(no subject)
Напомнили.
Старая экспертовская статья "Приговор по нераскрытому делу", с некоторыми предположениями по итогам первого суда по "делу "Юкоса".
отрывок:
"...
Экскурсия в паранойю: «Менатеп» от Андропова
Наш анализ затянулся, но мы не повторим приём прокурора Шохина и не остановимся на самом интересном месте. Поэтому я выскажу некоторые соображения по интригующему вопросу: что же такое невиданное могло таиться за парой офшоров? - тут нас и ждёт обещанная сенсация.
Меня ведь эти белые пятна не удивили; я с самого начала ждал появления чего-то подобного - и был бы сильнее удивлён, кабы не дождался: наличие в менатеповских подвалах таких туманных юрлиц и общее нежелание их публично анатомировать суть прямые следствия гипотезы Волкова. Сейчас я её изложу, но должен предупредить: очень странная это гипотеза. Придумавший её десять лет назад (то есть ещё до залоговых аукционов) и тогда же рассказавший её у нас в редакции проф. Волков сразу окрестил её паранойяльной, да так с тех пор и зовёт. И правда: раз в неё вдумавшись, её трудно выкинуть из головы. Так что, если она вам не нужна, не читайте.
А как узнать, нужна ли она вам? Очень просто. Сейчас уже стало общим местом, что наши олигархи были «назначенными». Кто же их назначил? Ну, допустим, чубайсовы ребята. А Чубайса кто? Ну, Ельцин. А Ельцина?.. На все эти - и им подобные - вопросы есть общепринятые банальные ответы. Если вам этих ответов достаточно, то никакая гипотеза и никакая сенсация вам не нужны, - и переходите, пожалуйста, к последней главке.
Паранойяльная гипотеза может быть вкратце изложена, например, так. Лет эдак тридцать пять назад некая группа отечественных функционеров пришла к выводу о бесперспективности советского режима - для страны, а не для себя лично. Они стали оставлять за рубежом часть выручки от экспорта, прежде всего нефтяного. К середине 80−х годов на Западе были сосредоточены значительные деньги (как минимум, многие десятки миллиардов долларов), и эти деньги двинулись устанавливать в России порядки, соответствующие целям группы.
Кто был в этой группе? По всему видно, что ядром её были люди из КГБ. Там наверняка были люди из Минвнешторга; люди из именно тогда разворачивавшейся сети внешнеторговых объединений; возможно, из каких-то ещё ведомств. Сколько их было? Как их звали? Какова была техника «невозврата»? Как управлялись деньги за рубежом? Кто принял решение, что пора двигаться назад? Не знаю - и, честно говоря, не очень хочу знать. Для денег, собранных в таком количестве, становится осмысленной метафора самодвижения: такая сумма как бы сама становится отчётливо консервативной силой, всё больше тяготеющей к своим истокам, - она сама, выждав нужный момент, стронулась в нужном ей направлении. Для наших целей этой метафоры довольно - потому что нам важно, не как каша варилась там и тогда, а как она попёрла из горшка здесь и сейчас.
Работают эти деньги с Россией через операторов - ключевой термин гипотезы. Вообще-то так следовало бы называть только - очевидно, немногих - людей, которые непосредственно управляют теми разбухшими счетами. Но удобнее использовать этот термин широко, обозначая им и тех людей, которые здесь, в России, сотрудничают с собственно операторами. Так, в начале девяностых активнейшими операторами были лидеры нескольких российских банков первого уровня со шлейфами ведомых ими структур. В середине девяностых ряды перестроились - в частности, в результате залоговых аукционов, едва ли не самой яркой страницы в истории операторства: виднейшими операторами стали «олигархи». Но, конечно же, в несколько опосредованном смысле операторами были и видные правительственные фигуры, работающие над устроением, условно говоря, современного государства (неважно, в тёмную они использовались или в светлую), - и, в совсем уж опосредованном (а потому - диалектика! - в самом прямом) смысле, оба президента. Операторы внутри России - серьёзные фигуры; нет речи о том, чтобы кто-то держал их на коротком поводке. Нет, они действуют с огромной степенью самостоятельности, порой даже с излишней - как, например, в памятных «олигархических войнах», в одной из которых сильно пострадало и правительство. Тем не менее общая их работа вела к тому, чтобы сделать страну достаточно капиталистической и вместе с тем не слишком капиталистической - максимально комфортабельной для тех самых, западных по форме и русских по происхождению, денег.
