«Архипелаг КОЛХОЗ» (Колхоз глазами городского интеллигента) 1
В.Г.Кулиничев, И.А.Стернин, Филологический факультет, Воронежский университет.
Источник: http://jour.vsu.ru/editions/books/Arhipelag_kolhoz.pdf
"..Как-то скучно сейчас по осени нам бывает. Правда, сейчас уже вроде бы и привыкаем , но первые годы, как грянула перестройка, ох как было нелегко... В колхоз мы перестали ездить со студентами... Бывало - приходишь в университет после отпуска, перед началом учебного года одна мысль - когда и куда в этом году едем со студентами убирать урожай? Какой факультет бросит на это дело ректорат, какой курс бросит на это дело деканат? Уже давно запасены сапоги, бывалые штаны и куртки, перчатки, перехватавшие и перекидавшие на машину не одну тысячу ведер с картошкой...
Мы уже знали свою судьбу, тем более что в 1975 или 1976 г. на филфаке немногочисленные мужчины-преподаватели приняли негласное постановление между собой - в колхоз ездим только мы, женщины-преподаватели больше ездить не будут. До этого ездили, и еще как... А потом приняли мы такое джентльменское решение, и с тех пор практически в одном и том же составе из года в год по осени - на поля.
Опыт мы приобрели огромный, руководить девочками-филологинями на картофельном поле научились, что называется, от и до. Закрома родины поглощали огромное количество студенческого и преподавательского труда, времени, физической и психической энергии, одежды и обуви. При этом наши коллеги, не поехавшие в колхоз, получали сентябрь, а то и октябрь дополнительного отпуска - зарплата идет, а студентов нет, учить некого. Партийная организация получала дополнительный стимул к работе: надо обсудить и утвердить, кого из преподавателей послать со студентами, кого сделать главным ( желательно, члена партии, чтобы потом можно было бы спросить с него по всей строгости, поставить его отчет на партбюро), да и тематика ежегодного октябрьского или ноябрьского партсобрания всегда гласила: «Об итогах сельхозработ факультета».
Опять же потом можно обсудить, кто и как из студентов себя вел, у кого какой обнаружился моральный облик на полях и в лесополосах, окружающих поля. Да и преподавателям можно будет почистить косточки - не выпивали ли лишнего, не увлекались ли там неуставными отношениями, блюли ли моральный облик преподавателя университета.
Комиссии наезжали в колхоз не раз и не два - ректорат, партком, деканат, партбюро. Да еще санэпидемстанция заедет, РОВД. Заедут на машине - «Где старший?» Спросят, как дела, пожелают успеха, поставят галочку - проконтролировали, оказали помощь и скорее уезжать - в другой колхоз.
Идеологическая работа должна была быть на высоте. Последние годы неизменно придавали сельхозотрядам комиссаров от кафедр общественных наук - чтобы «вели работу». Толку от них, как правило, было мало, хотя если удавалось “заказать” к себе в отряд живого человека, которого мы знали - бывало очень неплохо. Один организовывал футбол, другой пел песни под гитару, третий шахматные соревнования организовывал. Какие же главные острова архипелага КОЛХОЗ выплывают в нашей памяти как наиболее заслуживающие внимания?
1. Сборы
2. Выезд, размещение, жилье
3. Местные
4. Привлеченные кадры
5. Комиссары, врачи, участковые.
6. Распорядок дня
7. Питание
8. Работа
9. Организация труда, функции местных руководителей
10. Отдых после работы
11. Оплата труда
12. Возвращение
13. «Колхозный строй» со стороны (взгляд филолога)
Так называли в наше время принудительные сельхозработы горожан в деревне. Колхоз это или совхоз - для участников этого мероприятия не имело значения, все говорили «ехать в колхоз» (иногда говорили «на картошку») Это называлось «помощь селу». Существовал в обществе лозунг: «Поможем селу убрать урожай».
Ходил даже такой анекдот - внедрили в советский секретный НИИ американского шпиона, и вдруг ему говорят - поедешь в колхоз. Он спрашивает бывалых сотрудников, что это такое. Ему кто-то говорит - О,это хуже каторги! Он пошел в КГБ и написал признание - мол, я американский шпион. Ему говорят: - А что побудило вас сознаться? - Да вот, сказали, в колхоз отправят. Кагэбешник отдает ему его признание и говорит: - Вон отсюда! На что только люди не идут, чтобы в колхоз не ездить!
В разные годы мы убирали картошку (чаще всего), помидоры, яблоки, кукурузу, капусту, сахарную свеклу, кормовую свеклу, редко нас направляли работать на консервных заводах в районах области. Щадящий режим - это однодневная работа на городских овощебазах, разбирать гниющие овощи и отбирать еще не сгнившие для магазинов, но студентов редко на овощебазы посылали.
если кто-то из студентов или преподавателей начинал в колхозе ворчать - почему нас заставляют ехать в колхоз, мы должны учиться, это не наше дело, сельчане нам неизменно говорили - вы же для себя собираете, нам ваша работа не нужна, мы себе на своих огородах вырастили, то, что нам надо. Это вам в городе есть будет нечего. И ничего не возразишь - так оно и было.
Сборы..Конечно, каждый год мы знали, что колхоза не миновать. Готовились к этому все. В первую очередь - деканаты и партийные бюро факультетов. Все начиналось с утверждения на партбюро руководителя и преподавателей, которые будут руководить студентами. Приглашают утверждаемых преподавателей и объясняют необходимость нашего участия в сельхозработах. Этому делу придавался статус особенной важности.
Как сейчас помню - наш секретарь партбюро с важностью произносит об утвержденном совместно с деканатом составе преподавателей, направляемых в колхоз: «Да, сильная команда». При это сам ни студентом, ни преподавателем ни разу в колхозе не был. Далее партком университета утверждает руководителей сельхозотрядов факультета (это называлось сельхозотряд) и назначает в каждый отряд комиссаров с кафедр общественных наук - истории КПСС, научного коммунизма, философии, в крайнем случае - с экономических кафедр.
Они должны были осуществлять политическое руководство, присматривать за студентами и преподавателями - чтобы все соблюдали дисциплину, политическую благонадежность и нормы нравственности, то есть они отвечали за моральный облик сельхозотряда. Ездили обществоведы в колхоз весьма неохотно, пользы от большинства было мало, но комиссар должен был в отряде быть обязательно. Только в перестройку гуманитарным факультетам стали разрешать ездить без «внешних»
комиссаров.
Потом происходит университетское собрание по поводу сельхозработ партком, ректорат, ответственный от университета (долгие годы это был толстый и флегматичный начальник 1 отдела). Присутствовать должны были все ответственные от факультетов и преподаватели (последние, впрочем, обычно не ходили). Опять объясняют необходимость нашего участия в сельхозработах. Далее - протокольный инструктаж по технике безопасности, каждый год одно и то же. Лозунг ответственного за сельхозработы каждый год был один и тот же - «скольких увезли, стольких и привезите обратно».
Потом руководители отрядов должны были сходить в горздравотдел на собрание - там инструктировали врачей и сестер, направляемых со студентами на сельхозработы. На инструктаж горздравотдела руководителю отряда надо было сходить. Потом надо было организовать собрание со студентами на факультете - «по поводу выезда на сельхозработы». Объявляли, какие курсы едут, куда, кто из преподавателей поедет, что брать с собой, когда едем, где собираться. Я всегда просил студентов сходить зубы подлечить - чтобы в колхозе не заболели (сам делал это обязательно), предупреждали, что надо взять рукавицы, сапоги, теплую одежду и обувь. Всем все было понятно, но все равно некоторые студенты хитрили - не брали необходимого, а потом,как заехали и поселились, сразу начинали проситься съездить из колхоза домой за рабочей одеждой и теплыми вещами.
Надо было еще захватить с собой ватман, фломастеры, карандаши, краски, тушь цветную - для оформления наглядной агитации, тетради и бумагу для ведения учета - забирали все что есть, из деканата. Отдавали безропотно, и с кафедр тоже. Партком университета тоже кое-что давал.
