Владимир Валентинович Дьяков. Генерал-майор, ЗРВ. часть 3
Перевооружение на С-300 и «обломки» самолета Пауэрса. В 1982 году наша бригада была постановлена на перевооружение на зенитные ракетные комплексы С-300ПТ и ПС. Моей задачей, как первого заместителя комбрига, было, кроме переучивания на новую технику в учебном центре в Гатчине Ленинградской области, выбор новых позиций и их оборудование, а также строительство жилых городков дивизионов. Пять из шести дивизионов С-300, оборудовались на новых местах.
В строительстве жилых городков помог первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Николаевич Ельцин. Все были сделаны по единому проекту, финансирование и строительство осуществляли городские строительные организации. Проект подразумевал двухэтажное здание, где на первом этаже размещались казарма и столовая, на втором - клуб и штаб дивизиона. Второе здание одноэтажное, где размещались учебные классы, класс для автомобилистов, банно-прачечный комбинат, гаражи на все машины по штатному расписанию и котельная. Также строевой плац и спортивный городок с полосой препятствия. Жилой городок для офицерского состава состоял из четырехэтажного дома, магазина и детской площадки. Стартовые позиции мы оборудовали с инженерным батальоном армии - делали обвалование и арочное сооружение для кабин управления и энергоцентра.
Ельцин Б. Н. лично ездил, проверял ход строительства. Позиционный район бригады был почти полностью новый, на старом месте остались только управление бригады, группа дивизионов С-200 и пятый дивизион с. Косулино возле аэропорта «Кольцово», который и сбил самолет-разведчик U-2 с Пауэрсом на борту. На стартовой позиции этого дивизиона оставили пусковую установку, с которой произошел пуск ракеты, рядом стояла стела с надписью...
В управлении 57 зенитно-ракетной бригады есть клуб боевой славы части, в этом клубе библиотека и музей боевой славы. Который состоит из нескольких залов, где расписан и отображен весь боевой путь бригады. Одно помещение выделено под материалы, касающиеся инцидента с U-2. Стенды с фотографиями и вещественными доказательствами этого случая от расчетов, которые были задействованы в работе по самолету-нарушителю, до судебного процесса и его обмена Пауэрса.
Однажды я попросил начальника клуба - открой, мол, музей, я хоть посмотрю, а то за всю службу ни разу в нем не был. Посмотрев все, подошли с начальником клуба к одному из стендов по летчику Пауэрса. Возле стенда на постаменте лежат обломки самолета, закрытые большим колпаком из плекса, а справа на стене в шкафчике висит никелированная ножовка по металлу. Я спрашиваю, что это за ножовка? Завклубом говорит, что, когда прибывают делегации, особо важные персоны просят кусочек обломка самолета на сувенир и он этой ножовкой отрезает.
Я подошел к этому колпаку, посмотрел на обломки и вдруг вижу на одном из них цифровой шильдик с маркировкой нашей ракеты. Что это такое, спрашиваю. А он мне отвечает: товарищ подполковник, когда вы едете на полигон, я прошу, чтобы привезли обломки мишеней или ракет, а потом их под колпак кладу. Потому что за двадцать лет здесь было столько делегаций и каждому надо сувенир, что не хватило бы не только сбитого самолета, но и всей стоящей на вооружении США эскадрильи самолетов U-2. Я, смеясь сказал: хоть срежь шильдики на обломках. А про себя подумал, что я, грешным делом, и сам хотел попросить обломок.
Новый 1984 год На Новый год назначил себя ответственным по полку, потом ввел это в традицию. Разница во времени с Москвой - два часа. Я сначала поздравлял дежурный боевой расчет на командном пункте, затем приезжал в управление или в ближний дивизион, поздравлял личный состав там, и в два часа ночи приезжал домой и успевал к бою курантов.
На этот раз перед Новым годом, пришел приказ, что командиру 4-го дивизиона присвоено звание подполковник. Это был самый дальний дивизион, за Соликамском еще 25 км. Я приказал заместителям, чтобы перекрыли все каналы связи, что сам поеду на Новый год в дивизион, поздравлю личный состав и вручу погоны командиру дивизиона. Как говорится, чтобы был сюрприз. Выехал я из Березников около 22:30 по местному времени.
Температура под минус 40°. Думаю, что за час доеду до дивизиона. Подъезжаем к дивизиону. Обычно ночью освещение городка видно издалека, а тут темно. Подъехали к воротам, кругом темно, кнопка вызова дежурного не работает. Посигналили, прибежал солдат, открыл ворота, спрашиваем, что случилось, он отвечает - сеть вырубило. Говорю водителю, подъезжай прямо к казарме. Вхожу в казарму, у дневального горит керосиновая лампа. У дежурного спрашиваю, где командир и почему не включены дизеля и не выдано напряжение.
Здесь появляется начальник ДЭС прапорщик Василий Потурайко (фамилию и имя запомнил на всю жизнь), с монтерским поясом и когтями. Говорит, когда выключили напряжение, дежурный по дивизиону послал солдата-дизелиста включить бытовой дизель и выдать напряжение на городок. Дизелист, не согласовав фазы и не проверив, есть ли на входе напряжение, выдал напряжение с дизеля на городок. Произошла встречка и выбило масляные выключатели на внутреннем ПТП. Но, главное, выключился воздушный выключатель на высоковольтной линии за военным городком. Сейчас комбат старта пошел, заведут дежурный тягач, и я поеду включать воздушник.
У дежурного спрашивал, воду в котельной из системы сливают? Команду дали туда пошел прапорщик начхоз. В углу казармы стоит нагрузка с дизелей, которую как калорифер использовали для добавления тепла в казарме, а вокруг нее стоят солдаты последнего призыва. Эта нагрузка уже чуть теплая. Спрашиваю, где остальные солдаты. Дежурный говорит, а они все в караульном помещении, там печное отопление и там тепло. А на улице минус 40°.
Я сказал начальнику ДЭС: стой здесь, я съезжу в котельную посмотрю, что там, и поедем включим высоковольтный выключатель. Спрашиваю у дежурного по дивизиону, где командир. Дежурный говорит, что он собрал все семьи в одном из домов, где осталось печное отопление. Вызовите его, сам сел в машину поехал к котельной. Там находился прапорщик, сливалась вода, я ему велел топки топить дровами, потому что нет поддува и уголь не горит, чтобы не замерзла вода в баке, который подпитывает систему. И, говорю, пройдись по теплотрассе - нет ли трещин.
Вернулся к казарме. Там уже прапорщик взял лыжи, спрашиваю зачем, он говорит, а мы от дороги до столба не доберемся, снега почти по уровню УАЗа. Появился командир дивизиона, разбираться некогда. Спрашиваю, где твоя машина, командирский УАЗ, он сказал, что в нем вода слита, сейчас придет дежурный тягач, я послал комбата. Но что здесь скажешь…Я забрал начальника ДЭС и поехали к столбу, до него от дивизиона метров 500. Снег в рост, положили лыжи, хорошо, что лыжи еще 50 годов, как доски с ремнем для ног, до столба 8-10 метров.
Впереди стал прапорщик на лыжи, я за ним в обнимку, провалились по щиколотку, идти сложно, «дочовгали» до столба. Залезть надо всего на полстолба, так как от воздушника идет вниз труба и рычаг для включения и выключения выключателя. Водителя предупредил мотор не глушить. Поднявшись на когтях на столб, прапорщик стал дергать рычаг, но тот окислился или заржавел. Пока он его расшатывал, у него упала меховая перчатка. Все-таки расшатал, включил воздушник и весь городок засветился.
Назад стал спускаться, пару шагов сделал - больше, говорит, не смогу, не чувствую руки и лица и ноги онемели, что делать? Я сам уже не чувствую рук и лица, холод уже под меховую куртку заходит, а он наверху, где еще и ветерок продувает. Кричу ему: «вынимай ноги с когтей и прыгай». Он одну ногу освободил, вторую не может, кричу - «прыгай с когтем». А сам думаю, что под снегом рос пырей - высокая трава, когда замерзает, становится, как металлические иглы. Но, думаю, куртку меховую не пробьет.
Кричу: «дерни сильней ногой и прыгай!» Как он освободился и слетел вниз, я так и не понял. Я упал на спину, он на моих ногах, и мы на спине, отталкиваясь, ногами доползли три метра и свалились к машине. С водителем затащили прапорщика в машину, говорю, давай флягу со спиртом из дежурного чемоданчика. Растер ему руки, лицо, заодно и себя. В машине тепло, сразу стало легче. Потурайко взял у меня из рук флягу выпить. Я говорю, что спирт запивать нечем. Ничего, он выпил чуть не пол фляги, а в ней около 800 грамм. В это время пришел дежурный тягач. Я комбату сказал, подстрахуй нас, не хватало нам еще засесть в снегу.
