейнер дал полный ход, и мы отошли на безопасное расстояние. Через установленное время прогремел взрыв, и мина была уничтожена без всяких последствий. Таким образом, я со своими минерами уничтожил не менее 10 взрывоопасных предметов, из них штук 6-7 было морских мин. Однажды даже рыбаки нашего острова вызвали меня напрямую, поймав мину вместе с селедкой.
Мы приехали на сейнер, разгребли селедку в трюме и увидели донную мину типа АМД-500. Я внимательно осмотрел ее и определил, что это болванка, заполненная цементом, очевидно, ее сбрасывала авиация. Мы выгрузили мину на пирс, я объяснил, что она совершенно безопасна, а утром я прислал машину за ней, но сейнера уже ушли, погрузить мину было нечем, тогда водитель просто подцепил ее на буксир и волоком притащил в часть.
В то время напротив нашей бухты Широкой на материке в бухте Павловского стояла флотилия атомных подводных лодок, в левом углу от входа в бухту стояла специальная баржа с отходами ядерных реакторов. Как я узнал и понял впоследствии, в 1971 или 1972 году эта баржа была полна отходами, и командование флотилии не знало, что с ней делать. При очередном посещении флотилии Главком ВМФ С.Г.Горшков отругал командование флота за это и приказал баржу уничтожить.
Пройдя всю цепочку ответственных лиц, эта команда достигла меня, как исполнителя - минера. Сначала меня катером доставили на баржу для ее осмотра. В то время я как-то не задумывался о радиационном фоне на барже, да и никто не предупреждал об этом, поэтому я смело залез на нее и осмотрелся. Баржа была водоизмещением порядка 100 тонн, верхняя палуба была закрыта надстройкой, внутри надстройки где-то на 70-80 см возвышался большой прямоугольный люк, плотно задраенный крышкой на болтах, по углам было несколько вентиляционных грибков, то есть все было удобно для крепления взрывчатки.
В качестве взрывчатки я решил использовать 4 боеголовки реактивных глубинных бомб РГБ-60 (в каждой более 20 кг ВВ "морская смесь"), которые были отсоединены от реактивных двигателей и хранились на складе до их утилизации, и 4 подрывных патрона ПП-3. В назначенный день я с 4-мя матросами погрузил боезапас на выделенный для нас катер и перевез его на баржу. Там я хорошенько шкертом закрепил в закрытой надстройке баржи по углам боеголовки, к ним прикрепил патроны ПП-3, все патроны соединил между собой детонирующим шнуром, а к ближайшему к выходу из надстройки патрону дополнительно подсоединил огнепроводный шнур длиной 6 метров. Проверив надежность крепления всей системы и надежность цепей, я с матросами перешел на подошедший морской буксир, который и потащил баржу в море.
Капитану буксира была назначена точка уничтожения командованием флота, мне она была неизвестна, знаю только, что мы шли из Стрелка строго на юг до глубин моря более 1000 метров. В точке взрыва мы подтянули баржу к буксиру, я еще раз перешел на баржу, убедился в исправности подрывной цепи, снова перешел на буксир с концом огнепроводного шнура в руках и уже на буксире поджег его. Буксир дал ход, буксирный конец был отдан заранее, мы отошли на безопасное расстояние от баржи. Через 10 минут раздался взрыв, и баржа исчезла, мы прошли по ее месту, там плавали только осколки пенопласта. Оказавшийся на борту буксира старшина - химик взял пробы воды в точке потопления, и вдруг появился японский разведывательный самолет "Орион", который на бреющем полете облетел нас два раза и улетел. Мы же спокойненько пошли домой, удовлетворенные выполненной задачей, абсолютно не задумываясь о том, получили мы какую-нибудь дозу, или нет, полагаю, что нет.
Во время моего отсутствия дома жена сама нормально справлялась со всеми домашними заботами и хлопотами, сын нормально посещал школу. Жена даже управлялась с огородом и домашней живностью, научилась окучивать картошку с помощью знакомых и соседей. Только во время моего отсутствия зимой, я просил пару доверенных матросов помочь жене вечерами наколоть ломом пару ведер угля, лежавшего смерзшейся кучей у сарая.
Вскоре мы купили сыну велосипед, на который он с нами вместе более года копил деньги. В качестве копилки мы использовали его игрушку - небольшого резинового слона, я сделал в нем прорезь, куда сын опускал металлические рубли, которые мы с женой всегда ему отдавали. Когда слон наполнился, мы его разрезали и подсчитали результат, набралось порядка 160 рублей, из которых сын 100 рублей презентовал маме на шубу, а за 60 рублей мы купили взрослый дорожный велосипед ХВЗ Харьковского велосипедного завода, в то время одного из лучших в Советском Союзе. Я снял с него седло, привязал вместо него подушку, и сын нормально гонял на нем по части, главная трудность при этом состояла в сильно пересеченной местности, и частенько в гору сыну приходилось толкать велосипед руками.
Летом к нам в часть с арсенала на острове Русском приезжала бригада рабочих человек 5-6 для текущего осмотра якорных мин. Мин было много, хранились они на открытых площадках на простых деревянных подкладках, которые практически ушли в мягкий грунт. Рабочие их осматривали, проверяли, красили, смазывали. Жили рабочие в паре свободных квартир.
Глядя на их работу, мне пришла идея о строительстве бетонных площадок для размещения мин. Я доложил об этом О.Р.Тагиеву, он горячо меня поддержал, но остудил мой пыл отсутствием материалов и фондов на них. С его разрешения я поговорил с директорами рыбокомбината и зверосовхоза, они предложили мне довольно приличные излишки цемента, но цена его была довольно приличной, ведь чего стоила доставка его на остров. Но командир дал "добро" на покупку цемента, оказывается, деньги в части были, а цена для острова оказалась приемлемой.
Я дождался приказа Министра обороны СССР об очередной демобилизации и предложил "дембелям" так называемый "аккорд". Он состоял в том, что они строят мне хорошую бетонную площадку площадью 50х50 метров и после сдачи ее нам увольняются в первую очередь. "Дембеля" с радостью согласились, а мне это было на руку, так как все равно после объявления приказа от них было мало толку, они любыми путями уклонялись от службы и работы. Естественно, все эти мероприятия были согласованы с командованием части.
Надо сказать, что к этому времени О.Р.Тагиев прислал на остров новые самосвал на базе автомашины ГАЗ и грузовик ЗИЛ-130, при этом грузовик имел только один существенный недостаток: он работал на бензине А-70, а его на острове не было, приходилось иногда с оказией завозить его бочками, что было очень неудобно, поэтому машина периодически простаивала.
"Аккордники" работали целые дни с рассвета до заката: они завезли купленный цемент в часть, самосвалом навезли с берега моря гальки и гравия, выпросили в поселке бетономешалку и где-то за месяц залили бетоном отличную площадку. Для въезда на нее машин мы положили на край площадки пару толстых металлических листов и по ним на буксире у автомашины затащили на эту площадку порядка 300 мин УКСМ, которые последними были завезены на остров и стояли кое-как. Мины на площадке мы установили строго в соответствии с Руководством по хранению, и эта площадка стала образцово-показательной. Впоследствии мы не раз прибегали к помощи "аккордников" для заливки других площадок, а также для установки новых хранилищ, которые стали поступать на склад.