Выезд.. Ехали на автобусах, весело и шумно, обычно от главного корпуса.Автобусы иногда присылал колхоз, но чаще были обычные рейсовые автобусы, снятые с маршрутов. В автобусе студенты активно сговаривались, кто с кем будет жить в одной комнате, друзья старались попасть вместе.
Размещение, жилье По приезде нам, преподавателям, надо было в первую очередь предотвратить стихийное заселение и рассчитать, кого куда поместить, иначе всегда оставались студенты, которых никто не хотел брать в свою комнату в общежитии. Распределение по комнатам - очень острая проблема, спорили, кто с кем хочет жить, пытались занять место для тех, кто еще должен приехать и т.д. Старшекурсники всегда старались на правах дедовщины захватить комнату поменьше. В связи с этим мы в автобусах строго-настрого предупреждали, чтобы в общежитие никто сразу не бежал, ждали снаружи, пока мы осмотрим комнаты, составим списки и определим, кому куда.
Тем более часто надо было собрать еще огромное количество железных кроватей, подогнать «грядушки» (воронежское слово, то есть спинки) к самим кроватям; нужны были молотки, топоры, чтобы забить кровати в пазы грядушек, кровати надо было потом таскать в общежитие и расставлять по комнатам. Кровати были обычно двухэтажные. Работа была очень тяжелая и утомительная. Кровати к грядушкам не подходили, приходилось долго перетаскивать грядушки и кровати, искать «пару». Потом надо притащить матрасы, подушки, одеяла и постельное белье на 100 человек.
Мы постепенно начали посылать вперед перед заездом «квартирьеров» -ехали «своим ходом» несколько мальчиков и иногда с ними преподаватель - и заранее готовили комнаты. Общежития в 100 процентах случаев - старые развалюхи. Нет стекол, форточки и двери не закрываются, полы прогнили. Надо звать колхозного плотника, чтобы чинил хоть кое-как. Важное дело - хороший запор на входной двери, обязательно будут к нам лезть. Да и двери в комнаты должны как-то закрываться. Я постепенно научился - привозил с собой крючки, гвозди, топор, и все запоры мы сами чинили и сами ставили.
Общежитие - это еще хороший вариант. Можно сказать -комфортабельный. В истории нашего «сельхоздвижения» - спали в клубе,а на сцене за занавесом жили мальчики или преподаватели - когда на кроватях, когда на полу. Девочки в зале, небольшое количество мальчиков - на сцене за занавеской. Бывало, жили в строительной прорабской, в бывших школьных классах и подсобках, в бывшем правлении. Какие уж тут гигиенические условия?
Постепенно все-таки стали селить нас в основном в общежитиях, как-никак - из года в год студенты приезжают. Иногда везло - в домиках лагеря труда и отдыха, свободного от детей осенью. Правда, в них было холодно, они никогда не отапливались. Нужна была маленькая комната для преподавателей, важно - чтобы с розеткой! А то как вечером чай пить? Бриться как? Магнитофон, радио куда включить? Мальчиков, если было можно, мы селили у входа в общежитие, рядом с преподавателями - для безопасности: легче поднять тревогу и занять оборону у входа.
Постоянный вопрос - санитария и гигиена. Надо было оборудовать комнату гигиены женщины, что далеко не всегда удавалось. Должна работать баня каждый день. С баней была проблема: девушки хитростью (высылали вперед своих) занимали баню, а мальчики и тем более преподаватели оказывались всегда последними, долго сидели в очереди.
Надо оборудовать умывальники около общежития, туалет должен быть поблизости. Если слякоть, дождь - должна быть дорога к туалету, иначе до него не добраться. Освещения надо добиться во дворе и около туалета. В одном из колхозов студенты назвали туалет «Балканы» - за удаленность. Поздно вечером или ночью девочки ходили на «Балканы» целыми бригадами.
Кстати, о туалете. Как-то я остался в общежитии по какой-то причине, не пошел с утра в поле. Грязь была во дворе жуткая, непролазная, и до туалета было просто невозможно дойти. Эта была для всех проблема. Так вот, я организовал нескольких девочек, которые остались по болезни в общежитии, и с моим участием мы натаскали битых кирпичей и вымостили узкую тропинку до туалета. Качество жизни это, несомненно, улучшило. И тут возвращается наш отряд с поля - студенты и преподаватели. И начинается жуткий хохот - почему-то над нами все смеются: Стернин дорогу в туалет построил! Выпустили боевой листок, где отразили и осмеяли этот факт, а Л.Е.Кройчик написал про эту ситуацию юмористическую поэму с эпиграфом: - Кто построил эту дорогу? -Граф Клеймнихель, душечка. Пользовались, однако, дорогой все весьма охотно. До сих по не пойму, что здесь было смешного? Но веселились почему-то все ужасно. Вспоминаю М.Твена: «Поживите месяц в прериях, и вы будете смеяться над чем угодно».
Сушилка была нужна - где сушить мокрую и постиранную одежду? Обогреватель должен быть в сушилке, его надо было «выбить» и еще обязательно научить девочек им правильно пользоваться - не класть свою одежду прямо на спираль, например. Такие попытки у филологов бывали неоднократно.
Свет должен быть у входа, в коридоре, в комнатах, розетки в комнатах. Получить лампочку в колхозе - целая проблема, неделями ходили и просили, преподаватели забирали лампочки себе и выдавали по необходимости. Удлинители привозили сами, это ценный для колхоза прибор. Но важно, чтобы не перегрузить сеть - девчонки об этом не думали, включали по несколько кипятильников, сушили волосы - все время выбивало предохранители. в комнаты самодельные обогреватели - «козлы». Приедет пожарный контроль, наорет и кусачками обрежет свет при входе в общежитие. Я ему говорю: - А как мы будем жить в холоде? - А он отвечает - Это не мое дело, колхоз должен обеспечить. И ведь он прав. Решалось это так: он уехал, приходит электрик и снова соединяет провода - до следующего визита пожарника.
Были случаи, что от нас требовали, чтобы мы сами топили углем - мол, выделите кочегара, пусть топит, мы вам уголь привезем. Привезли, свалили в кучу около общежития. Мы выделили студента-филолога, который был очень задумчивый и совершенно не справлялся - уголь у него не горел, он и разжечь-то печку не мог никак, ничего он не умел. А потом стало ясно, что нас еще и с углем обдурили: местные увидели наш уголь и сказали - да вам пыль привезли угольную, она никогда гореть не будет, нужен кусковой уголь. А мы откуда знаем, какой уголь нужен?
Потом стал ездить с нами в колхоз инженер с журфака Гаршин, и тогда у нас все наладилось - он все умел, делал нам отопление, чинил свет, делал проводку, поправлял водопровод и много чего другого. Он все знал и умел, просто находка для нас, филологов.
Вообще, всякую мелочь в колхозе надо было выбивать с боем. Начальство считало - заехали, и пусть работают, постепенно все устроится. А нам каково? В окна дует, щели в палец, холодно, вода только ледяная, свет все время гаснет. Начальства никакого никогда нет на месте, никто ничего не решает. Задача руководителя отряда - все эти проблемы решить. И при этом надо еще организовать работу на поле. Но постепенно у нас все наладилось, сложилось преподавательское братство с четким распределением обязанностей преподавателей, вырос надежный и ответственный студенческий актив, каждый знал, что делать и стало гораздо легче и веселее.
Питание.. Варианты были разные. Первый - готовили колхозные повара, наши студенты работали в столовой подмастерьями.Работа на кухне освобождала от работы в поле, но вставать надо было раньше других. Впрочем, желающие всегда находились. Медработник, прикомандированный к отряду, должен был контролировать санитарию и гигиену на кухне. Иногда мы ставили преподавателя на контроль - надо было контролировать, сколько получено мяса, других продуктов, сколько закладывают в приготавливаемые блюда. Была норма - кормить на 1 р. 20 коп. в день на человека, повара составляли калькуляцию, преподаватель должен был ее подписать, подтвердив, что это все выдано и «скормлено» студентам. Воровали повара обычно мастерски, но проверить их было трудно, они были виртуозы. Особенно это касалось мяса (оно дорогое) и круп - нужно же им своих кур кормить. Стоимость украденного, естественно, включалась в расходы на студентов.