Вернувшись в дивизион, Потурайко отдали фельдшеру - у него уже руки начали опухать. Посмотрел на себя в зеркало в казарме - у самого уже, нос как картошка.Пришел начхоз с котельной, говорит, систему запустили и, как будто, трещин в теплотрассе нет, но точно узнаем, когда дадим горячую воду и создадим максимальное давление в системе. Командиру сказал, если что, ставьте бандажи и проволокой закручивайте, с утра я пришлю мастерские.
Слышу - по трубам отопления уже зажурчала вода, значит, скоро будет тепло. Посмотрел на часы, подумал, что уже часа три ночи, а то и четыре утра, но оказалось, еще и часа нет. Спрашиваю у командира: почему не доложил, что у тебя здесь такое случилось, и сразу меры не принял по неразмораживанию системы? Он говорит, что дал команду слить воду из системы, а утром бы при свете разбирались. Устраивать разборки в новогоднюю ночь я не стал, вручил погоны. Дежурному и оперативному по части, сказал, чтобы им с дивизиона докладывали через каждые два часа о температуре в казарме и в котельной на обратке. Фельдшер помазал мне нос какой-то мазью и сказал, что начальника ДЭС забирать не надо. Ему оказали помощь, и он спит. Если надо, то мы его завтра отвезем в госпиталь МВД в г. Соликамск.
По дороге обратно в г. Березники, когда я немного остыл и собрался с мыслями, меня в холодный пот бросило: ведь при таком морозе все решают минуты - не успели бы слить воду из системы, да вовремя не дали бы напряжение, остыли бы котлы в котельной. Замерзли бы ДОСы, казарма, столовая, автопарк и, главное, седьмое сооружение, где хранятся ракеты. Пришлось бы отселять семьи офицеров (куда? на какое время?) и снимать дивизион с боевой готовности. А как потом восстанавливать? Это бы я прославился на все Вооруженные Силы… То, что на моей карьере можно было бы поставить крест, это точно. Плюс, как бы я подставил командира корпуса и командующего армии! Жуть…
Я еще успел к 24 часам по Москве приехать домой. Новый год отмечали у меня все заместители с семьями, у меня были маленькие дети и идти, куда-то не было возможности. Встретили Новый год, еще полчасика посидели, говорю: давайте будем отдыхать, потому, что завтра в 9:00 одна колонна с автомастерскими и реммастерскими с зам. по вооружению, вторая колонна с зам. по тылу и работниками КЭЧ, слесарем, пожаркой, начмедом, санитарной машиной убывают в 4-й ЗРДн, проверить состояние автотехники и вооружения. Разберитесь, почему в автомобиль командира залита вода, а не антифриз, почему дежурный тягач целый час выезжал по тревоге, и как переводилась техника на зимнюю эксплуатацию. И посмотрите, что делается на продскладе и в овощехранилищах. Может, у этого командира все овощи перемерзли, а зимы еще минимум четыре месяца.
Замы спрашивают, что там такое случилось, говорю - там разберетесь. Никто, правда, не жаловался, что сегодня 1 января и выходной день. А сам думаю, что горе-командира этого надо куда-то убрать, а то он принесет такое ЧП, что потом годами не отмоемся. Вот так встретил 1984 год...
В 1986 году полк попадает под проверку Главкома Войск ПВО, сдали на оценку «хорошо». В этом же году начали строительство двухэтажной казармы для группы дивизионов С-200, с помощью первого секретаря Соликамского горкома и министра минеральных удобрений СССР. В Соликамске открывалось новое рудоуправление с шахтой калийной соли, и под видом общежития для строителей-комсомольцев, нам построили двухэтажную казарму со всем оборудованием, кроватями, тумбочками, столами и стульями. Даже в подвальном помещении сделали тир для стрельбы из пистолета.
Строительство вели два СМУ со своими специалистами и техникой. Командир группы дивизионов выделял солдат, когда надо было что-то убрать или разгрузить. В конце 1987 года, две сборно-щитовых казармы убрали, в городке осталось две двухэтажные казармы, в которых располагался личный состав трех дивизионов, пункта управления и штаб. Третье помещение - столовая с клубом.Оборудовали плац, облагородили территорию - теперь можно полноценно заниматься боевой подготовкой и службой войск, не страшна никакая проверка.
В этом же году запомнился один случай. Оперативный дежурный звонит мне в кабинет и говорит, чтобы я срочно вышел на командующего армией. Ну, думаю, опять какая-нибудь внезапная проверка или учения, чего мне будет звонить командующий, минуя командира корпуса? Звоню командующему, тот говорит: там у тебя в городе есть солелечебница, где лечат астматиков, ко мне обратились из Главпура Москвы, они не смогли там достать путевку, так что ты разберись и помоги. Я ответил, товарищ командующий, я, во-первых, не знал, что здесь есть лечебница. Я узнаю, и если она есть, то нет проблем, путевка будет. Про себя подумал, если какие проблемы, в крайнем случае, я в хороших отношениях с первым секретарем горкома партии, плюс я депутат и член совета горисполкома, да еще и у меня друг - генеральный директор «Уралкалия» Мотин А. Г. А лечебница находится как раз на территории профилактория шахтеров «Уралкалия».
Приехав в лечебницу, захожу к главврачу, - оказывается, мы знали друг друга, вместе на сессиях в горисполкоме заседали. Говорю: «Степан Иванович, так и так, нужна одна путевка». А он руками разводит, с большим удовольствием, но путевки, оказывается, уже расписаны и выданы на два года вперед по койкоместам. Лечебница одна на весь Союз, ее контролируют и Облздрав, и Москва. Лечение происходит: днем больные находятся в палатах, проводятся процедуры, а на ночь их опускают в шахту в специальный зал, где стоят кровати, а потолок и стены в солевых кристаллах светятся всеми цветами радуги. Там больные дышат солевым воздухом.
Курс лечения 12 дней, очень помогает больным астмой. Мы прошлись по лечебнице, палаты на 2 и 4 человек, все занято. Степан Иванович замечает: «В коридоре я же ее не положу…» Я стою и думаю, что делать, не доложу же я командующему, что не смог ничего сделать, после того как пообещал.
Вижу в конце коридора в торце окно, под ним батарея. Степан Иванович, говорю, а что, если здесь отгородить часть коридора, у меня есть плиты ДСП, есть двери, я пришлю столяра, поставят перегородку, двери, покрасим или оклеим обоями стены, поставим две кровати, две тумбочки, проведем две розетки, на окно карниз и штору, на тумбочку два светильника, тепло есть, батарея под окном. Нет умывальника и туалета как в других номерах, - ничего страшного, будут ходить в общий умывальник и туалет на этаже.
Степан Иванович говорит, а как я сам раньше не догадался, это будет мой резерв на одно койкоместо. Почему на одно, а не на два, спрашиваю. От нас будет человек лежать 12 дней, а остальное - в твоем распоряжении. Только, говорю, не вешай на двери номер палаты, а повесь, что какая-то амбулатория, от любопытных глаз. Так и сделали, только, говорит, путевку я не дам, пусть приезжает, здесь оформим.
Потом этим делом занимался начальник политотдела: встречал, размещал, в субботу водил в сауну и провожал. Мне сказал, что это жена какого-то высокопоставленного политработника. Вот так я выполнил просьбу командующего, больше ко мне по этому вопросу никто не обращался.
Стрельбы с приключениями.В начале апреля, перед самой погрузкой эшелона для выезда на полигон «Балхаш», меня вызвали на военный совет 4-й ОА в Свердловск. ..Кроме меня на заседании ВС, больше никого не вызвали. Мне там ничего не предлагали, командующий сказал: «мы тебя назначаем заместителем начальника ЗРВ армии, но при одном условии - сейчас твой полк выполняет ТУ с БС, оценку ты должен получить не менее „хорошо“».
Я добавил: и с эффективностью «единица». Командующий говорит: «Так точно». Я ответил, что задачу понял. И убыл к себе в полк, а оттуда эшелоном на полигон «Балхаш». На полигоне принял также АКП с АСУРК-1МА, который расположен чуть пониже центрального городка. Боевую работу на КП мы вели с кабин АСУРКа, а не в оперативном зале. После нашей стрельбы КП должен передислоцироваться в новый позиционный район. Стартовая позиция для ЗРК С-200В новая, на юг 25 км от КПЦ, стартовые позиции с-75 остались на старом месте, 5 км западнее центрального городка.