В то же время мне как-то надоело возить воду для всех нужд части из поселка рыбокомбината, для этого водовозка 4-5 раз в день ездила в поселок, жгла бензин. В беседе с местным населением я узнал, что где-то на нашей территории есть заброшенный колодец. Мы его нашли, он оказался недалеко от бани рядом с прудом, сруб его обрушился, все это место заросло бурьяном. Нашим личным составом мы очистили площадку вокруг колодца, с топливного склада пригнали пожарную машину и откачали из него воду, опустили туда людей, которые при помощи ведер углубили его на пару метров и вычистили всю грязь со дна. Потом мы привезли машину отборной гальки с берега и высыпали на дно колодца, мичмана поставили новый сруб до самого дна, над землей сруб возвышался где-то на 50 см.
Колодец закрыли на замок прочной крышкой с отверстием для заборной трубы, Паша Мартюшев где-то достал небольшой электрический насос, который установили на крышке колодца. Вокруг колодца установили хорошую крепкую будку, запирающуюся на замок, наружу вывели трубу для воды и пульт включения - выключения насоса. Пульт также был в коробке на замке, ключ от этой коробки был у водовоза, помню, это был старший матрос Коля Семенец, остальные ключи у дежурного по части. Теперь водовоз при необходимости подъезжал к колодцу, включал насос снаружи будки, набирал машину воды и развозил ее по объектам части и по заявкам в дома, экономия бензина была ощутимой, так что нормы его хватало и на мотоциклистов. Вода оказалась очень хорошей, качество ее мы все определяли на вкус и даже сдавали ее на анализ в лабораторию поселка, но там оборудование было элементарным, и качество было признано нормальным. Колодец заполнялся водой конечно не так быстро, но воды вполне хватало на нужды части, и даже была лишняя вода.
Чтобы использовать эту "лишнюю воду", мы решили рядом поставить водонапорную башню для бани и про запас. Для этого на берегу мы нашли рейдовую бочку, которых там было немало выброшено волнами от боновых сетей, привезли в часть и установили на высоте порядка 10 метров от земли на 4-х столбах. Предварительно внутри бочки электросваркой были прорезаны отверстия в переборках при соблюдении особых мер безопасности этой работы. Снаружи рядом с дном прорезали отверстие и приварили фланец для выходной трубу, заливалась вода в бочку через один из верхних люков. Когда в колодце набиралась вода, а она была не нужна для развозки, водовоз качал ее в бочку, таким образом, за 5 дней между банными днями бочка набиралась практически полная, что намного улучшало воду для помывки личного состава.
Насколько помню, вроде бы в 1970 году, были введены новые погоны для мичманов и прапорщиков с двумя звездочками на них. Все наши мичмана были прямо-таки в восторге от этого мероприятия, и когда наш "вещевик" мичман Ф.Андреев привез эти погоны, я вручил их по назначению, вот уж гордости было у народа, ведь все они были из простых ребят, когда-то отслуживших срочную службу.
Потом, опять же, помню, в Министерстве обороны ввели два выходных дня, хотя в стране это было введено значительно раньше. Вернее, для личного состава суббота стала парково-хозяйственным днем, а для офицеров и сверхсрочников, не занятых на службе, вторым выходным. Немножко пообжившись с этим нововведением, мы, три основных командных офицера на острове: замполит, я и лейтенант А.Ивженко решили, что один из нас будет эти два дня обеспечивать порядок в части, а остальные двое отдыхать.
Особенно это было актуально летом, ведь климат на острове был почти крымский, не зря ходила поговорка: у нас широта крымская, но долгота колымская, хотя между Разбойником и Промысловкой на трассе и располагался поселок Крым. Поэтому в "бархатные" месяцы Приморья: июль, август, сентябрь, когда я был выходной, мы всей семьей на мотоцикле выезжали куда-нибудь на берег моря подальше от части, располагались там где-нибудь у ручейка, в нем остужались окрошечка, водочка. Мы купались, загорали, частенько подъезжал кто-то из местного руководства, и у нас образовывались неплохие застолья.
Вообще-то, основными развлечениями на острове были телевизор и рыбалка. По телевизору тогда шла всего одна программа, на острове она принималась хорошо, у меня был хороший чернобелый (цветных тогда еще не было) телевизор "Березка", купленный еще на Русском острове. В то время, помню, мы все очень увлекались фигурным катанием и хоккеем. Из-за разницы во времени с Москвой на 7 часов все эти показы у нас шли глубокой ночью, бывало и всю ночь, но мы все равно все смотрели, а днем ходили, как сонные мухи. Чтобы сын нормально спал в своей комнате, я даже снял с дозиметра наушники (тогда их было не купить), удлиненным проводом подсоединил их к телевизору, и мы с женой, лежа в постели, смотрели ночью молчащий телевизор, а звук был у нас на подушке.
Таким же образом мы смотрели первый сенсационный матч по хоккею сборных СССР и Канады 1973 года, когда в упорной борьбе наши победили 7:3 и, конечно, вошли в историю мирового хоккея. Этот матч мы обсуждали несколько дней и среди офицеров и мичманов, и среди личного состава. И хотя последующие матчи проходили с переменным успехом, но впечатление от первого было таким, что помнится до сих пор. И чтобы ни говорили современные злопыхатели, мы тогда истинно гордились нашим хоккеем, да и страной в целом, ведь и в нашем коллективе были люди многих национальностей и республик союза, но в целом мы жили одной жизнью и одним делом.
Рыбалка на острове также была одним из основных видов досуга. Весной и осенью к берегу подходила корюшка на нерест, и мы ловили ее сотнями килограмм. Сначала у нас был старенький невод, он скоро весь порвался, мы скинулись и купили на рыбокомбинате приличный кусок сети, специалисты - мичмана сделали хороший невод длиной метров пятьдесят, во время хода корюшки он постоянно лежал у нас на берегу под охраной часового и дежурных по КПП. Обычно где-то часов в 5 утра мне в окно уже стучал кто-то из мичманов с криком: "Командир, пойдем кинем", нас собиралось человек 6-8, мы шли на берег, забрасывали невод и тащили его на берег.
За каждый заброс вытаскивали от 1-го до 5-6-ти мешков корюшки. В мешках на мотоциклах везли ее к домам, там ведрами делили ее на всех поровну. Мы с женой тут же вываливали рыбу в таз или жестяную ванну, смывали водой, складывали в специальную деревянную бочку, пересыпая ее небольшим количеством соли. Через 2-3 часа она просаливалась, мы садились и нанизывали рыбу на длинную мягкую алюминиевую проволоку, эти нанизки развешивали на чердаке дома на стропилах, на которых было набито много гвоздей.
Как сушилка чердак был идеальным местом, без солнца и с хорошим сквознячком из-за отсутствия стёкол в окнах с обеих сторон чердака. За 2 дня рыбка идеально подсыхала, была ровненькой, красивой, слабосоленой, очень вкусной, и все ее грызли, как семечки. В этих "рыбалках" участвовали практически все офицеры и мичмана части, за исключением замполита, но его карманы всегда были набиты сухой корюшкой, и он грыз ее почти беспрерывно, так как его все угощали сухой рыбой. Такие забросы мы проводили и во время перекуров в рабочее время, и вечером, иногда удачно, иногда нет, но это было интересное занятие. Практиковались даже поездки жен мичманов во Владивосток для продажи сухой рыбы, путятинскую корюшку там очень уважали, и женщины привозили неплохие деньги за нее, но и труда она требовала большого. Кроме сушки корюшку жарили, мариновали, мололи ее на котлеты вместе с косточками, которые потом прожаривались и не чувствовались, но во всех видах она была вкусненной.
