Кожевников Николай Николаевич. Инженер-гидромеханизатор. ч3
Известно выражение Уинстона Черчилля: «Большевики сами создают себе трудности и потом их героически преодолевают». Эта оценка во многом отражает и организацию работ в советском энергетическом строительстве, в том числе и в гидромеханизации.
На некоторых негативных фактах, связанных со спецификой работ и порожденных системой следует остановиться. Трест представлял специализированную организацию по выполнению земляных работ способом гидромеханизации. Особенностями способа является его прямая связь с водой, которая в соответствиями законами природы замерзает при отрицательной температуре, по этой причине зимняя работа гидромеханизации противоестественна и сопряжена с большими затратами по борьбе с льдообразованием и промерзанием грунта. Из вышеописанных примеров выполнения работ гидромеханизации в зимних условиях при перекрытии русла судоходных рек видно, что эти работы определялись графиком работ и были вынужденными, когда не считаются с материальными затратами.
Однако был и другой фактор, заставляющий гидромеханизаторов организовывать зимние работы. Им являлась советская система планирования от достигнутого уровня в предшествующем году. Но природа не соблюдает этого принципа, и в случае ранней и холодной зимы в текущем году и теплой зимы в предшествующем, у руководителя организации возникает дилемма: или во чтобы-то ни стало организовывать зимнюю работу земснарядов для выполнения плана и обеспечения занятости и фонда зарплаты для рабочих, идти на сокращение численности работающих в зимний период, или отвечать за срыв плана и перерасход зарплаты перед вышестоящей организацией и райкомом КПСС, последнее могло кончиться для руководителя СУ освобождением от работы и даже исключением из партии.
Во многих случаях руководитель был вынужден организовывать зимнюю работу подразделений не взирая на экономику и снижение качества работ, или еще хуже, имитировать зимнюю работу и искажать отчетность, что было уже связано с риском привлечения к уголовной ответственности при контрольном обмере банка. Эта проблема так и существовала до распада Союза.
Еще более существенной проблемой был ежегодно планируемый рост производительности труда в денежном выражении при снижении удельного фонда зарплаты. При этом в принципе правильная установка на технический прогресс, ничем не подкреплялась, а была проста директивной. Эта плановая установка заставляла руководителя сокращать численность работающих при этом часто в ущерб качеству работ. Такой способ повышения производительности труда в последние годы стал приводить к абсурду, состав смены на крупных земснарядах был доведен до 2-х человек , при этом производительность земснаряда стала снижаться, на земснарядах стало грязно, их ежегодная окраска, предусмотренная табелем, прекратилась.
Выходом из этого положения для руководителя было завышение сметной стоимости объекта. Понятно, что такая нелегальная установка впоследствии отражалась на росте цен в стране и инфляции рубля, но многие организации использовали эту возможность. В 1960 гг. в Минэнерго стала проводиться стратегия снижения сметной стоимости строительства, при этом планируемая зарплата оставалась на низком уровне. Трест был вынужден выполнять эти плановые задания, сметную стоимость объектов стали снижать, это отразилось на замораживании уровня зарплаты рабочих, который и так нельзя было признать высоким.
В параллельном ведущем тресте «Трансгидромеханизация» не придерживались этой тенденции, сметная стоимость одного кубометра грунта в этом тресте была на 30-50 % выше, соответственно выше была и зарплата у рабочих, что позволило этой организации конкурировать на рынке труда и повышать заинтересованность работников в результатах труда. Скоро в этом тресте производительность труда выросла не только в денежном выражении, но и в физическом.
Разница в уровне зарплаты особенно сказывалась при совместной работе организаций на одном объекте, например на объектах нефтегазового комплекса в Западной Сибири, куда работники ехали не только за «туманами» и за «запахом тайги».
Существенным «пряником» для работников и рабочих треста была загранкомандировка на строительство зарубежных ГЭС, где уровень зарплаты был существенно выше чем в Союзе, а так именуемые товарные чеки позволяли реализовывать заработанные средства в валютных магазинах «Березка». Это помогало сохранять квалифицированные кадры.
Специализация треста часто нарушалась руководством Минэнерго. Тресту поручались несвойственные ему работы общестроительного и даже чисто энергетического профиля, например строительство «под ключ» Перепадных ГЭС на отводящем канале Ингурской ГЭС или строительство Сусканского рыбного хозяйства. Для выполнения этих работ трест не располагал ни соответствующими кадрами, ни механизмами. Выполнялись они с большими трудностями и «головной болью» для руководства. Но здесь срабатывал приказ советской командной системы....
По инициативе треста для сохранения квалифицированного коллектива гидромеханизаторов в зимний период простоя земснарядов приходилось выполнять на стройках энергетики работы по бетонированию откосов земляных дамб, устройству дренажа, отсыпки каменного крепления откосов и другие общестроительные работы. В принципе эти работы были вынужденными и убыточными. Практиковались также командировки рабочих гидромеханизаторов на стройки энергетики на зимний период. Поскольку их использовали в качестве разнорабочих, то очень часто возникали недоразумения по заработной плате и гидромеханизаторы ехали в командировку только под угрозой сокращения и почти всегда были недовольны такими командировками.
Нельзя не отметить трудности организации в сфере материально-технического снабжения. Как известно, пресловутые советские «фонды» и «лимиты» распределялись вышестоящими организациями, начиная с Госплана Союза. Их никогда не хватало. Ходил такой анекдот: Президент США поручил ЦРУ выяснить, чего не хватает в СССР, чтобы развалить экономику страны. Агент вернулся из поездки и доложил: «Все советские директоры жаловались, что у них не хватает фондов и лимитов, что это такое, мы так и не могли понять, но только твердо установили, то, чего у них не хватает, у нас совсем нет».
В гидромеханизации не хватало металла для ремонта земснарядов как в 1950 г., так и в 1990 г., в то время как производство металла в стране увеличилось на несколько порядков. Не хватало троса, электрического кабеля, труб, краски и других материалов.
В 1950-х годах, положение с материальным снабжением было даже лучше. В это время средства и ресурсы концентрировались на немногих крупных стройках. С 1960 г. количество строек стало нарастать, ресурсы распылялись, появился долгострой из-за нехватки материалов, оборудования и рабочих кадров. Вопрос снабжения на местах перекатывался от партийных органов на хозяйственные и обратно. В Министерстве стали выделять ресурсы только на пусковые стройки и их распределением стал руководить 1-й заместитель Министра. На базе дефицита стало процветать взяточничество чиновников и коррупция. Чуть ли ни главной профессией в организациях становился толкач-снабженец. На всю эту грязную систему, подчас переходящую в уголовное преступление, было противно смотреть, а тем более в ней работать.
В тресте положение с материальным снабжением было несколько проще из за малой номенклатуры дефицита, так как основной материал - песок и воду создала природа, а электроэнергию отпускало само Минэнерго, но даже и на электроэнергию с 1980 гг. ввели лимиты. Но с остальным дефицитом приходилось изворачиваться снабженцам на местах.
Об издержках гидромеханизаторов в жилищно-бытовых условиях говорилось выше. О снабжении строек продовольствием и промтоварами было всё как в стране в целом . То есть более или менее удовлетворялись потребности человека в Москве, Ленинграде, республиканских столицах, в остальных городах и весях - что осталось от фондов. Но в ряде районов и строек магазины вообще были пусты. Так в Архангельске в 1975 г. в ресторане были только кушанья из трески на закуску, на первое и на второе, а на стройке Северо-Онежского бокситового рудника в магазине был только хлеб, спирт, берёзовый сок и моршанская махорка. Больше ничего.