При постановке задач начальник полигона сказал, теперь мишенная обстановка будет создавать по подыгрышу воздушной обстановки с КПЦ. Сколько целей будет выдаваться на планшеты дальней воздушной обстановки на Командных пунктах частей, столько будет и мишеней. Например, выдают по сети оповещение цели с дальности 250-300 км, доходит эта цель до дальности 150 км, с этой дальности стартует ракета-мишень и так по остальным целям. Хотя предварительно я знал, что нашему полку выделена мишень «Звезда-1» дальность запуска 150 км, высотная скоростная, высота 20, для двух ЗРДн С-200В. «Звезда-2» дальность запуска 100 км, высота 10 км, для ЗРДн С-75В и с переносом огня по «Звезде-3», маловысотной, высота 100 м, дальность запуска 50 км.
В четверг, последняя неделя апреля, отработали ученые стрельбы, объявлена часовая готовность, прошли доклады о готовности к боевой работе, ракеты на пусковых установках. Пошел подыгрыш воздушной обстановки и мне выдают на планшет две цели с дальности 250 км на высоте 20 км. Значит, для С-200В будет запущена не одна мишень, а две. Дойдя до цели на дальности 150 км, прошел доклад со средств разведки АКП и группы ЗРДн С-200В, старт мишени одной.
Доклад командира группы дивизионов: есть захват, цель сопровождаю двумя каналами. Ставлю задачу, цель уничтожают одним дивизионом, расход одна ракета. А вторая мишень для С-200В не стартовала. Пошел подыгрыш по следующим целям, одна на высоте 10 км, вторая маловысотная. Таким образом, у меня из-за подыгрыша один канал остался свободен и не стрелял.
Пошла боевая работа ЗРДн С-75В. У него была сложность в том, что первую мишень он должен был захватить на максимальной дальности, т. е. практически со стола, если немного затянул, то он не успевал перенести огонь на маловысотную «Звезду-3». А вот ее нужно было брать только с момента старта, потому что, во-первых, дальность малая, 50 км, и обнаружить и захватить в полете на фоне отражения от земли сложно. Во-вторых, очень большие угловые скорости по азимуту, цель летит по параметрам, так что боевая работа расчета С-75В очень сложная. Особенно, у оператора ручного сопровождения по азимутам, он должен быть подготовлен не просто на отлично, а быть виртуозом.
Первую мишень дивизион С-75В захватил, даю команду «цели уничтожить, расход две». Доклад из дивизиона: «Открыт огонь по цели», остается несколько секунд до старта второй мишени «Звезда-3». Запрашиваю командира дивизиона, успевает ли с переносом? Тот докладывает, что ракета в воздухе. Что делать? Проходит команда: «старт мишени» дальность 50 км.
Запрашиваю по тихой связи группу дивизионов С-200В. Цель наблюдается, отвечает подполковник Куренков С. Бывший старший технический руководитель по С-200В, он на полигоне прослужил 10 лет, а сейчас проходит службу в управлении начальника ЗРВ нашей армии. Он, оказывается, сидел возле командира группы дивизионов на тихой связи. Цель сопровождаем со старта, и ракета видит. Что делать? Никто не стрелял, по такой цели ЗРК С-200. Даю команду по громкой связи: «Группе дивизионов, цель уничтожить, расход одна».
Слышу команду «пуск». Тут же доклад командира дивизиона С-75В: цель уничтожена расход две. И через несколько секунд доклад командира группы - цель уничтожена, расход одна. У самого сомнения, цель-то шла ниже нижней границы зоны поражения С-200В. Запрашиваю у всех, цель на экранах наблюдается? У меня-то и у НШ на экранах вторичная информация. Доклад: цель пропала, не наблюдаем. После перевода дивизионов в готовность № 3, старший технический сказал, что будет докладывать начальнику полигона, что не выполнены условия стрельбы, а за это снижается на один балл. Я про себя подумал: да хрен с ней той оценкой, главное, что все мишени уничтожены.
Когда из кабины вышли наверх на улицу, то начальник ЗРВ корпуса и все, кто был на смотровой площадке в недоумении: что это было и, кто по чем стрелял? Я объяснил, какая сложилась воздушная обстановка и какое я принял решение по уничтожении мишеней. Полковник Денисюк заметил, что зрелище неожиданное, мы же все смотрели в сторону позиций, где развернуты С-75 и С-125. По последней мишени должен был стрелять ЗРДн С-75В. Смотрим в сторону ЗРК С-75, вдруг с левой стороны стартует ракета С-200, загибается, подрыв и вбивает мишень и себя в землю… Столб огня, обломков, облако окислителя, горючего и песка поднялось почти на километр. Начальник ЗРВ корпуса сказал, что никто еще не стрелял по «Звезде-3» комплексом С-200. На что я ответил, я бы тоже не стрелял, если бы не сложилась такая безвыходная обстановка.
На предварительном разборе начальник полигона сказал, что это не просто невыполнение условий стрельбы, а злостное нарушение всех канонов полигона, и он засчитает пропуск одной мишени для С-75. Я начал возмущаться: полигон сам нарушает, как вы выражаетесь, все каноны! По подыгрышу для группы дивизионов С-200В выдавали две цели, а запуск мишени «Звезда-1» был один. Какое я должен решение был принять? Но понял, что здесь бесполезно что-то доказывать, будет себе дороже. Но через два дня он изменил свое мнение о нашей стрельбе, при этом сказал, что, изучив документы после проявления пленок, и анализа ОКАС, будет считать все мишени уничтоженными.
Позже стало известно, что после доклада полковника Денисюка командиру корпуса и начальнику ЗРВ армии о том, какая сложилась обстановка на полигоне вокруг нашего полка, и когда доложили Командующему ЗРВ ПВО страны генерал-полковнику Акчурину. Он сказал: мишени уничтожены, это главное, а какими дивизионами - это принимает решение командир полка, бригады. На этом была поставлена точка.
Это были последние числа апреля: вся пустыня расцвела красными тюльпанами, красота неописуемая. Даже мой водитель с командирской машины, сам из Калининской области, сказал, что если дома расскажет, что ездил УАЗом по ковру из тюльпанов, никто не поверит.
И все-таки начальник полигона отыгрался на нашем полку. Мы получили распоряжение от командующего ЗРВ ВПВО силами нашего полка провести передислокацию АКР АСУРК-1МА со средствами разведки двух зенитно-ракетных дивизионов С-75В в новый позиционный район западнее командного пункта центра (КПЦ) на 100 км. Тягачей и автомобильной техники не хватало. Чтобы поднять сразу весь дивизион или командный пункт, приходилось передислоцироваться очередями. Особенно приходилось мучиться с ходами для ПУ, резина десятилетиями стояла на солнце, не выдерживала нагрузки и выходила из строя. А специалисты знают, что значит перебортировать колесо на пусковой установке С-75. На это ушел весь май месяц.
Так что ушли мы с места постоянной дислокации в конце марта, а прибыли в середине июня. Надо поблагодарить весь офицерский состав, особенно солдат и сержантов 736-го ЗРП, что при такой моральной и физической нагрузке, тактические учения с боевой стрельбой были выполнены с честью и без потерь прибыли на место постоянной дислокации г. Березники. Итог: приказ командующего я выполнил.
...В должности командира корпуса ПВО Владимир Георгиевич принял решение на уничтожение самолета-нарушителя «Боинг-707», который нарушил воздушное пространство СССР и вошел на 180 км вглубь Кольского полуострова. После этого его трое суток допрашивали вышестоящие комиссии, снимали с должности, потом восстанавливали. В конце концов, разобрались, что действовал он правильно. А сколько ему пришлось пережить! Ну а если бы не сбил, и «Боинг» ушел за рубеж, точно бы сняли, да еще и посадили.
О роли бордюров и подрезки деревьев в защите воздушных рубежей. С назначением в 1986 году нового главкома войск ПВО генерала армии Третьяка, каждая комиссия, выезжая в войска, кроме своих вопросов должна была в обязательном порядке проверить состояние заборов, бордюров, мусорников, подрезки деревьев и «мухоморов» (о них ниже).
Началась все с визита нового главкома в Свердловск, с проверкой. Командующему армии ПВО сообщили из главного штаба, что по прибытию на аэродром главком сразу поедет на КП армии. Понятное дело, начальник штаба армии поставил в состав дежурной смены самых подготовленных офицеров и лучшего оперативного дежурного. Лишний раз проверили организацию боевого дежурства в корпусах и частях армии, полеты контрольных целей и работу по ним дежурными экипажами истребительной авиации и зенитными ракетными дивизионами. Проверили боевую готовность частей и порядок осуществления контроля воздушного пространства.