Студенты на кухне работали вместо поля, чистили картошку,резали овощи, мыли посуду, носили воду, получали мясо, продукты. Была трудность, связанная с безопасностью труда - однажды студенты опрокинули бак с кипятком, ошпарились сами и ошпарили повара.
Плиты были обычно электрические, и это тоже часто становилось проблемой - свет часто отключали, и мы могли остаться без ужина или обеда. В некоторых столовых, правда, были и газовые плиты на баллонах. Мы обычно сразу отказывались от обеда в середине дня - надо было привезти студентов с поля пообедать, а потом опять везти разомлевших бойцов в поле - это было крайне трудно, времени уходила на это полдня. Иногда привозили обед в поле - но есть на поле неудобно, условий нет, лучше было привезти полдник и раньше домой. Договаривались, что привезут в поле молоко, чай или компот с хлебом, это было более реально. Полдник - это еще и перерыв. Можно полежать полчаса в стогу или лесополосе.
Еще на поле привозили воду. Обычно какой-либо старичок на старой и послушной лошадке объезжал поле с бочкой и поил нас.
Большое значение имели вечерние чаепития. Первостепенная ценность в колхозе - большие киловаттные кипятильники, которые можно было всунуть в бидон или на худой конец - в трехлитровую банку. Они, конечно, очень напрягали сеть, часто летели пробки (но наш инженер В.Я.Гаршин это сразу исправлял). У меня был «чайный набор», как назвал это В.Кулиничев - я привозил туристический двухлитровый алюминиевый бидон для воды на 2 литра с кожаной ручкой (удобно, не нагревалась!), куда очень аккуратно входил кипятильник, его еще и закрепить на горлышке бидона можно было - очень удобно! Вскипала вода в таком устройстве очень быстро, что и было надо.
Чая пили много и часто - это замечательное средство для вечерних разговоров. Ценились сладости, которые привезли из дома, варенье, иногда кое-что можно было купить в сельском магазине. Ценились сушки (как-то наш декан Т.А.Никонова привезла нам в отряд несколько связок сушек, был большой пир), пряники. У нас был многолетний ритуал - вечерние чаепития преподавателей с лучшей на сегодня бригадой, которая собрала за день больше всего ведер на человека. Мы угощали ребят, чем могли. Шутили, смеялись,пародировали друг друга, вспоминали забавные ситуации на поле и после него.
Одежда.. С одеждой была проблема. У многих городских студентов и студенток не было подходящей одежды, им приходилось специально покупать «для колхоза» обувь, теплые дешевые куртки, рукавицы. Помню, была как-то у нас была в колхозе одна довольно высокомерная студентка, у которой родители долго работали за границей и которая поэтому училась в школах при посольствах. Одета она была, по нашим представлениям, ну совсем не для поля - она работала в таких джинсах, в которых большинство наших девчонок с удовольствием ходили бы в университет, да у них не было таких и достать такие было в стране невозможно. В это время джинсы были весьма дорогой и модной одеждой. Я ей как-то сказал об этом, предложил носить что-либо более «рабочее», на что она сказала мне: «У меня просто ничего хуже этого нет». Я ей сказал - ну хоть старые джинсы надевай, на что она сказала «У меня все одинаковые». Так «воспитать» ее и не удалось.
Преподаватели тоже колхозную одежду обычно покупали. Большинство преподавателей освоили сапоги - самая удобная вещь для колхоза. Я ездил в армейских брюках, в которых пришел «на дембель», и в сапогах (но их купил специально, из армии мы пришли в ботинках). Колхозная куртка, сапоги, рукавицы, кипятильник с бидоном - все «колхозное» хранились дома на антресолях с осени до следующего колхоза, все равно было известно, что поедем.
Распорядок дня.. Вставать приходилось для горожан рано - в шесть-полседьмого, к 9 часам надо было обычно быть на поле. Вставать не хотелось. Я брал с собой будильник. Иначе не проснешься вовремя. Больше обычно никто в отряде будильник не брал. Ходил утром по коридорам, стучал в двери и кричал «Подъем!», чем вызывал всеобщую ненависть.
В последние годы наш преподаватель А.Скобелев завел традицию - включать по утрам громко песню Высоцкого «Банька». Наш инженер Валентин Гаршин сделал нам радиофикацию общежития - ставили большой динамик в коридор и включали. Чуть отвлечешься - кто-то из студентов выскочил из комнаты и выдернул штекер - «Банька» замолкла. Опять включаем.
Ну, никому неохота вставать! По 10 раз стучишь в комнату - ребята, умываться, одеваться и в столовую! Ехали или шли на поле обычно от столовой. Важно было, чтобы все пришли в столовую в рабочей одежде и с ведрами - всегда были такие, кто хотел после столовой снова улизнуть в общежитие, якобы что-то взять или надеть. И его потом там долго не найдешь. Надо было подгонять постоянно, пока не посадим всех в автобус, который идет на поле. Главное было - как можно быстрее и
организованнее вывести отряд на поле.
С каждым автобусом на поле со студентами должен ехать преподаватель. Иногда водитель с утра уже выпил, отказывались с ним ехать, а других нет - идите тогда пешком несколько километров. Крайне бывало обидно, когда мы приходим на поле - а оно не распахано, или нет машин, мешков. Бойцы начинают роптать - зачем так рано приходить тогда? А что им ответить?
Перерыв делали на полдник, когда его привозили, где-то в 11.30-12.00.Отдыхали примерно полчаса, лежали у стогов или в ближайшей лесопосадке. Работали часов до трех или полчетвертого - сокращенный рабочий день положен, если нет обеда. Это по трудовому кодексу. После рабочего дня, если шли домой пешком, маршировали с песнями и всякими припевками. Умыться и - обед. Наконец, можно полежать…Отдых. Ужин часов в восемь, на него не все и ходили, устраивали себе закуску и вечерний чай в общежитии. Отбой в 23.00, но мало кто в это время ложился спать.
Колхозное начальство Я уже отмечал, что главное впечатление от начальства - его никогда нет. В другом отделении, в город вызвали, на току, на весовой, на складе, в гараж поехал - а вы его не встретили? Бригадиры - их просто не найти,
они всегда «в другом отделении». Электрики, плотники, комендант общежития (крыша течет, свет погас, постельного белья не хватает и т.д.) никогда не найти - это люди совершенно неуловимые. А они обычно дома у себя, женщины своим хозяйством занимаются, а мужики курят на лавочке перед домом.
- Председатель где? -Вызвали в район. Справедливости ради, скажем, их действительно часто дергали в район - «обязательно прибыть лично». Вот еще дополнительный повод - не быть в хозяйстве, а никакие проблемы без него не решаются.
Обязательна для председателя внешняя насупленность, несвязное бормотание, бурчание вместо речи. Схема мышления у него такая: все изначально плохие, бездельники, все заранее во всем перед ним виноваты, на всех надо наорать, лучше матом, только тогда будут работать.
И при этом полная, можно сказать феодальная зависимость людей от председателя или директора, абсолютное их бесправие перед «хозяином». Рядовые люди в колхозе совершенно бесправны. Помню, директор совхоза по фамилии Песков при всех в правлении материл пожилого тракториста, пришедшего по какому-то делу, а потом рычит: “Пошел вон! Приходи, когда у меня злость на тебя пройдет”. Тот послушно развернулся и, опустив голову, ушел. Старушка пришла, просила досок починить сарай -не дал: «Нет у меня досок для тебя». Прямо по Н. Некрасову…
У нас создавалось впечатление полного отсутствия у колхозников интереса к работе в колхозе. Конечно, были в колхозе добросовестные люди, но они в колхозе десятилетиями никак начальством не поощрялись. Помню, банщик, он же водовоз и истопник - тихий, добросовестный старик, прошедший войну. Вот он работал добросовестно, всегда все у него было в порядке, всегда появлялся вовремя. Мы ему по окончании работы дали премию наличными - 100 р. Он был потрясен: за 50 лет
работы в колхозе он два раза получил премии по 20 р. На таких должностях работают в основном старики, прошедшие войну, инвалиды. Добросовестными бывали пожилые колхозные повара-женщины. Добросовестных молодых работников как-то не попадалось. За 20 лет хороших, настоящих деловых бригадиров, болеющих за свое дело мне не попалось ни разу.