...практически в любое время года по желанию членов семьи я мог "поймать" любую рыбу. Для этого я вечером ехал на рыбокомбинат (в то время почему-то вход и въезд на его территорию был свободным), подъезжал к лотку, по которому рыба с разгружающихся сейнеров вдоль пирса шла в цех на переработку, и выбирал в лотке нужную мне рыбину, например, треску килограмм на пять, жирненькую селедочку или осьминога, и вытаскивал их специальным крючком. Я кидал их в мешок в коляске, вез домой, чистил (это была моя прерогатива), а потом жена готовила задуманное блюдо.
Осенью 1971 года было запрещено плавание нашим двум катерам, они были списаны и утилизированы, в результате часть оказалась совершенно без плавсредств. С этого времени все связи с "большой землей", а также все наше снабжение, приходилось проводить через плавсредства рыбокомбината и зверосовхоза, что ставило наше существование в еще большую зависимость от них. Приходилось с этим мириться и идти на всякие уступки и послабления местным властям, хотя нужно отдать им должное в том, что они этим не злоупотребляли.
Например, ранней весной 1972 года ко мне обратился директор зверосовхоза с такой просьбой: везде уже лед сошел, но причал грузовой баржи у него был забит большой ледяной глыбой, и баржа не могла швартоваться. Он попросил помочь убрать лед, ведь причал был с обеих сторон закрыт так, чтобы оставался узкий подход баржи к слипу, в который она упиралась носом. Я приехал, оценил обстановку и решил попробовать подрывной патрон ПП-1 (100 грамм тротила). Выдолбили ломом небольшую лунку во льду, заложили патрон и в электрическую взорвали его, но никакого эффекта. Взяли патрон ПП-2 (200 грамм тротила), взорвали и тоже эффекта нуль. Тогда я привез подрывной патрон ПП-3 (3 кг тротила). Выкопали лунку поглубже, но не до воды, чтобы не повредить сам причал. Взрыв и весь лед ушел из прохода и от причала, хоть сразу подходи баржа, то есть эффект получился на 5 баллов.
В другой раз обратился директор рыбокомбината с просьбой помочь заготовить камень для заливки фундаментов под строительство. Я уточнил, как это он себе представляет, он предложил подорвать на берегу какую-нибудь скалу, вот и будет камень. Я попросил показать место, это было в удалении от поселка на берегу, где был удобный подъезд машинам. Там торчала большая отвесная скала, я попросил внизу выдолбить в ней нору для укладки взрывчатки. При наличии только ломов и лопат рабочие рыбокомбината смогли выдолбить небольшое углубление, на мои слова, что это мало, предложили все-таки попробовать. Я на их машине привез выбракованную бомбу ББ-1 (135 кг тротила), подрывной патрон ПП-3, все это заложил в нишу и в электрическую подорвал, но вся сила взрыва, естественно, ушла в сторону, оторвав всего пару камней.
Решили искать другое место. Скоро они нашли такое место недалеко от поселка и озера Гусиного, там был склон сопки, покрытый грунтом с камнями. Здесь вырыли довольно приличную нору, куда я опять закатил ББ-1, прикрепил к ней ПП-3 с детонатором и подорвал. Грунта и камней наворотило целую гору, директор рыбокомбината был доволен. Зато скоро разругался директор зверосовхоза: оказывается, рядом на лугу его ребята заготавливали сено, а от взрыва туда налетело камней, которые здорово мешали косить траву, но я предложил двум директорам разбираться между собой.
Вот так и протекала моя служба и жизнь на острове в течение 4,5 лет. Довольно часто к пирсу подходили корабли за боезапасом, в основном, за глубинными бомбами РГБ-60. Иногда приходили тральщики, которые брали, в основном, учебные якорные мины для постановок на подрезание, иногда брали учебные шнуровые заряды. В качестве учебных якорных мин мы выдавали якоря и магазины минных защитников ГМЗ, которых на складе было довольно приличное количество. С вооружения они были уже сняты, и мы их готовили для постановки на заданное углубление, так как вывозить их с острова на утилизацию было нерентабельно и непрактично, а настоящих учебных мин на острове фактически не было. При этом мне посчастливилось встречаться с некоторыми моими знакомыми и однокашниками.
В один из летних периодов на острове вдруг пошел массовый рост белых грибов, причем, в основном, в расположении нашей и соседней части, так как в остальном лесном массиве их быстро съедали олени. Все наши офицеры и мичмана набирали ведра грибов, варили их и сушили, мы с женой также насушили достаточно много белых на зиму. Все это великолепие продолжалось буквально 2-3 недели, а потом грибы резко пропали. И вот буквально под конец этого сезона вдруг звонит ко мне О.Р.Тагиев и предупреждает, что завтра в субботу ко мне на остров собирается придти командование флота за грибами. Предчувствуя конец грибного сезона, я по согласованию с замполитом и Н.П.Мельниковым послал всех женщин обеих частей собирать оставшиеся грибы, а сам стал готовить "дастархан".
Организовал ловлю креветок, достал и отварил крабов, купил пару бутылок вина, а утром в субботу подошел на дежурном рейдовом катере О.Р.Тагиев и привез, естественно, спирту и еще кое-что по мелочи из закуски. Часов в 11 к пирсу подошли 2 белых катера командующего ТОФ, на которых пришло человек 10-12 мужиков и порядка 5-6 женщин, оказалось, что старшим был начальник штаба флота. Их уже ждал накрытый на берегу на брезенте импровизированный стол и несколько ведер грибов. Идти в лес почему-то никто из них не захотел, все сразу направились к столу. Потом О.Р.Тагиев ужасался: "Ну и пьют адмиралы! По целому стакану неразведенного спирта хлопают за раз!".
Так начальники просидели полдня на брезенте за болтовней и закуской, причем женщинам очень понравилось винцо, пришлось ехать в поселок за добавкой, правда, О.Р.Тагиев компенсировал все расходы. Часов в 16 они, выпив все что было, забрали набранные грибы, погрузились на катера, хорошо хоть не забыли поблагодарить за хороший пикник, и отвалили во Владивосток. Мы облегченно вздохнули.
В другой раз мне позвонил Б.В.Тучемский, попросил достать десяток хороших крабов, отварить их, хорошо запаковать в пару коробок и передать на катер, который подойдет. Я к вечеру, когда сейнера рыбокомбината возвращаются с промысла, подъехал к директору рыбокомбината, обрисовал обстановку. Он вызвал начальника добычи и приказал ему все это обеспечить. Мы с начальником ходили по сейнерам, и он лично отбирал у капитанов крабов, они отдавали их неохотно, так как они уже привыкли сбывать их за спирт подводникам, которые стояли напротив острова в заводе в б.Чажма и в б.Конюшкова.
