Владимир Озерянин. Военный врач ВДВ.
Самуил Маршак о врачах-десантниках написал в своих стихах: "В мире таких не бывало чудес, чтобы доктор на землю спускался с небес".
...Очередной понедельник, все по распорядку. Прибываю в семь утра на службу... Осмотр и опрос больных в стационаре. Меня в таких случаях сопровождает дежурный по медпункту. Корректирую лечение, кого на выписку, кому продлить. Больных с каждым днем и на приеме и стационаре все больше. Снимаю халат и бегу на построение. Благо, есть дорожки напрямик, а по ним место ежедневного стояния совсем рядом.
Здесь практически очень мало или вообще не решаются вопросы, которые касаются лично меня и моей работы. Все, что затрагивает сторону профилактики заболеваемости в части, решает начмед полка. Вот и стою я здесь ежедневно, не пришей кобыле хвост. Но надо стоять. Так положено! Ну, хотя бы для того, чтобы знать и ориентироваться в текущем положении дел в полку. Обстановка беспрерывно меняется, как в бурно текущем потоке.
...полк в котором я оказался, по всем показателям боевой и политико воспитательной работы является лучшим в ВДВ! Везет же мне на службу в «лучших» частях и подразделениях. Всего лишь каких-то шесть-семь лет назад я служил в «лучшем» медицинском пункте всей группы войск в Германии.
Теперь вот полк, оказывается, тоже «лучший». Интересно было бы посмотреть на тот, который является по этим параметрам самым худшим. Нет, о таких не сообщают в победных реляциях. Все кто армию прошел, знают, служить легче в тех частях, которые болтаются по середке. И все офицеры тоже знают, что лучшую часть просто назначают, из соображений сиюминутной целесообразности.
И для чего это делается тоже все, кому положено, в курсе. «Дикорастущему» командиру или замполиту этой части определено свыше быстрое продвижение по служебной лестнице, а для этого в характеристике нужно отметить, что на протяжении такого - то периода он командовал лучшей частью (подразделением, соединением и т.п.). Добился «выдающихся» успехов и т.д. Но это первенство имеет и еще одну, не самую удобную для командования этой части, сторону.
К «лучшим», беспрерывно посылают для заимствования опыта середняков и тех, кто похуже. В полку, еще до моего сюда прибытия, за "передовым"опытом уже побывали все комсомольские организаторы ВДВ. Через месяц после них, приезжали на сборы сюда все замполиты десантных войск. Через пару месяцев после замполитов, сюда свозили всех командиров батальонов. А вот, оказывается, через неделю по приказу командующего к нам прибывают все командиры полков. Будут изучать опыт нашего командира, как добиться выдающихся успехов в управлении полком.
Я прослушал , а через пять минут уже и забыл эту информацию, потому что мне от того, что сюда ездят беспрерывным потоком гости, не холодно и не жарко. Но не тут то было. Продолжаю я работу в стационаре.И тут ко мне пулей залетает дневальный. -Товарищ лейтенант, вас командир полка вызывает! Он здесь, у нас на территории.
Мелькнула мысль: "Ну ничего себе, меня? Лично командир? С чего бы это?"
Пулей лечу вниз. Посредине аллейки, которая ведет к МПП, стоит командир в окружении свиты, состоящей из его замов, командиров батальонов. Начмед полка с начальником медпункта, как специально, слиняли в какие-то срочные командировки. Я остался за всех.
Как есть в халате, строевым шагом подхожу и представляюсь. Командир, стоя на бордюре дорожки, кажется, не просто выше меня, а вообще огромным. С презрительной гримасой на лице, кривя колбасы толстых губ, лениво, но громогласно цедит: -Лейтенант! Смотри сюда! - и тычет пальцем в сторону между деревьев и кустарников. - Вот здесь должен быть бассейн! Небольшой и не малый, четыре на четыре. Глубиной, минимум, два метра. Облицован плиткой и с фонтаном посредине. Эту работу я поручаю тебе. На все про все у тебя есть целых пять дней! Если через пять дней я не по полощу здесь свои яйца, то откручу твои! Ты меня хорошо понял!? - Так точно, товарищ полковник! "Спарка мессеров" при этом презрительно смотрели на меня с выражение таких морд, типа: "Хрен ты справишься с такой задачей. Вот здесь- то тебе и крантец. На этом, то мы от тебя, ушлого, и избавимся. "
- Товарищ полковник, разрешите уточнить? - Да! - Где брать для этой работы людей и материалы? - Когда построишь каркас, подойдешь ко мне , решим вопрос с плиткой. Все остальное ищи и решай сам. Вопросы? - Никак нет.
Вокруг медпункта был забор из сетки-рабицы. Тут же командиром было принято решение, с фасадной и с левой стороны сварить его из арматуры. Руководить этой работой был назначен лейтенант Науменко, наш врач-стоматолог. Сроки работы те же, что и мне, но ему тут же была выделена со складов арматура и сварщик в придачу. Зубнюку только и оставалось что присматривать за ходом работы.
Во всем полку закипела работа. Подобные задачи были поставлены многим командирам и начальникам. Сроки крайне краткие, а если учесть, что я еще и почти никого в полку не знаю, то задача для меня была наитруднейшая. Все вопросы начинаю решать параллельно с основной работой. Первым делом нужны специалисты по кладке. А где такие могут быть в полку? Кто в армии строители и разрушители? Правильно, саперы. И я бегу в ИСР, за такой аббревиатурой у нас прячется инженерно - саперная рота.
По дороге к казармам у первого встречного военнослужащего уточняю ее место расположение в полку. Нахожу и захожу первым делом к командиру роты. Он на месте, знакомимся. -Лейтенант Озерянин. - Старший лейтенант, Анатолий Гусев. То, что ему сорок лет а он уже старший лейтенант, ничего страшного. Просто он, мягко говоря, "малопьющий", то есть тот, который пьет, пьет, а ему все мало. Да таких старлеев и даже капитанов в полку пруд пруди. На них и полк держится, поэтому и никто здесь не удивляется, что я лейтенант, а мне всего лишь двадцать девять.
Излагаю Гусеву суть дела, говорю: - Толя, ты хочешь иметь "своего" доктора? - Конечно, - радушно отвечает алканавт. И без лишних разговоров выделяет мне двух лучших каменщиков в роте. Я их быстренько, пока никто не передумал, увожу в МПП, и оформляю на стационарное лечение. Пока бежал в обратную сторону от саперов, мне по дороге на глаза попал колесный трактор - экскаватор. Их еще называют «тещина рука». Договариваюсь с трактористом о том, что мне нужно копнуть небольшой котлованчик.
- Вопросов нет, - отвечает тракторист.- С тебя бутылка.- О чем речь, -заверяю я его. И он развернувшись, едет вслед за мною.
Пользуясь правами всех своих начальников, пока они отсутствуют, строю личный состав медпункта. Их аж семь человек, и ставлю задачу.- Вон за забором стоит экскаватор. Нужно снять одно звено сетки- рабицы и дать ему возможность проехать к месту рытья ямы под бассейн.Задача выполняется мигом. Старшина срочной службы парень толковый, все понимает с полуслова.
Меряем, забиваем колышки, и тракторист приступает. Я убегаю в магазин, и на всякий случай приобретаю две бутылки «Московской». Минут сорок работы и котлован готов. Я благодарю тракториста, и мы расстаемся взаимно удовлетворенные. Бойцам остается только выровнять дно и стенки, чем они с удовольствием занялись, понимая, что в противном случае, всю эту яму они бы копали вручную.
"Кирпич, где, - думаю, - взять кирпич? А еще нужны трубы для подачи воды, и более широкого диаметра для стока и отвода воды грязной. Нужен бетон для заливки дна, и водяной насос для работы фонтана. Еще много всего надо, а у меня если откинуть день сегодняшний, остается еще четыре дня." Старшина медпункта мне подсказывает, что бэушный кирпич имеется за солдатской столовой. Ноги в руки и туда. Там, действительно, гора этого кирпича. Зачем то разобрали старую теплицу. Уточняю у мимо пробегающих: - А кто хозяин кирпича? - Начальник столовой прапорщик Киров,- сообщают мне бойцы. Потому что все солдаты в полку уже меня знают в лицо. А я их, увы, еще не всех. Пока разглядываю кирпич на пригодность к моему строительству, в соседнем , целом парнике, замечаю трубы именно того диаметра, который мне нужен.
Быстро разыскиваю хозяина всего этого добра. Киров Александр Михайлович, начальник солдатской столовой. Познакомились. Его тоже по скорому ввожу в курс дела. Он без разговоров соглашается отдать кирпич, сколько мне надо, и трубы. При условии, что я замеряю нужную длину и сообщу ему. На том и порешили.