По прибытию главкома с группой офицеров на аэродром его встретил командующий армией. Часть офицеров Главкомата разъехались по ближайшим частям армии, а главком прибыл на командный пункт. У входа в командный пункт его встретил начальник штаба армии с коротким докладом о состоянии дежурных сил. Для заслушивания командующего армией и начальника штаба в оперативном зале КП развесили карты и разложили пояснительные записки к ним.
Главком, выслушав короткий доклад начштаба, даже не глянув на карты развернулся и пошел по всей территории КП, делая одно замечание за другим. Бордюры не так покрашены! Деревья плохо подрезаны! Мусорные ямы не вычищены! Почему люки в колодцах, где водопровод, не покрашены голубыми кружочками, а канализационные люки не покрашены в красный цвет и нанесены белые круги, как «мухомор».
Сопровождающие главкома офицеры прошлись по кухне, столовой и казарме, проверили - там порядок. К концу дня, когда съехались все члены комиссии, главком подвел итоги, в основном по вопросам порядка на территории и в казармах и определил время на устранение недостатков. В конце он сказал, что свою вторую звезду - Героя Социалистического Труда - он получил за строительство заборов и казарм в военных округах. И мы поняли, что теперь в войсках ПВО будем строить заборы и красить бордюры в серый цвет, а люки - под «мухоморы». Кстати, через год из главкомата во все войска ПВО было разослано «Методическое пособие» по всем заборам, мусорникам, бордюрам и люкам.
В 1990 году генерал армии Третьяк должен был посетить запорожскую зенитно-ракетную бригаду. Генерал-лейтенант Лопатин с группой офицеров заранее выехали в бригаду для подготовки ее к приезду главкома. Командующий поставил задачу: подготовить управление бригады, командный пункт, группу дивизионов С-200В и 125 ЗРДн. Я поехал в расположение группы дивизионов, на следующий день на ЗРДн С-125. Когда обошли жилую зону и отправились на стартовую позицию. Там я обомлел - зрелище неописуемое, впечатление такое, что ты зашел на еврейское кладбище: деревья на всей позиции обрезаны на высоту 1,70 метра, торчат одни стволы с сучками от веток.
Спрашиваю у командира дивизиона, что это такое. Он вынимает из портфеля инструкцию, которая пришла из главкомата - все, мол, сделано по ней. Там сказано: деревья обрезать на высоту 1 метр 70 сантиметров. Открываю ему инструкцию, читай: деревья должны быть подрезаны от веток на высоту 1 метр 70 сантиметров, чтобы можно было спокойно под ними проходить. А не стволы обрезаны на 1,7 м!
Что делать? Осталось полдня и ночь до приезда главкома. Чтобы обрезать все деревья на уровень земли, нужна бензопила, а ее в дивизионе нет. Двуручной пилой придется пилить минимум неделю. Выдергивать транспортно-заряжающей машиной, т. е. ЗИЛ-131 с лебедкой - тоже не менее недели. Доложил командующему, что везти главкома в этот дивизион и показывать стартовую позицию с обрезанными стволами, как после бомбового удара, нельзя. Вот так войска «осваивали» методические указания главнокомандующего войсками ПВО страны по укреплению воздушных рубежей нашей необъятной Родины.
когда Ижевский полк должен был посетить министр обороны Устинов, то группу дивизионов этого полка вся армия готовила год, и то все сделать не успели. Можете представить, сколько средств было затрачено... Как только Министр, прибыл с аэродрома в управление полка, ему командующий армией доложил, что здесь расположен штаб полка и обеспечивающие подразделения, а также казарма для личного состава. Первым делом предложили посетить казарму.
На это МО ответил: «Зачем мне туда идти? Я и так знаю, что вы там к моему приезду навели идеальный порядок, так что поедем мы на позицию группы дивизионов С-200В». Тогда это было самое грозное оружие войск ПВО страны. Добравшись до группы дивизионов, он направился не в жилой городок, а сразу на командный пункт (ПУ и ЦР), а затем поехал на стартовую позицию. Там на одной из пусковых установок провели автоматическое заряжание ракеты с ТЗМ.
Поясню, что МО привезли на одну из лучших по оборудованию пусковых установок. Но по окончанию посещения он сказал: «Командир, у тебя не все пусковые установки обвалованы и обдернованы, а пусковых установок на позиции трехканальной С-200,18 штук». Оказывается, Министр, увидел все эти недочеты, когда ехал в машине на позиции, хотя их тщательно прятали. «Это, - сказал он, - большой недостаток, но я вижу, что у тебя в этом вопросе работа идет, так что все нормально».
Награждение воинской части переходящим знаменем Свердловского обкома партии. Вручением и демонстрацией боевой работой руководил и организовывал тренировки я, как первый заместитель командира бригады, а вопросом фуршета занимался начальник тыла совместно с ответственным лицом от обкома партии. Командир бригады полковник Третяк согласовал с командующим армии, сколько человек будет от обкома партии и штаба армии. Получилось человек 15-20 - это были исходные данные для начальника тыла, на сколько персон накрывать столы.
В день вручения знамени к 10:00 мы выстроили пять коробок, боевое знамя бригады, знаменный взвод и оркестр. Прибыли машины первого секретаря обкома, командующего и автобус. Командир бригады доложил командующему и Ельцину, что личный состав бригады выстроен для вручения переходящего знамени, и все пошли на трибуну. Я стоял во главе офицерской коробки, поворачиваюсь, сзади меня стоят четверо заместителей командира бригады в том числе и зам по тылу майор Айвазян. Я ему говорю, что ты здесь стоишь? Смотри, сколько человек на трибуне, там протолкнуться некуда, стоят в три ряда, они же все поедут в пионерлагерь, а там накрыто всего на пятнадцать человек! Я постараюсь их немного задержать при боевой работе на АКП. Начальник тыла рванул со всех ног со стадиона.
Провели ритуал, я сразу прибыл на АКП, там уже находился боевой расчет на своих местах. Все гости разместились позади рабочих мест боевого расчета. Так получилось, что Ельцин Б. Н. стоял между мной и начальником штаба, дальше стоял командующий, а справа от меня - полковник Третяк В. О. Началась боевая работа. На планшетах дальней воздушной обстановки с северного направления появились цели. На АКП тишина, звучат только мои команды и ответы командиров дивизионов по громкоговорящей связи. В это время ко мне наклоняется командир бригады и говорит: дай команду боевому расчету снять головные уборы, все сидят в шапках.
Я ка-а-ак гаркнул: «Головные уборы снять!» В тишине получилось очень громко. Вместе с расчетом шапки с перепугу поснимали все гости, в том числе и Ельцин Б. Н. После боевой работы генерал-лейтенант Царьков посмотрел на меня, как на идиота, и сказал, что с такими командами я далеко пойду. Но самое интересное было в пионерлагере. Все сели за столы, на которых, как всегда, стояли так называемые «тройки» - бутылки коньяка, водки и вина. Мы заранее узнали, что пьет Ельцин Б. Н., и его порученец сказал, что водку.
Командующий спрашивает, что будем пить? Ельцин Б. Н. посмотрел на бутылки: «Ну, раз коньяк на столе стоит, будем пить коньяк». А мы взяли только один ящик коньяка, остальное - водка… Гости по три рюмки выпили - и нет ящика коньяка. Что делать? Посылать машину за коньяком бесполезно: мы в лесу, до города несколько километров. Я сидел с краю стола, а начальник тыла стоял возле двери, он не садился. Как говорится, следил за порядком.
Майор Айвазян в панике - что делать? Когда мы определялись со спиртным, я ему сказал, чтобы на всякий случай взял канистру своего напитка, мы называли его «айвазяновкой». Начальник тыла, грузинский армянин, готовил свой напиток из спирта по своему рецепту. Его, если не специалист, то не отличишь от коньяка. А спирта на 300 комплексе очень много - я получал в месяц на бригаду цистерну спирта, 82 тонны, для регламентных работ.
Я говорю майору: собери пустые коньячные бутылки со стола и поставь в ящик, а прапорщику скажи, чтоб наливал туда «айвазяновку», и ставь их взамен пустых бутылок на стол. Тот стал белый, как стена: он только прошел собеседование на должность начальника тыла Вильнюсского радиотехнического училища и подумал, что ему за такую подставу не только училища не видать, но и с начальника тыла бригады полетит. Но все прошло нормально - никто ничего не заметил, а кто заметил, то промолчал, все-таки уральские парни. Командующий тоже ничего не сказал, хотя, наверное, понял. Вот так я познакомился с Ельциным Б. Н. и трижды жал ему руку.
14 апреля 1983 года я был назначен командиром 736-го зенитного ракетного полка 20-го корпуса противовоздушной обороны, в тот самый полк, где прослужил три года срочной службы, солдатом и сержантом. Два раза выполнял тактическое учение с боевой стрельбой с двумя дивизионами на полигоне «Ашулук». При этом, что в Вооруженных Силах Советского Союза несколько тысяч полков, и после стольких лет учебы и службы быть назначенным командиром в полк, где я проходил срочную службу!