Потом мы в котельной сварили этих крабов, содрав предварительно с них туловища и оставив только ноги, хорошо запаковали в две специальные крепкие картонные коробки для упаковки консервов, и я повез их к себе на пирс. У пирса уже стоял "под парами" морской буксир, я передал коробки капитану, и он сразу отвалил. Позднее я узнал, что буксир вез коробки во Владивосток, там их сразу на машине переправляли на военный аэродром, где уже ждал самолет на Москву. Таким образом, через 12-15 часов мои крабы попадали на стол флотскому начальству в Москве, может быть и на стол Главкому ВМФ. Такие операции я проводил раза три-четыре.
Впоследствии я обнаружил, что в начале лета некоторые куры, снеся яйцо, не хотят уходить с гнезда, а остаются в нем, пока их не сгонишь. Проконсультировавшись с Марьей Даниловной, я узнал, что это куры, готовые стать клушками, то есть матерями, и она научила меня, как это сделать. Мы с женой решили попробовать, тем более мне достались по наследству и три небольших клетки для выводки цыплят. Мы собрали вечером у соседей на обмен свежие яйца в количестве 21 штуки (максимум для этого дела), уложили яйца на сено в таз, поставили его в клетку и посадили туда клушку. Уже через час она сидела на яйцах и грела их, поесть она сходила раз в сутки.
Через 19-20 дней мы перенесли таз с клушкой на веранду, и всю ночь регулярно каждые 1-2 часа я проверял ее, приподнимая и вытаскивая вылупившихся цыплят. Цыплят сажал в коробку с ватой, которая стояла на электрогрелке. Когда все цыплята вылупились, мы посадили клушку в фанерный ящик и подсадили ей цыплят. Она их сразу узнала, они ее, и получилась "веселая семейка". Пару дней они провели у нас дома, мы их кормили крутыми яйцами, они окрепли, и мы выпустили их на волю. Клушка повела их к курятнику, к ним пыталась сунуться наша кошка Динка, но клушка так ее долбанула в нос, что навсегда отбила охоту делать это. Она целый день водила цыплят по окрестностям, учила их кормиться, а вечером приводила к курятнику, заводила их в открытую клетку, которую я перенес в загон, где все они и ночевали в перьях матери, пока там помещались. Вообще было очень интересно наблюдать, как из простого яйца появлялись маленькие желтые попискивающие шарики, из которых вырастали большие разноцветные куры.
Это дело так нам понравилось, что в последующие годы мы сажали по три клушки, получали по 40-45 цыплят, а так как половина из них были петухами, то осенью у нас был приличный запас куриного мяса и яиц, жена даже снабжала яйцами соседей. К зиме я провел в курятник свет, поставил небольшой электроэлемент от ТЭНа, в курятнике стало светло и тепло, и куры неслись у меня всю зиму.
В июне 1970 года в стране были назначены какие-то выборы, естественно, меня назначили председателем местной избирательной комиссии. В наш участок вошли весь военный состав острова и все жители нашего военного городка вместе с "топливниками". Конечно, активную помощь в подготовке к выборам мне оказывал замполит, мы превратили ленкомнату минной группы в избирательный участок, подготовили списки, поставили столы, две кабины для тайного голосования, в общем, к назначенному сроку все было готово. И тут О.Р.Тагиев сообщил, что к нам едет зам.нач. Политотдела Тыла ВМБС для проверки готовности к выборам. Я быстренько послал моряков в лес, они нарвали кучу цветов, и распихали их по всем углам ленкомнаты, сам я пошел к жене и выпросил у нее ковер, который мы постелили посреди ленкомнаты. К приходу комиссии члены избирательной комиссии сидели на местах и были готовы к работе. Вместе с зам.нач.ПО прибыл секретарь парт. комиссии Тыла, который по службе был начальником ОУС Тыла.
Зам.нач.ПО проверил готовность к выборам и мою партийную документацию и остался всем вполне удовлетворен. ОУСовец проверил общую обстановку и вопросы хранения оружия, здесь обстановка в минной группе выглядела значительно лучшей, чем в караульном взводе. Они побеседовали с личным составом, и убыли с острова. Оказалось, что эта проверка имела целью и проверку лично моей деятельности, так как О.Р.Тагиев представил в Тыл ВМБС представление на присвоение мне звания "капитан-лейтенант". Выборы были проведены в части буквально за 2 часа, но мне пришлось еще с урной ехать на самую южную оконечность острова для голосования на посту НиС. На этот пост я ездил практически каждый год по избирательным делам, ведь какие-нибудь выборы были в наше стране ежегодно, а то и два раза в год. После 100%-ного голосования Политотдел разрешал нам закрыть участок, мы подсчитывали голоса, составляли протокол, и я вез все отчетные документы и бюллетени в Политотдел Тыла ВМБС. Впоследствии каждые выборы мне приходилось быть председателем участковой избирательной комиссии.
Буквально через неделю мне было присвоено звание "капитан-лейтенант", таким образом, я проходил в "старлеях" почти 7 лет. Звание я обмывал дома, жена наготовила всякой вкуснятины, пригласил всех офицеров острова.
Где-то в начале июля дошла очередь и до ремонта помещения магазина. Старшими по ремонту я назначил пару хозяйственных мичманов, придав им несколько человек личного состава. Они вычистили помещение, заделали в нем все дыры и щели, хорошо его оштукатурили и покрасили. Я выпросил в рыбкоопе пару старых, но еще работающих холодильников, хорошую витрину, их установили в магазине. Потом продавщица при очередном получении товара в Военторге в Промысловке похвасталась произведенным ремонтом, и к нам на остров нагрянул начальник Военторга ВМБС.
Он внимательно проинспектировал состояние магазина, остался им очень доволен, потом выразил мне свою благодарность и предложил помощь в моем личном желании. Я сказал, что осенью мой сын идет в школу, она на острове одна в поселке рыбокомбината, до нее довольно далеко для ребенка, и я попросил помочь купить мотоцикл с коляской. Начальник Военторга сообщил, что выделить мне "Урал" он не сможет, так как на них жесткая очередь, но "Иж" с коляской обязательно выделит. И буквально через неделю продавщица привезла мне мотоцикл "Иж-Юпитер" с коляской, до сих пор помню - заплатил я за него 902 рубля. Теперь я был с личным транспортом.
Прав на вождение у меня не было, но я ездил и так, тем боле, что на острове без прав ездили на мотоциклах очень многие местные жители. Местному милиционеру М.Откидачу это надоело, он доложил районному начальнику ГАИ, и на остров прислали преподавателя ПДД. Я тоже записался на курсы, хотя он меня предупредил, что высшее образование дает мне право сдавать экзамены на права без дополнительного обучения. Я решил все-таки поучиться, заплатил где-то рублей пять за обучение и 1,5-2 рубля за экзамен. Преподаватель около месяца ежедневно проводил с нами занятия в школе, учил нас правилам, у него была куча экзаменационных билетов, которые он с нами также проштудировал, к концу обучения я щелкал их как орехи. Таких обучающихся набралось человек под 50, многим эта наука давалась ох как тяжело.
На экзамены приехал сам начальник Шкотовского районного ГАИ, майор, теоретические экзамены также проводили в школе. На экзамен приехал мой начальник О.Р.Тагиев и пришел соседний начальник топливного склада Н.П.Мельников. Мы все трое решили сдавать экзамены и на управление автомобилем, ну а я, естественно, и мотоциклом. Сели мы все втроем вместе, я быстренько ответил на свои и их вопросы, таким образом, теория была сдана всеми нами. Подходящей трассы для сдачи экзаменов на острове, естественно, не было, поэтому начальник ГАИ вывел нас за поселок, велел на мотоциклах проехать метров 200 по дороге, обогнуть лужу и вернуться обратно, что и было нами исполнено.
