"Кто теперь поверит слову Брежнева?"
Афганская война была бессмысленной с точки зрения национальной безопасности и имперских интересов Советского Союза. Афганистан являлся для СССР прекрасным соседом еще со времен Владимира Ленина. Тамошнее общество, задержавшееся в глубоком средневековье, жило по собственным экзотическим законам и не беспокоило окружающий мир, пока его не трогали.
Лучше всех это знали англичане, которые в позапрошлом веке 38 лет тщетно пытались завоевать Афганистан, а потом заключили компромисс: эмир в Кабуле отказался от самостоятельной внешней политики в обмен на регулярные финансовые вливания и полное невмешательство во внутреннюю жизнь страны. Что касается подданных эмира, многие из них, вероятно, и не подозревали об "утрате независимости".
Военный переворот в апреле 1978 года совершила группа афганских офицеров, выучившихся за границей, нахватавшихся идей вульгарного марксизма и сочетавших советскую идею тотального государственного контроля с восточной жестокостью. По одним данным, для руководства СССР события в соседней стране оказались полной неожиданностью, по другим - резидентура КГБ была в курсе и даже пыталась остудить горячие головы.
Так или иначе, об Афганистане в Москве знали крайне мало. Партийный советник Валерий Харазов вспоминал, что секретарь ЦК КПСС Борис Пономарев, напутствуя его перед отъездом в Кабул, попросил первым делом выяснить, что у Бабрака Кармапя имя, а что - фамилия.
Достаточной поддержки в обществе новые руководители страны не имели и очень скоро начали осаждать Москву просьбами о предоставлении военной помощи.
Главную причину ввода войск удачно сформулировал автор комментария на одном из российских веб-сайтов: "Ни одна революция не могла потерпеть поражение, пока существовал Советский Союз, - особенно в государстве, граничащем с СССР". Идеологам на Старой площади хотелось подтверждения того, что "триумфальное шествие марксистско-ленинских идей" по миру продолжается.
Как утверждает историк Леонид Млечин, беседовавший со многими участниками тех событий, ключевую роль в принятии решения о военной операции сыграли КГБ и лично Владимир Крючков, тогда начальник первого главного управления (внешняя разведка).
Партийные и военные советники были настроены на сотрудничество с президентом Хафизуллой Амином, а чекисты слали в Москву сообщения о его предполагаемых связях с ЦРУ и о возможном появлении в Афганистане американских ракет средней дальности. Между тем, по словам тогдашнего советского посла в Кабуле Фикрята Табеева, "Амин такой же агент ЦРУ, как Берия - британский шпион".
Президент Афганистана был жестоким диктатором, расстрелявшим без суда тысячи людей и зверски убившим своего предшественника Hyp Мухаммеда Тараки (по некоторым данным, его задушили подушками). Когда а марте 1979 года на северо-западе Афганистана, в Герате, вспыхнуло антиправительственное восстание, Х.Амин намеревался поднять авиацию и уничтожить город, но этому воспротивилась советская военная миссия.
Однако сотрудничество с Х.Амином, по крайней мере, позволило бы избежать гибели советских солдат.
Л. Млечин пишет, что решение ввести войска фактически приняло даже не Политбюро, а тройка его влиятельных членов, в связи с болезнью Л. Брежнева взявших на себя руководство внешнеполитическими и военными делами, - Юрий Андропов, Дмитрий Устинов, Андрей Громыко.
По словам бывшего заместителя отдела международной информации ЦК КПСС Валентина Фалина, "Леонид Ильич тяжело переживал гибель политики разрядки - своего любимого детища, но поделать уже ничего не мог".
Окончательно склонило Л.Брежнева к силовому решению убийство Н.Тараки, которому он симпатизировал и незадолго до этого при личной встрече дал гарантии безопасности. "Кто теперь поверит слову Брежнева?" - сокрушался генеральный секретарь.
По данным историков, против ввода войск в Афганистан выступил начальник Генштаба Николай Огарков, но Ю.Андропов оборвал маршала: "У нас есть кому заниматься политикой, а вам надо думать о военной стороне дела!"
Маршал Сергей Соколов, назначенный в декабре 1979 года руководителем операции, писал жене, что вместе встретить Новый год, к сожалению, не удастся, но через месяц все будет закончено, и тогда они отправятся в санаторий.