Для проживания строителей - вагончики «балки» с клопами.... Зарплата выплачивалась вовремя, но на эти «деревянные» деньги купить было нечего. Недаром к 1990 г. в сберкассах страны лежали накопления населения - отложенный спрос в размере годового фонда зарплаты страны. Но это вопрос общий и известный. При командировках по стройкам и весям приходилось общаться с местными жителями, можно отметить, что население провинции относилось к москвичам негативно. Это отношение сохранилось и по сей день.
Из воспоминаний : «Мне часто и по долгу приходилось бывать в Прибалтике на строительствах Каунасской, Плявиньской и Рижской ГЭС, а в 1990 г. на строительстве Кайшядорской ГАЭС. На моих глазах в течение 30 лет произошли разительные перемены. Если в 1959 г. магазины и рынки в Прибалтике ломились от товаров, то в 1977 г. полки были пусты, а колбаса и масло распределялись по талонам... В Запорожье в командировке в 1990 г. уже нельзя было купить сахара к чаю. Так как же могли к русским, которые олицетворяли советскую систему, относиться латыши, эстонцы, литовцы и украинцы? Наверное, уже никакой ОМОН не мог остановить распад страны».
Выше отмечалось, что трест настойчиво занимался разработкой и внедрением новой техники и новых технологий и в этом были определенные успехи. Однако многие очень эффективные разработки остались только в единичных опытных образцах. Сама планово-экономическая система Советского Союза не позволяла серийно, да еще малыми сериями, изготавливать на заводах новую технику. Заводы не были заинтересованы в условиях дефицита, неограниченного сбыта выпускаемой годами номенклатуры продукции и отсутствия конкуренции переходить на выпуск новых изделий. Это было хлопотно, требовались новые комплектующие, можно было провалить его величество «План» с вытекающими для руководства последствиями. Отсюда возникал застой в экономике и техническая отсталость от мирового уровня советской гражданской продукции.
Эти обстоятельства в полной мере относились и к оборудованию гидромеханизации. Так оказалось невозможным изготавливать детали грунтовых насосов из качественной износостойкой стали, применять гидросиловое оборудование, оснастить земснаряды приборами для измерения технологических параметров и внедрить многие полезные устройства , для изготовления которых требовались качественные материалы, высокая чистота обработки и высокая технология.
В состав треста в 50-х годах входил Рыбинский завод «Гидромеханизация», но он не имел литейки и при организационной перестройке Министерства был выведен из подчинения треста. Парк устаревших земснарядов типа 300-40 все же удалось модернизировать на этом заводе, но технические возможности завода были ограничены и сложное современное оборудование он выпускать не мог. Построенный Московским СУ в 1960 г. в Москве небольшой опытный завод «Промгидромеханизация» предназначался для выпуска несложных изделий новой техники гидромеханизации малыми сериями, но впоследствии и этот завод был выведен из состава треста."
******
...Управляющий трестом Г.М. Масляков придавал разработке и внедрению новой техники большое значение, хотя он отдавал себе отчет в том, что при существующих принципах управления экономикой в стране внедрение новой техники было скорее декларацией, чем двигателем прогресса. Заводы - изготовители не были заинтересованы в обновлении изделий и переходе на изготовление новых образцов техники, тем более в условиях полного отсутствия конкуренции и тотального дефицита. Только военно-промышленным комплексом, по необходимости, и ценой огромных затрат выпускалась передовая техника, которая часто даже опережала по своим параметрам лучшие зарубежные образцы.
В области мирной продукции, в том числе и в оборудовании для гидромеханизации, сохранялась существенная отсталость от зарубежных образцов. В первую очередь это относилось к рабочему ресурсу деталей грунтовых насосов, который на порядок уступал зарубежным. Преодолеть это отставание было практически невозможным, так как в стране действовали ограничения на применение легированных сталей в гражданской продукции.
Другим существенным обстоятельством в сдерживании производства новой техники в тресте было административное отделение Рыбинского завода гидромеханизации, основной производитель земснарядов не был подчинён тресту и структурно входил в главк «Энергостроймеханизация» Минэнерго, т.е. руководство треста не могло административно влиять на обновление и качество продукции завода. В тоже время завод по существу был монополистом в производстве земснарядов среднего класса и являлся единственным поставщиком земснарядов для подразделений треста и других смежных организаций. При постоянной и растущей потребности в оборудовании у руководства завода не было стимула для обновлении продукции.
Рыбинский завод возник на базе старых мастерских гидромеханизации, организованных при строительстве канала Москва-Волга. Оснащение завода было технически слабым, завод не имел литейного цеха, его строительство было растянуто на долгие годы и по существу не было доведено до полного освоения. Трест был вынужден размещать заказы на запасные быстро изнашивающиеся детали грунтовых насосов на других заводах.
Наверное в этой связи уместно привести высказывание старика Форда, корпорация которого принимала участие в строительстве автозавода в Горьком. У него спросили, когда советские автомобили будут соответствовать американскому уровню? Старик ответил: «Тогда, когда большевики научатся делать чистый болт». Это высказывание оставалось справедливым для всей гражданской продукции Союза. Ужесточение правил выпуска продукции и введение государственного контроля качества продукции по существу ничего не дало кроме очередного бумаготворчества, в том числе и при разработке документации и при постановке новых изделий на производство. Административными мерами повысить качество изделий не удавалось. А сдельная оплата труда в машиностроении порождала бракоделов и снижало квалификацию рабочих.
Оплата работы конструкторов была на минимально низком уровне, квалифицированный инженер конструктор получал зарплату ниже слесаря, инженерная работа была не престижной и двигалась только на голом энтузиазме отдельных работников. Система финансирования работ по новой технике в Минэнерго была централизована, т.е. небольшие отчисления предприятий на новую технику объединялись в общий фонд Министерства, получение средств из этого фонда было обставлено всевозможными бюрократическими рогатками, распределением, учетом и оплатой счетов за выполненные работы занималась куча чиновников из Министерства и института «Оргэнергострой». Фонд премирования за разработку и внедрение новой техники также был централизован Министерством, для получения средств из этого фонда нужно было представить кучу всевозможных документов, доказывающих эффективность данной темы при внедрении, при этом до непосредственных исполнителей темы премии доходили спустя 1-2 года в минимальны размерах, т.к. обычно в их получении участвовали работники всего аппарата треста и СУ, по существу эти премии не имели никакого стимулирующего воздействия и рассматривались работниками как надбавка к зарплате., так же как и премии за ввод энергоблоков, которые выдавались 2 года спустя и более после пуска блока. Здесь уместно вспомнить пословицу: «Дорого яичко к Христову Дню».
Оформлением финансирования и премирования за разработку и внедрение новой техники в тресте занимался до 1979 г. технический отдел треста, который возглавлял Семён Тимофеевич Розиноер, хороший исполнительный инженер-технолог, но в механике он разбирался слабо и в существо разработок не вникал. В основном он занимался «выбиванием» премий. Ранее, до 1970 г., эту работу вел инженер Курдюмов, также инженер-технолог, он организовал чисто бюрократический подход к внедрению новой техники, не вникая в технические вопросы, человек он был жёсткий и совершенно не контактный в общении.Тем не менее моими предшественниками всё же удалось произвести обновление парка земснарядов треста с помощью Рыбинского завода гидромеханизации, по существующим положениям нужно было через 5-10 лет обновлять продукцию.
Большим достижением в технологии намыва было участие треста в строительстве уникальной Высотной Асуанской плотины на р. Нил в Египте из разнородных грунтов со специальным уплотнением грунта при подводном намыве. После качественного исполнения этих работ трест выходит на зарубежный рынок гидротехнического строительства.