Для сдачи экзамена по вождению автомобиля Н.П.Мельников привел свою лучшую полугрузовую штабную машину на базе ГАЗ-63. ГАИшник осмотрел машину, сказал, что ее нужно арестовывать, но потом махнул рукой и со словами "свои машины бить будете" разрешил нам сдавать на ней экзамен, ведь все-таки перед ним стояли капитан 2 ранга, майор и капитан-лейтенант. Мы благополучно объехали лужу, показывая повороты руками, заехали в ворота из двух кирпичей задним ходом, на этом экзамен был закончен. Через пару недель М.Откидач привез нам всем права.
Сначала я купил на топливном складе 200 литров бензина за свой счет и заправлялся этим бензином у своей жены, но потом, учитывая, что очень много я ездил на мотоцикле по служебным делам, начал заправляться в нашем гараже с машин. А ездить в поселок приходилось довольно много, ведь наша жизнь во многом зависела от связей с поселком. Дело в том, что в хозяйстве постоянно что-нибудь ломалось, выходило из строя, требовались различные материалы, запасные части и детали. Если официально заказывать все через флотские довольствующие органы, то на это уходили бы недели и даже месяцы, ведь находились эти органы на "большой земле", попасть в них можно было только по приемным дням и часам, а до них нужно было еще и добраться с острова.
Поэтому у моих мичманов, особенно "технаря" Паши Мартюшева, а через них впоследствии и у меня, были обширные знакомства и в среде многих специалистов рыбокомбината и зверосовхоза, как руководящего звена, так и рядового. Так, например, если что-то ломалось на электростанции, Паша или я ехали к их механикам, они находили нужную запчасть, а если ее не находилось, мы бежали в механическую мастерскую рыбокомбината, где были очень неплохие специалисты, которые всегда могли выточить деталь по образцу или по чертежу. Если появлялась нужда в каких-то пиломатериалах, то их небольшое количество всегда можно было попросить на лесопилке зверосовхоза, и практически всегда просьбы выполнялись.
Конечно, при этом приходилось периодически подмазывать нужных людей бутылочкой - другой, но начальники, то есть О.Р.Тагиев и Б.В.Тучемский старались компенсировать эти расходы натурой или деньгами. Впоследствии О.Р.Тагиев даже практиковал такие мероприятия: раз в 2-3 месяца, особенно летом, он выделял мне 5-7 литров спирта, я отдавал их Паше Мартюшеву, он на грузовой машине собирал в поселке "нужных" людей, вез их на природу, поил их до полного расходования "продукта", при этом сам практически не пил, потом развозил тела по домам. Зато после таких дружеских "мероприятий" кредит доверия нам был полнейший на всех уровнях руководства поселка.
О.Р.Тагиев, пользуясь большой поддержкой МТУ ТОФ и ее начальника М.У.Бродского, сумел поставить дело так, что у него всегда был запас главной флотской "валюты" - спирта и денег на счету части. Даже многие начальники Тыла ВМБС и самой ВМБС стояли на спиртовом "довольствии" у О.Р.Тагиева. Так, например, военный комендант Промысловки 1-2 раза в месяц получал свою долю спиртного, зато он никогда не отказывал нашей части в месте на гауптвахте или освобождении нашего нарушителя без шума, а сделать это в те времена было ох как непросто. Сейчас бы об этом закричали, как о коррупции, но ведь это были такие мелочи, а и в те времена, да и сейчас большая часть спирта шла и идет на "внутреннее" потребление.
При этом сам О.Р.Тагиев был абсолютно непьющий, и было интересно наблюдать такую картину: едем мы на машине с какого-нибудь хозяйственно-партийного актива из Промысловки, особенно, если зимой. Мы - это О.Р.Тагиев, Б.В.Тучемский, Е.П.Щеповских и я, как секретарь парторганизации. Заезжаем в Разбойник, первые двое уже дома, а нам с замполитом или на катер здесь же, или еще через Темп. Б.В.Тучемский всегда предлагает "по чуть-чуть" для сугрева и по случаю конца рабочего дня, заходим все к нему в кабинет, он наливает три стопочки, мы "сугреваемся", а О.Р.Тагиев ходит по кабинету и обзывает нас "пяницами" (он так говорил без мягкого знака) и безобразниками. Мы пригубляем еще пару раз, но не более трех всего, и тепло все прощаемся друг с другом.
В другой раз меня послали старшим сборной с разных частей команды матросов на уборку картофеля в военный совхоз в поселок Романовка. Естественно, в эту команду командиры частей включили не самых лучших людей, мы прибыли в совхоз, матросов поселили в какой-то сарай, оборудованный нарами, меня в одну из комнат правления совхоза, пищу варили сами на какой-то примитивной печке. Где-то на третий день работы, когда вечером мы смотрели кино в клубе, пара матросов где-то в поселке напились, подрались с местными парнями. Я сразу доложил о происшествии по команде, и начальство решило меня заменить на этом посту. Кстати, оба эти случая моей "неудачи" были мне только на руку, так как эти командировки срывали мои личные планы по убытию в отпуск.
Более 10 раз за время командования минной группой мне приходилось выезжать, в основном, в район Находки в рыболовческие организации для классификации и уничтожения различных взрывоопасных предметов, пойманных рыбаками, из них большей частью были боевые морские мины. Рыбаки об этих предметах сообщали оперативному дежурному ВМБС, тот спускал команду в Тыл, а ОД Тыла в нашу часть и уже мне. За мной обычно высылали катер, выезжал я с 2-мя матросами на дежурной машине Тыла ВМБС, имея при себе снаряжение подрывной команды. Так, например, однажды выловили небольшую японскую мину, типа нашей ЯМ, с деревянной зарядной камерой, которая частично подгнила, и часть взрывчатки вымыло водой. Мы отвезли ее в пустынное место на берегу и, на всякий случай, подорвали, остатки взрывчатки сработали.
В другой раз рыбаки поймали большую японскую мину размером с нашу КБ, по инструкции нужно было сделать плот, на нем отбуксировать мину в пустынный район и подорвать. Но уже вечерело, сейнер с миной стоял в бухте на рейде, на нем были только капитан и механик. Выполнить все положенные мероприятия до темноты мы бы просто не успели, переносить все на завтра не хотелось, поэтому я решил сделать по-другому. Корпус мины проржавел сверху наквозь, мы засунули внутрь корпуса к самой зарядной камере подрывной патрон N 3 с ДОШем без фитиля, вывели конец ДОШа наружу.
Сейнер вывели в дальний пустой угол бухты, стрелой сейнера подняли мину на пеньковом конце и вывели ее за борт. Потом я поджег ДОШ и перерезал конец, мина булькнула за борт в воду, а сейнер дал полный ход, и мы отошли на безопасное расстояние. Через установленное время прогремел взрыв, и мина была уничтожена без всяких последствий. Таким образом, я со своими минерами уничтожил не менее 10 взрывоопасных предметов, из них штук 6-7 было морских мин. Однажды даже рыбаки нашего острова вызвали меня напрямую, поймав мину вместе с селедкой.