Интерес к своему подворью у всех сельчан, конечно, всегда был, здесь они, как правило, преуспевали, особенно руководство. Председатель всегда имеет в селе лучший дом и строит еще один для детей, имеет «Волгу». На своей «Волге» по колхозу не ездит, бережет, ездит на колхозном уазике. У него всегда бесплатный колхозный бензин, лучшие стройматериалы, трактор вспахать огород всегда в его личном пользовании. Специалисты тоже в основном люди зажиточные. Хорошие дома, большие огороды. Экономист - всегда себе на уме, все очень хитрые. Они очень быстро ориентируются в изменении обстановки. Когда колхозы и совхозы в перестройку стали сыпаться, в одном хозяйстве, мы наблюдали, экономист сразу купил себе совхозный комбайн, агроном - трактор, завгар -грузовики. Все списали, а сами тут же купили за копейки.
Удивляло, как много в правлении экономистов, бухгалтеров и учетчиков - целое правление сидит, а в поле никого нет. Людей в селе было, на наш взгляд, в целом достаточно, но в колхозе или совхозе работали единицы.
Признаюсь - директорам и председателям не позавидуешь. Людей в хозяйстве мало, остались в основном старики, инвалиды да пьяницы. Действительно, за работой нужен глаз за глаз. Но почему-то орать везде считалось более эффективным способом работать, чем собственно организовать работу, поехать на поле, лично проверять исполнение и организовывать работу.
Помню, сидит на планерке полная миловидная женщина - зоотехник, и плачущим голосом говорит директору: - Ну когда мне на ферму плотника пришлете? - Зачем тебе плотник? - Ну я же вам говорила еще на той неделе, забор упал. - Почему упал? - Да я же вам говорила, Федька- тракторист запил, три дня коровам корм не привозил, коровы оголодали совсем, проломили забор и ушли сами пастись...
Кстати, одно из распоряжений директора в этот день звучало так: - Сегодня всех на свеклу! Или хотя бы человек десять! На этом инструктаж закончился, все встали и вышли, а он остался сидеть за столом. Руководство осуществлено.
Я вышел и спросил у агронома, а сколько всего людей работает в совхозе. Меня как-то смутило выражение - всех, или хотя бы человек 10. Агроном сказал: - Баб-то? 14 человек. Я потом выяснил, что в совхозе были три категории работников -
механизаторы, доярки и «бабы» (так называли полеводов, то есть тех, кто должен был обрабатывать поля от сорняков, собирать картошку и помидоры и пр., то есть делать то, на что позвали нас).
Нравы Самое огорчительное - это пьянство местных жителей, практически поголовное пьянство мужского населения.
По действовавшей для полеводов инструкции, если до поля меньше трех километров - надо ходить на работу пешком, а если больше трех - хозяйство должно возить. Надо агроному или директору еще с пеной у рта доказать, что уже есть 3 км, мы уже на дальнем конце поля. Тогда дают автобус.
Водитель, который возил нас на поле, нередко уже с утра приезжал пьяный. Откажемся с ним ехать - тогда несколько км до поля по грязи пешком идти. Каждый раз дилемма - что делать. Девочки просили - ну, пожалуйста, давайте поедем - идти далеко. Рисковали, ехали, обязательно с преподавателем. Как-то обошлось.
Пьяный тракторист приехал к общежитию и разворотил нам крыльцо, когда разворачивался на своем гусеничном монстре. Зачем приезжал - так и осталось тайной.
Еще отмечу, что народ на селе, по нашим наблюдениям, всегда был очень внимательным к заработку других - нас все время спрашивали: а сколько вы получаете, сколько вам заплатят, как вы наряды закрываете, а не много ли вам? «Вы ведь приехали не зарабатывать, а помогать» (сколько раз мы слышали в свой адрес эту расхожую фразу!). Когда мы стали работать на хозрасчете - за 15 процентов урожая, которые мы продавали и оплачивали из этих средств свое питание, проживание и инвентарь, а что осталось - выдавали студентам как зарплату (это была инициатива А.В.Скобелева), нам сотрудница бухгалтерии говорит: - Ничего себе, вы выбили себе условия! Да за 15 процентов от урожая я сама пойду работать! В.В.Инютин дает ей ведро и говорит - Вот ведро, пошли, в бригаду запишем! Не пошла.
И воровство. Сами селяне в последние годы нам говорили, что в деревне, чего раньше никогда у них не было, стали воровать у соседей соленья и варенья. А вот украсть в колхозе или совхозе - это обычное, можно даже сказать - привычное дело. Помню - Хреновое, ночь, примерно час ночи, уже большинство студентов спит. Вдруг треск под окнами (а мы располагались рядом с совхозным машинным двором и гаражом, где стояли трактора и совхозный автотранспорт). Мы с В.Г.Кулиничевым берем заготовленные заранее дубинки для самообороны (стояли у нас в углу комнаты) - думали, лезут к нам в общежитие местные., фонарь с собой берем (привозили всегда с собой, важнейший инструмент для обеспечения безопасности отряда), выходим тихонько с крыльца, поворачиваем за угол и видим двух удаляющихся мужиков лет по 45-50 с канистрами для бензина. У меня страх - хотят нас поджечь! Свечу фонариком на мужиков, а они машут руками: - Не обращайте внимания, спите, не волнуйтесь! Все нормально! Мы свои, хреновские! И удаляются от нас.
Тут я пониманию, что угрозы нам нет, это они слили для себя бензин с совхозных грузовиков. Расслабляюсь, но воспитание не позволяет оставить воровство без комментария. И я им говорю вслед: - Воруем потихоньку? - Один оборачивается и, понизив голос, значительным тоном отвечает мне: - Берем!
Сельхозотряд - тоже клондайк для местных воришек: можно украсть ведра, мешки, лопаты, гвозди, провод, «грядушки» и под. В своем хозяйстве все пригодится. Можно «сэкономить» продукты в столовой.В колхозе вообще всегда есть, что украсть - там бензин, стройматериалы, инструмент, инвентарь, корма и много всего другого; поэтому, когда колхозы и совхозы с началом перестройки начали «сыпаться», выходили из хозяйств в первую очередь всегда непьющие, первыми - непьющие специалисты. Они все вокруг скупали - фермы, хранилища, сараи, пруды - все за копейки, сами списывали и себе продавали, потом создавали фермерские хозяйства. А вот пьющие и рядовые жители села очень хотели сохранения колхоза или совхоза-
источника своего материального благополучия, места, где можно получить хоть какую-то зарплату и где можно «взять».
Фронт работ Это понятие мы освоили очень хорошо. Это то, чего у нас сплошь и рядом не было. Это понятие было для нас было очень наглядным -приезжаем на поле, а фронта работ нет. И что делать? Яблоки, помидоры есть - но нет ящиков, куда их грузить.Поле картофельное есть - но еще не распахано.Поле распахано - но нет мешков, нет машин.Сахарная свекла, кукуруза, капуста есть, а грузить некуда, нет машин,тракторных тележек для их вывоза.
Нам в таком случае говорило колхозное начальство: - В чем проблема? Нет тары - валите картофель, помидоры в кучи, оставляйте на поле. Потом погрузите, когда тара будет и транспорт. Нашего труда им не было ни капелечки не жалко - работа-то
получается двойная, даже тройная. Помидоры сначала собираем в ведра, потом носим в кучи, потом опять их собираем в ведра из куч и пересыпаем в ящики, а потом надо погрузить ящики в машины. Картофель - тоже самое: из кучи в ведра, из ведер в мешки или, если повезет, сразу в машины. Ну какой смысл это делать? Каждый раз думаем - собирать в кучи или нет? Но труд-то дармовой, простои не оплачивают. Пытались выбивать оплату простоев «по вине администрации» - ни разу не удалось.
«По погодным условиям» иногда удавалось.
Кроме того, нам записывают в собранное и закрывают наряды только на то, что в ящики было собрано и взвешено на весовой, а с утра половины каждой кучи обычно нет. А значит, мы их вроде и не собирали вообще.Для кого собирать? Для воришек?