Транспорт под кирпич, стоит у меня позади МПП. Двухосный прицеп. А чем его туда затянуть? Нечем. Только рабы, из команды выздоравливающих, могут помочь решить эту задачу. Личный состав МПП, плюс человек пять из больных, кто за дышло, кто толкает сзади, поволокли его через весь полк, к месту назначения. До обеда кирпич был загружен. Как притащить кузов обратно? Мечусь по полку, уже даже не думаю об обеде. Домой так далеко идти, а здесь столько работы. И тут я обращаю внимание на ГАЗ-66-й, который стоит на площадке между штабом и КПП. -Что это за машина, -уточняю у первого встречного бойца. - Дежурная по части. - Спасибо. Бегом к дежурному по полку. -Вон та машинка в твоем подчинении? - спрашиваю я у лейтенанта, помдежа. -Да, а что? -Так и так, - обьясняю, - нужно то- то и то - то. -Для доктора вопрос завсегда решим, -заверяет он и вызывает водителя этой машины. Пока все руководство полка на обеде, мой кирпич вместе с трубами уже доставлен к месту назначения.
Вопрос следующий, а где взять цемент? И тут мне подсказывает все тот же начальник столовой: - В полку есть склад, где хранятся все стройматериалы. Заведует им жена начальника артиллерии полка, подполковника Красноштанова. Если ей толково объяснить, для чего он нужен, то она отпустит необходимое количество.
И этот вопрос к вечеру был решен. Своим санитарным автомобилем мы его и доставили в медпункт.
И так за работу! Два-три бойца зачищают бывший в употреблении кирпич. Двое замешивают раствор, благо песок в неограниченном количестве обнаружили на ВДК, и тачками сами привезли вездесущие медпунктовские бойцы. А мои спецы из саперной роты уже приступили к кладке. Еще двое роют траншею в сторону медпункта, для прокладки труб. Работа кипит.
В это время в полку на месте бывшего спортгордка, между казармами, начинают строительство нового плаца. На месте старого, на лето запланировано построить огромный бассейн. Там уже работают экскаваторы, бульдозеры, асфальтоукладчики и гладкие катки. В полк беспрерывным потоком движутся колонны транспорта. Везут щебенку, бетон, асфальт, арматуру, трубы и только черт знает, что еще. Подхожу к первому попавшему самосвалу, у которого борта заляпаны раствором цемента. Обращаюсь к водителю. Мол, так и так нужна машина бетона. -Куда? Кратко рассказываю. -Нет проблем. Бутылка водки. А когда? Веду его к своему объекту. Шофер посмотрел, и говорит, вот когда стены будут возведены, свистнешь меня и я завезу. Договорились.
Уговариваю Мишу Мазминова подстраховать меня на амбулаторном приеме, пока я сильно занят. Они с Давыдовым, пока я кручусь, как белка в колесе, прячутся по своим батальонам. Я молчу, потому что они здесь уже старослужащие. А «дедовщину» на всех уровнях еще никто не отменял. Тем не менее Михаил отрывает меня от дел на вскрытие карбункула солдату в области затылка. Загрязнение шеи, если подворотничок неделями не меняется, это солдатский бич. Фурункулез, карбункулы и прочие кожные заболевания. Отдав последние распоряжения по строительству объекта, убываю домой. Ужинаю и одновременно обедаю. Все, спать, завтра нужно быть в полку раньше, чем обычно.
Прибегаю в полседьмого, и сразу к своей яме. А там пусто. Бойцов строителей нет, а работы остановились на той отметке, что я вчера оставил. Вызываю старшину МПП и спрашиваю: - В чем дело, сержант? -Товарищ лейтенант, а я ничего не смог сделать. Солдат-саперов забрал вчера, как только вы ушли, начальник штаба полка подполковник Карпов. -Почему, куда? Они же числятся у нас, как больные? - А он сказал, что ему солдаты - строители нужнее, потому что он что - то там строит в караульном городке, позади медпункта. Он кстати, сейчас здесь, у нас, - шепчет мне на ухо сержант. - Где конкретно? - В физкабинете, он там ночевал.-"Ах, вон оно что. Ну, тогда все понятно, все становится на свои места, - проскочили у меня мысли со скоростью молнии. - Вот он, вскрылся и еще один покровитель, наших "мессеров".
Видимо, они не ожидали, что я так рано могу появиться в медпункте. Только я собирался идти будить сладкую парочку, как они и сами нарисовались на крыльце. Карпов, небритый, со скривленной рожей, чего- то там еще зажовывал. Пизанкина бледная, без боевой раскраски, оторопело выглядывала на меня из-за спины своего воздыхателя.
Прекрасно осознавая наши весовые категории, тем не менее перехожу сразу в атаку. -Товарищ подполковник, вы зачем сорвали у меня строителей с объекта?
У начальника штаба морду от моей наглости переклинило наглухо. Тем не менее захлебываясь желчью, он прорычал:- А ты какое имеешь право меня спрашивать?
-Вот я сейчас пойду к командиру полка, и выясню, кто из нас имеет право, а кто вообще без прав, - нагло вру ему в глаза. Но его, видимо, все - таки смутила моя наглость и страх перед утечкой информации о том, где он был сегодня всю ночь. Поэтому он, как семейный, пошел на попятную. - Ладно, забирай своих хануриков. Но я с тобой еще разберусь, - бросил он мне на ходу, убегая с территории МПП.
Старшине медпункта, который стоял за углом и все слушал, дважды повторять не пришлось. Он тут же вернул моих бойцов назад. Пизанкина, скрипя зубами, скрылась в своем кабинете. У нее тоже был муженек, который служил завскладом ГСМ, где - то в эскадрильи.
Работа по строительству бассейна закипела с новой силой. За сегодня были возведены стены и проложены трубы. Под вечер на дно бассейна ухнула с кузова самосвала тонна бетона, которую тут же утрамбовали и выровняли. Осталось облицевать плиткой дно, стены, как внутри, так и снаружи на высоту пятьдесят сантиметров. Подключить воду к водопроводу, а также установить водяной насос, чтобы подавать под давлением ее в фонтан, который будет установлен посредине и по периметру на бордюре. С насосом я решил вопрос все у того же командира саперной роты, пообещав, что при случае за всю помощь рассчитаюсь спиртом. Так где же брать плитку?
Подбегает дневальный и сообщает мне, что через полчаса нужно быть на совещании у командира полка, потому как я остался за начмеда и за начальника медпункта. То есть один в трех лицах. Иду, и соображаю, что возможно заодно решу с командиром и вопрос по плитке. Он же обещал.
Совещания происходили в относительно просторном кабинете, у самого командира. Мне совершенно без интереса были вопросы, которые здесь решались, потому что своих было выше крыши. ..-Вопросы? - обращается командир к присутствующим в конце краткого заседания. Я поднимаю руку.- Чего тебе? - с недовольным выражение лица спрашивает подполковник. Я принимаю стойку смирно. - Товарищ подполковник, вы обещали мне плитку на бассейн.-Пошли в коридор, там скажу. Начальник штаба, конец совещания. -Смирно! Вольно! Конец совещанию. Толпа из человек двадцати, рванула на выход. Выхожу и я. Стою под дверью, жду. Выходит НШ, КП и ЗКТ. Командир увидел меня.- Глазырин, выдай лейтенанту кабанчика, но пусть он оформит заявку. И командир помчался по своим вопросам вон из штаба.
Майор Глазырин, это заместитель командира по тыловым вопросам. Прибыл в полк одновременно со мной, после окончания в Ленинграде академии тыла и транспорта. Наши полевые базы находились в Красном селе по соседству, а стадион был общий. И я его здесь уже узнал в лицо, потому что пару раз пересекались в противоположных командах, во время игры в футбол."Ну, вот, - успел я подумать. -В полку есть свое подсобное хозяйство, в котором выращивают свиней. Это значит он мне сейчас выдаст поросенка, которого нужно будет где- то выменять на плитку. Вот еще этой волокиты мне не хватало."-Товарищ майор, - заунывным голосом, обращаюсь я к своему знакомцу по футболу, - мне еще только не доставало возиться с каким то кабанчиком…- Да нет, ты не так понял, это плитка так называется, «кабанчик».
У меня сразу же отлегло на сердце.- Замеряй квадратуру своего бассейна, выпиши заявку и подай мне.-Есть! Бегу в МПП. Быстро замеряю площадь всех стен и дна бассейна. Затем меряем квадратуру полов в приёмном отделении, перевязочных и аптеке. Потому что полы там везде уже были со рваным линолеумом. Разыскиваю зама по тылу, и подписываю у него заявку. Запрыгиваю в «таблетку», так здесь называют санитарный автомобиль, и с группой бойцов мчимся все на тот же склад , к мадам Красноштановой. Она к моему удивлению, беспрекословно отпускает указанное количество плитки. Солдаты загружают в салон санитарного авто узенькие картонные коробочки, и через минуту мы уже их разгружаем.
Пользуясь моментом, что я остался за всех начальников, моя мысль работает более обширно чем только в связи с бассейном. Две дорожки, что ведут к медпункту, и площадки перед медпунктом все в рытвинах и колдобинах, от давно изношенного асфальта. Крыша беседки - курилки, вся проржавела. Вокруг бассейна по любому необходимо установить скамейки.
