"...а в том, что голоса ее нет в этом хоре"
Очень интересная беседа завязалась в fem-books на тему «Лолиты». Речь о том, какое колоссальное количество прочитавших роман умудряется увидеть в нем историю о коварной двенадцатилетней соблазнительнице, своими капризами вытянувшей все кишки и жилы у бедного влюбленного главного героя, - а не о том, как главный герой на протяжении нескольких лет насилует девочку, которой от него просто некуда деться. При том, что Набоков абсолютно точен в конструировании Гумберта. Он не прикрывает его мотивов, он ткет поток его самооправданий и уговоров так, что эта ткань постоянно цепляется за реальность и рвется, и сквозь нее становится виден весь ужас происходящего, - даже Гумберту становится виден, потому что Гумберт немедленно бросается наматывать новые полотнища лжи, хорошо понимая, что он под этим саваном прячет.
Ребекка Солнит, со статьи которой дискуссия началась, придерживается той точки зрения, что идентификация с кем-либо из персонажей - это единственный способ читать литературу (здесь с ней сложно согласиться, но речь не об этом). Да, если ассоциировать себя с Лолитой, история про насилие очевидна (хотя роман пропадает). Но трюк в том, что даже если ассоциировать себя с Гумбертом, как он написан Набоковым, - с остроумным рефлексирующим интеллектуалом, безуспешно пытающимся загипнотизировать самого себя аллюзиями к По и Петрарке, - история про насилие все еще остается на месте. Чтобы увидеть роман про влюбленного в демоницу страдальца нужно старательно игнорировать все те ключи, которые Набоков раскладывает на каждом шагу. Нужно войти в историю тупым зрителем, который, в отличие от самого Гумберта, ведется на гумбертов треп. Уважаемым присяжным, к которому Гумберт апеллирует в первых же абзацах.
Это такой младенческий солипсизм, накладывающий собственные нехитрые переживания на окружающий мир. Если гражданину Х весело - значит, всем весело, если гражданину Х печально, - значит, всем вокруг тоже. Если гражданин Х хочет секса с девочкой, значит, девочка тоже его хочет. Только в этой модели мышления можно так ловко отсеивать все эти описания и упоминания о том, как Лолита корчится, кривится, дергается, убегает, плачет, о том, как она страдает. Потому что в мире гражданина Х нежелание дать то, что гражданин Х хочет, - это попытки набить себе цену и злобное коварство, заслуживающее особого наказания.
Поэтому - нет, дело не в романе «Лолита». А том, что едва ли не любая информация, попадающая в головы граждан Х, трансформируется в такую мерзость, что Гумберту и не снилось.
Ребекка Солнит, со статьи которой дискуссия началась, придерживается той точки зрения, что идентификация с кем-либо из персонажей - это единственный способ читать литературу (здесь с ней сложно согласиться, но речь не об этом). Да, если ассоциировать себя с Лолитой, история про насилие очевидна (хотя роман пропадает). Но трюк в том, что даже если ассоциировать себя с Гумбертом, как он написан Набоковым, - с остроумным рефлексирующим интеллектуалом, безуспешно пытающимся загипнотизировать самого себя аллюзиями к По и Петрарке, - история про насилие все еще остается на месте. Чтобы увидеть роман про влюбленного в демоницу страдальца нужно старательно игнорировать все те ключи, которые Набоков раскладывает на каждом шагу. Нужно войти в историю тупым зрителем, который, в отличие от самого Гумберта, ведется на гумбертов треп. Уважаемым присяжным, к которому Гумберт апеллирует в первых же абзацах.
Это такой младенческий солипсизм, накладывающий собственные нехитрые переживания на окружающий мир. Если гражданину Х весело - значит, всем весело, если гражданину Х печально, - значит, всем вокруг тоже. Если гражданин Х хочет секса с девочкой, значит, девочка тоже его хочет. Только в этой модели мышления можно так ловко отсеивать все эти описания и упоминания о том, как Лолита корчится, кривится, дергается, убегает, плачет, о том, как она страдает. Потому что в мире гражданина Х нежелание дать то, что гражданин Х хочет, - это попытки набить себе цену и злобное коварство, заслуживающее особого наказания.
Поэтому - нет, дело не в романе «Лолита». А том, что едва ли не любая информация, попадающая в головы граждан Х, трансформируется в такую мерзость, что Гумберту и не снилось.