Так что фронт работ - понятие очень конкретное.
Источник: http://jour.vsu.ru/editions/books/Arhipelag_kolhoz.pdf
"..Как-то скучно сейчас по осени нам бывает. Правда, сейчас уже вроде бы и привыкаем , но первые годы, как грянула перестройка, ох как было нелегко... В колхоз мы перестали ездить со студентами... Бывало - приходишь в университет после отпуска, перед началом учебного года одна мысль - когда и куда в этом году едем со студентами убирать урожай? Какой факультет бросит на это дело ректорат, какой курс бросит на это дело деканат? Уже давно запасены сапоги, бывалые штаны и куртки, перчатки, перехватавшие и перекидавшие на машину не одну тысячу ведер с картошкой...
Мы уже знали свою судьбу, тем более что в 1975 или 1976 г. на филфаке немногочисленные мужчины-преподаватели приняли негласное постановление между собой - в колхоз ездим только мы, женщины-преподаватели больше ездить не будут. До этого ездили, и еще как... А потом приняли мы такое джентльменское решение, и с тех пор практически в одном и том же составе из года в год по осени - на поля.
Опыт мы приобрели огромный, руководить девочками-филологинями на картофельном поле научились, что называется, от и до. Закрома родины поглощали огромное количество студенческого и преподавательского труда, времени, физической и психической энергии, одежды и обуви. При этом наши коллеги, не поехавшие в колхоз, получали сентябрь, а то и октябрь дополнительного отпуска - зарплата идет, а студентов нет, учить некого. Партийная организация получала дополнительный стимул к работе: надо обсудить и утвердить, кого из преподавателей послать со студентами, кого сделать главным ( желательно, члена партии, чтобы потом можно было бы спросить с него по всей строгости, поставить его отчет на партбюро), да и тематика ежегодного октябрьского или ноябрьского партсобрания всегда гласила: «Об итогах сельхозработ факультета».
Опять же потом можно обсудить, кто и как из студентов себя вел, у кого какой обнаружился моральный облик на полях и в лесополосах, окружающих поля. Да и преподавателям можно будет почистить косточки - не выпивали ли лишнего, не увлекались ли там неуставными отношениями, блюли ли моральный облик преподавателя университета.
Комиссии наезжали в колхоз не раз и не два - ректорат, партком, деканат, партбюро. Да еще санэпидемстанция заедет, РОВД. Заедут на машине - «Где старший?» Спросят, как дела, пожелают успеха, поставят галочку - проконтролировали, оказали помощь и скорее уезжать - в другой колхоз.
Идеологическая работа должна была быть на высоте. Последние годы неизменно придавали сельхозотрядам комиссаров от кафедр общественных наук - чтобы «вели работу». Толку от них, как правило, было мало, хотя если удавалось “заказать” к себе в отряд живого человека, которого мы знали - бывало очень неплохо. Один организовывал футбол, другой пел песни под гитару, третий шахматные соревнования организовывал. Какие же главные острова архипелага КОЛХОЗ выплывают в нашей памяти как наиболее заслуживающие внимания?
1. Сборы
2. Выезд, размещение, жилье
3. Местные
4. Привлеченные кадры
5. Комиссары, врачи, участковые.
6. Распорядок дня
7. Питание
8. Работа
9. Организация труда, функции местных руководителей
10. Отдых после работы
11. Оплата труда
12. Возвращение
13. «Колхозный строй» со стороны (взгляд филолога)
Так называли в наше время принудительные сельхозработы горожан в деревне. Колхоз это или совхоз - для участников этого мероприятия не имело значения, все говорили «ехать в колхоз» (иногда говорили «на картошку») Это называлось «помощь селу». Существовал в обществе лозунг: «Поможем селу убрать урожай».
Ходил даже такой анекдот - внедрили в советский секретный НИИ американского шпиона, и вдруг ему говорят - поедешь в колхоз. Он спрашивает бывалых сотрудников, что это такое. Ему кто-то говорит - О,это хуже каторги! Он пошел в КГБ и написал признание - мол, я американский шпион. Ему говорят: - А что побудило вас сознаться? - Да вот, сказали, в колхоз отправят. Кагэбешник отдает ему его признание и говорит: - Вон отсюда! На что только люди не идут, чтобы в колхоз не ездить!
В разные годы мы убирали картошку (чаще всего), помидоры, яблоки, кукурузу, капусту, сахарную свеклу, кормовую свеклу, редко нас направляли работать на консервных заводах в районах области. Щадящий режим - это однодневная работа на городских овощебазах, разбирать гниющие овощи и отбирать еще не сгнившие для магазинов, но студентов редко на овощебазы посылали.
если кто-то из студентов или преподавателей начинал в колхозе ворчать - почему нас заставляют ехать в колхоз, мы должны учиться, это не наше дело, сельчане нам неизменно говорили - вы же для себя собираете, нам ваша работа не нужна, мы себе на своих огородах вырастили, то, что нам надо. Это вам в городе есть будет нечего. И ничего не возразишь - так оно и было.
Сборы..Конечно, каждый год мы знали, что колхоза не миновать. Готовились к этому все. В первую очередь - деканаты и партийные бюро факультетов. Все начиналось с утверждения на партбюро руководителя и преподавателей, которые будут руководить студентами. Приглашают утверждаемых преподавателей и объясняют необходимость нашего участия в сельхозработах. Этому делу придавался статус особенной важности.
Как сейчас помню - наш секретарь партбюро с важностью произносит об утвержденном совместно с деканатом составе преподавателей, направляемых в колхоз: «Да, сильная команда». При это сам ни студентом, ни преподавателем ни разу в колхозе не был. Далее партком университета утверждает руководителей сельхозотрядов факультета (это называлось сельхозотряд) и назначает в каждый отряд комиссаров с кафедр общественных наук - истории КПСС, научного коммунизма, философии, в крайнем случае - с экономических кафедр.
Они должны были осуществлять политическое руководство, присматривать за студентами и преподавателями - чтобы все соблюдали дисциплину, политическую благонадежность и нормы нравственности, то есть они отвечали за моральный облик сельхозотряда. Ездили обществоведы в колхоз весьма неохотно, пользы от большинства было мало, но комиссар должен был в отряде быть обязательно. Только в перестройку гуманитарным факультетам стали разрешать ездить без «внешних»
комиссаров.
Потом происходит университетское собрание по поводу сельхозработ партком, ректорат, ответственный от университета (долгие годы это был толстый и флегматичный начальник 1 отдела). Присутствовать должны были все ответственные от факультетов и преподаватели (последние, впрочем, обычно не ходили). Опять объясняют необходимость нашего участия в сельхозработах. Далее - протокольный инструктаж по технике безопасности, каждый год одно и то же. Лозунг ответственного за сельхозработы каждый год был один и тот же - «скольких увезли, стольких и привезите обратно».
Потом руководители отрядов должны были сходить в горздравотдел на собрание - там инструктировали врачей и сестер, направляемых со студентами на сельхозработы. На инструктаж горздравотдела руководителю отряда надо было сходить. Потом надо было организовать собрание со студентами на факультете - «по поводу выезда на сельхозработы». Объявляли, какие курсы едут, куда, кто из преподавателей поедет, что брать с собой, когда едем, где собираться. Я всегда просил студентов сходить зубы подлечить - чтобы в колхозе не заболели (сам делал это обязательно), предупреждали, что надо взять рукавицы, сапоги, теплую одежду и обувь. Всем все было понятно, но все равно некоторые студенты хитрили - не брали необходимого, а потом,как заехали и поселились, сразу начинали проситься съездить из колхоза домой за рабочей одеждой и теплыми вещами.
Надо было еще захватить с собой ватман, фломастеры, карандаши, краски, тушь цветную - для оформления наглядной агитации, тетради и бумагу для ведения учета - забирали все что есть, из деканата. Отдавали безропотно, и с кафедр тоже. Партком университета тоже кое-что давал.
Выезд.. Ехали на автобусах, весело и шумно, обычно от главного корпуса.Автобусы иногда присылал колхоз, но чаще были обычные рейсовые автобусы, снятые с маршрутов. В автобусе студенты активно сговаривались, кто с кем будет жить в одной комнате, друзья старались попасть вместе.
