Приехав домой, я написал статью в газету «Молодой коммунар», которой редакция дала название «Горожанин едет на уборку». МК, 29 сентября 1981 г Я со всей серьезностью проанализировал нашу работу в колхозах последних двух лет и высказал предложения по улучшению работы. Выдержки: Горожанина работой в колхозе или совхозе теперь уже не удивишь. Я, например, в вузе 6 лет, из которых около восьми месяцев провел на сельхозработах; а иные коллеги имеют по два и более года «колхозного стажа». Понимаем мы и в нарядах, и в расценках, знаем, какие виды работ лучше оплачиваются. Словом, в сельском хозяйстве многие воронежцы уже достаточно хорошо подкованы.
Однако, если посмотреть правде в глаза, эффективность и качество труда горожан на уборке урожая из года в год остаются низкими. В чем причина? В течение двух сентябрьских недель я вместе с большой группой воронежцев трудился в совхозе «Черноземный» Калачеевского района Воронежской области. На примере этого хозяйства (в целом умеющего хорошо организовать работу привлеченных на уборку горожан) можно подробно ответить на этот вопрос. Горожанин едет в совхоз или колхоз, закономерно полагая, что его там ждут. Никто, конечно, не рассчитывает на идеальные бытовые условия, но каждый вправе требовать теплое жилье, баню, регулярное питание, элементарные гигиенические удобства. Скажем сразу: в совхозе
«Черноземный» обо всем этом заранее позаботились.
Бытовые условия для более чем 120 горожан были созданы хорошие. Заведующая совхозной столовой Е. Ф. Гук и повар Л. И. Кравцова готовили вкусно, обед в поле привозили без опоздания. ….Как не вспомнить тут прошлый год - совхоз «Юбилейный» Новоусманского района: машин под погрузку картофеля вечно не хватало, мешков - тоже. Зато людей в избытке. Чтобы чем-то их занять, бригадиры заставляли делать двойную работу - ссыпать картофель в кучи, а затем, когда найдемся машина, вновь насыпать его в ведра и грузить в кузов. Бессмысленность такого труда была очевидной, и всякое желание работать, естественно, пропадало.
В «Черноземном» же организация работы на поле была хорошей - явление весьма нечастое, по наблюдениям «ветеранов» сельхозработ. Но довольны ли были руководители совхоза результатами труда приехавших к ним воронежцев? На последнем собрании в день отъезда директор совхоза В. П. Фоменко и секретарь партийного бюро Н. Ф. Лещенко поблагодарили горожан: мол, без вас мы бы не убрали кукурузу и картошку. Но тут же привели и цифры выполнения плана. Самый лучший - сельхозотряд ВГУ - выполнил задание на 61 процент, другие отряды имели еще более низкие результаты. Заработок за две недели не превышал 15- 20 рублей.
… Не будем абсолютизировать понятие нормы. Далеко не каждый горожанин может собрать за день 5,5 центнера картошки или кукурузы -он просто к этому не приспособлен, не освоил приемов работы, устает физически. Вряд ли правы те руководители, которые, срываясь на крик, требуют от горожан ежедневного выполнения нормы. Последняя нужна как ориентир, как инструмент сравнения труда людей. Кстати, если работать, скажем, только на сборе картофеля, то процент выполнения задания повышается, как показывает практика, изо дня в день.
Руководители хозяйств это прекрасно знают. Но так уж повелось: присланных постоянно перебрасывают с места на место, на горящие участки, не дают привыкнуть к одной работе. В этом году сельхозотряд ВГУ был создан специально для вывоза
картофеля. В университете серьезно подошли к его формированию, подобрали из числа сотрудников и преподавателей 35 молодых, физически сильных мужчин. В совхозе же весь отряд был направлен на кукурузу, картофель убирали всего два дня, а последние три дня молодые, здоровые люди сидели на маленьких скамеечках на току и сортировали початки по сортам: «материнские» в одну кучку, «отцовские» - в другую. Это было под силу десятилетнему ребенку, но именно сельские школьники
в это время собирали картошку...
…. Принципиальное значение имеет для горожан и твердое задание: что сделать и в каком объеме. Скажем, уберете урожай с этого поля - можете ехать домой. Руководители хозяйств всячески избегают давать подобные обещания. Не был исключением и директор совхоза «Черноземный» В. П. Фоменко. Обычно администрация выдвигает одинаковые доводы против твердого задания: «Отпущу людей раньше - на следующий год не дадут» или «Спустят дополнительное задание - кто будет выполнять?»