Разумеется, ничего особенно хорошего во всём этом нет: ураганным переменам, потрясшим страну, - включая полный развал управления, деградацию социальных систем, ошеломляющий передел собственности и проч. - трудно искренне радоваться*. Но советская страна-то и впрямь неостановимо разлагалась. Её крах становился всё более вероятен - и контролируемый (скажем, операторами) кризис был не самым страшным из возможных исходов. И главное - можно было надеяться, что худшее быстро останется позади. Что победившие операторы займутся, хотя бы для увековечения плодов своей победы, надёжным обустройством страны, не чреватым новыми потрясениями. Займутся - и сделают: не такое уж безумно сложное дело, многим десяткам стран оно удалось…
Всё худо-бедно, порой очень худо и бедно, но всё-таки к тому и шло. Люди, не принадлежавшие к операторам, получили какое-никакое пространство для манёвра и быстро научались им пользоваться. Даже вколачивание ума в «олигархов», слишком уж увлекавшихся личной игрой и вконец забывавших о своём операторском служении, двинулось не без успехов. Но тут оказалось, что в силовых структурах есть люди, и недовольные, что не вошли в число операторов, - и получившие достаточно возможностей, чтобы самим приступить к переделу собственности. Таких людей - назовём их операми - оказалось достаточно много, чтобы главным мотивом внутренней жизни страны стала борьба оперов с операторами: опера бьются не за то, разумеется, чтобы упразднить операторов, а за то, чтобы занять их место. Факт этот весьма печален. В случае победы оперов мы выбросим псу под хвост как минимум десять лет: пока ещё опера, став новыми операторами, тоже проникнутся мыслью, что теперь-то и вправду пора обустраивать всё по-человечески, гарантировать права собственности и проч. Но даже не победа, а сама активизация оперов оборачивается существенными потерями и времени, и ресурсов - а у нас и того, и другого совсем не так много. Короткую перетряску можно было выдержать - тем более что и деваться было особенно некуда. Но длить это удовольствие? Бр-р!
Вот вам и вся паранойяльная гипотеза до копейки. У вас ко мне сто вопросов, из которых девяносто издевательских? Не трудитесь задавать - у меня самого их двести, и отвечать я ни на один не буду. Даже не потому, что большей частью не знаю как, а потому что - незачем. Незачем копаться в деталях, поскольку (внимание!) я не утверждал и не буду утверждать, что эта гипотеза истинна. Мы же не конспирологи. Я утверждаю только, что она работает. Нильсу Бору кто-то из гостей попенял за суеверие: что же, мол, такой большой учёный, а над дверью подкову прибил! Бор ответил: «Мне говорили, что она приносит счастье даже тому, кто в неё не верит». Так и тут: чтобы пользоваться этой гипотезой, нет нужды в неё верить. Сам я, как правило, в неё не верю (мне даже кажется, что и её автор-то - не так чтобы очень), но неизменно нахожу её полезным инструментом анализа, а в последнее время и прогноза. Читаешь, например, газету: Один поцапался с Другим. Так: кто из них от операторов, кто от оперов? А, значит, Третий, от которого зависит ход событий и который сам из оперов, поддержит Другого, но надо ещё посмотреть, что скажет на это Четвёртый, который из операторов… Конечно, для анализа можно обходиться и более обыкновенными средствами. (До недавнего времени, пожалуй, был только один случай, в котором без этой гипотезы было не обойтись, - неожиданный успех размещения наших евробондов весной 1998 года: в самом деле, как без паранойи понять, откуда взялись инвесторы, за пятнадцать минут расхватавшие кучу расписок тонущего российского бюджета - и уже назавтра пытавшиеся продать их с каким угодно дисконтом?) Но и этот инструмент, войдя в привычку, становится чрезвычайно удобным.
Прекрасный тому пример - белые пятна наших эпизодов. Понятно, что могло прятаться за именами «Джамблик» и «Килда»? Понятно: операторы ходят на длинных, но не на бесконечных поводках, а десять лет назад поводки могли быть ещё совсем обозримы. Вот следы поводка в этих юрлицах и могли обнаружиться. Именно только могли - ничего утверждать мы не можем. Хотя, честно говоря, очень хочется. Потому что не знаю, каких именно трудов убоялись прокурорские, но уж в открытые-то источники заглянуть они могли бы.
Посмотрев же по адресу www.gov.im/fsc, легко узнать, что этот самый «Джамблик», из которого, как из зерна, выросли истории НИУИФ и «Апатита», был зарегистрирован 8 ноября 1984 года*. Понимаете? Восемьдесят четвёртого! То есть ещё при Черненке, когда комсомолец Миша Ходорковский и слово-то business знал только по словарю, некий трудолюбивый товарищ встал наутро после пролетарского праздничка, пошёл да офшорчик и зарегистрировал… Спросите любого предпринимателя, велика ли вероятность, что серьёзные люди будут выращивать куст «дочерних» и «внучатых» компаний для многочисленных операций с крупными активами на не своём корне. Где тут, вы говорили, была ваша система доказательств?..."
