Свечин А. Эволюция оперативного развертывания. Выдержки.
"... Еще Жомини, во второй четверти XIX века, обращал внимание на возможность использования выдающегося положения присоединенного к России королевства Польского для действий по внутренним линиям против коалиции Пруссии и Австрии, если бы таковая создалась против России. В грозный момент Восточной войны, когда Австрия и Пруссия полуприсоединились к выступившим против нас Франции, Англии и Турции, Жомини уже признавал невозможность таких операций. У него нехватило духа поставить ребром вопрос о необходимости отнести развертывание за линию Гродно-Брест; Жомини настаивал, чтобы дипломатия, какой угодно ценой, удержала бы Пруссию от войны, так как в случае последней он не мог посоветовать приличного решения, а лишь предвидел глубочайший кризис для русского государства.
В эпоху создания тройственного союза, вершителем стратегических судеб России являлся генерал Обручев, активный деятель создания франко-русского союза. При слабости русских железных дорог того времени, нормальное развертывание затянулось бы на три месяца войны; а французам было памятно, что пруссаки успели в 6 недель покончить войну с Австрией в 1866 году и в еще меньший срок в 1870 году уничтожить под Мецом и Седаном всю французскую императорскую армию. Обручев, чтобы ускорить вступление русских войск в войну для помощи Франции, придумал антитерриториальную систему вооруженных сил для России: 43% наших войск были в мирное время уже притянуты в пограничную полосу; внутренность России оголилась вовсе от войск...
... В экономическом отношении обручевская система представляла благотворительность польской окраине за счет русского центра. Помимо двух сотен миллионов на крепости, она потребовала сотню на строительство казарм в пограничной полосе, чтобы разместить в них хоть часть нагроможденных войск. Она привела к тому, что все жалкие средства, которые выделял бюджет на постройку шоссе, расходовались исключительно в Польше....
... Чтобы обеспечить трудную мобилизацию в пограничном пространстве, и чтобы помочь Франции в первые же дни войны, масса кавалерийских дивизий была расположена в непосредственной близости от границы и в первые же часы войны имела задачу - вторгнуться в неприятельские пределы и произвести погром транспорта, связи, администрации. Конница, крупный козырь России, была обречена на гибель, разрешая второстепенную задачу...
В стратегическом отношении систему Обручева можно характеризовать, как громопривод. Мольтке старший, Вальдерзее, Шлиффен в первые две трети своей деятельности начальника генерального штаба - были вынуждены ограничиваться обороной против Франции и наносить главный удар по массе собранной в бассейне Вислы русской армии. Это был и лакомый и легко доступный кусок: удар из Восточной Пруссии и Галиции, естественно, вел к окружению охваченного неприятельской территорией с севера и юга Передового театра. Русским армиям пришлось бы отступать не к Москве, а к Варшаве. Здесь уже для нее был приуготовлен редюит, в виде укрепленного района Варшава-Новогеоргиевск-Зегрж - русский Мец, ожидавший лишь своего Базена для катастрофической сдачи в плен полумиллиона солдат.
В политическом отношении система Обручева, это развитие русских вооруженных сил в виде польского флюса, характеризуется потерей независимости и полным принесением в жертву интересов русской армии и русского народного хозяйства на алтарь союза с Францией. С устремленным против Германии уже в мирное время развертыванием, Россия становилась не субъектом, а орудием политики. Зайончковский, конечно, выступает горячим паладином этой системы, и мечет громы негодования против посягнувших на нее русских деятелей...
... Автор не видит охвата русского сосредоточения; он усматривает лишь географический прорыв неприятельского центра и требует утрамбования русских войск в польском мешке...
... В вопросе о крепостной пехоте и крепостях мы переходим в область, пропитанную политикой, политиканством и интригой...
... Обессиленная поражением в Манчжурии и революцией 1905 года, русская армия не имела возможности прикрыть большинство крепостей в Польше своим развертыванием и являлась вынужденной предоставить им бороться с врагом собственными силами. Вместе с ценным имуществом, в каждой первоклассной крепости были обречены на сдачу в плен около 100 тысяч плохо организованных солдат...
... В наполненной интригами петербургской атмосфере 1910 года увод войск из Польши и упразднение крепостей вызвали громадное волнение и яростную оппозицию. Получилась удивительная коалиция агентов Франции, сомневавшихся - не обеспечиваем ли мы свободу действий, чтобы скинуть ярмо франко-русского союза; военных инженеров, которые приняли это мероприятие за покушение на их профессию; заинтересованного местного начальства; консервативно мыслящих людей, привыкших полагаться на крепости и не желавших считаться с тем, что "крепость" превратилась теперь, в сущности, в "слабость", и разных лиц, просто заинтересованных в том, чтобы свалить одного военного министра и найти послушное орудие в другом или устроиться при нем.