И первое, и второе вполне реально, случается в практике. Но о каком стимуле к труду может идти речь, если люди понимают, что хозяйство в любом случае, продержит их полный срок, независимо от результатов работы?! А вот когда В. П. Фоменко под конец нашего пребывания объявил, что, если будет рассортирована вся кукуруза, оставшаяся на току, он разрешит отъезд, производительность труда возросла раз в пять и вся работа была закончена в полтора дня. … Заработок за «сельский труд», как правило, не является стимулом для горожан - платят им, как правило, немного. Тем не менее никому не нравится, когда совхоз или колхоз обсчитает при расчете.
...Руководство совхоза «Черноземный» считает, что лучший путь - закреплять промышленные предприятия и организации за сельскими. Тогда и контакты будут прочными, и можно будет эффективно воздействовать на людей. Никаких проблем, к примеру, не возникало у совхоза с работниками СМУ-4, которые четыре года подряд приезжали в качестве механизаторов. И работали отлично, и зарабатывали хорошо, и приезжали с удовольствием, сами просились в «Черноземный».
Вина за плохое отношение людей к работе - на них самих и, конечно же, на руководителях сельхозотрядов, которые не создают в коллективах, пусть временных, обстановки взаимной требовательности. Недобросовестность на сельхозработах следует рассматривать как нарушение трудовой дисциплины. Ведь вряд ли кто-нибудь из нарушителей позволил бы себе открыто бездельничать на своем рабочем месте. Трудно представить себе, что работники какого-либо предприятия улягутся загорать во дворе во время работы. А в совхозе, выходит, можно?!
….
Немаловажную роль играет и атмосфера в селе вокруг приехавших из города. Хотелось бы, чтобы сельчане, в особенности молодежь, с пониманием, доброжелательно относились к людям, приехавшим к ним, оставившим привычную жизнь, семью, часто - весьма квалифицированную работу. К сожалению, так бывает далеко не всегда. Иногда выезд горожан в село не обходится без драки с «местными». Сценарий, как правило, стереотипен: подвыпившая местная молодежь лезет в общежитие к городским, или хулиганит в кино, на танцплошадке, ища себе развлечений. Подобный безобразный случай был и в период нашего пребывания в «Черноземном» - пострадало с десяток горожан» .
И серьезный вывод, который я делаю в конце статьи: «Время идет вперед, накапливается опыт привлечения горожан к уборке урожая. Думается, пора переходить на более высокий уровень организации этого дела. Следует заботиться не только о заполнении рабочих вакансий на селе, но и о том, как сделать труд горожан на уборке эффективным, производительным, качественным. Урожай надо брать не числом посланных в село жителей города, а умением организовать их работу,
добросовестным отношением к делу».
Что меня поражает и даже забавляет сегодня в этой моей собственной статье, которую я читаю через 37 лет? Очень серьезный тон. 1981 г., до перестройки 4 года. Никаких сомнений, что это все нужно, что так и должно быть - надо ездить в колхозы, и надо к этому серьезнее относиться, надо просто лучше организовывать работу. В этом важнейшая общественная задача.
И не вызывающий сомнения постулат - мы должны трудиться добросовестно везде, куда пошлют, на любой работе, независимо от того, связана ли эта работа с нашей профессией или нет: «Партия сказала - надо, комсомол ответил - есть». Статья, по-моему, хорошо передает ту атмосферу, которая была в нашем обществе: заметно раздражение плохой организацией работы, бесплановостью, неорганизованностью, но не возникает сомнения в том, что принудительный труд - это наша обязанность.
А еще в начале восьмидесятых выяснилось, что и сено в колхозах уже некому убирать. И стали посылать «на сенокос». Дали разнарядку по факультетам - выделить людей на сенокос. Кстати, ехать надо было летом,когда все в отпуске. Кого послать? Тем более что осенние колхозы никто не отменял, туда тоже надо будет посылать преподавателей. Наш декан Иван Степанович Торопцев в коридоре встречает доцента Н.М. Вахтель и спрашивает: - Наталья Михайловна, а вы не хотите на сеновал? - Конечно, хочу! - ответила веселая Наталья Михайловна.
Послали «на сеновал» (то есть на сенокос) сводный отряд преподавателей, в их числе было и несколько филологов, Иногда ставили «бойцов» на стогование. Стоговали особой машиной.. Чаще работали на погрузке сена. Приедет с утра тележка - нагрузят три маленьких стожка, тележка уедет. Теперь она вернется после обеда, когда тракторист поест и отдохнет. До этого времени 4 часа все бойцы лежат на поле и смотрят в небо. Нагрузили в три часа дня вторую - она уехала, можно идти домой. Все равно больше не приедет. Словом, организация была такая же, как в студенческих колхозах.