Собираю свое совещание. Строю личный состав перед медпунктом, и советуюсь с сержантами и солдатами. Советские солдаты, лучшие в мире, если с ними разговаривать по - человечески, на равных. Они тут же мне подсказывают, что стойки под скамейки вокруг бассейна уже есть готовые. Они валяются вокруг руин клуба, за старым плацем. Доски имеются в неограниченном количестве, на строительстве шестьдесят седьмого дома, напротив нашего ВДК. Бляху на крышу курилки они видели и смогут потянуть без моего участия, на строительстве караульного городка.
Спрашиваю, как можно безболезненно заполучить доски.- А это вы выйдите на стройбатовского сторожа. С ним этот вопрос можно будет решить. - А где его найти?
- А он сейчас должен подойти к нашему стоматологу. И точно, минут через десять идет по аллейке солдат. Я таких уже давно, а может и вообще не видел. Лет двадцати, но смахивает, минимум, на пятидесятилетнего. Сутулый, со щетиной недельной давности, горбоносый грузин в зеленом ватнике и кирзовых сапогах. Глаза от хронического недосыпа красные, как у рака. - Кацо, стой. Стал. - Ты служишь в стройбате? - Да, а чито? - сиплым голосом произносит он. - Идем со мной. Подвожу его к бассейну, где уже во всю идут облицовочные работы. - Мне нужны доски, - говорю ему откровенно, и по дружески. - Сделать скамейки вокруг этого бассейна, раз. Вон там вдоль стен медпункта, два. И в курилке поменять на новые, три. Сможем решить этот вопрос? -Да, но это будет стоит двэ тэльнашки. - Вопросов нет, когда? - Там на стройкэ возлэ дома стоит вагончык. Постучитэ мнэ в четырэ утра. -В четыре часа утра, я буду у тебя, - и заговорщицки глядя в его, как песком засыпанные, моргала, пожимаю грубую, волосатую и грязную лапу.
Пока я бегал на вещевой склад и клянчил у прапорщика под честное слово, чтобы записал на меня, две тельняшки, бойцы уже притащили стойки под скамейки. Вырванные из земли вместе с бетонной заливкой, они были разложены по местам будущего вкапывания. Благо, что сегодня по графику было мое дежурство. И я лично, возглавил воровство досок со стройбатовского объекта.
В половину четвертого утра меня разбудил дневальный. Я с группой личного состава медпункта перелезли через забор в районе перекрестка между первым и вторым жилыми городками.Подкрадываюсь к одиноко стоящему вагончику, и стучу в окошко. - Что, ужэ прышли? - открывается скрипучая металлическая дверь, и заспанный сторож, как филин, оглядывает окрестности. Луна предательски освещает все вокруг. -Прынэсли? Я подаю ему сверток. - Бэритэ сколко надо, толко быстро и бэз шума. Сам стройбатовец скрывается за дверью.
Перед нами огромные, скрученные проволокой, круглые пакеты досок. Солдаты выстраиваются цепочкой . Двое вытаскивают доски из связок и по цепочке передают за забор. Там их тоже аккуратно принимают. Я стою на шухере. Через десять минут весь процесс отнятия излишков стройматериала из социалистической собственности, успешно завершен. К утру доски не только прикручены намертво болтами к семи скамейкам, и в беседке, но даже уже высохли от зеленой ацетоновой краски. Три скамейки вокруг бассейна и четыре вдоль фасада медпункта. Крышу беседки тоже сменили и покрасили.
С утра весь личный состав и команда выздоравливающих медицинскими носилками носят асфальт из огромных, парящих куч, которые насыпаны по территории будущего нового плаца. Тут же он трамбуется и ручным катком укатывается на всех аллейках и вокруг медпункта. Возле бассейна идет подключение водяного насоса. Я с бойцами, принимавшими участие в строительстве бассейна, ставим дату и свои автографы, на специально найденной латунной табличке, и каменщики замуровывают ее в бетон передней панели бассейна. Там она находится и до сих пор.
Подключаем воду, наполняем бассейн и включаем фонтаны. Все функционирует, как в лучших парках Европы. К вечеру испытания завершены. Бассейн воду держит, она самостоятельно никуда не уходит. Забор из арматуры, тоже был сварен в срок. В течении последующих двух недель плиткой были вымощены полы в аптеке, в перевязочных и в приемном отделении. Плитка называлась «кабанчик», видимо, потому что имела с противоположной стороны желобок - присоску. Ее лепили на цементный раствор, и когда все высыхало, то оторвать ее, конечно, было невозможно.
Сборы командиров частей ВДВ на базе нашего полка прошли успешно. Никто территорию нашего медпункта при этом не посещал. Командир полка тоже не удосужился ни разу зайти и пополоскать свои яй.а. Мои остались при мне. За всю проделанную работу даже спасибо никто не соизволил проронить.Как будто так и должно было быть.
Лечебный процесс во время моего вынужденного отрыва, в общем и целом, не пострадал. «Спарка мессеров» временно ушла в подполье, затаив зло и обиду на меня за то, что я вывернулся и не поддался. Служба продолжалась...
****
...Партизанами в советское время называли мужиков призывного возраста, которых призывали повторно, на переподготовку. Почему за ними закрепилось такое прозвание, спросят, возможно те, кто сам не бывал в числе этого контингента. Лично я думаю, что это от того, что их переодевали в военную форму, бывшую в употреблении. И выглядели они в этих разноцветных обносках, действительно, как самые натуральные партизаны в годы Отечественной войны.
Так вот, по всяким там мобилизационным предписаниям и наставлениям, если бы мы улетели всей своей дивизией на захват какого- либо вражеского стратегического объекта, и там остались на всегда, дивизия мгновенно бы возродилась. На прежнем месте дислокации. За счет местного населения, которое мы же должны были и подготовить. Для этого один или два раза в год местных мужыков отрывали от полевых и производственных работ, вытаскивали из винных подвалов и тащили к нам, сюда, в учебный центр.
Здесь их приводили в чувство, проводили очередную медицинскую комиссию. Признавали основную массу годной к службе в десантных войсках. И это совершенно не смотря на то, что срочную службу многие из них проходили кто и где, абсолютно не имея отношения к нашим специфическим войскам. Здесь были бывшие моряки и морпехи, танкисты и мотострелки, саперы и пограничники. Только представителей стройбата, вроде не было, а может и были.
А у нас они должны были в течении двух с половиною месяцев стать десантниками. И никаких гвоздей. Время для их призыва, подбирали в промежутках между призывами молодежи. То есть, когда очередной, так называемый «карантин» молодых, уходил по своим частям, им на смену, тут же приходили партизаны. Здесь из них формировали роты и взвода по боевому предназначению. А именно, нужно было в течении этого срока подготовить артиллеристов и водителей, саперов и зенитчиков, связистов и разведчиков, химиков и прочих... Да много всяких профилей нужно в армии. А в этом наборе, где -то кто - то принял решение, кроме всех вышеперечисленных, из местных чабанов и свинопасов подготовить тридцать санитарных инструкторов.
И эта честь, по их подготовке, по решению моего начальства, досталась мне. Приказом командира дивизии меня и мне подобных по другим профилям, на эти два с половиною месяца, прикомандировывают в учебный центр. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Весь набор пятьсот человек. Болгары, гагаузы, молдаване, украинцы, русские и других чуть, чуть. На них, на коренных местных, без смеха не глянешь, и тогда, когда они в гражданской одежде, а в бэушной военной форме, вообще атас.
Которые до тридцати, еще куда ни шло. А которым под сорок, с округлившимися запасными парашютами в виде жировых отложений на животах, ноги кренделями, и все после длительных запоев. Мешки под глазами такие, что можно по барашку с кабанчиком туда положить. Морды одутловатые, пили ведь на днях, и много, потому что в армию забирали. Да еще и сказали, что придется с парашютом прыгать.
Но да ничего, построил, проверил по списку, познакомились. В мой взвод были подобраны более-менее терпимые, будущие «медики». По крайней мере, все с десятью классами. Программы по подготовке не было никакой. Пришлось самостоятельно сочинять ее на ходу. Постарался в первую очередь заинтересовать их тем, что в отличии от саперов, артиллеристов и зенитчиков, я научу их тому, что по крайней мере всегда может пригодится в повседневной жизни.
Наложить правильно жгут и повязку им никогда не помешает. На том и порешили. Занятия проводились ежедневно с восьми и до тринадцати. Теоретические и практические. А после обеда все сборы одновременно проходили теорию и практическую укладку парашютов. Готовились к совершению прыжков. Я для своего взвода стал заодно и инструктором по изучению и укладке парашютов. Если на занятия по медицине некоторые смотрели снисходительно и сквозь пальцы, то к делам парашютным все до единого отнеслись очень даже серьезно. Жить-то всем хочется. При этом они в один голос просились, чтобы прыгать только со мною, в одном самолете. А я их всячески заверяю, что именно так и будет.