Другим уникальным объектом в 1960-80 гг. была разработка вскрыши карьеров КМА с помощью мощных гидромониторов с расходом до 4000 кубометров воды в час в один ствол, последующий гидротранспорт суглинистых грунтов и мела с помощью 6-ти ступеней станций перекачка с грунтовыми насосами 20Р-11М и укладка грунтов в гидроотвал «Берёзовый лог» с намывной ограждающей дамбой высотой до 120 м. Эта работа была удостоена Государственной премии СССР.
Эти два примера говорят о высоком уровне технологии гидромеханизированных работ, достигнутых в тресте. Объем выполняемых работ ежегодно возрастал о достиг к 1980 г. 160 млн. кубометров, в подразделениях треста работало до 7 тыс. человек, выполнявших в денежном выражении ежегодно 150 - 160 млн. рублей строительно-монтажных работ.
Но несмотря на эти достижения оставались не решёнными многие технические проблемы. Среди них следует отметить низкий срок службы деталей грунтовых насосов, сравнительно низкое насыщение грунтом перекачиваемой гидросмеси, оставшееся на уровне 50-х годов 10 % объёмной концентрации, отсутствие приборного оснащения на земснарядах, темпы возведения обвалования на картах намыва с помощью бульдозеров на базе гусеничных тракторов С-100 не обеспечивали бесперебойной работы земснарядов, особенно при намыве узкопрофильных дамб. Решение перечисленных технических проблем могло повысить эффективность работ гидромеханизации не менее чем в 1,5 - 2 раза от достигнутого уровня.
...С моим приходом в трест был образован отдел новой техники, в этот отдел были переданы и все функции, связанные с оформлением выделения средств для финансирования работ из централизованного фонда и фонда премирования.
Своей первоочередной задачей работы отдела я считал обеспечение разработки и содействие в решении и внедрении внедрении вышеперечисленных проблем гидромеханизации. Конечно, отдел должен был выполнять и чисто рутинную работу по оформлению финансирования тем, отчётности и выбиванию премий и медалей ВДНХ.
Годовой план по новой технике был перегружен и по тематике и по финансовым возможностям, многие темы не исполнялись и по разработке и по внедрению. СУ треста относились к выполнению плана испытаний и внедрения пассивно, но ряд СУ поддерживало меня и серьёзно оказывало помощь при испытаниях опытных образцов.
Спрос за реализацию планов новой техники был с моей стороны вероятно неполным, мне не хотелось воздействовать на начальников СУ путём снижения квартальных премий. Со стороны аппарата треста отношение к содействию реализации планов разработки и внедрения новой техники было более чем прохладное, все старались отмахнуться от вопросов реализации, но проявляли живой интерес к распределению премий. Конечно, внедрение новой техники дело хлопотливое, первоочередной спрос был за выполнение производственных показателей плана, всё остальное было второстепенным. Руководители треста - Г.М. Масляков и главный инженер Б.Г. Гурьев оказывали посильную помощь. Ряд удачных разработок, например, таких как упрочение деталей грунтовых насосов наплавкой порошковой проволокой, можно было реализовать централизованно в масштабе треста, но к этому нужна была воля и энергия руководства. Но стимулов в действовавшей системе управления к этому не было.
Одной из отмеченных выше проблем гидромеханизации был чрезвычайно высокий износ деталей грунтовых насосов. В тресте отдел главного механика занимался исключительно вопросами поставки запасных деталей к грунтовым насосам, объем поставок измерялся тысячами тонн литья. Эту проблему в Союзе не удавалось решить применением легированных сталей или чугунов ввиду действовавших ограничений по применению легирующих добавок при изготовлении гражданской продукции и трудности механической обработки отлитых заготовок высокой твёрдости. Был давно известен способ упрочнения деталей путём электронаплавки защитного слоя специальными электродами. Этот способ восстановления деталей часто применялся в СУ треста для экономии запчастей. Недостатком этого способа была низкая производительность электросварщика и недостаточная твёрдость слоя наплавки.
Ряд научных сотрудников из ВЗИСИ в начале 90-х гг. создали творческий коллектив, которым руководил кандидат технических наук Илья Борисович Лужанский. В сотрудничестве с московским заводом «Станколит» был разработан образец мощного сварочного агрегата для наплавки порошковой проволокой большого сечения и специального состава для наплавки деталей, подверженных абразивному износу. Производительность наплавки была увеличена на порядок по сравнению с наплавкой штучными электродами, а износостойкость наплавленных деталей возрастала в 3 - 4 раза
Эту разработку я пытался передать на завод - изготовитель деталей в Селятино, но заводу это оказалось не нужным, т.к. у него сократилась бы реализация деталей. Пытался я организовать централизованную наплавку деталей и в подразделениях треста, для этого была необходима энергичная поддержка руководства трестом, но началась перестройка и дальше приказа дело не продвинулось.
Другим слабым звеном в эксплуатации земснарядов было полное отсутствие приборов контроля технологических параметров. На крупных зарубежных земснарядах используются радиоизотопные консистометры и индукционные расходомеры. Комплексное оснащение земснаряда приборным блоком оценивается в сумме около 50 тыс. долларов США, это примерно стоимость всего отечественного земснаряда типа 359-50Л. Естественно, таким дорогостоящим приборным комплексом оснащать отечественные снаряды невозможно. Кроме того, среди гидромеханизаторов сложилось убеждение, что приборы технологического контроля на земснаряде вообще не обязательны, нужно просто полагаться на интуицию и опыт багермейстера. Такое отсталое мнение разделяется и багермейстерами, для которых учёт за их работой вообще не нужен. Трудность преодоления этого отставания заключалась еще и в том, что предприятия Минприбора не были заинтересованы в постановке на производство мелкосерийной продукции.
Одной из основных своих задач я видел в разработке комплекса приборного оснащения земснарядов, так как проблемы автоматизации и компьютеризации работы невозможно решать без первичных приборов.
Кроме разработки прибора СОРГГ в 1991-1992 гг. мне удалось найти простое и надёжное решение по защите приборов по измерению давления, разряжения и перепада давления от вибрации и забивки импульсных трубок грунтом. Измерительные устройства были дополнены воздушными бачками при измерении давления и малыми отверстиями в бачках при измерении разряжения. Эти простые устройства позволили решить проблему защиты приборов и повысить стабильность измерений. На основе воздушных разделителей были созданы и испытаны на земснарядах приборы для измерения давления и разряжения в пульпопроводе, измерения расхода по перепаду давления на сегментной диафрагме, измерения консистенции по перепаду давлению столба гидросмеси. Испытания проводились с моим участием совместно с разработчиком измерения расхода кандидатом технических наук Алексеем Николаевичем Лопатиным на земснарядах Чебоксарского СУ (см. «Приложения»).
Для оперативных измерений рельефа дна лаборатория института «Энергосетьпроект» разработала портативный эхолот с питанием от батареек. Мы приобрели партию этих эхолотов, геодезисты СУ треста пользовались этими приборами. Но при попытке измерения глубин забоя на земснаряде во время его работы наблюдались отказы. По рекомендации моей дочери, кандидата технических наук Ирины, работавшей в институте ИОФАН, был заключен договор с лабораторией института, где работали лучшие специалисты СССР в области ультразвука, на разработку эхолота для измерений глубин в мутной среде в забое работающего земснаряда. Такой прибор был разработан и успешно прошёл испытания на земснаряде. Багермейстер мог получать текущую информацию о состоянии разработки забоя на большой электронной шкале индикации. Такая информация позволяла багермейстеру почти визуально осмотреть подводный забой. Институт предложил выводить визуальную информацию о забое на экран монитора через скоростной компьютер, но для такой разработки у треста не нашлось денежных средств.