как после этого не верить в судьбу...
В строительстве жилых городков помог первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Николаевич Ельцин. Все были сделаны по единому проекту, финансирование и строительство осуществляли городские строительные организации. Проект подразумевал двухэтажное здание, где на первом этаже размещались казарма и столовая, на втором - клуб и штаб дивизиона. Второе здание одноэтажное, где размещались учебные классы, класс для автомобилистов, банно-прачечный комбинат, гаражи на все машины по штатному расписанию и котельная. Также строевой плац и спортивный городок с полосой препятствия. Жилой городок для офицерского состава состоял из четырехэтажного дома, магазина и детской площадки. Стартовые позиции мы оборудовали с инженерным батальоном армии - делали обвалование и арочное сооружение для кабин управления и энергоцентра.
Ельцин Б. Н. лично ездил, проверял ход строительства. Позиционный район бригады был почти полностью новый, на старом месте остались только управление бригады, группа дивизионов С-200 и пятый дивизион с. Косулино возле аэропорта «Кольцово», который и сбил самолет-разведчик U-2 с Пауэрсом на борту. На стартовой позиции этого дивизиона оставили пусковую установку, с которой произошел пуск ракеты, рядом стояла стела с надписью...
В управлении 57 зенитно-ракетной бригады есть клуб боевой славы части, в этом клубе библиотека и музей боевой славы. Который состоит из нескольких залов, где расписан и отображен весь боевой путь бригады. Одно помещение выделено под материалы, касающиеся инцидента с U-2. Стенды с фотографиями и вещественными доказательствами этого случая от расчетов, которые были задействованы в работе по самолету-нарушителю, до судебного процесса и его обмена Пауэрса.
Однажды я попросил начальника клуба - открой, мол, музей, я хоть посмотрю, а то за всю службу ни разу в нем не был. Посмотрев все, подошли с начальником клуба к одному из стендов по летчику Пауэрса. Возле стенда на постаменте лежат обломки самолета, закрытые большим колпаком из плекса, а справа на стене в шкафчике висит никелированная ножовка по металлу. Я спрашиваю, что это за ножовка? Завклубом говорит, что, когда прибывают делегации, особо важные персоны просят кусочек обломка самолета на сувенир и он этой ножовкой отрезает.
Я подошел к этому колпаку, посмотрел на обломки и вдруг вижу на одном из них цифровой шильдик с маркировкой нашей ракеты. Что это такое, спрашиваю. А он мне отвечает: товарищ подполковник, когда вы едете на полигон, я прошу, чтобы привезли обломки мишеней или ракет, а потом их под колпак кладу. Потому что за двадцать лет здесь было столько делегаций и каждому надо сувенир, что не хватило бы не только сбитого самолета, но и всей стоящей на вооружении США эскадрильи самолетов U-2. Я, смеясь сказал: хоть срежь шильдики на обломках. А про себя подумал, что я, грешным делом, и сам хотел попросить обломок.
Новый 1984 год На Новый год назначил себя ответственным по полку, потом ввел это в традицию. Разница во времени с Москвой - два часа. Я сначала поздравлял дежурный боевой расчет на командном пункте, затем приезжал в управление или в ближний дивизион, поздравлял личный состав там, и в два часа ночи приезжал домой и успевал к бою курантов.
На этот раз перед Новым годом, пришел приказ, что командиру 4-го дивизиона присвоено звание подполковник. Это был самый дальний дивизион, за Соликамском еще 25 км. Я приказал заместителям, чтобы перекрыли все каналы связи, что сам поеду на Новый год в дивизион, поздравлю личный состав и вручу погоны командиру дивизиона. Как говорится, чтобы был сюрприз. Выехал я из Березников около 22:30 по местному времени.
Температура под минус 40°. Думаю, что за час доеду до дивизиона. Подъезжаем к дивизиону. Обычно ночью освещение городка видно издалека, а тут темно. Подъехали к воротам, кругом темно, кнопка вызова дежурного не работает. Посигналили, прибежал солдат, открыл ворота, спрашиваем, что случилось, он отвечает - сеть вырубило. Говорю водителю, подъезжай прямо к казарме. Вхожу в казарму, у дневального горит керосиновая лампа. У дежурного спрашиваю, где командир и почему не включены дизеля и не выдано напряжение.
Здесь появляется начальник ДЭС прапорщик Василий Потурайко (фамилию и имя запомнил на всю жизнь), с монтерским поясом и когтями. Говорит, когда выключили напряжение, дежурный по дивизиону послал солдата-дизелиста включить бытовой дизель и выдать напряжение на городок. Дизелист, не согласовав фазы и не проверив, есть ли на входе напряжение, выдал напряжение с дизеля на городок. Произошла встречка и выбило масляные выключатели на внутреннем ПТП. Но, главное, выключился воздушный выключатель на высоковольтной линии за военным городком. Сейчас комбат старта пошел, заведут дежурный тягач, и я поеду включать воздушник.
У дежурного спрашивал, воду в котельной из системы сливают? Команду дали туда пошел прапорщик начхоз. В углу казармы стоит нагрузка с дизелей, которую как калорифер использовали для добавления тепла в казарме, а вокруг нее стоят солдаты последнего призыва. Эта нагрузка уже чуть теплая. Спрашиваю, где остальные солдаты. Дежурный говорит, а они все в караульном помещении, там печное отопление и там тепло. А на улице минус 40°.
Я сказал начальнику ДЭС: стой здесь, я съезжу в котельную посмотрю, что там, и поедем включим высоковольтный выключатель. Спрашиваю у дежурного по дивизиону, где командир. Дежурный говорит, что он собрал все семьи в одном из домов, где осталось печное отопление. Вызовите его, сам сел в машину поехал к котельной. Там находился прапорщик, сливалась вода, я ему велел топки топить дровами, потому что нет поддува и уголь не горит, чтобы не замерзла вода в баке, который подпитывает систему. И, говорю, пройдись по теплотрассе - нет ли трещин.
Вернулся к казарме. Там уже прапорщик взял лыжи, спрашиваю зачем, он говорит, а мы от дороги до столба не доберемся, снега почти по уровню УАЗа. Появился командир дивизиона, разбираться некогда. Спрашиваю, где твоя машина, командирский УАЗ, он сказал, что в нем вода слита, сейчас придет дежурный тягач, я послал комбата. Но что здесь скажешь…Я забрал начальника ДЭС и поехали к столбу, до него от дивизиона метров 500. Снег в рост, положили лыжи, хорошо, что лыжи еще 50 годов, как доски с ремнем для ног, до столба 8-10 метров.
Впереди стал прапорщик на лыжи, я за ним в обнимку, провалились по щиколотку, идти сложно, «дочовгали» до столба. Залезть надо всего на полстолба, так как от воздушника идет вниз труба и рычаг для включения и выключения выключателя. Водителя предупредил мотор не глушить. Поднявшись на когтях на столб, прапорщик стал дергать рычаг, но тот окислился или заржавел. Пока он его расшатывал, у него упала меховая перчатка. Все-таки расшатал, включил воздушник и весь городок засветился.
Назад стал спускаться, пару шагов сделал - больше, говорит, не смогу, не чувствую руки и лица и ноги онемели, что делать? Я сам уже не чувствую рук и лица, холод уже под меховую куртку заходит, а он наверху, где еще и ветерок продувает. Кричу ему: «вынимай ноги с когтей и прыгай». Он одну ногу освободил, вторую не может, кричу - «прыгай с когтем». А сам думаю, что под снегом рос пырей - высокая трава, когда замерзает, становится, как металлические иглы. Но, думаю, куртку меховую не пробьет.
Кричу: «дерни сильней ногой и прыгай!» Как он освободился и слетел вниз, я так и не понял. Я упал на спину, он на моих ногах, и мы на спине, отталкиваясь, ногами доползли три метра и свалились к машине. С водителем затащили прапорщика в машину, говорю, давай флягу со спиртом из дежурного чемоданчика. Растер ему руки, лицо, заодно и себя. В машине тепло, сразу стало легче. Потурайко взял у меня из рук флягу выпить. Я говорю, что спирт запивать нечем. Ничего, он выпил чуть не пол фляги, а в ней около 800 грамм. В это время пришел дежурный тягач. Я комбату сказал, подстрахуй нас, не хватало нам еще засесть в снегу.
