Положили меня одну в прекрасную двухместную палату. Не люкс, но все же. Расположилась прекрасно. Все отделение носится, старается чем-то угодить, окружают заботой и вниманием. Забыла сказать, я ж в госпитале, в своем отделении лежу. Сутки прошли по-королевски.
Вдруг привозят какую-то блатную тетку, уже три дня после операции. Увидев меня, она радостно воскликнула: - Как хорошо, что Вы здесь: скучно не будет. Оба на!.. Меня эта ее радость как-то напрягла.
И начались показательные выступления. Через минуту она уже требовала померить ей давление. Затем принести градусник, ибо "У меня высокая температура!". Оказалось, показалось - 36,8.
[Дальше - больше.]Дальше - больше. Срочно притащили кардиолога со всей аппаратурой. Теткин муж в белом халате и с фонендоскопом (тоже кардиолог) должен был неотлучно находиться при ней - он поил ее чаем из ложечки, кормил (она капризничала и требовала разнообразия, при этом жалуясь на отсутствие аппетита), прослушивал "вот-вот остановящееся" сердце, носил-выносил судно. Причем, какать, извините, оне изволили неоднократно.
Все происходило под непрерывную болтовню, ахи-охи, жалобы на полное истощение и слабость. Да, - подумалось мне, - если бы я так без умолку трещала, то тоже была бы истощена... Попросила сестру-хозяйку перевести меня в четырехместную палату №6. Правда, там уже было два человека, но после этой больной меня уже не пугало никакое соседство. Хотя, наслушавшись ее "Страданий", еще сильней стала бояться операции: ей тоже желчный удаляли.
После операции, оказалось, что в новой палате я одна - всех выписали перед праздником. А измученная нарзаном "истощенная" больная стала возмущаться, что ее любимую болонку меня перевели из ее палаты. Чему эта болонка я несказанно рада.
На второй день, как и положено, вставала. Несостоявшаяся же соседка все еще предпочитает справлять нужду (и не только малую) в судно под нос неусыпным надзором мужа. На вопрос доктора, почему я убежала в худшую палату, ответила: - Меня смущает присутствие мужчины. Кажется он не очень поверил =)