В целом я должен остаться довольным своим вкладом в разработку приборного оснащения земснарядов, технически были решены все проблемы комплекса приборов технологического контроля для грамотного управления земснарядом. Дело оставалось за широким использованием этого комплекса, но преодолеть инертность работников гидромеханизации мне не удалось. Итоги этих разработок мною подробно изложены в статьях журнала «Гидротехническое строительство» (см. «Приложения»).
В 1990 г. ко мне обратился за помощью главный инженер Рыбинского завода гидромеханизации, он отметил, что заказчики земснарядов стали требовать оснащения земснарядов приборами технологического контроля. Я передал заводу разработанную мною техническую документацию. Остаётся надеется, что моя работа в этой области будет востребована.
При наращивании намывного пульпопровода во время намыва требовалось с помощью гусеничного крана и строповщика подать очередное звено пульпопровода и соединить его с ранее уложенным трубами. При выполнении этой операции строповщику нужно было стоя на трубе Д 600 мм у торца действующего трубопровода, из которого вытекал мощный поток пульпы, задержать подаваемое краном тяжёлое звено трубопровода и накинуть скобу звена на крючок действующего трубопровода. Эта «цирковая» операция, особенно в ночное время, была чрезвычайно опасной для строповщика. Неоднократно происходили случаи травм строповщика в этих экстремальных условиях. По инструкции строповщику запрещалось стоять на трубе у торца действовавшего трубопровода, полагалось стоять на свеженамытом грунте и оперировать с подаваемым краном звеном с помощью длинной палки с крючком. Однако такую операцию практически выполнить было невозможно и согласно инструкции строповщики никогда не работали.
Еще при моей работе в Московском СУ, инженером Николаем Алексеевичем Лобовым - главным инженером Рижского участка, была разработана новая конструкция соединения звеньев конусно-раструбных труб: расширена накидная скоба, введен саморасцепляющийся грузоподъёмный крюк и ловитель крюка, закрепляемый на гаке крана. Новое соединение позволило избавить строповщика от выполнения опасной операции, весь монтаж и демонтаж намывного пульпопровода выполнял машинист крана. Я всецело поддерживал изобретение Н.А. Лобова, но в принципе нужен был специальный грузоподъёмный кран с гидравлической рукой - манипулятором для жёсткого захвата звена трубы с целью исключения качания груза при тросовом грузоподъёмном устройстве. Разработка такого крана требовала специальной разработки, а главное, качественного изготовления гидроцилиндров, гражданская промышленность Союза не могла обеспечить необходимого качества изделий гидропривода.
Ещё более актуальной проблемой было создание или использование существующей землеройной техники для устройства обвалования на карте намыва. Безэстакадный намыв создал возможность для этой цели использовать бульдозер на гусеничном тракторе С-100 и избавиться от ручного труда многочисленных землекопов на карте намыва. Но этот бульдозер не успевал за темпом подачи грунта земснарядом типа 350-50, особенно при .намыве узких дамб, что приводило к простою земснаряда. Другим недостатком этого трактора был высокий износ ходовой части гусеничного хода, так как он постоянно работал в режиме контакта с мокрым песком и гравием.
В 60-х годах начальнику Рижского участка Московского СУ Фёдору Михайловичу Баженову удалось приобрести в инженерных войсках несколько бульдозеров ДЭТ-250 мощностью 250 л.с. с большой скоростью перемещения. Применение этой военной инженерной техники позволило успешно намыть плотину Рижской ГЭС протяжённостью в 13 км. Но получать эту технику трест в условиях нашего планового хозяйства не смог не смотря на явную целесообразность применения бульдозеров ДЭТ-250.
Ещё ранее в Куйбышевском СУ гидромеханизации профессор Н.Д. Холин ставил опыты по применению бульдозера на тракторе С-100 с установленным под углом ножом отвала, с тем, чтобы трактор, передвигаясь вдоль карты намыва перемещал песок в дамбочку обвалования. Было выяснено, что при мощности трактора в 100 л.с. высота валика грунта получалась недостаточной высоты до 0,3 м при необходимой до 1 м. Инженер Гончаров участка механизации Куйбышевского СУ несколько позже сконструировал и испытал аналогичный прицепной плужный отвал. При высоте дамбы обвалования до 1,5 м потребовалось «впрягать» в этот отвал последовательно до 4-х тракторов С-100, эти опыты подтвердили, что при использовании принципа перемещения грунта по грунту вместе с трактором для высокой производительности требуется большая мощность привода. Требовался иной подход для экономичного решения этой проблемы.
4 августа 1992 г. я был уволен в связи с сокращением штата, отдел новой техники в тресте был ликвидирован. На этом моя трудовая деятельность в составе треста «Энергогидромеханизация», в организациях которого я отработал с 1952 г. в одной системе более 40 лет, завершилась.
С 1990 г. я начал посещать почти ежегодно свою дочь Ирину, которая работала по контракту в Датском Техническом Университете. При поездках я имел возможность ознакомиться с научно-техническими достижениями датских инженеров в области энергетического (ветроэнергетика) и гидротехнического строительства, в частности в строительстве уникальных транспортных коммуникаций мостов и туннелей через морские проливы. На эту тему, которая представляет интерес для инженеров России, я тоже написал несколько статей.
Перечень моих статей, опубликованных в различных технических журналах приведен ниже, их набралось около 40 статей, кроме этого в редакции журнала «Гидротехническое строительство» еще ожидают публикации 6 статей, в последние годы журнал печатает коммерческие статьи. Сотрудничая с редакцией, мне приходилось писать поздравления с юбилейными датами старых гидромеханизаторов - пенсионеров и некрологи по их уходу из жизни, сегодня эту обязанность, к сожалению, забывают руководители организаций.
У читателя моих воспоминаний может возникнуть подозрения , что я писал статьи ради получения авторского вознаграждения. Хочу рассеять эти соображения. Редакции технических журналов СССР ничего не платили авторам. Немного оплачивались статьи, публикуемые в переводимых за рубежом журналам. К таким престижным изданиям относится журнал «Гидротехническое строительство», за статью в 3 страницы журнала через 2-3 года после публикации выплачивалось Российским авторским обществом около 20 долларов США на всех соавторов статьи. При публикации в этом журнале по 3 статьи в год я получал примерно 40 долларов, если бы я пользовался услугами машинистки при печатании оригинала, то этого вознаграждения как раз хватило бы на оплату её работы. Но поскольку я печатал сам, то этой валюты хватало на оплату визы в посольстве Дании.
При участии в разработке новой техники неизбежно возникала необходимость в защите новых перспективных работ авторскими свидетельствами на изобретения СССР. Мне пришлось обстоятельно изучить наше несовершенное законодательство в области защиты изобретений. Это кропотливое дело я изучил довольно обстоятельно, одно время я даже работал по совместительству как эксперт ВНИИГПЭ (государственный институт патентной экспертизы) по разделу гидромеханизации. С моим участием в соавторстве с другими инженерами я получил 15 авторских свидетельств на изобретения СССР. Авторское вознаграждение, исходя из полученного экономического эффекта, было получено только за одно изобретение № 1191527 (погружной грунтовый насос), хотя ряд других изобретений было широко использовано (манжетные уплотнения грунтового насоса и др.). Комитетом по делам изобретений мне был выдан значок «Изобретатель СССР». Получение авторского вознаграждения было обставлено в СССР серьёзными бюрократическими рогатками и было мизерным. Считалось, что, все изобретения принадлежат государству, патенты в те времена практически не выдавались. Перечень авторских свидетельств на изобретения, разработанных с моим участием приведен ниже.