Мы приехали на сейнер, разгребли селедку в трюме и увидели донную мину типа АМД-500. Я внимательно осмотрел ее и определил, что это болванка, заполненная цементом, очевидно, ее сбрасывала авиация. Мы выгрузили мину на пирс, я объяснил, что она совершенно безопасна, а утром я прислал машину за ней, но сейнера уже ушли, погрузить мину было нечем, тогда водитель просто подцепил ее на буксир и волоком притащил в часть.
В то время напротив нашей бухты Широкой на материке в бухте Павловского стояла флотилия атомных подводных лодок, в левом углу от входа в бухту стояла специальная баржа с отходами ядерных реакторов. Как я узнал и понял впоследствии, в 1971 или 1972 году эта баржа была полна отходами, и командование флотилии не знало, что с ней делать. При очередном посещении флотилии Главком ВМФ С.Г.Горшков отругал командование флота за это и приказал баржу уничтожить.
Пройдя всю цепочку ответственных лиц, эта команда достигла меня, как исполнителя - минера. Сначала меня катером доставили на баржу для ее осмотра. В то время я как-то не задумывался о радиационном фоне на барже, да и никто не предупреждал об этом, поэтому я смело залез на нее и осмотрелся. Баржа была водоизмещением порядка 100 тонн, верхняя палуба была закрыта надстройкой, внутри надстройки где-то на 70-80 см возвышался большой прямоугольный люк, плотно задраенный крышкой на болтах, по углам было несколько вентиляционных грибков, то есть все было удобно для крепления взрывчатки.
В качестве взрывчатки я решил использовать 4 боеголовки реактивных глубинных бомб РГБ-60 (в каждой более 20 кг ВВ "морская смесь"), которые были отсоединены от реактивных двигателей и хранились на складе до их утилизации, и 4 подрывных патрона ПП-3. В назначенный день я с 4-мя матросами погрузил боезапас на выделенный для нас катер и перевез его на баржу. Там я хорошенько шкертом закрепил в закрытой надстройке баржи по углам боеголовки, к ним прикрепил патроны ПП-3, все патроны соединил между собой детонирующим шнуром, а к ближайшему к выходу из надстройки патрону дополнительно подсоединил огнепроводный шнур длиной 6 метров. Проверив надежность крепления всей системы и надежность цепей, я с матросами перешел на подошедший морской буксир, который и потащил баржу в море.
Капитану буксира была назначена точка уничтожения командованием флота, мне она была неизвестна, знаю только, что мы шли из Стрелка строго на юг до глубин моря более 1000 метров. В точке взрыва мы подтянули баржу к буксиру, я еще раз перешел на баржу, убедился в исправности подрывной цепи, снова перешел на буксир с концом огнепроводного шнура в руках и уже на буксире поджег его. Буксир дал ход, буксирный конец был отдан заранее, мы отошли на безопасное расстояние от баржи. Через 10 минут раздался взрыв, и баржа исчезла, мы прошли по ее месту, там плавали только осколки пенопласта. Оказавшийся на борту буксира старшина - химик взял пробы воды в точке потопления, и вдруг появился японский разведывательный самолет "Орион", который на бреющем полете облетел нас два раза и улетел. Мы же спокойненько пошли домой, удовлетворенные выполненной задачей, абсолютно не задумываясь о том, получили мы какую-нибудь дозу, или нет, полагаю, что нет.
Во время моего отсутствия дома жена сама нормально справлялась со всеми домашними заботами и хлопотами, сын нормально посещал школу. Жена даже управлялась с огородом и домашней живностью, научилась окучивать картошку с помощью знакомых и соседей. Только во время моего отсутствия зимой, я просил пару доверенных матросов помочь жене вечерами наколоть ломом пару ведер угля, лежавшего смерзшейся кучей у сарая.
Вскоре мы купили сыну велосипед, на который он с нами вместе более года копил деньги. В качестве копилки мы использовали его игрушку - небольшого резинового слона, я сделал в нем прорезь, куда сын опускал металлические рубли, которые мы с женой всегда ему отдавали. Когда слон наполнился, мы его разрезали и подсчитали результат, набралось порядка 160 рублей, из которых сын 100 рублей презентовал маме на шубу, а за 60 рублей мы купили взрослый дорожный велосипед ХВЗ Харьковского велосипедного завода, в то время одного из лучших в Советском Союзе. Я снял с него седло, привязал вместо него подушку, и сын нормально гонял на нем по части, главная трудность при этом состояла в сильно пересеченной местности, и частенько в гору сыну приходилось толкать велосипед руками.
Летом к нам в часть с арсенала на острове Русском приезжала бригада рабочих человек 5-6 для текущего осмотра якорных мин. Мин было много, хранились они на открытых площадках на простых деревянных подкладках, которые практически ушли в мягкий грунт. Рабочие их осматривали, проверяли, красили, смазывали. Жили рабочие в паре свободных квартир.
Глядя на их работу, мне пришла идея о строительстве бетонных площадок для размещения мин. Я доложил об этом О.Р.Тагиеву, он горячо меня поддержал, но остудил мой пыл отсутствием материалов и фондов на них. С его разрешения я поговорил с директорами рыбокомбината и зверосовхоза, они предложили мне довольно приличные излишки цемента, но цена его была довольно приличной, ведь чего стоила доставка его на остров. Но командир дал "добро" на покупку цемента, оказывается, деньги в части были, а цена для острова оказалась приемлемой.
Я дождался приказа Министра обороны СССР об очередной демобилизации и предложил "дембелям" так называемый "аккорд". Он состоял в том, что они строят мне хорошую бетонную площадку площадью 50х50 метров и после сдачи ее нам увольняются в первую очередь. "Дембеля" с радостью согласились, а мне это было на руку, так как все равно после объявления приказа от них было мало толку, они любыми путями уклонялись от службы и работы. Естественно, все эти мероприятия были согласованы с командованием части.
Надо сказать, что к этому времени О.Р.Тагиев прислал на остров новые самосвал на базе автомашины ГАЗ и грузовик ЗИЛ-130, при этом грузовик имел только один существенный недостаток: он работал на бензине А-70, а его на острове не было, приходилось иногда с оказией завозить его бочками, что было очень неудобно, поэтому машина периодически простаивала.
"Аккордники" работали целые дни с рассвета до заката: они завезли купленный цемент в часть, самосвалом навезли с берега моря гальки и гравия, выпросили в поселке бетономешалку и где-то за месяц залили бетоном отличную площадку. Для въезда на нее машин мы положили на край площадки пару толстых металлических листов и по ним на буксире у автомашины затащили на эту площадку порядка 300 мин УКСМ, которые последними были завезены на остров и стояли кое-как. Мины на площадке мы установили строго в соответствии с Руководством по хранению, и эта площадка стала образцово-показательной. Впоследствии мы не раз прибегали к помощи "аккордников" для заливки других площадок, а также для установки новых хранилищ, которые стали поступать на склад.
В то же время мне как-то надоело возить воду для всех нужд части из поселка рыбокомбината, для этого водовозка 4-5 раз в день ездила в поселок, жгла бензин. В беседе с местным населением я узнал, что где-то на нашей территории есть заброшенный колодец. Мы его нашли, он оказался недалеко от бани рядом с прудом, сруб его обрушился, все это место заросло бурьяном. Нашим личным составом мы очистили площадку вокруг колодца, с топливного склада пригнали пожарную машину и откачали из него воду, опустили туда людей, которые при помощи ведер углубили его на пару метров и вычистили всю грязь со дна. Потом мы привезли машину отборной гальки с берега и высыпали на дно колодца, мичмана поставили новый сруб до самого дна, над землей сруб возвышался где-то на 50 см.