Размещение, жилье По приезде нам, преподавателям, надо было в первую очередь предотвратить стихийное заселение и рассчитать, кого куда поместить, иначе всегда оставались студенты, которых никто не хотел брать в свою комнату в общежитии. Распределение по комнатам - очень острая проблема, спорили, кто с кем хочет жить, пытались занять место для тех, кто еще должен приехать и т.д. Старшекурсники всегда старались на правах дедовщины захватить комнату поменьше. В связи с этим мы в автобусах строго-настрого предупреждали, чтобы в общежитие никто сразу не бежал, ждали снаружи, пока мы осмотрим комнаты, составим списки и определим, кому куда.
Тем более часто надо было собрать еще огромное количество железных кроватей, подогнать «грядушки» (воронежское слово, то есть спинки) к самим кроватям; нужны были молотки, топоры, чтобы забить кровати в пазы грядушек, кровати надо было потом таскать в общежитие и расставлять по комнатам. Кровати были обычно двухэтажные. Работа была очень тяжелая и утомительная. Кровати к грядушкам не подходили, приходилось долго перетаскивать грядушки и кровати, искать «пару». Потом надо притащить матрасы, подушки, одеяла и постельное белье на 100 человек.
Мы постепенно начали посылать вперед перед заездом «квартирьеров» -ехали «своим ходом» несколько мальчиков и иногда с ними преподаватель - и заранее готовили комнаты. Общежития в 100 процентах случаев - старые развалюхи. Нет стекол, форточки и двери не закрываются, полы прогнили. Надо звать колхозного плотника, чтобы чинил хоть кое-как. Важное дело - хороший запор на входной двери, обязательно будут к нам лезть. Да и двери в комнаты должны как-то закрываться. Я постепенно научился - привозил с собой крючки, гвозди, топор, и все запоры мы сами чинили и сами ставили.
Общежитие - это еще хороший вариант. Можно сказать -комфортабельный. В истории нашего «сельхоздвижения» - спали в клубе,а на сцене за занавесом жили мальчики или преподаватели - когда на кроватях, когда на полу. Девочки в зале, небольшое количество мальчиков - на сцене за занавеской. Бывало, жили в строительной прорабской, в бывших школьных классах и подсобках, в бывшем правлении. Какие уж тут гигиенические условия?
Постепенно все-таки стали селить нас в основном в общежитиях, как-никак - из года в год студенты приезжают. Иногда везло - в домиках лагеря труда и отдыха, свободного от детей осенью. Правда, в них было холодно, они никогда не отапливались. Нужна была маленькая комната для преподавателей, важно - чтобы с розеткой! А то как вечером чай пить? Бриться как? Магнитофон, радио куда включить? Мальчиков, если было можно, мы селили у входа в общежитие, рядом с преподавателями - для безопасности: легче поднять тревогу и занять оборону у входа.
Постоянный вопрос - санитария и гигиена. Надо было оборудовать комнату гигиены женщины, что далеко не всегда удавалось. Должна работать баня каждый день. С баней была проблема: девушки хитростью (высылали вперед своих) занимали баню, а мальчики и тем более преподаватели оказывались всегда последними, долго сидели в очереди.
Надо оборудовать умывальники около общежития, туалет должен быть поблизости. Если слякоть, дождь - должна быть дорога к туалету, иначе до него не добраться. Освещения надо добиться во дворе и около туалета. В одном из колхозов студенты назвали туалет «Балканы» - за удаленность. Поздно вечером или ночью девочки ходили на «Балканы» целыми бригадами.
Кстати, о туалете. Как-то я остался в общежитии по какой-то причине, не пошел с утра в поле. Грязь была во дворе жуткая, непролазная, и до туалета было просто невозможно дойти. Эта была для всех проблема. Так вот, я организовал нескольких девочек, которые остались по болезни в общежитии, и с моим участием мы натаскали битых кирпичей и вымостили узкую тропинку до туалета. Качество жизни это, несомненно, улучшило. И тут возвращается наш отряд с поля - студенты и преподаватели. И начинается жуткий хохот - почему-то над нами все смеются: Стернин дорогу в туалет построил! Выпустили боевой листок, где отразили и осмеяли этот факт, а Л.Е.Кройчик написал про эту ситуацию юмористическую поэму с эпиграфом: - Кто построил эту дорогу? -Граф Клеймнихель, душечка. Пользовались, однако, дорогой все весьма охотно. До сих по не пойму, что здесь было смешного? Но веселились почему-то все ужасно. Вспоминаю М.Твена: «Поживите месяц в прериях, и вы будете смеяться над чем угодно».
Сушилка была нужна - где сушить мокрую и постиранную одежду? Обогреватель должен быть в сушилке, его надо было «выбить» и еще обязательно научить девочек им правильно пользоваться - не класть свою одежду прямо на спираль, например. Такие попытки у филологов бывали неоднократно.
Свет должен быть у входа, в коридоре, в комнатах, розетки в комнатах. Получить лампочку в колхозе - целая проблема, неделями ходили и просили, преподаватели забирали лампочки себе и выдавали по необходимости. Удлинители привозили сами, это ценный для колхоза прибор. Но важно, чтобы не перегрузить сеть - девчонки об этом не думали, включали по несколько кипятильников, сушили волосы - все время выбивало предохранители. в комнаты самодельные обогреватели - «козлы». Приедет пожарный контроль, наорет и кусачками обрежет свет при входе в общежитие. Я ему говорю: - А как мы будем жить в холоде? - А он отвечает - Это не мое дело, колхоз должен обеспечить. И ведь он прав. Решалось это так: он уехал, приходит электрик и снова соединяет провода - до следующего визита пожарника.
Были случаи, что от нас требовали, чтобы мы сами топили углем - мол, выделите кочегара, пусть топит, мы вам уголь привезем. Привезли, свалили в кучу около общежития. Мы выделили студента-филолога, который был очень задумчивый и совершенно не справлялся - уголь у него не горел, он и разжечь-то печку не мог никак, ничего он не умел. А потом стало ясно, что нас еще и с углем обдурили: местные увидели наш уголь и сказали - да вам пыль привезли угольную, она никогда гореть не будет, нужен кусковой уголь. А мы откуда знаем, какой уголь нужен?
Потом стал ездить с нами в колхоз инженер с журфака Гаршин, и тогда у нас все наладилось - он все умел, делал нам отопление, чинил свет, делал проводку, поправлял водопровод и много чего другого. Он все знал и умел, просто находка для нас, филологов.
Вообще, всякую мелочь в колхозе надо было выбивать с боем. Начальство считало - заехали, и пусть работают, постепенно все устроится. А нам каково? В окна дует, щели в палец, холодно, вода только ледяная, свет все время гаснет. Начальства никакого никогда нет на месте, никто ничего не решает. Задача руководителя отряда - все эти проблемы решить. И при этом надо еще организовать работу на поле. Но постепенно у нас все наладилось, сложилось преподавательское братство с четким распределением обязанностей преподавателей, вырос надежный и ответственный студенческий актив, каждый знал, что делать и стало гораздо легче и веселее.
Питание.. Варианты были разные. Первый - готовили колхозные повара, наши студенты работали в столовой подмастерьями.Работа на кухне освобождала от работы в поле, но вставать надо было раньше других. Впрочем, желающие всегда находились. Медработник, прикомандированный к отряду, должен был контролировать санитарию и гигиену на кухне. Иногда мы ставили преподавателя на контроль - надо было контролировать, сколько получено мяса, других продуктов, сколько закладывают в приготавливаемые блюда. Была норма - кормить на 1 р. 20 коп. в день на человека, повара составляли калькуляцию, преподаватель должен был ее подписать, подтвердив, что это все выдано и «скормлено» студентам. Воровали повара обычно мастерски, но проверить их было трудно, они были виртуозы. Особенно это касалось мяса (оно дорогое) и круп - нужно же им своих кур кормить. Стоимость украденного, естественно, включалась в расходы на студентов.
