Билет в Дивный Новый Мировой.
Вспышка яркого белого света. Белый свет всюду. Он переливается, внутри видны сложные движения. Это бесконечность, понял я. Меня опять возвращают. Я любовался переливами, это потрясало.
Нарастал звон. Я бы мог описать его только как "белый". Хах, здесь все было белым. Стоило мне об этом подумать, как свет втянулся в центр, оставив все нарастающий звон. Он не был громким, он нарастал, обретая силу, объем. Я начал прислушиваться, и осознал, что это многоплановая симфония. И это бесконечность, уверенно констатировал я.
Звон прекратился, ударив хлыстом. Я открыл глаза.
И ослеп. Глаза заливал яркий свет, но он был ясно отделим от моей бесконечности. Я прищурился, глаза начали привыкать. Было жарко, как будто со свежего воздуха я вошел в теплицу. Я вспомнил большую теплицу из полиэтилена, которая была на даче у тети. Там были джунгли, которые покоряли мои бесстрашные солдаты. Я зажмурил глаза и открыл их. Это была пустыня. Передо мной, метрах в сорока, нарастал бархан. "Дежа вю?",- ухмыльнулся я.
Оглянувшись, я увидел следы. Они вели ко мне - я сюда пришел. Я улыбнулся, мне нравилось. "Ну что ж, пошли", - сказал я себе и пошел в сторону бархана. Ветер хлестал песком, я чувствовал его порывы. На ногах были какие-то тряпки, завязанные узлами. Забираться на бархан оказалось не просто, песок скатывался вместе со мной. Ложась на песок, я уже перекатывался. Ветер здесь был явно сильнее, чем в моей долине. Перекатившись через верхушку, я, закрывая глаза от ветра с песком, увидел в дали оазис.
Зайдя в шатер, я оказался в некоем предбаннике. Здесь были сброшены мешки, приятно щекотал пряный запах корицы. Отряхнувшись и размотав тряпки, я прошел за шторку. Изнутри висели красивые ковры, мягкие подушки разложены по всему шатру,сбоку была открыта шторка, через которую поступал свет. Внутри они трансформировался и заливал весь шатер дивными красноватым светом. Наверное, так он отражался от самого шатра, выполненного из темно-красной ткани.
На полу среди подушек сидел старик. Одет он был скромно, не под стать окружающей обстановке. Голова его была не покрыта, седые волосы закрывали виски. В руке трубка от кальяна. Второй он поправлял табак. Я застыл, чувствуя себя немного неловко. Старик, посмотрев на меня, жестом пригласил сесть.
- Ты только созерцатель, - подвел свою вступительную речь старик.
- Природа, я понимаю. Но даже там мы сильны влиять на нее.
- Ты можешь остановить песчаную бурю?
- Нет, - не задумываясь ответил я, понимая, что попадаю в ловушку своих иллюзий.
- А что ты можешь?
- Построить плотину, - помычав сказал я.
- Ты смешон.
Старик затянулся кальяном. У меня в руке так и лежала еще одна трубка, уходящая в кальян. Кальян забулькал, выдавая сизый дым.
- Люди умеют организовываться, - я пытался побороть старика.
- Люди слабы.
- Но ведь они прозревают. Они умеют мыслить, принимать решения. Они организуются.
- Люди общны. Но развиваются они по одиночке, - старик не задумывался ни на секунду.
- Люди просыпаются.
- Это иллюзия. Они спят. Кто-то проснулся. Люди спят.
- А выражение воли?
- Это выражение чьей-то воли. Вы играете в игры, цель которой не знаете.
- Есть же понятие общее сознание!, - не унимался я. - Люди умеют преследовать общие для себя цели!
- Мы топчимся на месте. Я разжую. Общее сознание должно иметь свое выражение в цели. Цель должна иметь своего носителя, - старик делал жесты в воздухе. Его движения были наполнены силой, жизнью. - Выдели общую цель и ты найдешь носителя.
- Но все те движения...
- Послушай,- нетерпеливо сказал старик. - Я вижу к чему ты здесь. Вас объединяют. Пугают, чтобы объединить. Локально, в союзы. Затем глобально, в содружества и советы. Ты созерцаешь как за красивыми целями, эффективными решениями прячутся оковы. Как вас собирают, чтобы поджечь. Это очевидно, не смей противиться мне. Но твоя родина действительно необычна. Она противостоит Иным своим особым укладом. То, что выставляется негативными чертами, является её спасением. Живи.