Первая неделя пролетела как один день. На субботу-воскресенье командование дивизии приняло решение отпускать участников сборов по домам. С условием, что на вечернюю поверку в воскресенье все должны стоять в строю. Да, за мелким исключением, все прибывают. А к утру приползают и все сто процентов. Но в каком состоянии? Основная часть, пьяные в стельку.
Лично мне их состояние по боку. За это несет ответственность вышестоящее начальство и замполиты. Мне главное убедиться, что они усвоили программу, и чтобы совершили три прыжка без травм и без потерь. Утром в понедельник, наших орлов невозможно разбудить. Все дежурные и ответственные орут, стучат по кроватям палками, пинают тела сапогами, таскают их за ноги, но огромное количество партизан не могут продрать глаза, но вот, наконец- то, большая часть выползла на плац и поддерживая друг друга, заняли место в строю. Остальных, поливая водой из ведер, те что встали, насильно вытягивают на улицу.
-Здравствуйте товарищи! - приветствует этот сброд старший ответственный по лагерному сбору, замполит от двести девяносто девятого полка, капитан Козыро.
-Здр..м жела..м… , - еле ворочая в пересохших карасиных ртах, отвечают человека три из полтысячи. -Здравствуйте товарищи! - еще громче повторяет приветствие капитан. В ответ уже с десяток ртов более - менее членораздельно произносят приветствие в ответ. -Здравствуйте товарищи резервисты-террористы! - рявкает на весь плац Козыро. Он сам по натуре еще тот приколист-каламбурист. -Здравия желаем, товарищ капитан! - и сами уже смеются шутке капитана. Толпа уже слегка продрогшая, и в основном, проснувшаяся, отвечает залихватски бодро. А еще они все помнят службу срочную и знают, что капитан может повторять приветствие до бесконечности, пока они не ответят так, как ему хочется слышать в ответ.
Далее следует поворот стада направо, и утренняя пробежка на километр. Вот здесь то им и начинает доходить, как вредно было вчера принимать в свое пузо неограниченное количество вина, а в легкие, никотин. К завтраку большинство трезвеет. Я веду весь строй в столовую. Мы здесь особо не делим, кому отвести, кому привести. Кто на подхвате, тот и ведет строй туда, куда требуется в данный момент. -Раз. Раз, раз, два , три!- добиваюсь от строя четкого звучания копыт по асфальту. -С места, прямо! Шагом, марш! Выше ногу! На месте, раз, раз, раз, два, три! Прямо! Шагом. Марш! - добиваюсь того, что к столовой они приходят чуть ли не парадным шагом.
-Ай да доктор! Ай да командир! Первый раз вижу, чтобы медик мог так исправно провести строй в полтысячи человек, -произносит кто- то из старших офицеров, встречающих нас уже возле входа в столовую. Я молчу, нет у меня желания хвастаться здесь, что я тоже, когда - то шесть лет был командиром, хоть и курсантского, но взвода. И сто двадцать человек курса водил по улицам и проспектам Ленинграда сотни раз. А провести толпу сто метров по прямой, по плацу много ума и не надо.
После завтрака и перекура, мы замечаем, что некоторых резервистов снова развезло. Лыка не вяжут и на ногах не держатся. - Что это такое? - спрашивает с трибуны руководитель сборов, начальник артиллерии двести семнадцатого полка подполковник Гуренко.-Да, видимо, кое - кто уже успел опохмелиться, - делится своими подозрениями замполит Козыро.- Так, все стоят в строю, капитан Смирнов, остаетесь здесь за старшего. А мы пройдемся по казармам.
Разбившись по два, по три человека, обходим спальные помещения и шмонаем все подряд. Изымаем десятки канистр, бутылей и прочих емкостей с вином и самогоном. Все это на глазах у изумленной толпы выливается на грунт. В воздухе стоят «изысканные» ароматы. У некоторых болгар с гагаузами на глаза наворачиваются слезы. Все, все по своим местам.
-Приступить к занятиям! - командует начальник сборов. Занятия в каждом взводе самые разные. Саперы ползают с муляжами мин по полям. То закапывают их, то извлекают. Артиллеристы и зенитчики возятся возле своих орудий. Связисты носятся по полигону со своими катушками за спинами. Мои сегодня занимаются поиском и выносом раненых с поля боя. При построении на обед, оказывается, что в строю опять половина пьяных. -Да что это такое!? - снова нет предела возмущению подполковника Гуренко.
-Я так думаю, что они еще имеют заначки, где - то по полигону, - снова высказывает свое предположение, все здесь и давно знающий, замполит. Он уже не первый раз на таких сборах. Обед откладывается. Снова звучит команда направо, и вся кишка строем выдвигается в поля.
А там по холмам и равнинам имеется масса окопов и окопчиков, капониров и траншей со всякими загашниками. Офицеры и прапорщики ныряют в эти укрытия, и оттуда периодически снова вылетают все те же емкости разных калибров. Их содержимое тут же на глазах чуть уже не плачущей толпы, безжалостно уничтожается, выливанием на местность. Иногда попадались вина столь качественные, что мне самому было жаль смотреть на эту экзекуцию, но весь командный состав старается изо всех сил вида не подавать.
Командир партизанского отряда подполковник Гуренко предупреждает толпу, если что - либо подобное будет повторяться и впредь, то на следующие выходные домой никого отпускать не будем. В последующие дни обстановка более-менее нормализуется. Мне в обязанности, кроме всего прочего, мое начальство вменило и контроль за качеством питания партизанского состава и, соответственно, за санитарным состоянием всех продовольственных объектов, поэтому я в столовой и на продскладе частый гость.
Заправляет всем процессом харчевания ушлый прапор Палкин. Здоровенный такой жлобина. Он здесь как и все, прикомандированный, но на постоянной основе. То есть мы вот один квартал отбудем, и уедем кто куда, а он постоянный и незаменимый, хотя по штату тоже числится в одной из частей дивизии, и совсем на другой должности.За которую еще ему и платят.
Но его такой расклад в службе очень даже устраивает. Я не буду вникать в весь годовой кругооборот продуктов на этом объекте. Возьмем только вот этот наш период. То что партизаны отлучаются на два дня домой, нигде официально не фиксируется. Они числятся здесь, в том числе, и на питании. На каждого из пятисот, в день положено по десантному пайку, два куриных яйца и сорок граммов масла, килограмм хлеба, и шестьсот граммов мяса, не говоря уже о масле растительном, сахаре, крупах . перце, листе лавровом , соли и т.д. и т.п.
А посему у Палкина работа очень тяжелая. Ему некогда не то что поспать, он сам поесть толком не успевает. Неоднократно вижу, что жует Палкин или на ходу или сидя в кабине «Урала» старшим машины, потому что все «излишки» нужно своевременно изъять и как следует припрятать. А припрятав, нужно еще провести по бумагам и оприходовать. Конечно, работает он не в одиночку, для этого существует целая продовольственная служба дивизии. Огромная, львиная доля «сэкономленного» достается начальнику тыла дивизии, за ним идет начпрод, и далее по нисходящей. Но и прапор не в обиде.
На мои намеки и замечания Палкин смотрит снисходительно. Типа, лейтенант, ты еще слишком мал и глуп, и не видал больших з…п. А если будешь въедливым и не отстанешь, то мигом их увидишь. И здесь я нисколько не сомневаюсь. Меня могут зажевать с потрохами и не подавятся, хотя бы потому, что медицинская служба по - прежнему находится в подчинении все тех же начальников тыла, на всех уровнях. Я понимаю, что в аферах замешана вся верхушка, как дивизии, так и Московская, и окружная, как довольствующий орган. Что же, не при мне эта система складывалась. И я, действительно, еще слишком маленький, чтобы чего- то изменить. Моя нынешняя задача - не проморгать вспышку инфекционных болезней среди личного состава резервистов. А в общем то, никто из них не голодает, и вполне возможно, что даже питание намного качественнее, чем у некоторых дома.
Подошло время совершать прыжки. Наши партизаны совсем присмирели. Они теперь ходили за своими командирами рот и взводов, как ясельная группа. Готовы были выполнять любые приказы и поручения, лишь бы не прогневить своих наставников. Так как кукурузник берет на борт максимум десять человек, то я, естественно, никак не мог быть одновременно со всем своим взводом. А они чуть за полу у меня все держались до последнего, но ничего, все обошлось. И все последующие прыжки совершили без сучка и задоринки в моем взводе. Чем мне лично были удобны эти сборы, я спокойно выполнил свою годовую программу по прыжкам.
В других были мелкие переломы, ссадины и ушибы, но это так, мелочи в жизни десантников. Конечно, третий, и крайний для них прыжок на этих сборах, партизаны отметили. Да и мы уже не особо препятствовали. Экзамены и зачеты у моих будущих ротных медработников принимала «профессура» из медбата. Неудовлетворительных ответов выявлено не было. Все заслуженно получили соответствующую запись в своих военных билетах. На этом сборы благополучно завершились. Много раз я еще встречал в последствии своих бывших подчиненных в городе. И они всегда вежливо здоровались и общались.