Чему я научился в колхозах.. Лично я в колхозах, как и в армии, многому научился. Чему? Прежде всего, я научился общаться со студентами. Научился дружить со студентами, приходить им на помощь, рассчитывать на их помощь.
Научился совместно работать и дружить со своими коллегами, с которыми вне колхозной жизни я бы не имел возможности столько общаться. Научился иметь дело с начальством разного уровня, не бояться начальства, договариваться и отстаивать интересы «своих».
Научился руководить большой группой совершенно разных людей, обеспечивать, координировать и облегчать их работу, формулировать требования и проверять исполнение, не видеть катастрофы в неисполнительности подчиненных...Я также понял такую вещь: если ты руководитель, не обязательно тебе самому всем на поле помогать, не стоит сразу лично бросаться на выручку отстающим - задача руководителя организовать работу так, чтобы не было отстающих, чтобы более сильные помогали слабым. Слабые не сачковали, они просто работали в меру своих сил. Лентяев, которые тоже, конечно, были, надо было стимулировать, высмеивать, «подначивать» Как «полевой командир» я весь день носился по полю, следил, кого куда поставить, кого куда переставить, кому нужны мешки, к кому надо поближе поставить машину, кого надо вдохновить, кого поругать, кого поблагодарить, кому дать отдохнуть. Не сосчитать, сколько километров я намерил по грязи и пахоте (спасибо сапогам).
Быстро выяснилось, что если я весь день бегаю по полю, то всем остальным работать на поле намного легче, понятней, меньше отстающих, настроение лучше, заканчивают работу раньше и не так устают. А я в конце дня, конечно, буквально с ног валился, но это и была моя работа.
Что происходило с деревней Взгляд филолога на деревню семидесятых - восьмидесятых гг. прошлого века, конечно, весьма субъективен. Но этим, думаю, этим он и интересен. Обобщая двадцать моих колхозных лет (за время работы в университете я провел в колхозах в общей сложности два года и 2 месяца) я могу выделить основные впечатления, которые сложились у меня о нашем селе, сельских жителях, колхозах и совхозах, нашем сельском хозяйстве заката социалистической экономики.
Что запомнилось и что повторялось практически во всех хозяйствах? Феодальное всевластие на селе председателя или директора. Всё и все зависят от него, от его прихотей и настроения. Судьба всех людей в его руках. Председатель (директор) всегда имеет лучший дом, пользуется только государственным бензином, стройматериалами, производимой продукцией - никто этому не удивляется. Другие начальники помельче стараются ему подражать, но не у всех получается. Безразличие большинства работников к труду в хозяйстве, к его результатам. Интересно сельчанам в основном свое подсобное хозяйство, свое личное материальное благосостояние. Дисциплины на работе никакой. Руководители всех звеньев не умеют или не хотят работать.
«Мне бы хоть скорее мороз ударил», - говорил мне агроном, от которого мы требовали организации нашей работы. - «Свой огород я убрал». Очень мало селян работают в самом хозяйстве - в основном люди из деревень работают в городе, отсюда хронический дефицит кадров. Постоянное активное внимание селян к заработкам других, зависть к тем, кто что-то заработал, но при этом у большинства стойкое нежелание самому потрудиться как следует, чтобы реально побольше заработать.
Лучше бы бесплатно что-то где-то получить или «взять» (то есть украсть). Поголовное пьянство, ставшее нормой - никто не удивляется на постоянно пьяных, удивляются на трезвых и относятся к ним с некоторым недоверием. «Не пьет…» - это с осуждением…На протяжении все доперестроечных лет нам видна была отчетливая тенденция - коллективное социалистическое сельское хозяйство разваливалось на глазах. В перестройку люди начали выходить из колхозов - они становились фермерами, заводили свое дело. Тех, кто вышел из колхоза, остальные селяне первоначально дружно ненавидели - а вышли, прежде всего, непьющие специалисты - агрономы, экономисты, выкупили технику. А потом, уже на нашем же веку, стали им завидовать - когда у «единоличников» стало налаживаться дело, стали проситься к ним работать. А те кого подряд не брали - прекрасно знали, кто чего стоит, кто будет работать, а кто будет воровать.