Старая экспертовская статья "Приговор по нераскрытому делу", с некоторыми предположениями по итогам первого суда по "делу "Юкоса".
отрывок:
"...
Экскурсия в паранойю: «Менатеп» от Андропова
Наш анализ затянулся, но мы не повторим приём прокурора Шохина и не остановимся на самом интересном месте. Поэтому я выскажу некоторые соображения по интригующему вопросу: что же такое невиданное могло таиться за парой офшоров? - тут нас и ждёт обещанная сенсация.
Меня ведь эти белые пятна не удивили; я с самого начала ждал появления чего-то подобного - и был бы сильнее удивлён, кабы не дождался: наличие в менатеповских подвалах таких туманных юрлиц и общее нежелание их публично анатомировать суть прямые следствия гипотезы Волкова. Сейчас я её изложу, но должен предупредить: очень странная это гипотеза. Придумавший её десять лет назад (то есть ещё до залоговых аукционов) и тогда же рассказавший её у нас в редакции проф. Волков сразу окрестил её паранойяльной, да так с тех пор и зовёт. И правда: раз в неё вдумавшись, её трудно выкинуть из головы. Так что, если она вам не нужна, не читайте.
А как узнать, нужна ли она вам? Очень просто. Сейчас уже стало общим местом, что наши олигархи были «назначенными». Кто же их назначил? Ну, допустим, чубайсовы ребята. А Чубайса кто? Ну, Ельцин. А Ельцина?.. На все эти - и им подобные - вопросы есть общепринятые банальные ответы. Если вам этих ответов достаточно, то никакая гипотеза и никакая сенсация вам не нужны, - и переходите, пожалуйста, к последней главке.
Паранойяльная гипотеза может быть вкратце изложена, например, так. Лет эдак тридцать пять назад некая группа отечественных функционеров пришла к выводу о бесперспективности советского режима - для страны, а не для себя лично. Они стали оставлять за рубежом часть выручки от экспорта, прежде всего нефтяного. К середине 80−х годов на Западе были сосредоточены значительные деньги (как минимум, многие десятки миллиардов долларов), и эти деньги двинулись устанавливать в России порядки, соответствующие целям группы.
Кто был в этой группе? По всему видно, что ядром её были люди из КГБ. Там наверняка были люди из Минвнешторга; люди из именно тогда разворачивавшейся сети внешнеторговых объединений; возможно, из каких-то ещё ведомств. Сколько их было? Как их звали? Какова была техника «невозврата»? Как управлялись деньги за рубежом? Кто принял решение, что пора двигаться назад? Не знаю - и, честно говоря, не очень хочу знать. Для денег, собранных в таком количестве, становится осмысленной метафора самодвижения: такая сумма как бы сама становится отчётливо консервативной силой, всё больше тяготеющей к своим истокам, - она сама, выждав нужный момент, стронулась в нужном ей направлении. Для наших целей этой метафоры довольно - потому что нам важно, не как каша варилась там и тогда, а как она попёрла из горшка здесь и сейчас.
Работают эти деньги с Россией через операторов - ключевой термин гипотезы. Вообще-то так следовало бы называть только - очевидно, немногих - людей, которые непосредственно управляют теми разбухшими счетами. Но удобнее использовать этот термин широко, обозначая им и тех людей, которые здесь, в России, сотрудничают с собственно операторами. Так, в начале девяностых активнейшими операторами были лидеры нескольких российских банков первого уровня со шлейфами ведомых ими структур. В середине девяностых ряды перестроились - в частности, в результате залоговых аукционов, едва ли не самой яркой страницы в истории операторства: виднейшими операторами стали «олигархи». Но, конечно же, в несколько опосредованном смысле операторами были и видные правительственные фигуры, работающие над устроением, условно говоря, современного государства (неважно, в тёмную они использовались или в светлую), - и, в совсем уж опосредованном (а потому - диалектика! - в самом прямом) смысле, оба президента. Операторы внутри России - серьёзные фигуры; нет речи о том, чтобы кто-то держал их на коротком поводке. Нет, они действуют с огромной степенью самостоятельности, порой даже с излишней - как, например, в памятных «олигархических войнах», в одной из которых сильно пострадало и правительство. Тем не менее общая их работа вела к тому, чтобы сделать страну достаточно капиталистической и вместе с тем не слишком капиталистической - максимально комфортабельной для тех самых, западных по форме и русских по происхождению, денег.