Источник https://proza.ru/avtor/vladius
...Очередной понедельник, все по распорядку. Прибываю в семь утра на службу... Осмотр и опрос больных в стационаре. Меня в таких случаях сопровождает дежурный по медпункту. Корректирую лечение, кого на выписку, кому продлить. Больных с каждым днем и на приеме и стационаре все больше. Снимаю халат и бегу на построение. Благо, есть дорожки напрямик, а по ним место ежедневного стояния совсем рядом.
Здесь практически очень мало или вообще не решаются вопросы, которые касаются лично меня и моей работы. Все, что затрагивает сторону профилактики заболеваемости в части, решает начмед полка. Вот и стою я здесь ежедневно, не пришей кобыле хвост. Но надо стоять. Так положено! Ну, хотя бы для того, чтобы знать и ориентироваться в текущем положении дел в полку. Обстановка беспрерывно меняется, как в бурно текущем потоке.
...полк в котором я оказался, по всем показателям боевой и политико воспитательной работы является лучшим в ВДВ! Везет же мне на службу в «лучших» частях и подразделениях. Всего лишь каких-то шесть-семь лет назад я служил в «лучшем» медицинском пункте всей группы войск в Германии.
Теперь вот полк, оказывается, тоже «лучший». Интересно было бы посмотреть на тот, который является по этим параметрам самым худшим. Нет, о таких не сообщают в победных реляциях. Все кто армию прошел, знают, служить легче в тех частях, которые болтаются по середке. И все офицеры тоже знают, что лучшую часть просто назначают, из соображений сиюминутной целесообразности.
И для чего это делается тоже все, кому положено, в курсе. «Дикорастущему» командиру или замполиту этой части определено свыше быстрое продвижение по служебной лестнице, а для этого в характеристике нужно отметить, что на протяжении такого - то периода он командовал лучшей частью (подразделением, соединением и т.п.). Добился «выдающихся» успехов и т.д. Но это первенство имеет и еще одну, не самую удобную для командования этой части, сторону.
К «лучшим», беспрерывно посылают для заимствования опыта середняков и тех, кто похуже. В полку, еще до моего сюда прибытия, за "передовым"опытом уже побывали все комсомольские организаторы ВДВ. Через месяц после них, приезжали на сборы сюда все замполиты десантных войск. Через пару месяцев после замполитов, сюда свозили всех командиров батальонов. А вот, оказывается, через неделю по приказу командующего к нам прибывают все командиры полков. Будут изучать опыт нашего командира, как добиться выдающихся успехов в управлении полком.
Я прослушал , а через пять минут уже и забыл эту информацию, потому что мне от того, что сюда ездят беспрерывным потоком гости, не холодно и не жарко. Но не тут то было. Продолжаю я работу в стационаре.И тут ко мне пулей залетает дневальный. -Товарищ лейтенант, вас командир полка вызывает! Он здесь, у нас на территории.
Мелькнула мысль: "Ну ничего себе, меня? Лично командир? С чего бы это?"
Пулей лечу вниз. Посредине аллейки, которая ведет к МПП, стоит командир в окружении свиты, состоящей из его замов, командиров батальонов. Начмед полка с начальником медпункта, как специально, слиняли в какие-то срочные командировки. Я остался за всех.
Как есть в халате, строевым шагом подхожу и представляюсь. Командир, стоя на бордюре дорожки, кажется, не просто выше меня, а вообще огромным. С презрительной гримасой на лице, кривя колбасы толстых губ, лениво, но громогласно цедит: -Лейтенант! Смотри сюда! - и тычет пальцем в сторону между деревьев и кустарников. - Вот здесь должен быть бассейн! Небольшой и не малый, четыре на четыре. Глубиной, минимум, два метра. Облицован плиткой и с фонтаном посредине. Эту работу я поручаю тебе. На все про все у тебя есть целых пять дней! Если через пять дней я не по полощу здесь свои яйца, то откручу твои! Ты меня хорошо понял!? - Так точно, товарищ полковник! "Спарка мессеров" при этом презрительно смотрели на меня с выражение таких морд, типа: "Хрен ты справишься с такой задачей. Вот здесь- то тебе и крантец. На этом, то мы от тебя, ушлого, и избавимся. "
- Товарищ полковник, разрешите уточнить? - Да! - Где брать для этой работы людей и материалы? - Когда построишь каркас, подойдешь ко мне , решим вопрос с плиткой. Все остальное ищи и решай сам. Вопросы? - Никак нет.
Вокруг медпункта был забор из сетки-рабицы. Тут же командиром было принято решение, с фасадной и с левой стороны сварить его из арматуры. Руководить этой работой был назначен лейтенант Науменко, наш врач-стоматолог. Сроки работы те же, что и мне, но ему тут же была выделена со складов арматура и сварщик в придачу. Зубнюку только и оставалось что присматривать за ходом работы.
Во всем полку закипела работа. Подобные задачи были поставлены многим командирам и начальникам. Сроки крайне краткие, а если учесть, что я еще и почти никого в полку не знаю, то задача для меня была наитруднейшая. Все вопросы начинаю решать параллельно с основной работой. Первым делом нужны специалисты по кладке. А где такие могут быть в полку? Кто в армии строители и разрушители? Правильно, саперы. И я бегу в ИСР, за такой аббревиатурой у нас прячется инженерно - саперная рота.
По дороге к казармам у первого встречного военнослужащего уточняю ее место расположение в полку. Нахожу и захожу первым делом к командиру роты. Он на месте, знакомимся. -Лейтенант Озерянин. - Старший лейтенант, Анатолий Гусев. То, что ему сорок лет а он уже старший лейтенант, ничего страшного. Просто он, мягко говоря, "малопьющий", то есть тот, который пьет, пьет, а ему все мало. Да таких старлеев и даже капитанов в полку пруд пруди. На них и полк держится, поэтому и никто здесь не удивляется, что я лейтенант, а мне всего лишь двадцать девять.
Излагаю Гусеву суть дела, говорю: - Толя, ты хочешь иметь "своего" доктора? - Конечно, - радушно отвечает алканавт. И без лишних разговоров выделяет мне двух лучших каменщиков в роте. Я их быстренько, пока никто не передумал, увожу в МПП, и оформляю на стационарное лечение. Пока бежал в обратную сторону от саперов, мне по дороге на глаза попал колесный трактор - экскаватор. Их еще называют «тещина рука». Договариваюсь с трактористом о том, что мне нужно копнуть небольшой котлованчик.
- Вопросов нет, - отвечает тракторист.- С тебя бутылка.- О чем речь, -заверяю я его. И он развернувшись, едет вслед за мною.
Пользуясь правами всех своих начальников, пока они отсутствуют, строю личный состав медпункта. Их аж семь человек, и ставлю задачу.- Вон за забором стоит экскаватор. Нужно снять одно звено сетки- рабицы и дать ему возможность проехать к месту рытья ямы под бассейн.Задача выполняется мигом. Старшина срочной службы парень толковый, все понимает с полуслова.
Меряем, забиваем колышки, и тракторист приступает. Я убегаю в магазин, и на всякий случай приобретаю две бутылки «Московской». Минут сорок работы и котлован готов. Я благодарю тракториста, и мы расстаемся взаимно удовлетворенные. Бойцам остается только выровнять дно и стенки, чем они с удовольствием занялись, понимая, что в противном случае, всю эту яму они бы копали вручную.
"Кирпич, где, - думаю, - взять кирпич? А еще нужны трубы для подачи воды, и более широкого диаметра для стока и отвода воды грязной. Нужен бетон для заливки дна, и водяной насос для работы фонтана. Еще много всего надо, а у меня если откинуть день сегодняшний, остается еще четыре дня." Старшина медпункта мне подсказывает, что бэушный кирпич имеется за солдатской столовой. Ноги в руки и туда. Там, действительно, гора этого кирпича. Зачем то разобрали старую теплицу. Уточняю у мимо пробегающих: - А кто хозяин кирпича? - Начальник столовой прапорщик Киров,- сообщают мне бойцы. Потому что все солдаты в полку уже меня знают в лицо. А я их, увы, еще не всех. Пока разглядываю кирпич на пригодность к моему строительству, в соседнем , целом парнике, замечаю трубы именно того диаметра, который мне нужен.
Быстро разыскиваю хозяина всего этого добра. Киров Александр Михайлович, начальник солдатской столовой. Познакомились. Его тоже по скорому ввожу в курс дела. Он без разговоров соглашается отдать кирпич, сколько мне надо, и трубы. При условии, что я замеряю нужную длину и сообщу ему. На том и порешили.