Нарастал звон. Я бы мог описать его только как "белый". Хах, здесь все было белым. Стоило мне об этом подумать, как свет втянулся в центр, оставив все нарастающий звон. Он не был громким, он нарастал, обретая силу, объем. Я начал прислушиваться, и осознал, что это многоплановая симфония. И это бесконечность, уверенно констатировал я.
Звон прекратился, ударив хлыстом. Я открыл глаза.
И ослеп. Глаза заливал яркий свет, но он был ясно отделим от моей бесконечности. Я прищурился, глаза начали привыкать. Было жарко, как будто со свежего воздуха я вошел в теплицу. Я вспомнил большую теплицу из полиэтилена, которая была на даче у тети. Там были джунгли, которые покоряли мои бесстрашные солдаты. Я зажмурил глаза и открыл их. Это была пустыня. Передо мной, метрах в сорока, нарастал бархан. "Дежа вю?",- ухмыльнулся я.
Оглянувшись, я увидел следы. Они вели ко мне - я сюда пришел. Я улыбнулся, мне нравилось. "Ну что ж, пошли", - сказал я себе и пошел в сторону бархана. Ветер хлестал песком, я чувствовал его порывы. На ногах были какие-то тряпки, завязанные узлами. Забираться на бархан оказалось не просто, песок скатывался вместе со мной. Ложась на песок, я уже перекатывался. Ветер здесь был явно сильнее, чем в моей долине. Перекатившись через верхушку, я, закрывая глаза от ветра с песком, увидел в дали оазис.
Зайдя в шатер, я оказался в некоем предбаннике. Здесь были сброшены мешки, приятно щекотал пряный запах корицы. Отряхнувшись и размотав тряпки, я прошел за шторку. Изнутри висели красивые ковры, мягкие подушки разложены по всему шатру,сбоку была открыта шторка, через которую поступал свет. Внутри они трансформировался и заливал весь шатер дивными красноватым светом. Наверное, так он отражался от самого шатра, выполненного из темно-красной ткани.
На полу среди подушек сидел старик. Одет он был скромно, не под стать окружающей обстановке. Голова его была не покрыта, седые волосы закрывали виски. В руке трубка от кальяна. Второй он поправлял табак. Я застыл, чувствуя себя немного неловко. Старик, посмотрев на меня, жестом пригласил сесть.
- Ты только созерцатель, - подвел свою вступительную речь старик.
- Природа, я понимаю. Но даже там мы сильны влиять на нее.
- Ты можешь остановить песчаную бурю?
- Нет, - не задумываясь ответил я, понимая, что попадаю в ловушку своих иллюзий.
- А что ты можешь?
- Построить плотину, - помычав сказал я.
- Ты смешон.
Старик затянулся кальяном. У меня в руке так и лежала еще одна трубка, уходящая в кальян. Кальян забулькал, выдавая сизый дым.
- Люди умеют организовываться, - я пытался побороть старика.
- Люди слабы.
- Но ведь они прозревают. Они умеют мыслить, принимать решения. Они организуются.
- Люди общны. Но развиваются они по одиночке, - старик не задумывался ни на секунду.
- Люди просыпаются.
- Это иллюзия. Они спят. Кто-то проснулся. Люди спят.
- А выражение воли?
- Это выражение чьей-то воли. Вы играете в игры, цель которой не знаете.
- Есть же понятие общее сознание!, - не унимался я. - Люди умеют преследовать общие для себя цели!
- Мы топчимся на месте. Я разжую. Общее сознание должно иметь свое выражение в цели. Цель должна иметь своего носителя, - старик делал жесты в воздухе. Его движения были наполнены силой, жизнью. - Выдели общую цель и ты найдешь носителя.
- Но все те движения...
- Послушай,- нетерпеливо сказал старик. - Я вижу к чему ты здесь. Вас объединяют. Пугают, чтобы объединить. Локально, в союзы. Затем глобально, в содружества и советы. Ты созерцаешь как за красивыми целями, эффективными решениями прячутся оковы. Как вас собирают, чтобы поджечь. Это очевидно, не смей противиться мне. Но твоя родина действительно необычна. Она противостоит Иным своим особым укладом. То, что выставляется негативными чертами, является её спасением. Живи.