Многие работы по новой технике были удостоены наград медалями ВДНХ СССР, по которым выплачивались небольшие вознаграждения, родина была скупа на денежные поощрения изобретателей и рационализаторов. Я был награждён двумя серебряными медалями и двумя бронзовыми медалями за достижения в развитии народного хозяйства СССР."
https://proza.ru/2012/03/09/1655
На некоторых негативных фактах, связанных со спецификой работ и порожденных системой следует остановиться. Трест представлял специализированную организацию по выполнению земляных работ способом гидромеханизации. Особенностями способа является его прямая связь с водой, которая в соответствиями законами природы замерзает при отрицательной температуре, по этой причине зимняя работа гидромеханизации противоестественна и сопряжена с большими затратами по борьбе с льдообразованием и промерзанием грунта. Из вышеописанных примеров выполнения работ гидромеханизации в зимних условиях при перекрытии русла судоходных рек видно, что эти работы определялись графиком работ и были вынужденными, когда не считаются с материальными затратами.
Однако был и другой фактор, заставляющий гидромеханизаторов организовывать зимние работы. Им являлась советская система планирования от достигнутого уровня в предшествующем году. Но природа не соблюдает этого принципа, и в случае ранней и холодной зимы в текущем году и теплой зимы в предшествующем, у руководителя организации возникает дилемма: или во чтобы-то ни стало организовывать зимнюю работу земснарядов для выполнения плана и обеспечения занятости и фонда зарплаты для рабочих, идти на сокращение численности работающих в зимний период, или отвечать за срыв плана и перерасход зарплаты перед вышестоящей организацией и райкомом КПСС, последнее могло кончиться для руководителя СУ освобождением от работы и даже исключением из партии.
Во многих случаях руководитель был вынужден организовывать зимнюю работу подразделений не взирая на экономику и снижение качества работ, или еще хуже, имитировать зимнюю работу и искажать отчетность, что было уже связано с риском привлечения к уголовной ответственности при контрольном обмере банка. Эта проблема так и существовала до распада Союза.
Еще более существенной проблемой был ежегодно планируемый рост производительности труда в денежном выражении при снижении удельного фонда зарплаты. При этом в принципе правильная установка на технический прогресс, ничем не подкреплялась, а была проста директивной. Эта плановая установка заставляла руководителя сокращать численность работающих при этом часто в ущерб качеству работ. Такой способ повышения производительности труда в последние годы стал приводить к абсурду, состав смены на крупных земснарядах был доведен до 2-х человек , при этом производительность земснаряда стала снижаться, на земснарядах стало грязно, их ежегодная окраска, предусмотренная табелем, прекратилась.
Выходом из этого положения для руководителя было завышение сметной стоимости объекта. Понятно, что такая нелегальная установка впоследствии отражалась на росте цен в стране и инфляции рубля, но многие организации использовали эту возможность. В 1960 гг. в Минэнерго стала проводиться стратегия снижения сметной стоимости строительства, при этом планируемая зарплата оставалась на низком уровне. Трест был вынужден выполнять эти плановые задания, сметную стоимость объектов стали снижать, это отразилось на замораживании уровня зарплаты рабочих, который и так нельзя было признать высоким.
В параллельном ведущем тресте «Трансгидромеханизация» не придерживались этой тенденции, сметная стоимость одного кубометра грунта в этом тресте была на 30-50 % выше, соответственно выше была и зарплата у рабочих, что позволило этой организации конкурировать на рынке труда и повышать заинтересованность работников в результатах труда. Скоро в этом тресте производительность труда выросла не только в денежном выражении, но и в физическом.
Разница в уровне зарплаты особенно сказывалась при совместной работе организаций на одном объекте, например на объектах нефтегазового комплекса в Западной Сибири, куда работники ехали не только за «туманами» и за «запахом тайги».
Существенным «пряником» для работников и рабочих треста была загранкомандировка на строительство зарубежных ГЭС, где уровень зарплаты был существенно выше чем в Союзе, а так именуемые товарные чеки позволяли реализовывать заработанные средства в валютных магазинах «Березка». Это помогало сохранять квалифицированные кадры.
Специализация треста часто нарушалась руководством Минэнерго. Тресту поручались несвойственные ему работы общестроительного и даже чисто энергетического профиля, например строительство «под ключ» Перепадных ГЭС на отводящем канале Ингурской ГЭС или строительство Сусканского рыбного хозяйства. Для выполнения этих работ трест не располагал ни соответствующими кадрами, ни механизмами. Выполнялись они с большими трудностями и «головной болью» для руководства. Но здесь срабатывал приказ советской командной системы....
По инициативе треста для сохранения квалифицированного коллектива гидромеханизаторов в зимний период простоя земснарядов приходилось выполнять на стройках энергетики работы по бетонированию откосов земляных дамб, устройству дренажа, отсыпки каменного крепления откосов и другие общестроительные работы. В принципе эти работы были вынужденными и убыточными. Практиковались также командировки рабочих гидромеханизаторов на стройки энергетики на зимний период. Поскольку их использовали в качестве разнорабочих, то очень часто возникали недоразумения по заработной плате и гидромеханизаторы ехали в командировку только под угрозой сокращения и почти всегда были недовольны такими командировками.
Нельзя не отметить трудности организации в сфере материально-технического снабжения. Как известно, пресловутые советские «фонды» и «лимиты» распределялись вышестоящими организациями, начиная с Госплана Союза. Их никогда не хватало. Ходил такой анекдот: Президент США поручил ЦРУ выяснить, чего не хватает в СССР, чтобы развалить экономику страны. Агент вернулся из поездки и доложил: «Все советские директоры жаловались, что у них не хватает фондов и лимитов, что это такое, мы так и не могли понять, но только твердо установили, то, чего у них не хватает, у нас совсем нет».
В гидромеханизации не хватало металла для ремонта земснарядов как в 1950 г., так и в 1990 г., в то время как производство металла в стране увеличилось на несколько порядков. Не хватало троса, электрического кабеля, труб, краски и других материалов.
В 1950-х годах, положение с материальным снабжением было даже лучше. В это время средства и ресурсы концентрировались на немногих крупных стройках. С 1960 г. количество строек стало нарастать, ресурсы распылялись, появился долгострой из-за нехватки материалов, оборудования и рабочих кадров. Вопрос снабжения на местах перекатывался от партийных органов на хозяйственные и обратно. В Министерстве стали выделять ресурсы только на пусковые стройки и их распределением стал руководить 1-й заместитель Министра. На базе дефицита стало процветать взяточничество чиновников и коррупция. Чуть ли ни главной профессией в организациях становился толкач-снабженец. На всю эту грязную систему, подчас переходящую в уголовное преступление, было противно смотреть, а тем более в ней работать.
В тресте положение с материальным снабжением было несколько проще из за малой номенклатуры дефицита, так как основной материал - песок и воду создала природа, а электроэнергию отпускало само Минэнерго, но даже и на электроэнергию с 1980 гг. ввели лимиты. Но с остальным дефицитом приходилось изворачиваться снабженцам на местах.
Об издержках гидромеханизаторов в жилищно-бытовых условиях говорилось выше. О снабжении строек продовольствием и промтоварами было всё как в стране в целом . То есть более или менее удовлетворялись потребности человека в Москве, Ленинграде, республиканских столицах, в остальных городах и весях - что осталось от фондов. Но в ряде районов и строек магазины вообще были пусты. Так в Архангельске в 1975 г. в ресторане были только кушанья из трески на закуску, на первое и на второе, а на стройке Северо-Онежского бокситового рудника в магазине был только хлеб, спирт, берёзовый сок и моршанская махорка. Больше ничего.
Для проживания строителей - вагончики «балки» с клопами.... Зарплата выплачивалась вовремя, но на эти «деревянные» деньги купить было нечего. Недаром к 1990 г. в сберкассах страны лежали накопления населения - отложенный спрос в размере годового фонда зарплаты страны. Но это вопрос общий и известный. При командировках по стройкам и весям приходилось общаться с местными жителями, можно отметить, что население провинции относилось к москвичам негативно. Это отношение сохранилось и по сей день.