Было очень заметно, что против отмены колхозов протестовала прежде всего пьянь и бездельники - те, кто работать не хочет и не будет никогда. Колхоз им нужен для того, чтобы там числиться и требовать хоть какую-то оплату, и как место, где всегда найдется, что украсть. У частника-фермера не украдешь бензин или доски, а в колхозе - пожалуйста. И мы вспомнили коллективизацию - видно, так она и проходила: охотно объединялись неимущие, а те, у которых что-то было, не хотели,
они хотели работать на себя, и их объявили кулаками и выслали. А в перестройку получилась «коллективизация наоборот» - бездельники хотели сохранить колхоз, непьющие и работящие - выйти из него и работать на себя.
Кому выгоден был «Архипелаг КОЛХОЗ»? Сама ситуация уборки урожая студентами (и горожанами вообще) была, конечно, сама по себе абсурдна. Почему урожай выращивают колхозники, а убирают не те, кто его вырастил, а студенты? Ведь это все равно, как если бы преподаватели вузов 5 лет учили студентов, а принимать госэкзамены и слушать защиту дипломных работ приглашали бы по разнарядке сельских жителей. И что интересно - сейчас уже много лет студенты в колхоз не ездят, а
сельхозпредприятия управляются с уборкой сами. И овощи есть круглый год, и фрукты. Значит, можно это было сделать? Но неэффективная плановая система это не могла обеспечить.
Но теперь, когда прошло много лет с нашего последнего «колхоза», мне кажется, что тогдашние «колхозы» как форма «помощи города селу» были выгодны абсолютно всем. Колхозу или совхозу - это дармовой труд, за уборку отвечает город, а не село, можно особенно и не напрягаться. На студентов можно списать многие материальные ресурсы. Можно списать на студентов инвентарь, продукты, оборудование, постельные принадлежности, мебель и т.д. Местным жителям - есть, что чем поживиться. Возможность украсть и списать на студентов всегда была мощным стимулом для местных жителей. Да и столовая всегда подворовывала.
Деревенская бабушка как-то догадалась принести семечки к общежитию - студенты все раскупали за копейки, а бабушка была счастлива (заработок!) и говорила себе под нос: - Вот мне счастье-то присыпало…Кроме того, я уже писал, что местные жители по-тихому (обычно в тайне от преподавателей) нанимали студентов их личную картошку убирать. Сельской молодежи - какая-то новая жизнь, развлечение, возможность пообщаться со студентами, покуражиться и показать себя городским, продемонстрировать свое физическое превосходство. Народу и государству: урожай гарантированно поступит на базы, оттуда - в магазины, будут овощи и фрукты в продаже. Студентам: одни прикроются справками и не поедут, получат
дополнительные каникулы; работящие и совестливые поедут и тоже получат свое удовольствие - месяц на воздухе, весело, с друзьями, развлекутся, на всю жизнь воспоминаний; может, еще и заработают что-то…
Преподавателям - кто из преподавателей не в колхозе (а таких подавляющее большинство) - вообще красота: дополнительный отпуск, полтора месяца зарплату получают и не работают - занятий нет или почти нет. Нагрузку тоже сокращали - курсы-то сокращались по объему часов из-за колхоза, полтора месяца занятий-то пропадало. У нас, у тех, кто поехал со студентами, тоже фактически дополнительные каникулы на воздухе, хоть и физическая работа. Но с молодежью, своими коллегами, весело. За колхоз нам записывали выполнение части педагогической нагрузки (100 часов).
Водителям прикомандированных машин - им тоже хорошо: их из города прикомандировали к колхозу, они с утра приехали, мы их нагрузили и они уехали кто в 11, кто в 12 часов, и больше не возвращаются - они для своего начальства в колхозе, так что делай в остальное время что хочешь. Партбюро, парткому вуза, райкому - есть возможность отличиться. «Работа по организации сельхозработ» в общем-то, несложная. Преподаватели и студенты народ послушный, едут безропотно. За все отвечают преподаватели.
Вокруг этого можно провести много мероприятий, составить планы, заслушать отчеты, поощрить передовиков, определить отстающих и передовых студентов, преподавателей и факультеты, наказать нерадивых и морально оступившихся (как студентов, так и преподавателей) - самая что ни на есть реальная воспитательная работа…
А то, что дармовый труд окончательно расхолаживал «сельхозпроизводителей», учебный процесс в вузах на месяц-полтора сокращался, студенты ежегодно недополучали знания, горожанам приходилось упорно осваивать совершенно бесполезные в их дальнейшей жизни навыки; к тому же многие студенты и преподаватели на сельхозработах заболевали, простужались, получали травмы, растяжения, отравления, ушибы, сердечные приступы - это так, это мелочи, никто этого как бы не замечал, «издержки производства». И что интересно: сейчас «колхозов» больше нет, все студенты спокойно учатся с начала сентября. А овощи и фрукты в городе есть, причем в гораздо большем ассортименте и в большем изобилии, чем тогда, когда за их сбор отвечали мы с нашими студентами...