Разумеется, ничего особенно хорошего во всём этом нет: ураганным переменам, потрясшим страну, - включая полный развал управления, деградацию социальных систем, ошеломляющий передел собственности и проч. - трудно искренне радоваться*. Но советская страна-то и впрямь неостановимо разлагалась. Её крах становился всё более вероятен - и контролируемый (скажем, операторами) кризис был не самым страшным из возможных исходов. И главное - можно было надеяться, что худшее быстро останется позади. Что победившие операторы займутся, хотя бы для увековечения плодов своей победы, надёжным обустройством страны, не чреватым новыми потрясениями. Займутся - и сделают: не такое уж безумно сложное дело, многим десяткам стран оно удалось…
Всё худо-бедно, порой очень худо и бедно, но всё-таки к тому и шло. Люди, не принадлежавшие к операторам, получили какое-никакое пространство для манёвра и быстро научались им пользоваться. Даже вколачивание ума в «олигархов», слишком уж увлекавшихся личной игрой и вконец забывавших о своём операторском служении, двинулось не без успехов. Но тут оказалось, что в силовых структурах есть люди, и недовольные, что не вошли в число операторов, - и получившие достаточно возможностей, чтобы самим приступить к переделу собственности. Таких людей - назовём их операми - оказалось достаточно много, чтобы главным мотивом внутренней жизни страны стала борьба оперов с операторами: опера бьются не за то, разумеется, чтобы упразднить операторов, а за то, чтобы занять их место. Факт этот весьма печален. В случае победы оперов мы выбросим псу под хвост как минимум десять лет: пока ещё опера, став новыми операторами, тоже проникнутся мыслью, что теперь-то и вправду пора обустраивать всё по-человечески, гарантировать права собственности и проч. Но даже не победа, а сама активизация оперов оборачивается существенными потерями и времени, и ресурсов - а у нас и того, и другого совсем не так много. Короткую перетряску можно было выдержать - тем более что и деваться было особенно некуда. Но длить это удовольствие? Бр-р!
Вот вам и вся паранойяльная гипотеза до копейки. У вас ко мне сто вопросов, из которых девяносто издевательских? Не трудитесь задавать - у меня самого их двести, и отвечать я ни на один не буду. Даже не потому, что большей частью не знаю как, а потому что - незачем. Незачем копаться в деталях, поскольку (внимание!) я не утверждал и не буду утверждать, что эта гипотеза истинна. Мы же не конспирологи. Я утверждаю только, что она работает. Нильсу Бору кто-то из гостей попенял за суеверие: что же, мол, такой большой учёный, а над дверью подкову прибил! Бор ответил: «Мне говорили, что она приносит счастье даже тому, кто в неё не верит». Так и тут: чтобы пользоваться этой гипотезой, нет нужды в неё верить. Сам я, как правило, в неё не верю (мне даже кажется, что и её автор-то - не так чтобы очень), но неизменно нахожу её полезным инструментом анализа, а в последнее время и прогноза. Читаешь, например, газету: Один поцапался с Другим. Так: кто из них от операторов, кто от оперов? А, значит, Третий, от которого зависит ход событий и который сам из оперов, поддержит Другого, но надо ещё посмотреть, что скажет на это Четвёртый, который из операторов… Конечно, для анализа можно обходиться и более обыкновенными средствами. (До недавнего времени, пожалуй, был только один случай, в котором без этой гипотезы было не обойтись, - неожиданный успех размещения наших евробондов весной 1998 года: в самом деле, как без паранойи понять, откуда взялись инвесторы, за пятнадцать минут расхватавшие кучу расписок тонущего российского бюджета - и уже назавтра пытавшиеся продать их с каким угодно дисконтом?) Но и этот инструмент, войдя в привычку, становится чрезвычайно удобным.
Прекрасный тому пример - белые пятна наших эпизодов. Понятно, что могло прятаться за именами «Джамблик» и «Килда»? Понятно: операторы ходят на длинных, но не на бесконечных поводках, а десять лет назад поводки могли быть ещё совсем обозримы. Вот следы поводка в этих юрлицах и могли обнаружиться. Именно только могли - ничего утверждать мы не можем. Хотя, честно говоря, очень хочется. Потому что не знаю, каких именно трудов убоялись прокурорские, но уж в открытые-то источники заглянуть они могли бы.
Посмотрев же по адресу www.gov.im/fsc, легко узнать, что этот самый «Джамблик», из которого, как из зерна, выросли истории НИУИФ и «Апатита», был зарегистрирован 8 ноября 1984 года*. Понимаете? Восемьдесят четвёртого! То есть ещё при Черненке, когда комсомолец Миша Ходорковский и слово-то business знал только по словарю, некий трудолюбивый товарищ встал наутро после пролетарского праздничка, пошёл да офшорчик и зарегистрировал… Спросите любого предпринимателя, велика ли вероятность, что серьёзные люди будут выращивать куст «дочерних» и «внучатых» компаний для многочисленных операций с крупными активами на не своём корне. Где тут, вы говорили, была ваша система доказательств?..."