Из воспоминаний : «Мне часто и по долгу приходилось бывать в Прибалтике на строительствах Каунасской, Плявиньской и Рижской ГЭС, а в 1990 г. на строительстве Кайшядорской ГАЭС. На моих глазах в течение 30 лет произошли разительные перемены. Если в 1959 г. магазины и рынки в Прибалтике ломились от товаров, то в 1977 г. полки были пусты, а колбаса и масло распределялись по талонам... В Запорожье в командировке в 1990 г. уже нельзя было купить сахара к чаю. Так как же могли к русским, которые олицетворяли советскую систему, относиться латыши, эстонцы, литовцы и украинцы? Наверное, уже никакой ОМОН не мог остановить распад страны».
Выше отмечалось, что трест настойчиво занимался разработкой и внедрением новой техники и новых технологий и в этом были определенные успехи. Однако многие очень эффективные разработки остались только в единичных опытных образцах. Сама планово-экономическая система Советского Союза не позволяла серийно, да еще малыми сериями, изготавливать на заводах новую технику. Заводы не были заинтересованы в условиях дефицита, неограниченного сбыта выпускаемой годами номенклатуры продукции и отсутствия конкуренции переходить на выпуск новых изделий. Это было хлопотно, требовались новые комплектующие, можно было провалить его величество «План» с вытекающими для руководства последствиями. Отсюда возникал застой в экономике и техническая отсталость от мирового уровня советской гражданской продукции.
Эти обстоятельства в полной мере относились и к оборудованию гидромеханизации. Так оказалось невозможным изготавливать детали грунтовых насосов из качественной износостойкой стали, применять гидросиловое оборудование, оснастить земснаряды приборами для измерения технологических параметров и внедрить многие полезные устройства , для изготовления которых требовались качественные материалы, высокая чистота обработки и высокая технология.
В состав треста в 50-х годах входил Рыбинский завод «Гидромеханизация», но он не имел литейки и при организационной перестройке Министерства был выведен из подчинения треста. Парк устаревших земснарядов типа 300-40 все же удалось модернизировать на этом заводе, но технические возможности завода были ограничены и сложное современное оборудование он выпускать не мог. Построенный Московским СУ в 1960 г. в Москве небольшой опытный завод «Промгидромеханизация» предназначался для выпуска несложных изделий новой техники гидромеханизации малыми сериями, но впоследствии и этот завод был выведен из состава треста."
******
...Управляющий трестом Г.М. Масляков придавал разработке и внедрению новой техники большое значение, хотя он отдавал себе отчет в том, что при существующих принципах управления экономикой в стране внедрение новой техники было скорее декларацией, чем двигателем прогресса. Заводы - изготовители не были заинтересованы в обновлении изделий и переходе на изготовление новых образцов техники, тем более в условиях полного отсутствия конкуренции и тотального дефицита. Только военно-промышленным комплексом, по необходимости, и ценой огромных затрат выпускалась передовая техника, которая часто даже опережала по своим параметрам лучшие зарубежные образцы.
В области мирной продукции, в том числе и в оборудовании для гидромеханизации, сохранялась существенная отсталость от зарубежных образцов. В первую очередь это относилось к рабочему ресурсу деталей грунтовых насосов, который на порядок уступал зарубежным. Преодолеть это отставание было практически невозможным, так как в стране действовали ограничения на применение легированных сталей в гражданской продукции.
Другим существенным обстоятельством в сдерживании производства новой техники в тресте было административное отделение Рыбинского завода гидромеханизации, основной производитель земснарядов не был подчинён тресту и структурно входил в главк «Энергостроймеханизация» Минэнерго, т.е. руководство треста не могло административно влиять на обновление и качество продукции завода. В тоже время завод по существу был монополистом в производстве земснарядов среднего класса и являлся единственным поставщиком земснарядов для подразделений треста и других смежных организаций. При постоянной и растущей потребности в оборудовании у руководства завода не было стимула для обновлении продукции.
Рыбинский завод возник на базе старых мастерских гидромеханизации, организованных при строительстве канала Москва-Волга. Оснащение завода было технически слабым, завод не имел литейного цеха, его строительство было растянуто на долгие годы и по существу не было доведено до полного освоения. Трест был вынужден размещать заказы на запасные быстро изнашивающиеся детали грунтовых насосов на других заводах.
Наверное в этой связи уместно привести высказывание старика Форда, корпорация которого принимала участие в строительстве автозавода в Горьком. У него спросили, когда советские автомобили будут соответствовать американскому уровню? Старик ответил: «Тогда, когда большевики научатся делать чистый болт». Это высказывание оставалось справедливым для всей гражданской продукции Союза. Ужесточение правил выпуска продукции и введение государственного контроля качества продукции по существу ничего не дало кроме очередного бумаготворчества, в том числе и при разработке документации и при постановке новых изделий на производство. Административными мерами повысить качество изделий не удавалось. А сдельная оплата труда в машиностроении порождала бракоделов и снижало квалификацию рабочих.
Оплата работы конструкторов была на минимально низком уровне, квалифицированный инженер конструктор получал зарплату ниже слесаря, инженерная работа была не престижной и двигалась только на голом энтузиазме отдельных работников. Система финансирования работ по новой технике в Минэнерго была централизована, т.е. небольшие отчисления предприятий на новую технику объединялись в общий фонд Министерства, получение средств из этого фонда было обставлено всевозможными бюрократическими рогатками, распределением, учетом и оплатой счетов за выполненные работы занималась куча чиновников из Министерства и института «Оргэнергострой». Фонд премирования за разработку и внедрение новой техники также был централизован Министерством, для получения средств из этого фонда нужно было представить кучу всевозможных документов, доказывающих эффективность данной темы при внедрении, при этом до непосредственных исполнителей темы премии доходили спустя 1-2 года в минимальны размерах, т.к. обычно в их получении участвовали работники всего аппарата треста и СУ, по существу эти премии не имели никакого стимулирующего воздействия и рассматривались работниками как надбавка к зарплате., так же как и премии за ввод энергоблоков, которые выдавались 2 года спустя и более после пуска блока. Здесь уместно вспомнить пословицу: «Дорого яичко к Христову Дню».
Оформлением финансирования и премирования за разработку и внедрение новой техники в тресте занимался до 1979 г. технический отдел треста, который возглавлял Семён Тимофеевич Розиноер, хороший исполнительный инженер-технолог, но в механике он разбирался слабо и в существо разработок не вникал. В основном он занимался «выбиванием» премий. Ранее, до 1970 г., эту работу вел инженер Курдюмов, также инженер-технолог, он организовал чисто бюрократический подход к внедрению новой техники, не вникая в технические вопросы, человек он был жёсткий и совершенно не контактный в общении.Тем не менее моими предшественниками всё же удалось произвести обновление парка земснарядов треста с помощью Рыбинского завода гидромеханизации, по существующим положениям нужно было через 5-10 лет обновлять продукцию.
Большим достижением в технологии намыва было участие треста в строительстве уникальной Высотной Асуанской плотины на р. Нил в Египте из разнородных грунтов со специальным уплотнением грунта при подводном намыве. После качественного исполнения этих работ трест выходит на зарубежный рынок гидротехнического строительства.
Другим уникальным объектом в 1960-80 гг. была разработка вскрыши карьеров КМА с помощью мощных гидромониторов с расходом до 4000 кубометров воды в час в один ствол, последующий гидротранспорт суглинистых грунтов и мела с помощью 6-ти ступеней станций перекачка с грунтовыми насосами 20Р-11М и укладка грунтов в гидроотвал «Берёзовый лог» с намывной ограждающей дамбой высотой до 120 м. Эта работа была удостоена Государственной премии СССР.