...Бухгалтерские рифы Если в колхозах можно было хотя бы попытаться договориться о зарплате «по понятиям», то в совхозах подобные штучки не проходили. Чтобы студенты могли получить небольшие заработанные деньги, там нужно было заполнить табели выхода «контингента» на работу, собрать сведения с весовой, закрыть акты, оформить еще какие-то бумаги и, главное, заставить главного агронома, бухгалтера и директора подписать их. А они, естественно, всячески опротивлялись. Потом при расчете из заработанного вычитались расходы по питанию, стоимость утраченных ведер, простынок (рвали на тряпки в гигиенических целях), исчезнувших одеял (забывали на природе отдыхающие на ней же).
Если не ошибусь, то основные финансовые составляющие были следующие. Любая выполненная норма сельхозработ до середины 1980-х гг. стоила около 3,6 руб. (цена бутылки водки в 1970-е гг., или десяти бутылок пива, или двадцати буханок хлеба, или трёх десятков яиц или пары женских колготок среднего качества). Трехразовое питание в совхозной столовой стоило в районе 1,2 руб. в день на человека. В случае вынужденного простоя (главным образом по погодным условиям) составляли соответствующий акт, питание в этом случае должно было оплачиваться совхозом, но совхоз всегда придумывал способы уклониться от оплаты.
Если же все-таки удавалось склонить администрацию к выплате денег, то выдача их часто происходила с задержкой, т.е. уже после отъезда студентов из «колхоза». Итого: заработать в совхозе было практически невозможно. Да и в колхозе тоже труд ценился так же низко, официальные нормы и расценки были на обоих островах идентичными. Предполагаю, что упорное нежелание совхозного начальства платить студентам объяснялось не просто его жадностью (чего жалеть государственные деньги?) - главная причина была в другом. В совхозах, как на всяком государственном предприятии, был строго расписан и утвержден фонд оплаты труда. В совхозах числились полеводческие бригады из местных, за (вместо) которых работали приезжающие им «на помощь» горожане.
Поэтому директор совхоза должен был всячески «урезать» зарплату приезжих, чтобы сохранить и даже повысить зарплату своих постоянных работников. Собственно, эти «местные» работники были людьми, наиболее заинтересованными в приезде горожан в «колхоз на помощь». Когда в ходе демократизации и перестройки эта халява кончилась, когда студенты и иные горожане вдруг не приехали «в колхоз», тогда селяне неожиданно справились с уборкой урожая своими силами.
Почему-то заработали картофелеуборочные комбайны и прочая техника...Вот тогда-то Архипелаг КОЛХОЗ сам собой и кончился.
Зарплатские болота..Проблема оплаты труда горожан, прибывавших в Архипелаг КОЛХОЗ, сложна, противоречива, запутана, туманна и, как долго нам казалось, принципиально неразрешима. С одной стороны, горожанам, находящимся
в «колхозе», по их основному месту работы шла зарплата, учащимся начислялась стипендия (кому она полагалась, естественно), преподавателям выписывались командировки, предусматривающие оплату суточных за счет принимающего колхоза / совхоза. С другой стороны, люди полудобровольно приезжали в «колхоз», несли траты, терпели бытовые неудобства, иногда даже работали в поле. С третьей стороны, работали они чаще всего очень плохо, поскольку знали, что «все равно получишь хрен», как пелось в популярной частушке о советском гербе («Слева молот, справа серп…»).
Применительно к оплате труда студентов на филфаке в 1970-е и до первой половины 1980-х гг. безраздельно господствовала сельскохозяйственно-педагогическая концепция Евгения Семеновича Воропаева. Евгений Семенович был многократным командиром филфаковских сельхозотрядов, в колхозных вопросах пользовался неувядаемым авторитетом среди коллег и студентов. Да и вообще Евгений Семенович был очень хорошим и добрым человеком, имел суровый опыт жизни в социалистическом селе, а потому полагал, что студентам пытаться заработать в «колхозе» бесполезно, что администрация нас всех всё равно обдурит, поэтому наша главная (если не единственная) задача - сохранить здоровье студентов и обеспечить им по возможности сносное бытовое существование. А для этого отряду нужно работать на уровне, минимально устраивающем администрацию, но при этом на еде ни в коем случае не экономить, даже наоборот, - чем больше потратим - тем лучше. Т.е. Е.С. Воропаев по-крестьянски мудро оценивал ситуацию и фактически относился к сельскому руководству, как к оккупантам, против которых следует вести осторожную (даже очень осторожную), пассивную, но всё-таки войну.