Колодец закрыли на замок прочной крышкой с отверстием для заборной трубы, Паша Мартюшев где-то достал небольшой электрический насос, который установили на крышке колодца. Вокруг колодца установили хорошую крепкую будку, запирающуюся на замок, наружу вывели трубу для воды и пульт включения - выключения насоса. Пульт также был в коробке на замке, ключ от этой коробки был у водовоза, помню, это был старший матрос Коля Семенец, остальные ключи у дежурного по части. Теперь водовоз при необходимости подъезжал к колодцу, включал насос снаружи будки, набирал машину воды и развозил ее по объектам части и по заявкам в дома, экономия бензина была ощутимой, так что нормы его хватало и на мотоциклистов. Вода оказалась очень хорошей, качество ее мы все определяли на вкус и даже сдавали ее на анализ в лабораторию поселка, но там оборудование было элементарным, и качество было признано нормальным. Колодец заполнялся водой конечно не так быстро, но воды вполне хватало на нужды части, и даже была лишняя вода.
Чтобы использовать эту "лишнюю воду", мы решили рядом поставить водонапорную башню для бани и про запас. Для этого на берегу мы нашли рейдовую бочку, которых там было немало выброшено волнами от боновых сетей, привезли в часть и установили на высоте порядка 10 метров от земли на 4-х столбах. Предварительно внутри бочки электросваркой были прорезаны отверстия в переборках при соблюдении особых мер безопасности этой работы. Снаружи рядом с дном прорезали отверстие и приварили фланец для выходной трубу, заливалась вода в бочку через один из верхних люков. Когда в колодце набиралась вода, а она была не нужна для развозки, водовоз качал ее в бочку, таким образом, за 5 дней между банными днями бочка набиралась практически полная, что намного улучшало воду для помывки личного состава.
Насколько помню, вроде бы в 1970 году, были введены новые погоны для мичманов и прапорщиков с двумя звездочками на них. Все наши мичмана были прямо-таки в восторге от этого мероприятия, и когда наш "вещевик" мичман Ф.Андреев привез эти погоны, я вручил их по назначению, вот уж гордости было у народа, ведь все они были из простых ребят, когда-то отслуживших срочную службу.
Потом, опять же, помню, в Министерстве обороны ввели два выходных дня, хотя в стране это было введено значительно раньше. Вернее, для личного состава суббота стала парково-хозяйственным днем, а для офицеров и сверхсрочников, не занятых на службе, вторым выходным. Немножко пообжившись с этим нововведением, мы, три основных командных офицера на острове: замполит, я и лейтенант А.Ивженко решили, что один из нас будет эти два дня обеспечивать порядок в части, а остальные двое отдыхать.
Особенно это было актуально летом, ведь климат на острове был почти крымский, не зря ходила поговорка: у нас широта крымская, но долгота колымская, хотя между Разбойником и Промысловкой на трассе и располагался поселок Крым. Поэтому в "бархатные" месяцы Приморья: июль, август, сентябрь, когда я был выходной, мы всей семьей на мотоцикле выезжали куда-нибудь на берег моря подальше от части, располагались там где-нибудь у ручейка, в нем остужались окрошечка, водочка. Мы купались, загорали, частенько подъезжал кто-то из местного руководства, и у нас образовывались неплохие застолья.
Вообще-то, основными развлечениями на острове были телевизор и рыбалка. По телевизору тогда шла всего одна программа, на острове она принималась хорошо, у меня был хороший чернобелый (цветных тогда еще не было) телевизор "Березка", купленный еще на Русском острове. В то время, помню, мы все очень увлекались фигурным катанием и хоккеем. Из-за разницы во времени с Москвой на 7 часов все эти показы у нас шли глубокой ночью, бывало и всю ночь, но мы все равно все смотрели, а днем ходили, как сонные мухи. Чтобы сын нормально спал в своей комнате, я даже снял с дозиметра наушники (тогда их было не купить), удлиненным проводом подсоединил их к телевизору, и мы с женой, лежа в постели, смотрели ночью молчащий телевизор, а звук был у нас на подушке.
Таким же образом мы смотрели первый сенсационный матч по хоккею сборных СССР и Канады 1973 года, когда в упорной борьбе наши победили 7:3 и, конечно, вошли в историю мирового хоккея. Этот матч мы обсуждали несколько дней и среди офицеров и мичманов, и среди личного состава. И хотя последующие матчи проходили с переменным успехом, но впечатление от первого было таким, что помнится до сих пор. И чтобы ни говорили современные злопыхатели, мы тогда истинно гордились нашим хоккеем, да и страной в целом, ведь и в нашем коллективе были люди многих национальностей и республик союза, но в целом мы жили одной жизнью и одним делом.
Рыбалка на острове также была одним из основных видов досуга. Весной и осенью к берегу подходила корюшка на нерест, и мы ловили ее сотнями килограмм. Сначала у нас был старенький невод, он скоро весь порвался, мы скинулись и купили на рыбокомбинате приличный кусок сети, специалисты - мичмана сделали хороший невод длиной метров пятьдесят, во время хода корюшки он постоянно лежал у нас на берегу под охраной часового и дежурных по КПП. Обычно где-то часов в 5 утра мне в окно уже стучал кто-то из мичманов с криком: "Командир, пойдем кинем", нас собиралось человек 6-8, мы шли на берег, забрасывали невод и тащили его на берег.
За каждый заброс вытаскивали от 1-го до 5-6-ти мешков корюшки. В мешках на мотоциклах везли ее к домам, там ведрами делили ее на всех поровну. Мы с женой тут же вываливали рыбу в таз или жестяную ванну, смывали водой, складывали в специальную деревянную бочку, пересыпая ее небольшим количеством соли. Через 2-3 часа она просаливалась, мы садились и нанизывали рыбу на длинную мягкую алюминиевую проволоку, эти нанизки развешивали на чердаке дома на стропилах, на которых было набито много гвоздей.
Как сушилка чердак был идеальным местом, без солнца и с хорошим сквознячком из-за отсутствия стёкол в окнах с обеих сторон чердака. За 2 дня рыбка идеально подсыхала, была ровненькой, красивой, слабосоленой, очень вкусной, и все ее грызли, как семечки. В этих "рыбалках" участвовали практически все офицеры и мичмана части, за исключением замполита, но его карманы всегда были набиты сухой корюшкой, и он грыз ее почти беспрерывно, так как его все угощали сухой рыбой. Такие забросы мы проводили и во время перекуров в рабочее время, и вечером, иногда удачно, иногда нет, но это было интересное занятие. Практиковались даже поездки жен мичманов во Владивосток для продажи сухой рыбы, путятинскую корюшку там очень уважали, и женщины привозили неплохие деньги за нее, но и труда она требовала большого. Кроме сушки корюшку жарили, мариновали, мололи ее на котлеты вместе с косточками, которые потом прожаривались и не чувствовались, но во всех видах она была вкусненной.