Транспорт под кирпич, стоит у меня позади МПП. Двухосный прицеп. А чем его туда затянуть? Нечем. Только рабы, из команды выздоравливающих, могут помочь решить эту задачу. Личный состав МПП, плюс человек пять из больных, кто за дышло, кто толкает сзади, поволокли его через весь полк, к месту назначения. До обеда кирпич был загружен. Как притащить кузов обратно? Мечусь по полку, уже даже не думаю об обеде. Домой так далеко идти, а здесь столько работы. И тут я обращаю внимание на ГАЗ-66-й, который стоит на площадке между штабом и КПП. -Что это за машина, -уточняю у первого встречного бойца. - Дежурная по части. - Спасибо. Бегом к дежурному по полку. -Вон та машинка в твоем подчинении? - спрашиваю я у лейтенанта, помдежа. -Да, а что? -Так и так, - обьясняю, - нужно то- то и то - то. -Для доктора вопрос завсегда решим, -заверяет он и вызывает водителя этой машины. Пока все руководство полка на обеде, мой кирпич вместе с трубами уже доставлен к месту назначения.
Вопрос следующий, а где взять цемент? И тут мне подсказывает все тот же начальник столовой: - В полку есть склад, где хранятся все стройматериалы. Заведует им жена начальника артиллерии полка, подполковника Красноштанова. Если ей толково объяснить, для чего он нужен, то она отпустит необходимое количество.
И этот вопрос к вечеру был решен. Своим санитарным автомобилем мы его и доставили в медпункт.
И так за работу! Два-три бойца зачищают бывший в употреблении кирпич. Двое замешивают раствор, благо песок в неограниченном количестве обнаружили на ВДК, и тачками сами привезли вездесущие медпунктовские бойцы. А мои спецы из саперной роты уже приступили к кладке. Еще двое роют траншею в сторону медпункта, для прокладки труб. Работа кипит.
В это время в полку на месте бывшего спортгордка, между казармами, начинают строительство нового плаца. На месте старого, на лето запланировано построить огромный бассейн. Там уже работают экскаваторы, бульдозеры, асфальтоукладчики и гладкие катки. В полк беспрерывным потоком движутся колонны транспорта. Везут щебенку, бетон, асфальт, арматуру, трубы и только черт знает, что еще. Подхожу к первому попавшему самосвалу, у которого борта заляпаны раствором цемента. Обращаюсь к водителю. Мол, так и так нужна машина бетона. -Куда? Кратко рассказываю. -Нет проблем. Бутылка водки. А когда? Веду его к своему объекту. Шофер посмотрел, и говорит, вот когда стены будут возведены, свистнешь меня и я завезу. Договорились.
Уговариваю Мишу Мазминова подстраховать меня на амбулаторном приеме, пока я сильно занят. Они с Давыдовым, пока я кручусь, как белка в колесе, прячутся по своим батальонам. Я молчу, потому что они здесь уже старослужащие. А «дедовщину» на всех уровнях еще никто не отменял. Тем не менее Михаил отрывает меня от дел на вскрытие карбункула солдату в области затылка. Загрязнение шеи, если подворотничок неделями не меняется, это солдатский бич. Фурункулез, карбункулы и прочие кожные заболевания. Отдав последние распоряжения по строительству объекта, убываю домой. Ужинаю и одновременно обедаю. Все, спать, завтра нужно быть в полку раньше, чем обычно.
Прибегаю в полседьмого, и сразу к своей яме. А там пусто. Бойцов строителей нет, а работы остановились на той отметке, что я вчера оставил. Вызываю старшину МПП и спрашиваю: - В чем дело, сержант? -Товарищ лейтенант, а я ничего не смог сделать. Солдат-саперов забрал вчера, как только вы ушли, начальник штаба полка подполковник Карпов. -Почему, куда? Они же числятся у нас, как больные? - А он сказал, что ему солдаты - строители нужнее, потому что он что - то там строит в караульном городке, позади медпункта. Он кстати, сейчас здесь, у нас, - шепчет мне на ухо сержант. - Где конкретно? - В физкабинете, он там ночевал.-"Ах, вон оно что. Ну, тогда все понятно, все становится на свои места, - проскочили у меня мысли со скоростью молнии. - Вот он, вскрылся и еще один покровитель, наших "мессеров".
Видимо, они не ожидали, что я так рано могу появиться в медпункте. Только я собирался идти будить сладкую парочку, как они и сами нарисовались на крыльце. Карпов, небритый, со скривленной рожей, чего- то там еще зажовывал. Пизанкина бледная, без боевой раскраски, оторопело выглядывала на меня из-за спины своего воздыхателя.
Прекрасно осознавая наши весовые категории, тем не менее перехожу сразу в атаку. -Товарищ подполковник, вы зачем сорвали у меня строителей с объекта?
У начальника штаба морду от моей наглости переклинило наглухо. Тем не менее захлебываясь желчью, он прорычал:- А ты какое имеешь право меня спрашивать?
-Вот я сейчас пойду к командиру полка, и выясню, кто из нас имеет право, а кто вообще без прав, - нагло вру ему в глаза. Но его, видимо, все - таки смутила моя наглость и страх перед утечкой информации о том, где он был сегодня всю ночь. Поэтому он, как семейный, пошел на попятную. - Ладно, забирай своих хануриков. Но я с тобой еще разберусь, - бросил он мне на ходу, убегая с территории МПП.
Старшине медпункта, который стоял за углом и все слушал, дважды повторять не пришлось. Он тут же вернул моих бойцов назад. Пизанкина, скрипя зубами, скрылась в своем кабинете. У нее тоже был муженек, который служил завскладом ГСМ, где - то в эскадрильи.
Работа по строительству бассейна закипела с новой силой. За сегодня были возведены стены и проложены трубы. Под вечер на дно бассейна ухнула с кузова самосвала тонна бетона, которую тут же утрамбовали и выровняли. Осталось облицевать плиткой дно, стены, как внутри, так и снаружи на высоту пятьдесят сантиметров. Подключить воду к водопроводу, а также установить водяной насос, чтобы подавать под давлением ее в фонтан, который будет установлен посредине и по периметру на бордюре. С насосом я решил вопрос все у того же командира саперной роты, пообещав, что при случае за всю помощь рассчитаюсь спиртом. Так где же брать плитку?
Подбегает дневальный и сообщает мне, что через полчаса нужно быть на совещании у командира полка, потому как я остался за начмеда и за начальника медпункта. То есть один в трех лицах. Иду, и соображаю, что возможно заодно решу с командиром и вопрос по плитке. Он же обещал.
Совещания происходили в относительно просторном кабинете, у самого командира. Мне совершенно без интереса были вопросы, которые здесь решались, потому что своих было выше крыши. ..-Вопросы? - обращается командир к присутствующим в конце краткого заседания. Я поднимаю руку.- Чего тебе? - с недовольным выражение лица спрашивает подполковник. Я принимаю стойку смирно. - Товарищ подполковник, вы обещали мне плитку на бассейн.-Пошли в коридор, там скажу. Начальник штаба, конец совещания. -Смирно! Вольно! Конец совещанию. Толпа из человек двадцати, рванула на выход. Выхожу и я. Стою под дверью, жду. Выходит НШ, КП и ЗКТ. Командир увидел меня.- Глазырин, выдай лейтенанту кабанчика, но пусть он оформит заявку. И командир помчался по своим вопросам вон из штаба.
Майор Глазырин, это заместитель командира по тыловым вопросам. Прибыл в полк одновременно со мной, после окончания в Ленинграде академии тыла и транспорта. Наши полевые базы находились в Красном селе по соседству, а стадион был общий. И я его здесь уже узнал в лицо, потому что пару раз пересекались в противоположных командах, во время игры в футбол."Ну, вот, - успел я подумать. -В полку есть свое подсобное хозяйство, в котором выращивают свиней. Это значит он мне сейчас выдаст поросенка, которого нужно будет где- то выменять на плитку. Вот еще этой волокиты мне не хватало."-Товарищ майор, - заунывным голосом, обращаюсь я к своему знакомцу по футболу, - мне еще только не доставало возиться с каким то кабанчиком…- Да нет, ты не так понял, это плитка так называется, «кабанчик».
У меня сразу же отлегло на сердце.- Замеряй квадратуру своего бассейна, выпиши заявку и подай мне.-Есть! Бегу в МПП. Быстро замеряю площадь всех стен и дна бассейна. Затем меряем квадратуру полов в приёмном отделении, перевязочных и аптеке. Потому что полы там везде уже были со рваным линолеумом. Разыскиваю зама по тылу, и подписываю у него заявку. Запрыгиваю в «таблетку», так здесь называют санитарный автомобиль, и с группой бойцов мчимся все на тот же склад , к мадам Красноштановой. Она к моему удивлению, беспрекословно отпускает указанное количество плитки. Солдаты загружают в салон санитарного авто узенькие картонные коробочки, и через минуту мы уже их разгружаем.
Пользуясь моментом, что я остался за всех начальников, моя мысль работает более обширно чем только в связи с бассейном. Две дорожки, что ведут к медпункту, и площадки перед медпунктом все в рытвинах и колдобинах, от давно изношенного асфальта. Крыша беседки - курилки, вся проржавела. Вокруг бассейна по любому необходимо установить скамейки.