Эти два примера говорят о высоком уровне технологии гидромеханизированных работ, достигнутых в тресте. Объем выполняемых работ ежегодно возрастал о достиг к 1980 г. 160 млн. кубометров, в подразделениях треста работало до 7 тыс. человек, выполнявших в денежном выражении ежегодно 150 - 160 млн. рублей строительно-монтажных работ.
Но несмотря на эти достижения оставались не решёнными многие технические проблемы. Среди них следует отметить низкий срок службы деталей грунтовых насосов, сравнительно низкое насыщение грунтом перекачиваемой гидросмеси, оставшееся на уровне 50-х годов 10 % объёмной концентрации, отсутствие приборного оснащения на земснарядах, темпы возведения обвалования на картах намыва с помощью бульдозеров на базе гусеничных тракторов С-100 не обеспечивали бесперебойной работы земснарядов, особенно при намыве узкопрофильных дамб. Решение перечисленных технических проблем могло повысить эффективность работ гидромеханизации не менее чем в 1,5 - 2 раза от достигнутого уровня.
...С моим приходом в трест был образован отдел новой техники, в этот отдел были переданы и все функции, связанные с оформлением выделения средств для финансирования работ из централизованного фонда и фонда премирования.
Своей первоочередной задачей работы отдела я считал обеспечение разработки и содействие в решении и внедрении внедрении вышеперечисленных проблем гидромеханизации. Конечно, отдел должен был выполнять и чисто рутинную работу по оформлению финансирования тем, отчётности и выбиванию премий и медалей ВДНХ.
Годовой план по новой технике был перегружен и по тематике и по финансовым возможностям, многие темы не исполнялись и по разработке и по внедрению. СУ треста относились к выполнению плана испытаний и внедрения пассивно, но ряд СУ поддерживало меня и серьёзно оказывало помощь при испытаниях опытных образцов.
Спрос за реализацию планов новой техники был с моей стороны вероятно неполным, мне не хотелось воздействовать на начальников СУ путём снижения квартальных премий. Со стороны аппарата треста отношение к содействию реализации планов разработки и внедрения новой техники было более чем прохладное, все старались отмахнуться от вопросов реализации, но проявляли живой интерес к распределению премий. Конечно, внедрение новой техники дело хлопотливое, первоочередной спрос был за выполнение производственных показателей плана, всё остальное было второстепенным. Руководители треста - Г.М. Масляков и главный инженер Б.Г. Гурьев оказывали посильную помощь. Ряд удачных разработок, например, таких как упрочение деталей грунтовых насосов наплавкой порошковой проволокой, можно было реализовать централизованно в масштабе треста, но к этому нужна была воля и энергия руководства. Но стимулов в действовавшей системе управления к этому не было.
Одной из отмеченных выше проблем гидромеханизации был чрезвычайно высокий износ деталей грунтовых насосов. В тресте отдел главного механика занимался исключительно вопросами поставки запасных деталей к грунтовым насосам, объем поставок измерялся тысячами тонн литья. Эту проблему в Союзе не удавалось решить применением легированных сталей или чугунов ввиду действовавших ограничений по применению легирующих добавок при изготовлении гражданской продукции и трудности механической обработки отлитых заготовок высокой твёрдости. Был давно известен способ упрочнения деталей путём электронаплавки защитного слоя специальными электродами. Этот способ восстановления деталей часто применялся в СУ треста для экономии запчастей. Недостатком этого способа была низкая производительность электросварщика и недостаточная твёрдость слоя наплавки.
Ряд научных сотрудников из ВЗИСИ в начале 90-х гг. создали творческий коллектив, которым руководил кандидат технических наук Илья Борисович Лужанский. В сотрудничестве с московским заводом «Станколит» был разработан образец мощного сварочного агрегата для наплавки порошковой проволокой большого сечения и специального состава для наплавки деталей, подверженных абразивному износу. Производительность наплавки была увеличена на порядок по сравнению с наплавкой штучными электродами, а износостойкость наплавленных деталей возрастала в 3 - 4 раза
Эту разработку я пытался передать на завод - изготовитель деталей в Селятино, но заводу это оказалось не нужным, т.к. у него сократилась бы реализация деталей. Пытался я организовать централизованную наплавку деталей и в подразделениях треста, для этого была необходима энергичная поддержка руководства трестом, но началась перестройка и дальше приказа дело не продвинулось.
Другим слабым звеном в эксплуатации земснарядов было полное отсутствие приборов контроля технологических параметров. На крупных зарубежных земснарядах используются радиоизотопные консистометры и индукционные расходомеры. Комплексное оснащение земснаряда приборным блоком оценивается в сумме около 50 тыс. долларов США, это примерно стоимость всего отечественного земснаряда типа 359-50Л. Естественно, таким дорогостоящим приборным комплексом оснащать отечественные снаряды невозможно. Кроме того, среди гидромеханизаторов сложилось убеждение, что приборы технологического контроля на земснаряде вообще не обязательны, нужно просто полагаться на интуицию и опыт багермейстера. Такое отсталое мнение разделяется и багермейстерами, для которых учёт за их работой вообще не нужен. Трудность преодоления этого отставания заключалась еще и в том, что предприятия Минприбора не были заинтересованы в постановке на производство мелкосерийной продукции.
Одной из основных своих задач я видел в разработке комплекса приборного оснащения земснарядов, так как проблемы автоматизации и компьютеризации работы невозможно решать без первичных приборов.
Кроме разработки прибора СОРГГ в 1991-1992 гг. мне удалось найти простое и надёжное решение по защите приборов по измерению давления, разряжения и перепада давления от вибрации и забивки импульсных трубок грунтом. Измерительные устройства были дополнены воздушными бачками при измерении давления и малыми отверстиями в бачках при измерении разряжения. Эти простые устройства позволили решить проблему защиты приборов и повысить стабильность измерений. На основе воздушных разделителей были созданы и испытаны на земснарядах приборы для измерения давления и разряжения в пульпопроводе, измерения расхода по перепаду давления на сегментной диафрагме, измерения консистенции по перепаду давлению столба гидросмеси. Испытания проводились с моим участием совместно с разработчиком измерения расхода кандидатом технических наук Алексеем Николаевичем Лопатиным на земснарядах Чебоксарского СУ (см. «Приложения»).
Для оперативных измерений рельефа дна лаборатория института «Энергосетьпроект» разработала портативный эхолот с питанием от батареек. Мы приобрели партию этих эхолотов, геодезисты СУ треста пользовались этими приборами. Но при попытке измерения глубин забоя на земснаряде во время его работы наблюдались отказы. По рекомендации моей дочери, кандидата технических наук Ирины, работавшей в институте ИОФАН, был заключен договор с лабораторией института, где работали лучшие специалисты СССР в области ультразвука, на разработку эхолота для измерений глубин в мутной среде в забое работающего земснаряда. Такой прибор был разработан и успешно прошёл испытания на земснаряде. Багермейстер мог получать текущую информацию о состоянии разработки забоя на большой электронной шкале индикации. Такая информация позволяла багермейстеру почти визуально осмотреть подводный забой. Институт предложил выводить визуальную информацию о забое на экран монитора через скоростной компьютер, но для такой разработки у треста не нашлось денежных средств.
В целом я должен остаться довольным своим вкладом в разработку приборного оснащения земснарядов, технически были решены все проблемы комплекса приборов технологического контроля для грамотного управления земснарядом. Дело оставалось за широким использованием этого комплекса, но преодолеть инертность работников гидромеханизации мне не удалось. Итоги этих разработок мною подробно изложены в статьях журнала «Гидротехническое строительство» (см. «Приложения»).