...практически в любое время года по желанию членов семьи я мог "поймать" любую рыбу. Для этого я вечером ехал на рыбокомбинат (в то время почему-то вход и въезд на его территорию был свободным), подъезжал к лотку, по которому рыба с разгружающихся сейнеров вдоль пирса шла в цех на переработку, и выбирал в лотке нужную мне рыбину, например, треску килограмм на пять, жирненькую селедочку или осьминога, и вытаскивал их специальным крючком. Я кидал их в мешок в коляске, вез домой, чистил (это была моя прерогатива), а потом жена готовила задуманное блюдо.
Осенью 1971 года было запрещено плавание нашим двум катерам, они были списаны и утилизированы, в результате часть оказалась совершенно без плавсредств. С этого времени все связи с "большой землей", а также все наше снабжение, приходилось проводить через плавсредства рыбокомбината и зверосовхоза, что ставило наше существование в еще большую зависимость от них. Приходилось с этим мириться и идти на всякие уступки и послабления местным властям, хотя нужно отдать им должное в том, что они этим не злоупотребляли.
Например, ранней весной 1972 года ко мне обратился директор зверосовхоза с такой просьбой: везде уже лед сошел, но причал грузовой баржи у него был забит большой ледяной глыбой, и баржа не могла швартоваться. Он попросил помочь убрать лед, ведь причал был с обеих сторон закрыт так, чтобы оставался узкий подход баржи к слипу, в который она упиралась носом. Я приехал, оценил обстановку и решил попробовать подрывной патрон ПП-1 (100 грамм тротила). Выдолбили ломом небольшую лунку во льду, заложили патрон и в электрическую взорвали его, но никакого эффекта. Взяли патрон ПП-2 (200 грамм тротила), взорвали и тоже эффекта нуль. Тогда я привез подрывной патрон ПП-3 (3 кг тротила). Выкопали лунку поглубже, но не до воды, чтобы не повредить сам причал. Взрыв и весь лед ушел из прохода и от причала, хоть сразу подходи баржа, то есть эффект получился на 5 баллов.
В другой раз обратился директор рыбокомбината с просьбой помочь заготовить камень для заливки фундаментов под строительство. Я уточнил, как это он себе представляет, он предложил подорвать на берегу какую-нибудь скалу, вот и будет камень. Я попросил показать место, это было в удалении от поселка на берегу, где был удобный подъезд машинам. Там торчала большая отвесная скала, я попросил внизу выдолбить в ней нору для укладки взрывчатки. При наличии только ломов и лопат рабочие рыбокомбината смогли выдолбить небольшое углубление, на мои слова, что это мало, предложили все-таки попробовать. Я на их машине привез выбракованную бомбу ББ-1 (135 кг тротила), подрывной патрон ПП-3, все это заложил в нишу и в электрическую подорвал, но вся сила взрыва, естественно, ушла в сторону, оторвав всего пару камней.
Решили искать другое место. Скоро они нашли такое место недалеко от поселка и озера Гусиного, там был склон сопки, покрытый грунтом с камнями. Здесь вырыли довольно приличную нору, куда я опять закатил ББ-1, прикрепил к ней ПП-3 с детонатором и подорвал. Грунта и камней наворотило целую гору, директор рыбокомбината был доволен. Зато скоро разругался директор зверосовхоза: оказывается, рядом на лугу его ребята заготавливали сено, а от взрыва туда налетело камней, которые здорово мешали косить траву, но я предложил двум директорам разбираться между собой.
Вот так и протекала моя служба и жизнь на острове в течение 4,5 лет. Довольно часто к пирсу подходили корабли за боезапасом, в основном, за глубинными бомбами РГБ-60. Иногда приходили тральщики, которые брали, в основном, учебные якорные мины для постановок на подрезание, иногда брали учебные шнуровые заряды. В качестве учебных якорных мин мы выдавали якоря и магазины минных защитников ГМЗ, которых на складе было довольно приличное количество. С вооружения они были уже сняты, и мы их готовили для постановки на заданное углубление, так как вывозить их с острова на утилизацию было нерентабельно и непрактично, а настоящих учебных мин на острове фактически не было. При этом мне посчастливилось встречаться с некоторыми моими знакомыми и однокашниками.
В один из летних периодов на острове вдруг пошел массовый рост белых грибов, причем, в основном, в расположении нашей и соседней части, так как в остальном лесном массиве их быстро съедали олени. Все наши офицеры и мичмана набирали ведра грибов, варили их и сушили, мы с женой также насушили достаточно много белых на зиму. Все это великолепие продолжалось буквально 2-3 недели, а потом грибы резко пропали. И вот буквально под конец этого сезона вдруг звонит ко мне О.Р.Тагиев и предупреждает, что завтра в субботу ко мне на остров собирается придти командование флота за грибами. Предчувствуя конец грибного сезона, я по согласованию с замполитом и Н.П.Мельниковым послал всех женщин обеих частей собирать оставшиеся грибы, а сам стал готовить "дастархан".
Организовал ловлю креветок, достал и отварил крабов, купил пару бутылок вина, а утром в субботу подошел на дежурном рейдовом катере О.Р.Тагиев и привез, естественно, спирту и еще кое-что по мелочи из закуски. Часов в 11 к пирсу подошли 2 белых катера командующего ТОФ, на которых пришло человек 10-12 мужиков и порядка 5-6 женщин, оказалось, что старшим был начальник штаба флота. Их уже ждал накрытый на берегу на брезенте импровизированный стол и несколько ведер грибов. Идти в лес почему-то никто из них не захотел, все сразу направились к столу. Потом О.Р.Тагиев ужасался: "Ну и пьют адмиралы! По целому стакану неразведенного спирта хлопают за раз!".
Так начальники просидели полдня на брезенте за болтовней и закуской, причем женщинам очень понравилось винцо, пришлось ехать в поселок за добавкой, правда, О.Р.Тагиев компенсировал все расходы. Часов в 16 они, выпив все что было, забрали набранные грибы, погрузились на катера, хорошо хоть не забыли поблагодарить за хороший пикник, и отвалили во Владивосток. Мы облегченно вздохнули.
В другой раз мне позвонил Б.В.Тучемский, попросил достать десяток хороших крабов, отварить их, хорошо запаковать в пару коробок и передать на катер, который подойдет. Я к вечеру, когда сейнера рыбокомбината возвращаются с промысла, подъехал к директору рыбокомбината, обрисовал обстановку. Он вызвал начальника добычи и приказал ему все это обеспечить. Мы с начальником ходили по сейнерам, и он лично отбирал у капитанов крабов, они отдавали их неохотно, так как они уже привыкли сбывать их за спирт подводникам, которые стояли напротив острова в заводе в б.Чажма и в б.Конюшкова.
Потом мы в котельной сварили этих крабов, содрав предварительно с них туловища и оставив только ноги, хорошо запаковали в две специальные крепкие картонные коробки для упаковки консервов, и я повез их к себе на пирс. У пирса уже стоял "под парами" морской буксир, я передал коробки капитану, и он сразу отвалил. Позднее я узнал, что буксир вез коробки во Владивосток, там их сразу на машине переправляли на военный аэродром, где уже ждал самолет на Москву. Таким образом, через 12-15 часов мои крабы попадали на стол флотскому начальству в Москве, может быть и на стол Главкому ВМФ. Такие операции я проводил раза три-четыре.