Собираю свое совещание. Строю личный состав перед медпунктом, и советуюсь с сержантами и солдатами. Советские солдаты, лучшие в мире, если с ними разговаривать по - человечески, на равных. Они тут же мне подсказывают, что стойки под скамейки вокруг бассейна уже есть готовые. Они валяются вокруг руин клуба, за старым плацем. Доски имеются в неограниченном количестве, на строительстве шестьдесят седьмого дома, напротив нашего ВДК. Бляху на крышу курилки они видели и смогут потянуть без моего участия, на строительстве караульного городка.
Спрашиваю, как можно безболезненно заполучить доски.- А это вы выйдите на стройбатовского сторожа. С ним этот вопрос можно будет решить. - А где его найти?
- А он сейчас должен подойти к нашему стоматологу. И точно, минут через десять идет по аллейке солдат. Я таких уже давно, а может и вообще не видел. Лет двадцати, но смахивает, минимум, на пятидесятилетнего. Сутулый, со щетиной недельной давности, горбоносый грузин в зеленом ватнике и кирзовых сапогах. Глаза от хронического недосыпа красные, как у рака. - Кацо, стой. Стал. - Ты служишь в стройбате? - Да, а чито? - сиплым голосом произносит он. - Идем со мной. Подвожу его к бассейну, где уже во всю идут облицовочные работы. - Мне нужны доски, - говорю ему откровенно, и по дружески. - Сделать скамейки вокруг этого бассейна, раз. Вон там вдоль стен медпункта, два. И в курилке поменять на новые, три. Сможем решить этот вопрос? -Да, но это будет стоит двэ тэльнашки. - Вопросов нет, когда? - Там на стройкэ возлэ дома стоит вагончык. Постучитэ мнэ в четырэ утра. -В четыре часа утра, я буду у тебя, - и заговорщицки глядя в его, как песком засыпанные, моргала, пожимаю грубую, волосатую и грязную лапу.
Пока я бегал на вещевой склад и клянчил у прапорщика под честное слово, чтобы записал на меня, две тельняшки, бойцы уже притащили стойки под скамейки. Вырванные из земли вместе с бетонной заливкой, они были разложены по местам будущего вкапывания. Благо, что сегодня по графику было мое дежурство. И я лично, возглавил воровство досок со стройбатовского объекта.
В половину четвертого утра меня разбудил дневальный. Я с группой личного состава медпункта перелезли через забор в районе перекрестка между первым и вторым жилыми городками.Подкрадываюсь к одиноко стоящему вагончику, и стучу в окошко. - Что, ужэ прышли? - открывается скрипучая металлическая дверь, и заспанный сторож, как филин, оглядывает окрестности. Луна предательски освещает все вокруг. -Прынэсли? Я подаю ему сверток. - Бэритэ сколко надо, толко быстро и бэз шума. Сам стройбатовец скрывается за дверью.
Перед нами огромные, скрученные проволокой, круглые пакеты досок. Солдаты выстраиваются цепочкой . Двое вытаскивают доски из связок и по цепочке передают за забор. Там их тоже аккуратно принимают. Я стою на шухере. Через десять минут весь процесс отнятия излишков стройматериала из социалистической собственности, успешно завершен. К утру доски не только прикручены намертво болтами к семи скамейкам, и в беседке, но даже уже высохли от зеленой ацетоновой краски. Три скамейки вокруг бассейна и четыре вдоль фасада медпункта. Крышу беседки тоже сменили и покрасили.
С утра весь личный состав и команда выздоравливающих медицинскими носилками носят асфальт из огромных, парящих куч, которые насыпаны по территории будущего нового плаца. Тут же он трамбуется и ручным катком укатывается на всех аллейках и вокруг медпункта. Возле бассейна идет подключение водяного насоса. Я с бойцами, принимавшими участие в строительстве бассейна, ставим дату и свои автографы, на специально найденной латунной табличке, и каменщики замуровывают ее в бетон передней панели бассейна. Там она находится и до сих пор.
Подключаем воду, наполняем бассейн и включаем фонтаны. Все функционирует, как в лучших парках Европы. К вечеру испытания завершены. Бассейн воду держит, она самостоятельно никуда не уходит. Забор из арматуры, тоже был сварен в срок. В течении последующих двух недель плиткой были вымощены полы в аптеке, в перевязочных и в приемном отделении. Плитка называлась «кабанчик», видимо, потому что имела с противоположной стороны желобок - присоску. Ее лепили на цементный раствор, и когда все высыхало, то оторвать ее, конечно, было невозможно.
Сборы командиров частей ВДВ на базе нашего полка прошли успешно. Никто территорию нашего медпункта при этом не посещал. Командир полка тоже не удосужился ни разу зайти и пополоскать свои яй.а. Мои остались при мне. За всю проделанную работу даже спасибо никто не соизволил проронить.Как будто так и должно было быть.
Лечебный процесс во время моего вынужденного отрыва, в общем и целом, не пострадал. «Спарка мессеров» временно ушла в подполье, затаив зло и обиду на меня за то, что я вывернулся и не поддался. Служба продолжалась...
****
...Партизанами в советское время называли мужиков призывного возраста, которых призывали повторно, на переподготовку. Почему за ними закрепилось такое прозвание, спросят, возможно те, кто сам не бывал в числе этого контингента. Лично я думаю, что это от того, что их переодевали в военную форму, бывшую в употреблении. И выглядели они в этих разноцветных обносках, действительно, как самые натуральные партизаны в годы Отечественной войны.
Так вот, по всяким там мобилизационным предписаниям и наставлениям, если бы мы улетели всей своей дивизией на захват какого- либо вражеского стратегического объекта, и там остались на всегда, дивизия мгновенно бы возродилась. На прежнем месте дислокации. За счет местного населения, которое мы же должны были и подготовить. Для этого один или два раза в год местных мужыков отрывали от полевых и производственных работ, вытаскивали из винных подвалов и тащили к нам, сюда, в учебный центр.
Здесь их приводили в чувство, проводили очередную медицинскую комиссию. Признавали основную массу годной к службе в десантных войсках. И это совершенно не смотря на то, что срочную службу многие из них проходили кто и где, абсолютно не имея отношения к нашим специфическим войскам. Здесь были бывшие моряки и морпехи, танкисты и мотострелки, саперы и пограничники. Только представителей стройбата, вроде не было, а может и были.
А у нас они должны были в течении двух с половиною месяцев стать десантниками. И никаких гвоздей. Время для их призыва, подбирали в промежутках между призывами молодежи. То есть, когда очередной, так называемый «карантин» молодых, уходил по своим частям, им на смену, тут же приходили партизаны. Здесь из них формировали роты и взвода по боевому предназначению. А именно, нужно было в течении этого срока подготовить артиллеристов и водителей, саперов и зенитчиков, связистов и разведчиков, химиков и прочих... Да много всяких профилей нужно в армии. А в этом наборе, где -то кто - то принял решение, кроме всех вышеперечисленных, из местных чабанов и свинопасов подготовить тридцать санитарных инструкторов.
И эта честь, по их подготовке, по решению моего начальства, досталась мне. Приказом командира дивизии меня и мне подобных по другим профилям, на эти два с половиною месяца, прикомандировывают в учебный центр. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Весь набор пятьсот человек. Болгары, гагаузы, молдаване, украинцы, русские и других чуть, чуть. На них, на коренных местных, без смеха не глянешь, и тогда, когда они в гражданской одежде, а в бэушной военной форме, вообще атас.
Которые до тридцати, еще куда ни шло. А которым под сорок, с округлившимися запасными парашютами в виде жировых отложений на животах, ноги кренделями, и все после длительных запоев. Мешки под глазами такие, что можно по барашку с кабанчиком туда положить. Морды одутловатые, пили ведь на днях, и много, потому что в армию забирали. Да еще и сказали, что придется с парашютом прыгать.
Но да ничего, построил, проверил по списку, познакомились. В мой взвод были подобраны более-менее терпимые, будущие «медики». По крайней мере, все с десятью классами. Программы по подготовке не было никакой. Пришлось самостоятельно сочинять ее на ходу. Постарался в первую очередь заинтересовать их тем, что в отличии от саперов, артиллеристов и зенитчиков, я научу их тому, что по крайней мере всегда может пригодится в повседневной жизни.
Наложить правильно жгут и повязку им никогда не помешает. На том и порешили. Занятия проводились ежедневно с восьми и до тринадцати. Теоретические и практические. А после обеда все сборы одновременно проходили теорию и практическую укладку парашютов. Готовились к совершению прыжков. Я для своего взвода стал заодно и инструктором по изучению и укладке парашютов. Если на занятия по медицине некоторые смотрели снисходительно и сквозь пальцы, то к делам парашютным все до единого отнеслись очень даже серьезно. Жить-то всем хочется. При этом они в один голос просились, чтобы прыгать только со мною, в одном самолете. А я их всячески заверяю, что именно так и будет.