Незадолго до начала того процесса, который при Горбачеве, как известно, пошёл под названием «перестройка», что-то случилось в нашем Архипелаге КОЛХОЗе, да и, видимо, не только в нём. Студенты начали хорошо работать, - не знаю, что щелкнуло в людских головах, - поколения, может быть, сменились, или всем вдруг стало очевидно, что по- старому жить больше нельзя, - или ещё была какая причина? В любом случае, так или иначе, но наш отряд, к тому времени получивший название «Логос», стал давать на каждого «бойца» выработку, близкую к «норме». В этой ситуации не биться за зарплату студентов было невозможным, но,насколько помню, значимого успеха все эти битвы на бухгалтерских рифах не приносили. Всё радикально изменилось лишь тогда, когда мы отказались от попыток получения зарплаты деньгами и подошли к подножию Натуроплатской горки в селе Горенские Выселки.
Натуроплатская горка и Пролив натуроплаты Ранее мы говорили о том, что совхозное начальство готово было удавиться на собственной кишке, но не дать нам денег. А вот лишней картошки у них всегда было очень много при любой урожайности. Эта лишняя картошка бралась вот откуда. В ходе подготовке к сбору урожая в поле выдвигалась комиссия, которая определяла среднюю урожайность данного поля. Эта средняя урожайность умножалась на площадь поля, в
результате получалось количество картофеля, которое должно было быть с этого поля убрано. Понятно, что урожайность в любом случае бессовестно занижалась до среднестатистического уровня со всеми приятными возможностями, бывшими следствием такой умной процедуры. Поэтому отдать нам 10-15 и даже 20 процентов от собранного для них не было проблемой.
По-моему, мы в основном работали из 10-15 процентов. Расклад получался примерно такой: одна «бойцица» собирала примерно 750-800 кг. картофеля в день, из которых в среднем 100 - 120 кг. был её заработок. Конечно, не только её - нужно было делиться с бойцами- грузчиками-подносчиками, кухонными рабочими, дежурными, оставшимся в корпусе-общаге, а также с теми, кто занимался продажей картошки. Понятно, что нужно было ещё платить за машины, которые уезжали с торговой бригадой, милиционеру, который нашу торговую бригаду охранял, за столовую, кормившую нас уже не по 1,2 руб., а подороже и чуть лучше, чем ранее…
Продавали мы картошку по 2-2,5 р. за ведро, в ведре было 6-7 кг., т.е.килограмм стоил около 30 копеек, значит, каждая бойцица приносила в кассу отряда в каждый рабочий день около 30 рублей. Стипендия отличника на филфаке была 50 руб. в месяц, средняя месячная зарплата по стране во второй половине 1980-х гг. около 200 руб. Сейчас трудно поверить в такую суперрентабельность труда на полях Архипелага, но она была. Как это делалось в Архипелаге Переход на натуроплату потребовал модернизировать как производственную структуру отряда, так и организацию работ в поле и вне его. Вне поля трудилась торговая бригада, т.е. те, кто продавал картошку Не уверен, что подробное описание алгоритма добычи денег через
натуроплату будет интересно и, главное, достоверно (многое забылось), поэтому опишу процесс по возможности кратко, чтобы врать поменьше.
Прибыв на поле, сначала предельно быстро всеми бригадами загружаем «торговую» машину (ЗИЛ-130, грузоподъемность до 6000 кг.). Загружаем с четырех-шести борозд отборной картошкой (ровной, красивой, несколько большей среднего размера) - она же на продажу едет! Машина ушла - возвращаемся на исходные позиции. По тем же бороздам идет «бригада прорыва», наиболее опытная, сильная и ловкая часть отряда, задача которой - дособрать картофель с «порченых» борозд и обеспечить коридор для других бригад и машин. Эта бригада работает в худших условиях -идет по полусобранным бороздам, нагружаемая машина движется за сборщицами, что увеличивает путь грузчиков, которые подносят ведра от «бойциц» к грузовику и несут их пустыми обратно. Зато следующую за «бригадой прорыва» машину грузим уже «с борта», т.е. она свободно идет параллельно сборщицам по борозде, предварительно опустошенной «бригадой прорыва». «С борта» загружать машину лучше по всем
параметрам: и для бойциц безопаснее, и бойцам ведра носить ближе.