Вернувшись в дивизион, Потурайко отдали фельдшеру - у него уже руки начали опухать. Посмотрел на себя в зеркало в казарме - у самого уже, нос как картошка.Пришел начхоз с котельной, говорит, систему запустили и, как будто, трещин в теплотрассе нет, но точно узнаем, когда дадим горячую воду и создадим максимальное давление в системе. Командиру сказал, если что, ставьте бандажи и проволокой закручивайте, с утра я пришлю мастерские.
Слышу - по трубам отопления уже зажурчала вода, значит, скоро будет тепло. Посмотрел на часы, подумал, что уже часа три ночи, а то и четыре утра, но оказалось, еще и часа нет. Спрашиваю у командира: почему не доложил, что у тебя здесь такое случилось, и сразу меры не принял по неразмораживанию системы? Он говорит, что дал команду слить воду из системы, а утром бы при свете разбирались. Устраивать разборки в новогоднюю ночь я не стал, вручил погоны. Дежурному и оперативному по части, сказал, чтобы им с дивизиона докладывали через каждые два часа о температуре в казарме и в котельной на обратке. Фельдшер помазал мне нос какой-то мазью и сказал, что начальника ДЭС забирать не надо. Ему оказали помощь, и он спит. Если надо, то мы его завтра отвезем в госпиталь МВД в г. Соликамск.
По дороге обратно в г. Березники, когда я немного остыл и собрался с мыслями, меня в холодный пот бросило: ведь при таком морозе все решают минуты - не успели бы слить воду из системы, да вовремя не дали бы напряжение, остыли бы котлы в котельной. Замерзли бы ДОСы, казарма, столовая, автопарк и, главное, седьмое сооружение, где хранятся ракеты. Пришлось бы отселять семьи офицеров (куда? на какое время?) и снимать дивизион с боевой готовности. А как потом восстанавливать? Это бы я прославился на все Вооруженные Силы… То, что на моей карьере можно было бы поставить крест, это точно. Плюс, как бы я подставил командира корпуса и командующего армии! Жуть…
Я еще успел к 24 часам по Москве приехать домой. Новый год отмечали у меня все заместители с семьями, у меня были маленькие дети и идти, куда-то не было возможности. Встретили Новый год, еще полчасика посидели, говорю: давайте будем отдыхать, потому, что завтра в 9:00 одна колонна с автомастерскими и реммастерскими с зам. по вооружению, вторая колонна с зам. по тылу и работниками КЭЧ, слесарем, пожаркой, начмедом, санитарной машиной убывают в 4-й ЗРДн, проверить состояние автотехники и вооружения. Разберитесь, почему в автомобиль командира залита вода, а не антифриз, почему дежурный тягач целый час выезжал по тревоге, и как переводилась техника на зимнюю эксплуатацию. И посмотрите, что делается на продскладе и в овощехранилищах. Может, у этого командира все овощи перемерзли, а зимы еще минимум четыре месяца.
Замы спрашивают, что там такое случилось, говорю - там разберетесь. Никто, правда, не жаловался, что сегодня 1 января и выходной день. А сам думаю, что горе-командира этого надо куда-то убрать, а то он принесет такое ЧП, что потом годами не отмоемся. Вот так встретил 1984 год...
В 1986 году полк попадает под проверку Главкома Войск ПВО, сдали на оценку «хорошо». В этом же году начали строительство двухэтажной казармы для группы дивизионов С-200, с помощью первого секретаря Соликамского горкома и министра минеральных удобрений СССР. В Соликамске открывалось новое рудоуправление с шахтой калийной соли, и под видом общежития для строителей-комсомольцев, нам построили двухэтажную казарму со всем оборудованием, кроватями, тумбочками, столами и стульями. Даже в подвальном помещении сделали тир для стрельбы из пистолета.
Строительство вели два СМУ со своими специалистами и техникой. Командир группы дивизионов выделял солдат, когда надо было что-то убрать или разгрузить. В конце 1987 года, две сборно-щитовых казармы убрали, в городке осталось две двухэтажные казармы, в которых располагался личный состав трех дивизионов, пункта управления и штаб. Третье помещение - столовая с клубом.Оборудовали плац, облагородили территорию - теперь можно полноценно заниматься боевой подготовкой и службой войск, не страшна никакая проверка.
В этом же году запомнился один случай. Оперативный дежурный звонит мне в кабинет и говорит, чтобы я срочно вышел на командующего армией. Ну, думаю, опять какая-нибудь внезапная проверка или учения, чего мне будет звонить командующий, минуя командира корпуса? Звоню командующему, тот говорит: там у тебя в городе есть солелечебница, где лечат астматиков, ко мне обратились из Главпура Москвы, они не смогли там достать путевку, так что ты разберись и помоги. Я ответил, товарищ командующий, я, во-первых, не знал, что здесь есть лечебница. Я узнаю, и если она есть, то нет проблем, путевка будет. Про себя подумал, если какие проблемы, в крайнем случае, я в хороших отношениях с первым секретарем горкома партии, плюс я депутат и член совета горисполкома, да еще и у меня друг - генеральный директор «Уралкалия» Мотин А. Г. А лечебница находится как раз на территории профилактория шахтеров «Уралкалия».
Приехав в лечебницу, захожу к главврачу, - оказывается, мы знали друг друга, вместе на сессиях в горисполкоме заседали. Говорю: «Степан Иванович, так и так, нужна одна путевка». А он руками разводит, с большим удовольствием, но путевки, оказывается, уже расписаны и выданы на два года вперед по койкоместам. Лечебница одна на весь Союз, ее контролируют и Облздрав, и Москва. Лечение происходит: днем больные находятся в палатах, проводятся процедуры, а на ночь их опускают в шахту в специальный зал, где стоят кровати, а потолок и стены в солевых кристаллах светятся всеми цветами радуги. Там больные дышат солевым воздухом.
Курс лечения 12 дней, очень помогает больным астмой. Мы прошлись по лечебнице, палаты на 2 и 4 человек, все занято. Степан Иванович замечает: «В коридоре я же ее не положу…» Я стою и думаю, что делать, не доложу же я командующему, что не смог ничего сделать, после того как пообещал.
Вижу в конце коридора в торце окно, под ним батарея. Степан Иванович, говорю, а что, если здесь отгородить часть коридора, у меня есть плиты ДСП, есть двери, я пришлю столяра, поставят перегородку, двери, покрасим или оклеим обоями стены, поставим две кровати, две тумбочки, проведем две розетки, на окно карниз и штору, на тумбочку два светильника, тепло есть, батарея под окном. Нет умывальника и туалета как в других номерах, - ничего страшного, будут ходить в общий умывальник и туалет на этаже.
Степан Иванович говорит, а как я сам раньше не догадался, это будет мой резерв на одно койкоместо. Почему на одно, а не на два, спрашиваю. От нас будет человек лежать 12 дней, а остальное - в твоем распоряжении. Только, говорю, не вешай на двери номер палаты, а повесь, что какая-то амбулатория, от любопытных глаз. Так и сделали, только, говорит, путевку я не дам, пусть приезжает, здесь оформим.
Потом этим делом занимался начальник политотдела: встречал, размещал, в субботу водил в сауну и провожал. Мне сказал, что это жена какого-то высокопоставленного политработника. Вот так я выполнил просьбу командующего, больше ко мне по этому вопросу никто не обращался.
Стрельбы с приключениями.В начале апреля, перед самой погрузкой эшелона для выезда на полигон «Балхаш», меня вызвали на военный совет 4-й ОА в Свердловск. ..Кроме меня на заседании ВС, больше никого не вызвали. Мне там ничего не предлагали, командующий сказал: «мы тебя назначаем заместителем начальника ЗРВ армии, но при одном условии - сейчас твой полк выполняет ТУ с БС, оценку ты должен получить не менее „хорошо“».
Я добавил: и с эффективностью «единица». Командующий говорит: «Так точно». Я ответил, что задачу понял. И убыл к себе в полк, а оттуда эшелоном на полигон «Балхаш». На полигоне принял также АКП с АСУРК-1МА, который расположен чуть пониже центрального городка. Боевую работу на КП мы вели с кабин АСУРКа, а не в оперативном зале. После нашей стрельбы КП должен передислоцироваться в новый позиционный район. Стартовая позиция для ЗРК С-200В новая, на юг 25 км от КПЦ, стартовые позиции с-75 остались на старом месте, 5 км западнее центрального городка.
При постановке задач начальник полигона сказал, теперь мишенная обстановка будет создавать по подыгрышу воздушной обстановки с КПЦ. Сколько целей будет выдаваться на планшеты дальней воздушной обстановки на Командных пунктах частей, столько будет и мишеней. Например, выдают по сети оповещение цели с дальности 250-300 км, доходит эта цель до дальности 150 км, с этой дальности стартует ракета-мишень и так по остальным целям. Хотя предварительно я знал, что нашему полку выделена мишень «Звезда-1» дальность запуска 150 км, высотная скоростная, высота 20, для двух ЗРДн С-200В. «Звезда-2» дальность запуска 100 км, высота 10 км, для ЗРДн С-75В и с переносом огня по «Звезде-3», маловысотной, высота 100 м, дальность запуска 50 км.