Первая неделя пролетела как один день. На субботу-воскресенье командование дивизии приняло решение отпускать участников сборов по домам. С условием, что на вечернюю поверку в воскресенье все должны стоять в строю. Да, за мелким исключением, все прибывают. А к утру приползают и все сто процентов. Но в каком состоянии? Основная часть, пьяные в стельку.
Лично мне их состояние по боку. За это несет ответственность вышестоящее начальство и замполиты. Мне главное убедиться, что они усвоили программу, и чтобы совершили три прыжка без травм и без потерь. Утром в понедельник, наших орлов невозможно разбудить. Все дежурные и ответственные орут, стучат по кроватям палками, пинают тела сапогами, таскают их за ноги, но огромное количество партизан не могут продрать глаза, но вот, наконец- то, большая часть выползла на плац и поддерживая друг друга, заняли место в строю. Остальных, поливая водой из ведер, те что встали, насильно вытягивают на улицу.
-Здравствуйте товарищи! - приветствует этот сброд старший ответственный по лагерному сбору, замполит от двести девяносто девятого полка, капитан Козыро.
-Здр..м жела..м… , - еле ворочая в пересохших карасиных ртах, отвечают человека три из полтысячи. -Здравствуйте товарищи! - еще громче повторяет приветствие капитан. В ответ уже с десяток ртов более - менее членораздельно произносят приветствие в ответ. -Здравствуйте товарищи резервисты-террористы! - рявкает на весь плац Козыро. Он сам по натуре еще тот приколист-каламбурист. -Здравия желаем, товарищ капитан! - и сами уже смеются шутке капитана. Толпа уже слегка продрогшая, и в основном, проснувшаяся, отвечает залихватски бодро. А еще они все помнят службу срочную и знают, что капитан может повторять приветствие до бесконечности, пока они не ответят так, как ему хочется слышать в ответ.
Далее следует поворот стада направо, и утренняя пробежка на километр. Вот здесь то им и начинает доходить, как вредно было вчера принимать в свое пузо неограниченное количество вина, а в легкие, никотин. К завтраку большинство трезвеет. Я веду весь строй в столовую. Мы здесь особо не делим, кому отвести, кому привести. Кто на подхвате, тот и ведет строй туда, куда требуется в данный момент. -Раз. Раз, раз, два , три!- добиваюсь от строя четкого звучания копыт по асфальту. -С места, прямо! Шагом, марш! Выше ногу! На месте, раз, раз, раз, два, три! Прямо! Шагом. Марш! - добиваюсь того, что к столовой они приходят чуть ли не парадным шагом.
-Ай да доктор! Ай да командир! Первый раз вижу, чтобы медик мог так исправно провести строй в полтысячи человек, -произносит кто- то из старших офицеров, встречающих нас уже возле входа в столовую. Я молчу, нет у меня желания хвастаться здесь, что я тоже, когда - то шесть лет был командиром, хоть и курсантского, но взвода. И сто двадцать человек курса водил по улицам и проспектам Ленинграда сотни раз. А провести толпу сто метров по прямой, по плацу много ума и не надо.
После завтрака и перекура, мы замечаем, что некоторых резервистов снова развезло. Лыка не вяжут и на ногах не держатся. - Что это такое? - спрашивает с трибуны руководитель сборов, начальник артиллерии двести семнадцатого полка подполковник Гуренко.-Да, видимо, кое - кто уже успел опохмелиться, - делится своими подозрениями замполит Козыро.- Так, все стоят в строю, капитан Смирнов, остаетесь здесь за старшего. А мы пройдемся по казармам.
Разбившись по два, по три человека, обходим спальные помещения и шмонаем все подряд. Изымаем десятки канистр, бутылей и прочих емкостей с вином и самогоном. Все это на глазах у изумленной толпы выливается на грунт. В воздухе стоят «изысканные» ароматы. У некоторых болгар с гагаузами на глаза наворачиваются слезы. Все, все по своим местам.
-Приступить к занятиям! - командует начальник сборов. Занятия в каждом взводе самые разные. Саперы ползают с муляжами мин по полям. То закапывают их, то извлекают. Артиллеристы и зенитчики возятся возле своих орудий. Связисты носятся по полигону со своими катушками за спинами. Мои сегодня занимаются поиском и выносом раненых с поля боя. При построении на обед, оказывается, что в строю опять половина пьяных. -Да что это такое!? - снова нет предела возмущению подполковника Гуренко.
-Я так думаю, что они еще имеют заначки, где - то по полигону, - снова высказывает свое предположение, все здесь и давно знающий, замполит. Он уже не первый раз на таких сборах. Обед откладывается. Снова звучит команда направо, и вся кишка строем выдвигается в поля.
А там по холмам и равнинам имеется масса окопов и окопчиков, капониров и траншей со всякими загашниками. Офицеры и прапорщики ныряют в эти укрытия, и оттуда периодически снова вылетают все те же емкости разных калибров. Их содержимое тут же на глазах чуть уже не плачущей толпы, безжалостно уничтожается, выливанием на местность. Иногда попадались вина столь качественные, что мне самому было жаль смотреть на эту экзекуцию, но весь командный состав старается изо всех сил вида не подавать.
Командир партизанского отряда подполковник Гуренко предупреждает толпу, если что - либо подобное будет повторяться и впредь, то на следующие выходные домой никого отпускать не будем. В последующие дни обстановка более-менее нормализуется. Мне в обязанности, кроме всего прочего, мое начальство вменило и контроль за качеством питания партизанского состава и, соответственно, за санитарным состоянием всех продовольственных объектов, поэтому я в столовой и на продскладе частый гость.
Заправляет всем процессом харчевания ушлый прапор Палкин. Здоровенный такой жлобина. Он здесь как и все, прикомандированный, но на постоянной основе. То есть мы вот один квартал отбудем, и уедем кто куда, а он постоянный и незаменимый, хотя по штату тоже числится в одной из частей дивизии, и совсем на другой должности.За которую еще ему и платят.
Но его такой расклад в службе очень даже устраивает. Я не буду вникать в весь годовой кругооборот продуктов на этом объекте. Возьмем только вот этот наш период. То что партизаны отлучаются на два дня домой, нигде официально не фиксируется. Они числятся здесь, в том числе, и на питании. На каждого из пятисот, в день положено по десантному пайку, два куриных яйца и сорок граммов масла, килограмм хлеба, и шестьсот граммов мяса, не говоря уже о масле растительном, сахаре, крупах . перце, листе лавровом , соли и т.д. и т.п.
А посему у Палкина работа очень тяжелая. Ему некогда не то что поспать, он сам поесть толком не успевает. Неоднократно вижу, что жует Палкин или на ходу или сидя в кабине «Урала» старшим машины, потому что все «излишки» нужно своевременно изъять и как следует припрятать. А припрятав, нужно еще провести по бумагам и оприходовать. Конечно, работает он не в одиночку, для этого существует целая продовольственная служба дивизии. Огромная, львиная доля «сэкономленного» достается начальнику тыла дивизии, за ним идет начпрод, и далее по нисходящей. Но и прапор не в обиде.
На мои намеки и замечания Палкин смотрит снисходительно. Типа, лейтенант, ты еще слишком мал и глуп, и не видал больших з…п. А если будешь въедливым и не отстанешь, то мигом их увидишь. И здесь я нисколько не сомневаюсь. Меня могут зажевать с потрохами и не подавятся, хотя бы потому, что медицинская служба по - прежнему находится в подчинении все тех же начальников тыла, на всех уровнях. Я понимаю, что в аферах замешана вся верхушка, как дивизии, так и Московская, и окружная, как довольствующий орган. Что же, не при мне эта система складывалась. И я, действительно, еще слишком маленький, чтобы чего- то изменить. Моя нынешняя задача - не проморгать вспышку инфекционных болезней среди личного состава резервистов. А в общем то, никто из них не голодает, и вполне возможно, что даже питание намного качественнее, чем у некоторых дома.
Подошло время совершать прыжки. Наши партизаны совсем присмирели. Они теперь ходили за своими командирами рот и взводов, как ясельная группа. Готовы были выполнять любые приказы и поручения, лишь бы не прогневить своих наставников. Так как кукурузник берет на борт максимум десять человек, то я, естественно, никак не мог быть одновременно со всем своим взводом. А они чуть за полу у меня все держались до последнего, но ничего, все обошлось. И все последующие прыжки совершили без сучка и задоринки в моем взводе. Чем мне лично были удобны эти сборы, я спокойно выполнил свою годовую программу по прыжкам.
В других были мелкие переломы, ссадины и ушибы, но это так, мелочи в жизни десантников. Конечно, третий, и крайний для них прыжок на этих сборах, партизаны отметили. Да и мы уже не особо препятствовали. Экзамены и зачеты у моих будущих ротных медработников принимала «профессура» из медбата. Неудовлетворительных ответов выявлено не было. Все заслуженно получили соответствующую запись в своих военных билетах. На этом сборы благополучно завершились. Много раз я еще встречал в последствии своих бывших подчиненных в городе. И они всегда вежливо здоровались и общались.
Источник https://proza.ru/avtor/vladius