Студенты на кухне работали вместо поля, чистили картошку,резали овощи, мыли посуду, носили воду, получали мясо, продукты. Была трудность, связанная с безопасностью труда - однажды студенты опрокинули бак с кипятком, ошпарились сами и ошпарили повара.
Плиты были обычно электрические, и это тоже часто становилось проблемой - свет часто отключали, и мы могли остаться без ужина или обеда. В некоторых столовых, правда, были и газовые плиты на баллонах. Мы обычно сразу отказывались от обеда в середине дня - надо было привезти студентов с поля пообедать, а потом опять везти разомлевших бойцов в поле - это было крайне трудно, времени уходила на это полдня. Иногда привозили обед в поле - но есть на поле неудобно, условий нет, лучше было привезти полдник и раньше домой. Договаривались, что привезут в поле молоко, чай или компот с хлебом, это было более реально. Полдник - это еще и перерыв. Можно полежать полчаса в стогу или лесополосе.
Еще на поле привозили воду. Обычно какой-либо старичок на старой и послушной лошадке объезжал поле с бочкой и поил нас.
Большое значение имели вечерние чаепития. Первостепенная ценность в колхозе - большие киловаттные кипятильники, которые можно было всунуть в бидон или на худой конец - в трехлитровую банку. Они, конечно, очень напрягали сеть, часто летели пробки (но наш инженер В.Я.Гаршин это сразу исправлял). У меня был «чайный набор», как назвал это В.Кулиничев - я привозил туристический двухлитровый алюминиевый бидон для воды на 2 литра с кожаной ручкой (удобно, не нагревалась!), куда очень аккуратно входил кипятильник, его еще и закрепить на горлышке бидона можно было - очень удобно! Вскипала вода в таком устройстве очень быстро, что и было надо.
Чая пили много и часто - это замечательное средство для вечерних разговоров. Ценились сладости, которые привезли из дома, варенье, иногда кое-что можно было купить в сельском магазине. Ценились сушки (как-то наш декан Т.А.Никонова привезла нам в отряд несколько связок сушек, был большой пир), пряники. У нас был многолетний ритуал - вечерние чаепития преподавателей с лучшей на сегодня бригадой, которая собрала за день больше всего ведер на человека. Мы угощали ребят, чем могли. Шутили, смеялись,пародировали друг друга, вспоминали забавные ситуации на поле и после него.
Одежда.. С одеждой была проблема. У многих городских студентов и студенток не было подходящей одежды, им приходилось специально покупать «для колхоза» обувь, теплые дешевые куртки, рукавицы. Помню, была как-то у нас была в колхозе одна довольно высокомерная студентка, у которой родители долго работали за границей и которая поэтому училась в школах при посольствах. Одета она была, по нашим представлениям, ну совсем не для поля - она работала в таких джинсах, в которых большинство наших девчонок с удовольствием ходили бы в университет, да у них не было таких и достать такие было в стране невозможно. В это время джинсы были весьма дорогой и модной одеждой. Я ей как-то сказал об этом, предложил носить что-либо более «рабочее», на что она сказала мне: «У меня просто ничего хуже этого нет». Я ей сказал - ну хоть старые джинсы надевай, на что она сказала «У меня все одинаковые». Так «воспитать» ее и не удалось.
Преподаватели тоже колхозную одежду обычно покупали. Большинство преподавателей освоили сапоги - самая удобная вещь для колхоза. Я ездил в армейских брюках, в которых пришел «на дембель», и в сапогах (но их купил специально, из армии мы пришли в ботинках). Колхозная куртка, сапоги, рукавицы, кипятильник с бидоном - все «колхозное» хранились дома на антресолях с осени до следующего колхоза, все равно было известно, что поедем.
Распорядок дня.. Вставать приходилось для горожан рано - в шесть-полседьмого, к 9 часам надо было обычно быть на поле. Вставать не хотелось. Я брал с собой будильник. Иначе не проснешься вовремя. Больше обычно никто в отряде будильник не брал. Ходил утром по коридорам, стучал в двери и кричал «Подъем!», чем вызывал всеобщую ненависть.
В последние годы наш преподаватель А.Скобелев завел традицию - включать по утрам громко песню Высоцкого «Банька». Наш инженер Валентин Гаршин сделал нам радиофикацию общежития - ставили большой динамик в коридор и включали. Чуть отвлечешься - кто-то из студентов выскочил из комнаты и выдернул штекер - «Банька» замолкла. Опять включаем.
Ну, никому неохота вставать! По 10 раз стучишь в комнату - ребята, умываться, одеваться и в столовую! Ехали или шли на поле обычно от столовой. Важно было, чтобы все пришли в столовую в рабочей одежде и с ведрами - всегда были такие, кто хотел после столовой снова улизнуть в общежитие, якобы что-то взять или надеть. И его потом там долго не найдешь. Надо было подгонять постоянно, пока не посадим всех в автобус, который идет на поле. Главное было - как можно быстрее и
организованнее вывести отряд на поле.
С каждым автобусом на поле со студентами должен ехать преподаватель. Иногда водитель с утра уже выпил, отказывались с ним ехать, а других нет - идите тогда пешком несколько километров. Крайне бывало обидно, когда мы приходим на поле - а оно не распахано, или нет машин, мешков. Бойцы начинают роптать - зачем так рано приходить тогда? А что им ответить?
Перерыв делали на полдник, когда его привозили, где-то в 11.30-12.00.Отдыхали примерно полчаса, лежали у стогов или в ближайшей лесопосадке. Работали часов до трех или полчетвертого - сокращенный рабочий день положен, если нет обеда. Это по трудовому кодексу. После рабочего дня, если шли домой пешком, маршировали с песнями и всякими припевками. Умыться и - обед. Наконец, можно полежать…Отдых. Ужин часов в восемь, на него не все и ходили, устраивали себе закуску и вечерний чай в общежитии. Отбой в 23.00, но мало кто в это время ложился спать.
Колхозное начальство Я уже отмечал, что главное впечатление от начальства - его никогда нет. В другом отделении, в город вызвали, на току, на весовой, на складе, в гараж поехал - а вы его не встретили? Бригадиры - их просто не найти,
они всегда «в другом отделении». Электрики, плотники, комендант общежития (крыша течет, свет погас, постельного белья не хватает и т.д.) никогда не найти - это люди совершенно неуловимые. А они обычно дома у себя, женщины своим хозяйством занимаются, а мужики курят на лавочке перед домом.
- Председатель где? -Вызвали в район. Справедливости ради, скажем, их действительно часто дергали в район - «обязательно прибыть лично». Вот еще дополнительный повод - не быть в хозяйстве, а никакие проблемы без него не решаются.
Обязательна для председателя внешняя насупленность, несвязное бормотание, бурчание вместо речи. Схема мышления у него такая: все изначально плохие, бездельники, все заранее во всем перед ним виноваты, на всех надо наорать, лучше матом, только тогда будут работать.
И при этом полная, можно сказать феодальная зависимость людей от председателя или директора, абсолютное их бесправие перед «хозяином». Рядовые люди в колхозе совершенно бесправны. Помню, директор совхоза по фамилии Песков при всех в правлении материл пожилого тракториста, пришедшего по какому-то делу, а потом рычит: “Пошел вон! Приходи, когда у меня злость на тебя пройдет”. Тот послушно развернулся и, опустив голову, ушел. Старушка пришла, просила досок починить сарай -не дал: «Нет у меня досок для тебя». Прямо по Н. Некрасову…
У нас создавалось впечатление полного отсутствия у колхозников интереса к работе в колхозе. Конечно, были в колхозе добросовестные люди, но они в колхозе десятилетиями никак начальством не поощрялись. Помню, банщик, он же водовоз и истопник - тихий, добросовестный старик, прошедший войну. Вот он работал добросовестно, всегда все у него было в порядке, всегда появлялся вовремя. Мы ему по окончании работы дали премию наличными - 100 р. Он был потрясен: за 50 лет
работы в колхозе он два раза получил премии по 20 р. На таких должностях работают в основном старики, прошедшие войну, инвалиды. Добросовестными бывали пожилые колхозные повара-женщины. Добросовестных молодых работников как-то не попадалось. За 20 лет хороших, настоящих деловых бригадиров, болеющих за свое дело мне не попалось ни разу.