В четверг, последняя неделя апреля, отработали ученые стрельбы, объявлена часовая готовность, прошли доклады о готовности к боевой работе, ракеты на пусковых установках. Пошел подыгрыш воздушной обстановки и мне выдают на планшет две цели с дальности 250 км на высоте 20 км. Значит, для С-200В будет запущена не одна мишень, а две. Дойдя до цели на дальности 150 км, прошел доклад со средств разведки АКП и группы ЗРДн С-200В, старт мишени одной.
Доклад командира группы дивизионов: есть захват, цель сопровождаю двумя каналами. Ставлю задачу, цель уничтожают одним дивизионом, расход одна ракета. А вторая мишень для С-200В не стартовала. Пошел подыгрыш по следующим целям, одна на высоте 10 км, вторая маловысотная. Таким образом, у меня из-за подыгрыша один канал остался свободен и не стрелял.
Пошла боевая работа ЗРДн С-75В. У него была сложность в том, что первую мишень он должен был захватить на максимальной дальности, т. е. практически со стола, если немного затянул, то он не успевал перенести огонь на маловысотную «Звезду-3». А вот ее нужно было брать только с момента старта, потому что, во-первых, дальность малая, 50 км, и обнаружить и захватить в полете на фоне отражения от земли сложно. Во-вторых, очень большие угловые скорости по азимуту, цель летит по параметрам, так что боевая работа расчета С-75В очень сложная. Особенно, у оператора ручного сопровождения по азимутам, он должен быть подготовлен не просто на отлично, а быть виртуозом.
Первую мишень дивизион С-75В захватил, даю команду «цели уничтожить, расход две». Доклад из дивизиона: «Открыт огонь по цели», остается несколько секунд до старта второй мишени «Звезда-3». Запрашиваю командира дивизиона, успевает ли с переносом? Тот докладывает, что ракета в воздухе. Что делать? Проходит команда: «старт мишени» дальность 50 км.
Запрашиваю по тихой связи группу дивизионов С-200В. Цель наблюдается, отвечает подполковник Куренков С. Бывший старший технический руководитель по С-200В, он на полигоне прослужил 10 лет, а сейчас проходит службу в управлении начальника ЗРВ нашей армии. Он, оказывается, сидел возле командира группы дивизионов на тихой связи. Цель сопровождаем со старта, и ракета видит. Что делать? Никто не стрелял, по такой цели ЗРК С-200. Даю команду по громкой связи: «Группе дивизионов, цель уничтожить, расход одна».
Слышу команду «пуск». Тут же доклад командира дивизиона С-75В: цель уничтожена расход две. И через несколько секунд доклад командира группы - цель уничтожена, расход одна. У самого сомнения, цель-то шла ниже нижней границы зоны поражения С-200В. Запрашиваю у всех, цель на экранах наблюдается? У меня-то и у НШ на экранах вторичная информация. Доклад: цель пропала, не наблюдаем. После перевода дивизионов в готовность № 3, старший технический сказал, что будет докладывать начальнику полигона, что не выполнены условия стрельбы, а за это снижается на один балл. Я про себя подумал: да хрен с ней той оценкой, главное, что все мишени уничтожены.
Когда из кабины вышли наверх на улицу, то начальник ЗРВ корпуса и все, кто был на смотровой площадке в недоумении: что это было и, кто по чем стрелял? Я объяснил, какая сложилась воздушная обстановка и какое я принял решение по уничтожении мишеней. Полковник Денисюк заметил, что зрелище неожиданное, мы же все смотрели в сторону позиций, где развернуты С-75 и С-125. По последней мишени должен был стрелять ЗРДн С-75В. Смотрим в сторону ЗРК С-75, вдруг с левой стороны стартует ракета С-200, загибается, подрыв и вбивает мишень и себя в землю… Столб огня, обломков, облако окислителя, горючего и песка поднялось почти на километр. Начальник ЗРВ корпуса сказал, что никто еще не стрелял по «Звезде-3» комплексом С-200. На что я ответил, я бы тоже не стрелял, если бы не сложилась такая безвыходная обстановка.
На предварительном разборе начальник полигона сказал, что это не просто невыполнение условий стрельбы, а злостное нарушение всех канонов полигона, и он засчитает пропуск одной мишени для С-75. Я начал возмущаться: полигон сам нарушает, как вы выражаетесь, все каноны! По подыгрышу для группы дивизионов С-200В выдавали две цели, а запуск мишени «Звезда-1» был один. Какое я должен решение был принять? Но понял, что здесь бесполезно что-то доказывать, будет себе дороже. Но через два дня он изменил свое мнение о нашей стрельбе, при этом сказал, что, изучив документы после проявления пленок, и анализа ОКАС, будет считать все мишени уничтоженными.
Позже стало известно, что после доклада полковника Денисюка командиру корпуса и начальнику ЗРВ армии о том, какая сложилась обстановка на полигоне вокруг нашего полка, и когда доложили Командующему ЗРВ ПВО страны генерал-полковнику Акчурину. Он сказал: мишени уничтожены, это главное, а какими дивизионами - это принимает решение командир полка, бригады. На этом была поставлена точка.
Это были последние числа апреля: вся пустыня расцвела красными тюльпанами, красота неописуемая. Даже мой водитель с командирской машины, сам из Калининской области, сказал, что если дома расскажет, что ездил УАЗом по ковру из тюльпанов, никто не поверит.
И все-таки начальник полигона отыгрался на нашем полку. Мы получили распоряжение от командующего ЗРВ ВПВО силами нашего полка провести передислокацию АКР АСУРК-1МА со средствами разведки двух зенитно-ракетных дивизионов С-75В в новый позиционный район западнее командного пункта центра (КПЦ) на 100 км. Тягачей и автомобильной техники не хватало. Чтобы поднять сразу весь дивизион или командный пункт, приходилось передислоцироваться очередями. Особенно приходилось мучиться с ходами для ПУ, резина десятилетиями стояла на солнце, не выдерживала нагрузки и выходила из строя. А специалисты знают, что значит перебортировать колесо на пусковой установке С-75. На это ушел весь май месяц.
Так что ушли мы с места постоянной дислокации в конце марта, а прибыли в середине июня. Надо поблагодарить весь офицерский состав, особенно солдат и сержантов 736-го ЗРП, что при такой моральной и физической нагрузке, тактические учения с боевой стрельбой были выполнены с честью и без потерь прибыли на место постоянной дислокации г. Березники. Итог: приказ командующего я выполнил.
...В должности командира корпуса ПВО Владимир Георгиевич принял решение на уничтожение самолета-нарушителя «Боинг-707», который нарушил воздушное пространство СССР и вошел на 180 км вглубь Кольского полуострова. После этого его трое суток допрашивали вышестоящие комиссии, снимали с должности, потом восстанавливали. В конце концов, разобрались, что действовал он правильно. А сколько ему пришлось пережить! Ну а если бы не сбил, и «Боинг» ушел за рубеж, точно бы сняли, да еще и посадили.
О роли бордюров и подрезки деревьев в защите воздушных рубежей. С назначением в 1986 году нового главкома войск ПВО генерала армии Третьяка, каждая комиссия, выезжая в войска, кроме своих вопросов должна была в обязательном порядке проверить состояние заборов, бордюров, мусорников, подрезки деревьев и «мухоморов» (о них ниже).
Началась все с визита нового главкома в Свердловск, с проверкой. Командующему армии ПВО сообщили из главного штаба, что по прибытию на аэродром главком сразу поедет на КП армии. Понятное дело, начальник штаба армии поставил в состав дежурной смены самых подготовленных офицеров и лучшего оперативного дежурного. Лишний раз проверили организацию боевого дежурства в корпусах и частях армии, полеты контрольных целей и работу по ним дежурными экипажами истребительной авиации и зенитными ракетными дивизионами. Проверили боевую готовность частей и порядок осуществления контроля воздушного пространства.
По прибытию главкома с группой офицеров на аэродром его встретил командующий армией. Часть офицеров Главкомата разъехались по ближайшим частям армии, а главком прибыл на командный пункт. У входа в командный пункт его встретил начальник штаба армии с коротким докладом о состоянии дежурных сил. Для заслушивания командующего армией и начальника штаба в оперативном зале КП развесили карты и разложили пояснительные записки к ним.