Важно, чтобы бригада держалась кучно, вровень машине, чтобы на соседних бороздах не было убежавших вперед и отстающих. Аналогично запускаются следующие машины и бригады, т.е. грузовики подобно танкам или боевым кораблям выстраиваются уступом вправо или влево. Выбор направления уступа мы пытались осуществлять в зависимости от направления ветра - он должен дуть от сборщиц к грузовику, а не наоборот (при погрузке картошки летит пыль и грязь, а девушкам это не нравится). Да и на грузчика, подающего в кузов ведро, грязь летит тоже основательно.
Понятно, что такая красивая система могла работать только при достаточном количестве машин, которое мы старались обеспечить комплексом мер: хотя на планерках заранее «заказывали» потребное количество транспорта на рабочий день, но на всякий случай несколько девушек сразу после завтрака из столовой отправлялись на весовую, где они машины отлавливали и пригоняли к нам на поле. С загруженными машинами обычно тоже кто-то ехал до весовой (чтобы узнать вес и пригнать назад эту же машину, если она разгружалась в овощехранилище, либо какую другую). Такое конвоирование машин было особенно актуально в случаях, когда поблизости появлялись «конкуренты», а грузовиков было мало. Кроме того, иногда на весовую отправлялась «бойцица», которая находилась там стационарно и вела учет отрядной выработки, помогала местным дамам, на весовой работающим, а заодно диспетчиализировала транспорт в пользу своего отряда. Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, будто бы некая наша студентка, на весовой находившаяся, могла случайно и нечаянно приписать отряду «Логос» пару машин «однодневников» (так называли горожан, приезжавших «в колхоз» утром, а в конце рабочего дня увозимых обратно).
Но ведь не ошибается только тот, кто не работает. А кто работает, тот, значит, ошибается! Кроме того, однодневникам эти машины и не нужны были вовсе, они радостно увозили домой в сумках-сетках-авоськах-рюкзаках по паре ведер отборной
картошки и были вполне довольны временем, без напряга проведенным ими на свежем воздухе, а не на своем обычном производстве. В день отряд собирал около 50 тонн картофеля. Из них около 5 тонн нужно было продать, что было задачей своеобразной и весьма непростой.
По крайней мере, первая попытка торговли на рынке была неудачной (одна из причин заключалась в том, что картофель на продажу не был отобран, а собран «весь подряд»). К концу того дня значительную непроданную часть отвезли к общежитию ВГУ и раздали желающим бесплатно. Потом поумнели и стали торговать в пригородах Воронежа (Боровое,Сомово), где доминировала песчаная почва, на которой у граждан на огородах картошка плохо произрастала. Постепенно торговля пошла, в чем была особая заслуга Сергея Елисеева, студента-журналиста, реализовывавшего картофель населению на грани гениальности, с элементом подлинного и тонкого артистизма... Вечером «торговая машина» возвращалась с наличной выручкой, финансовый результат сообщался бригадирам, а те доводили его до сведения бойцов и бойциц. Небольшая часть денег (при необходимости) выдавалась побригадно, а основная часть укладывалась на сберкнижку.
КОЛХОЗНОЕ ТВОРЧЕСТВО Из собрания Н. Овсянниковой, Н. Бисеровой: колхозный фольклор филфака и журфака 1987 и 1988 гг выпуска...Обычно для колхозного капустника придумывалось попурри.
(мотив «Пора в путь дорогу») 1. Осенним вечером, вечером, вечером,
Когда на поле, скажем прямо, делать нечего,
Мы соберемся за столом
И что осталось разольем,
И нашу песенку любимую споем:
(мотив «И кто его знает»)
3. На рассвете ходит парень
Возле дома моего.
Не могу смотреть спокойно
На страдания его.
И кто его знает,
Чего он моргает, чего он моргает!
Конспект вымогает!
(мотив «Птица счастья»)
4. Птица счастья прилетала к нам,
Но ее сожрал какой-то хам.
Перья опалил, перья опалил
И из нашей птицы суп сварил.
(мотив «Утро туманное»)
6. Утро туманное, утро седое.
Дремлют на лавочке юные двое.
Заперты двери, в барак не войти:
Нравственность препы стали блюсти.