Интерес к своему подворью у всех сельчан, конечно, всегда был, здесь они, как правило, преуспевали, особенно руководство. Председатель всегда имеет в селе лучший дом и строит еще один для детей, имеет «Волгу». На своей «Волге» по колхозу не ездит, бережет, ездит на колхозном уазике. У него всегда бесплатный колхозный бензин, лучшие стройматериалы, трактор вспахать огород всегда в его личном пользовании. Специалисты тоже в основном люди зажиточные. Хорошие дома, большие огороды. Экономист - всегда себе на уме, все очень хитрые. Они очень быстро ориентируются в изменении обстановки. Когда колхозы и совхозы в перестройку стали сыпаться, в одном хозяйстве, мы наблюдали, экономист сразу купил себе совхозный комбайн, агроном - трактор, завгар -грузовики. Все списали, а сами тут же купили за копейки.
Удивляло, как много в правлении экономистов, бухгалтеров и учетчиков - целое правление сидит, а в поле никого нет. Людей в селе было, на наш взгляд, в целом достаточно, но в колхозе или совхозе работали единицы.
Признаюсь - директорам и председателям не позавидуешь. Людей в хозяйстве мало, остались в основном старики, инвалиды да пьяницы. Действительно, за работой нужен глаз за глаз. Но почему-то орать везде считалось более эффективным способом работать, чем собственно организовать работу, поехать на поле, лично проверять исполнение и организовывать работу.
Помню, сидит на планерке полная миловидная женщина - зоотехник, и плачущим голосом говорит директору: - Ну когда мне на ферму плотника пришлете? - Зачем тебе плотник? - Ну я же вам говорила еще на той неделе, забор упал. - Почему упал? - Да я же вам говорила, Федька- тракторист запил, три дня коровам корм не привозил, коровы оголодали совсем, проломили забор и ушли сами пастись...
Кстати, одно из распоряжений директора в этот день звучало так: - Сегодня всех на свеклу! Или хотя бы человек десять! На этом инструктаж закончился, все встали и вышли, а он остался сидеть за столом. Руководство осуществлено.
Я вышел и спросил у агронома, а сколько всего людей работает в совхозе. Меня как-то смутило выражение - всех, или хотя бы человек 10. Агроном сказал: - Баб-то? 14 человек. Я потом выяснил, что в совхозе были три категории работников -
механизаторы, доярки и «бабы» (так называли полеводов, то есть тех, кто должен был обрабатывать поля от сорняков, собирать картошку и помидоры и пр., то есть делать то, на что позвали нас).
Нравы Самое огорчительное - это пьянство местных жителей, практически поголовное пьянство мужского населения.
По действовавшей для полеводов инструкции, если до поля меньше трех километров - надо ходить на работу пешком, а если больше трех - хозяйство должно возить. Надо агроному или директору еще с пеной у рта доказать, что уже есть 3 км, мы уже на дальнем конце поля. Тогда дают автобус.
Водитель, который возил нас на поле, нередко уже с утра приезжал пьяный. Откажемся с ним ехать - тогда несколько км до поля по грязи пешком идти. Каждый раз дилемма - что делать. Девочки просили - ну, пожалуйста, давайте поедем - идти далеко. Рисковали, ехали, обязательно с преподавателем. Как-то обошлось.
Пьяный тракторист приехал к общежитию и разворотил нам крыльцо, когда разворачивался на своем гусеничном монстре. Зачем приезжал - так и осталось тайной.
Еще отмечу, что народ на селе, по нашим наблюдениям, всегда был очень внимательным к заработку других - нас все время спрашивали: а сколько вы получаете, сколько вам заплатят, как вы наряды закрываете, а не много ли вам? «Вы ведь приехали не зарабатывать, а помогать» (сколько раз мы слышали в свой адрес эту расхожую фразу!). Когда мы стали работать на хозрасчете - за 15 процентов урожая, которые мы продавали и оплачивали из этих средств свое питание, проживание и инвентарь, а что осталось - выдавали студентам как зарплату (это была инициатива А.В.Скобелева), нам сотрудница бухгалтерии говорит: - Ничего себе, вы выбили себе условия! Да за 15 процентов от урожая я сама пойду работать! В.В.Инютин дает ей ведро и говорит - Вот ведро, пошли, в бригаду запишем! Не пошла.
И воровство. Сами селяне в последние годы нам говорили, что в деревне, чего раньше никогда у них не было, стали воровать у соседей соленья и варенья. А вот украсть в колхозе или совхозе - это обычное, можно даже сказать - привычное дело. Помню - Хреновое, ночь, примерно час ночи, уже большинство студентов спит. Вдруг треск под окнами (а мы располагались рядом с совхозным машинным двором и гаражом, где стояли трактора и совхозный автотранспорт). Мы с В.Г.Кулиничевым берем заготовленные заранее дубинки для самообороны (стояли у нас в углу комнаты) - думали, лезут к нам в общежитие местные., фонарь с собой берем (привозили всегда с собой, важнейший инструмент для обеспечения безопасности отряда), выходим тихонько с крыльца, поворачиваем за угол и видим двух удаляющихся мужиков лет по 45-50 с канистрами для бензина. У меня страх - хотят нас поджечь! Свечу фонариком на мужиков, а они машут руками: - Не обращайте внимания, спите, не волнуйтесь! Все нормально! Мы свои, хреновские! И удаляются от нас.
Тут я пониманию, что угрозы нам нет, это они слили для себя бензин с совхозных грузовиков. Расслабляюсь, но воспитание не позволяет оставить воровство без комментария. И я им говорю вслед: - Воруем потихоньку? - Один оборачивается и, понизив голос, значительным тоном отвечает мне: - Берем!
Сельхозотряд - тоже клондайк для местных воришек: можно украсть ведра, мешки, лопаты, гвозди, провод, «грядушки» и под. В своем хозяйстве все пригодится. Можно «сэкономить» продукты в столовой.В колхозе вообще всегда есть, что украсть - там бензин, стройматериалы, инструмент, инвентарь, корма и много всего другого; поэтому, когда колхозы и совхозы с началом перестройки начали «сыпаться», выходили из хозяйств в первую очередь всегда непьющие, первыми - непьющие специалисты. Они все вокруг скупали - фермы, хранилища, сараи, пруды - все за копейки, сами списывали и себе продавали, потом создавали фермерские хозяйства. А вот пьющие и рядовые жители села очень хотели сохранения колхоза или совхоза-
источника своего материального благополучия, места, где можно получить хоть какую-то зарплату и где можно «взять».
Фронт работ Это понятие мы освоили очень хорошо. Это то, чего у нас сплошь и рядом не было. Это понятие было для нас было очень наглядным -приезжаем на поле, а фронта работ нет. И что делать? Яблоки, помидоры есть - но нет ящиков, куда их грузить.Поле картофельное есть - но еще не распахано.Поле распахано - но нет мешков, нет машин.Сахарная свекла, кукуруза, капуста есть, а грузить некуда, нет машин,тракторных тележек для их вывоза.
Нам в таком случае говорило колхозное начальство: - В чем проблема? Нет тары - валите картофель, помидоры в кучи, оставляйте на поле. Потом погрузите, когда тара будет и транспорт. Нашего труда им не было ни капелечки не жалко - работа-то
получается двойная, даже тройная. Помидоры сначала собираем в ведра, потом носим в кучи, потом опять их собираем в ведра из куч и пересыпаем в ящики, а потом надо погрузить ящики в машины. Картофель - тоже самое: из кучи в ведра, из ведер в мешки или, если повезет, сразу в машины. Ну какой смысл это делать? Каждый раз думаем - собирать в кучи или нет? Но труд-то дармовой, простои не оплачивают. Пытались выбивать оплату простоев «по вине администрации» - ни разу не удалось.
«По погодным условиям» иногда удавалось.
Кроме того, нам записывают в собранное и закрывают наряды только на то, что в ящики было собрано и взвешено на весовой, а с утра половины каждой кучи обычно нет. А значит, мы их вроде и не собирали вообще.Для кого собирать? Для воришек?
Так что фронт работ - понятие очень конкретное.