Главком, выслушав короткий доклад начштаба, даже не глянув на карты развернулся и пошел по всей территории КП, делая одно замечание за другим. Бордюры не так покрашены! Деревья плохо подрезаны! Мусорные ямы не вычищены! Почему люки в колодцах, где водопровод, не покрашены голубыми кружочками, а канализационные люки не покрашены в красный цвет и нанесены белые круги, как «мухомор».
Сопровождающие главкома офицеры прошлись по кухне, столовой и казарме, проверили - там порядок. К концу дня, когда съехались все члены комиссии, главком подвел итоги, в основном по вопросам порядка на территории и в казармах и определил время на устранение недостатков. В конце он сказал, что свою вторую звезду - Героя Социалистического Труда - он получил за строительство заборов и казарм в военных округах. И мы поняли, что теперь в войсках ПВО будем строить заборы и красить бордюры в серый цвет, а люки - под «мухоморы». Кстати, через год из главкомата во все войска ПВО было разослано «Методическое пособие» по всем заборам, мусорникам, бордюрам и люкам.
В 1990 году генерал армии Третьяк должен был посетить запорожскую зенитно-ракетную бригаду. Генерал-лейтенант Лопатин с группой офицеров заранее выехали в бригаду для подготовки ее к приезду главкома. Командующий поставил задачу: подготовить управление бригады, командный пункт, группу дивизионов С-200В и 125 ЗРДн. Я поехал в расположение группы дивизионов, на следующий день на ЗРДн С-125. Когда обошли жилую зону и отправились на стартовую позицию. Там я обомлел - зрелище неописуемое, впечатление такое, что ты зашел на еврейское кладбище: деревья на всей позиции обрезаны на высоту 1,70 метра, торчат одни стволы с сучками от веток.
Спрашиваю у командира дивизиона, что это такое. Он вынимает из портфеля инструкцию, которая пришла из главкомата - все, мол, сделано по ней. Там сказано: деревья обрезать на высоту 1 метр 70 сантиметров. Открываю ему инструкцию, читай: деревья должны быть подрезаны от веток на высоту 1 метр 70 сантиметров, чтобы можно было спокойно под ними проходить. А не стволы обрезаны на 1,7 м!
Что делать? Осталось полдня и ночь до приезда главкома. Чтобы обрезать все деревья на уровень земли, нужна бензопила, а ее в дивизионе нет. Двуручной пилой придется пилить минимум неделю. Выдергивать транспортно-заряжающей машиной, т. е. ЗИЛ-131 с лебедкой - тоже не менее недели. Доложил командующему, что везти главкома в этот дивизион и показывать стартовую позицию с обрезанными стволами, как после бомбового удара, нельзя. Вот так войска «осваивали» методические указания главнокомандующего войсками ПВО страны по укреплению воздушных рубежей нашей необъятной Родины.
когда Ижевский полк должен был посетить министр обороны Устинов, то группу дивизионов этого полка вся армия готовила год, и то все сделать не успели. Можете представить, сколько средств было затрачено... Как только Министр, прибыл с аэродрома в управление полка, ему командующий армией доложил, что здесь расположен штаб полка и обеспечивающие подразделения, а также казарма для личного состава. Первым делом предложили посетить казарму.
На это МО ответил: «Зачем мне туда идти? Я и так знаю, что вы там к моему приезду навели идеальный порядок, так что поедем мы на позицию группы дивизионов С-200В». Тогда это было самое грозное оружие войск ПВО страны. Добравшись до группы дивизионов, он направился не в жилой городок, а сразу на командный пункт (ПУ и ЦР), а затем поехал на стартовую позицию. Там на одной из пусковых установок провели автоматическое заряжание ракеты с ТЗМ.
Поясню, что МО привезли на одну из лучших по оборудованию пусковых установок. Но по окончанию посещения он сказал: «Командир, у тебя не все пусковые установки обвалованы и обдернованы, а пусковых установок на позиции трехканальной С-200,18 штук». Оказывается, Министр, увидел все эти недочеты, когда ехал в машине на позиции, хотя их тщательно прятали. «Это, - сказал он, - большой недостаток, но я вижу, что у тебя в этом вопросе работа идет, так что все нормально».
Награждение воинской части переходящим знаменем Свердловского обкома партии. Вручением и демонстрацией боевой работой руководил и организовывал тренировки я, как первый заместитель командира бригады, а вопросом фуршета занимался начальник тыла совместно с ответственным лицом от обкома партии. Командир бригады полковник Третяк согласовал с командующим армии, сколько человек будет от обкома партии и штаба армии. Получилось человек 15-20 - это были исходные данные для начальника тыла, на сколько персон накрывать столы.
В день вручения знамени к 10:00 мы выстроили пять коробок, боевое знамя бригады, знаменный взвод и оркестр. Прибыли машины первого секретаря обкома, командующего и автобус. Командир бригады доложил командующему и Ельцину, что личный состав бригады выстроен для вручения переходящего знамени, и все пошли на трибуну. Я стоял во главе офицерской коробки, поворачиваюсь, сзади меня стоят четверо заместителей командира бригады в том числе и зам по тылу майор Айвазян. Я ему говорю, что ты здесь стоишь? Смотри, сколько человек на трибуне, там протолкнуться некуда, стоят в три ряда, они же все поедут в пионерлагерь, а там накрыто всего на пятнадцать человек! Я постараюсь их немного задержать при боевой работе на АКП. Начальник тыла рванул со всех ног со стадиона.
Провели ритуал, я сразу прибыл на АКП, там уже находился боевой расчет на своих местах. Все гости разместились позади рабочих мест боевого расчета. Так получилось, что Ельцин Б. Н. стоял между мной и начальником штаба, дальше стоял командующий, а справа от меня - полковник Третяк В. О. Началась боевая работа. На планшетах дальней воздушной обстановки с северного направления появились цели. На АКП тишина, звучат только мои команды и ответы командиров дивизионов по громкоговорящей связи. В это время ко мне наклоняется командир бригады и говорит: дай команду боевому расчету снять головные уборы, все сидят в шапках.
Я ка-а-ак гаркнул: «Головные уборы снять!» В тишине получилось очень громко. Вместе с расчетом шапки с перепугу поснимали все гости, в том числе и Ельцин Б. Н. После боевой работы генерал-лейтенант Царьков посмотрел на меня, как на идиота, и сказал, что с такими командами я далеко пойду. Но самое интересное было в пионерлагере. Все сели за столы, на которых, как всегда, стояли так называемые «тройки» - бутылки коньяка, водки и вина. Мы заранее узнали, что пьет Ельцин Б. Н., и его порученец сказал, что водку.
Командующий спрашивает, что будем пить? Ельцин Б. Н. посмотрел на бутылки: «Ну, раз коньяк на столе стоит, будем пить коньяк». А мы взяли только один ящик коньяка, остальное - водка… Гости по три рюмки выпили - и нет ящика коньяка. Что делать? Посылать машину за коньяком бесполезно: мы в лесу, до города несколько километров. Я сидел с краю стола, а начальник тыла стоял возле двери, он не садился. Как говорится, следил за порядком.
Майор Айвазян в панике - что делать? Когда мы определялись со спиртным, я ему сказал, чтобы на всякий случай взял канистру своего напитка, мы называли его «айвазяновкой». Начальник тыла, грузинский армянин, готовил свой напиток из спирта по своему рецепту. Его, если не специалист, то не отличишь от коньяка. А спирта на 300 комплексе очень много - я получал в месяц на бригаду цистерну спирта, 82 тонны, для регламентных работ.
Я говорю майору: собери пустые коньячные бутылки со стола и поставь в ящик, а прапорщику скажи, чтоб наливал туда «айвазяновку», и ставь их взамен пустых бутылок на стол. Тот стал белый, как стена: он только прошел собеседование на должность начальника тыла Вильнюсского радиотехнического училища и подумал, что ему за такую подставу не только училища не видать, но и с начальника тыла бригады полетит. Но все прошло нормально - никто ничего не заметил, а кто заметил, то промолчал, все-таки уральские парни. Командующий тоже ничего не сказал, хотя, наверное, понял. Вот так я познакомился с Ельциным Б. Н. и трижды жал ему руку.
14 апреля 1983 года я был назначен командиром 736-го зенитного ракетного полка 20-го корпуса противовоздушной обороны, в тот самый полк, где прослужил три года срочной службы, солдатом и сержантом. Два раза выполнял тактическое учение с боевой стрельбой с двумя дивизионами на полигоне «Ашулук». При этом, что в Вооруженных Силах Советского Союза несколько тысяч полков, и после стольких лет учебы и службы быть назначенным командиром в полк, где я проходил срочную службу!
как после этого не верить в судьбу...