(мотив «В краю магнолий»)
7. В краю магнолий плещет море,
Сидят мальчишки на заборе,
А на филфаке в эту пору
Студенты дружно слезы льют.
Нет времени им развлекаться,
Им по ночам котлеты снятся,
Они худеют и бледнеют,
Забыт покой и уют, и уют…
Припев:
А помнишь когда-то
Мы были счастливы, ребята, ребята.
Глаза горели, как агаты, агаты,
И на щеках играла кровь.
Все наши гулянья
Остались лишь в воспоминаньях.
(Как жалко!)
Мы разучились веселиться.
(Как грустно!)
Прощай, прощай, любовь!
(мотив «Ваше величество женщина»)
9. - Ах, Ваш приход, как пожарище, -
Дымно и трудно дышать.
Ну для чего так безжалостно
В дверь сапогами стучать?!!
(мотив «Кадриль»)
12. Когда-то россияне
Сережи, Геры, Мани
Андрюши и Наташи
Открыли новый стиль:
Фуфайки, рукавицы,
Платки на пояснице,
Студентов серы лица -
Легла на лица пыль.
13. Эй, вы там, наверху! - политическая песня !!! Делу время, делу время, А потехе час!
(мотив «Вдоль по улице»)
14. Вдоль по улице метелица метет,
За метелицей завкафедрой идет, За завкафедрой замзавкафедрой идет,
За замзавкафедрой замзамкафедрой идут, Всё равно они студентов не найдут!
(мотив Никитин «Диалог у новогодней елки»)
15. - Что происходит на свете?
- А просто зима!
- Просто зима, вы считаете?
- Да, я считаю.
- Видит, видите, толстые книги читаю,
Хотя и сведут эти книги однажды с ума.
- Что же за всем этим будет?
- А будет колхоз.
- Будет колхоз, полагаете вы?
- Полагаю! Я уже точными данными располагаю,
Что и дипломников нынче погонят в колхоз.
(на мотив «Поручик Голицын»)
Четвертые сутки сидим без работы,
Размыта дождями родная земля.
Сегодня дотравим свои анекдоты,
А завтра навеки уедем в поля.
Нам писем в деревню никто не пишет,
Давно позабыли друзья и родня.
Четвертые сутки стучит дождь по крыше.
Он скоро в могилу загонит меня!
Больших результатов мы в поле добились,
Но радости что-то от этого нет.
Давно шерстяные носки прохудились,
Давно уже вышел запас сигарет.
Сегодня в столовой на завтрак котлеты,
На ужин котлеты, котлеты в обед.
Дружище, достань из заначки галеты.
Галеты намного вкуснее котлет!.
Скажите декану, я всё уже понял.
Я стану прилежней, я стану смирней.
Ах, где же вы, где же вы, резвые кони!
Умчите отсюда меня поскорей!
Протянет окурочек кореш Серега,
И Герман плеснет мне в стакан лимонад.
Дружище, осталась одна нам дорога,
По ней не вернуться в Воронеж назад.
Мы месяц сидим без еды и работы.
Засыпана снегом родная земля.
По сотому кругу идут анекдоты.
Что делать? Зарядку начнем с января.
В маразм мы впадаем, друзья, понемногу.
Колхоз для студента - как дантовский ад.
Взорвал председатель(сука) на город дорогу.
Теперь не вернуться в Воронеж назад.
В поле, в чистом поле еще не собран урожай.
Болен, ах, как болен я бульбенцами!
Воля, воля, воля - нам никуда не убежать
С поля, чиста поля.
Давно шерстяные носки прохудились,
А Скобелев съеден неделю тому.
И кудри Инютина в зубы набились
Вадиму Георгиевичу самому.
Хотел от напасти сберечь нас Валагин:
Пополз по-пластунски к министру в Москву,
Но схвачен злодеями сельской ватаги,
Взят в плен и отправлен рабом на свеклу.
Осталось полсуток до Нового года-
Тогда и устроим мы пир на весь мир,
Ведь тело свое во спасенье народа
На праздничный ужин отдал командир.
Мы знаем: он зря не бросает ни слова,
И если в сочельник заглянет к нам гость,
Пускай тем помянет Володьку Грязнова,
Что съест вместе с нами берцовую кость.
Мы месяц уже не видали компота.
Мы валимся в спячку средь белого дня.
Нам снятся любимые как антрекоты
И видятся пловом друзья и родня.
В маразм мы впадаем, друзья, понемногу.
Колхоз для студента - как дантовский ад.
Взорвал председатель на город дорогу.
Теперь не вернуться в Воронеж назад.