Тот же срок назвал А.Громыко в ответ на недоуменный вопрос тогдашнего советского посла в Вашингтоне Анатолия Добрынина: "Зачем нам это понадобилось? Ведь окончательно испортим отношения с американцами!" - "Ничего, - успокоил министр. - За месяц сделаем все, что нам нужно, и уйдем".
Лучше всех это знали англичане, которые в позапрошлом веке 38 лет тщетно пытались завоевать Афганистан, а потом заключили компромисс: эмир в Кабуле отказался от самостоятельной внешней политики в обмен на регулярные финансовые вливания и полное невмешательство во внутреннюю жизнь страны. Что касается подданных эмира, многие из них, вероятно, и не подозревали об "утрате независимости".
Военный переворот в апреле 1978 года совершила группа афганских офицеров, выучившихся за границей, нахватавшихся идей вульгарного марксизма и сочетавших советскую идею тотального государственного контроля с восточной жестокостью. По одним данным, для руководства СССР события в соседней стране оказались полной неожиданностью, по другим - резидентура КГБ была в курсе и даже пыталась остудить горячие головы.
Так или иначе, об Афганистане в Москве знали крайне мало. Партийный советник Валерий Харазов вспоминал, что секретарь ЦК КПСС Борис Пономарев, напутствуя его перед отъездом в Кабул, попросил первым делом выяснить, что у Бабрака Кармапя имя, а что - фамилия.
Достаточной поддержки в обществе новые руководители страны не имели и очень скоро начали осаждать Москву просьбами о предоставлении военной помощи.
Главную причину ввода войск удачно сформулировал автор комментария на одном из российских веб-сайтов: "Ни одна революция не могла потерпеть поражение, пока существовал Советский Союз, - особенно в государстве, граничащем с СССР". Идеологам на Старой площади хотелось подтверждения того, что "триумфальное шествие марксистско-ленинских идей" по миру продолжается.
Как утверждает историк Леонид Млечин, беседовавший со многими участниками тех событий, ключевую роль в принятии решения о военной операции сыграли КГБ и лично Владимир Крючков, тогда начальник первого главного управления (внешняя разведка).
Партийные и военные советники были настроены на сотрудничество с президентом Хафизуллой Амином, а чекисты слали в Москву сообщения о его предполагаемых связях с ЦРУ и о возможном появлении в Афганистане американских ракет средней дальности. Между тем, по словам тогдашнего советского посла в Кабуле Фикрята Табеева, "Амин такой же агент ЦРУ, как Берия - британский шпион".
Президент Афганистана был жестоким диктатором, расстрелявшим без суда тысячи людей и зверски убившим своего предшественника Hyp Мухаммеда Тараки (по некоторым данным, его задушили подушками). Когда а марте 1979 года на северо-западе Афганистана, в Герате, вспыхнуло антиправительственное восстание, Х.Амин намеревался поднять авиацию и уничтожить город, но этому воспротивилась советская военная миссия.
Однако сотрудничество с Х.Амином, по крайней мере, позволило бы избежать гибели советских солдат.
Л. Млечин пишет, что решение ввести войска фактически приняло даже не Политбюро, а тройка его влиятельных членов, в связи с болезнью Л. Брежнева взявших на себя руководство внешнеполитическими и военными делами, - Юрий Андропов, Дмитрий Устинов, Андрей Громыко.
По словам бывшего заместителя отдела международной информации ЦК КПСС Валентина Фалина, "Леонид Ильич тяжело переживал гибель политики разрядки - своего любимого детища, но поделать уже ничего не мог".
Окончательно склонило Л.Брежнева к силовому решению убийство Н.Тараки, которому он симпатизировал и незадолго до этого при личной встрече дал гарантии безопасности. "Кто теперь поверит слову Брежнева?" - сокрушался генеральный секретарь.
По данным историков, против ввода войск в Афганистан выступил начальник Генштаба Николай Огарков, но Ю.Андропов оборвал маршала: "У нас есть кому заниматься политикой, а вам надо думать о военной стороне дела!"
Маршал Сергей Соколов, назначенный в декабре 1979 года руководителем операции, писал жене, что вместе встретить Новый год, к сожалению, не удастся, но через месяц все будет закончено, и тогда они отправятся в санаторий.
Тот же срок назвал А.Громыко в ответ на недоуменный вопрос тогдашнего советского посла в Вашингтоне Анатолия Добрынина: "Зачем нам это понадобилось? Ведь окончательно испортим отношения с американцами!" - "Ничего, - успокоил министр. - За месяц сделаем все, что нам нужно, и уйдем".