В 1990 г. ко мне обратился за помощью главный инженер Рыбинского завода гидромеханизации, он отметил, что заказчики земснарядов стали требовать оснащения земснарядов приборами технологического контроля. Я передал заводу разработанную мною техническую документацию. Остаётся надеется, что моя работа в этой области будет востребована.
При наращивании намывного пульпопровода во время намыва требовалось с помощью гусеничного крана и строповщика подать очередное звено пульпопровода и соединить его с ранее уложенным трубами. При выполнении этой операции строповщику нужно было стоя на трубе Д 600 мм у торца действующего трубопровода, из которого вытекал мощный поток пульпы, задержать подаваемое краном тяжёлое звено трубопровода и накинуть скобу звена на крючок действующего трубопровода. Эта «цирковая» операция, особенно в ночное время, была чрезвычайно опасной для строповщика. Неоднократно происходили случаи травм строповщика в этих экстремальных условиях. По инструкции строповщику запрещалось стоять на трубе у торца действовавшего трубопровода, полагалось стоять на свеженамытом грунте и оперировать с подаваемым краном звеном с помощью длинной палки с крючком. Однако такую операцию практически выполнить было невозможно и согласно инструкции строповщики никогда не работали.
Еще при моей работе в Московском СУ, инженером Николаем Алексеевичем Лобовым - главным инженером Рижского участка, была разработана новая конструкция соединения звеньев конусно-раструбных труб: расширена накидная скоба, введен саморасцепляющийся грузоподъёмный крюк и ловитель крюка, закрепляемый на гаке крана. Новое соединение позволило избавить строповщика от выполнения опасной операции, весь монтаж и демонтаж намывного пульпопровода выполнял машинист крана. Я всецело поддерживал изобретение Н.А. Лобова, но в принципе нужен был специальный грузоподъёмный кран с гидравлической рукой - манипулятором для жёсткого захвата звена трубы с целью исключения качания груза при тросовом грузоподъёмном устройстве. Разработка такого крана требовала специальной разработки, а главное, качественного изготовления гидроцилиндров, гражданская промышленность Союза не могла обеспечить необходимого качества изделий гидропривода.
Ещё более актуальной проблемой было создание или использование существующей землеройной техники для устройства обвалования на карте намыва. Безэстакадный намыв создал возможность для этой цели использовать бульдозер на гусеничном тракторе С-100 и избавиться от ручного труда многочисленных землекопов на карте намыва. Но этот бульдозер не успевал за темпом подачи грунта земснарядом типа 350-50, особенно при .намыве узких дамб, что приводило к простою земснаряда. Другим недостатком этого трактора был высокий износ ходовой части гусеничного хода, так как он постоянно работал в режиме контакта с мокрым песком и гравием.
В 60-х годах начальнику Рижского участка Московского СУ Фёдору Михайловичу Баженову удалось приобрести в инженерных войсках несколько бульдозеров ДЭТ-250 мощностью 250 л.с. с большой скоростью перемещения. Применение этой военной инженерной техники позволило успешно намыть плотину Рижской ГЭС протяжённостью в 13 км. Но получать эту технику трест в условиях нашего планового хозяйства не смог не смотря на явную целесообразность применения бульдозеров ДЭТ-250.
Ещё ранее в Куйбышевском СУ гидромеханизации профессор Н.Д. Холин ставил опыты по применению бульдозера на тракторе С-100 с установленным под углом ножом отвала, с тем, чтобы трактор, передвигаясь вдоль карты намыва перемещал песок в дамбочку обвалования. Было выяснено, что при мощности трактора в 100 л.с. высота валика грунта получалась недостаточной высоты до 0,3 м при необходимой до 1 м. Инженер Гончаров участка механизации Куйбышевского СУ несколько позже сконструировал и испытал аналогичный прицепной плужный отвал. При высоте дамбы обвалования до 1,5 м потребовалось «впрягать» в этот отвал последовательно до 4-х тракторов С-100, эти опыты подтвердили, что при использовании принципа перемещения грунта по грунту вместе с трактором для высокой производительности требуется большая мощность привода. Требовался иной подход для экономичного решения этой проблемы.
4 августа 1992 г. я был уволен в связи с сокращением штата, отдел новой техники в тресте был ликвидирован. На этом моя трудовая деятельность в составе треста «Энергогидромеханизация», в организациях которого я отработал с 1952 г. в одной системе более 40 лет, завершилась.
С 1990 г. я начал посещать почти ежегодно свою дочь Ирину, которая работала по контракту в Датском Техническом Университете. При поездках я имел возможность ознакомиться с научно-техническими достижениями датских инженеров в области энергетического (ветроэнергетика) и гидротехнического строительства, в частности в строительстве уникальных транспортных коммуникаций мостов и туннелей через морские проливы. На эту тему, которая представляет интерес для инженеров России, я тоже написал несколько статей.
Перечень моих статей, опубликованных в различных технических журналах приведен ниже, их набралось около 40 статей, кроме этого в редакции журнала «Гидротехническое строительство» еще ожидают публикации 6 статей, в последние годы журнал печатает коммерческие статьи. Сотрудничая с редакцией, мне приходилось писать поздравления с юбилейными датами старых гидромеханизаторов - пенсионеров и некрологи по их уходу из жизни, сегодня эту обязанность, к сожалению, забывают руководители организаций.
У читателя моих воспоминаний может возникнуть подозрения , что я писал статьи ради получения авторского вознаграждения. Хочу рассеять эти соображения. Редакции технических журналов СССР ничего не платили авторам. Немного оплачивались статьи, публикуемые в переводимых за рубежом журналам. К таким престижным изданиям относится журнал «Гидротехническое строительство», за статью в 3 страницы журнала через 2-3 года после публикации выплачивалось Российским авторским обществом около 20 долларов США на всех соавторов статьи. При публикации в этом журнале по 3 статьи в год я получал примерно 40 долларов, если бы я пользовался услугами машинистки при печатании оригинала, то этого вознаграждения как раз хватило бы на оплату её работы. Но поскольку я печатал сам, то этой валюты хватало на оплату визы в посольстве Дании.
При участии в разработке новой техники неизбежно возникала необходимость в защите новых перспективных работ авторскими свидетельствами на изобретения СССР. Мне пришлось обстоятельно изучить наше несовершенное законодательство в области защиты изобретений. Это кропотливое дело я изучил довольно обстоятельно, одно время я даже работал по совместительству как эксперт ВНИИГПЭ (государственный институт патентной экспертизы) по разделу гидромеханизации. С моим участием в соавторстве с другими инженерами я получил 15 авторских свидетельств на изобретения СССР. Авторское вознаграждение, исходя из полученного экономического эффекта, было получено только за одно изобретение № 1191527 (погружной грунтовый насос), хотя ряд других изобретений было широко использовано (манжетные уплотнения грунтового насоса и др.). Комитетом по делам изобретений мне был выдан значок «Изобретатель СССР». Получение авторского вознаграждения было обставлено в СССР серьёзными бюрократическими рогатками и было мизерным. Считалось, что, все изобретения принадлежат государству, патенты в те времена практически не выдавались. Перечень авторских свидетельств на изобретения, разработанных с моим участием приведен ниже.
Многие работы по новой технике были удостоены наград медалями ВДНХ СССР, по которым выплачивались небольшие вознаграждения, родина была скупа на денежные поощрения изобретателей и рационализаторов. Я был награждён двумя серебряными медалями и двумя бронзовыми медалями за достижения в развитии народного хозяйства СССР."
https://proza.ru/2012/03/09/1655