В этих условиях генеральному штабу были навязаны полумеры; на Висле Новогеоргиевск был сохранен. Николай Николаевич возглавлял оппозицию по вопросу о крепостной пехоте и настоял на постройке новой большой крепости - у Гродны, большой крепости - Ревеля и на ремонте Выборга. В 1910-1914 г. г. кредиты на устройство и усиление крепостей были увеличены; ассигнования не разбрасывались по многим пунктам, а сосредоточились на Новогеоргиевске, Гродне, Бресте и Ковне...
... Сухомлинов мотивировал капитуляцию в вопросе Новогеоргиевска политическими соображениями. Последние имели в виду как общественное мнение Франции, так и воинствующих русских националистов; русское знамя, под обеспечением солидных крепостных верков, продолжало развиваться на Висле, - следовательно, нет предательства ни французских, ни русских интересов в Польше...
...В 1908 г., как только ослабела волна революции 1905 г., русскому генеральному штабу пришлось приступить к подготовке заново развертывания на случай войны на западной границе. С 1900 г. работа по развертыванию уже тормозилась дальневосточной авантюрой и вовсе замерла с началом русско-японской войны. Одной из существенных причин неудач России в Манчжурии являлось стремление к сохранению обручевского флюса, в который входили лучшие войска и запасы. После ляоянского поражения, сохраняя его формально, начали вырывать из него стрелков, артиллерию, укомплектования, снаряды, патроны, шинели, сапоги, лучших офицеров и т.д. Обручевская система показала, что она является серьезной помехой для всякого иного выступления России, кроме столкновения франко-русского союза с Германией. Как оруженосец Франции, Россия была бессильна для защиты своих отдельных интересов.
Приступая к своей работе, генеральный штаб прежде всего должен был констатировать, что он стоит перед разбитым корытом обручевского развертывания: флот, долженствовавший обеспечить, на его фланге Балтийское море, утонул в водах Цусимы; нет оружия, одежды, обуви для масс, которые будут призваны при мобилизации. Да и насколько исправно явятся польские запасные, которыми по преимуществу должны были пополниться главные силы, квартировавшие в пограничном пространстве, - было очень сомнительно. Наконец, в основу обручевского развертывания ложилось убеждение в высоких достоинствах русской армии, в превосходстве русского солдата над германским, отбывающим действительную службу только два года, затронутым социализмом, на три четверти горожанином, а потому и более слабым физически. Реставрированные Драгомировым суворовские образы наших чудо-богатырей составляли фантастический базис наступательного развертывания конца XIX века, не заботившегося об обеспечении операции, о возможности, на худой конец, отступить. Действительность боевых действий 1904-5 г. г. внесла жестокое разочарование и прекратила всякие толки о неоспоримом превосходстве русского крестьянского комплектования над западно-европейским. Высший же командный состав ярко засвидетельствовал свою малогодность к выполнению сложных операций.
В этих условиях сохранение прежнего плана развертывания, закупоривание всех русских армий, лишенных возможности наступать, в невозможное для обороны положение на Передовом театре - являлось преступлением и нужно было иметь малейшее представление об ответственности перед государством, чтобы предложить другой план, при котором русские армии не были бы лишены возможности отступательного маневра, чтобы впоследствии, на линии Двины и Днепра или даже дальше, задержать вторжение.
Естественно, что каждый порядочный работник, поставленный перед задачей развертывания, начинал тянуть вон из мешка назад...
... Чтобы еще больше подчеркнуть нелепый характер отнесения развертывания назад, автор напоминает читателю (158), что в то время, как русские столь опасались немцев, последние у себя руководствовались планом Шлиффена, с крайней определенностью сосредоточивавшим почти все германские силы против Франции. Русские, оказывается, отступали перед призраком!
Читателю, чтобы не быть сбитым с толку этим аргументом, надо подойти несколько диалектически к этому вопросу. Что такое план Шлиффена? Мыслим ли он отдельно, внутри одной Германии, или он охватывает действительность и за пределами германских границ?
В конце XIX века Россия и Германия стояли лицом друг к другу: Россия - со своим нагромождением войск на германской границе, Германия - со своим решением наносить главный удар России. С началом XX века происходит поворот германского развертывания спиной к России. В начале Шлиффен полагает осуществить против Франции лишь малый обход, не переходя в Бельгии за Маас. Еще значительные германские массы связаны на русской границе, хотя Россия со своей дальневосточной политикой, естественно, грозила меньшим нажимом на Германию. Но вот Россия втягивается в войну с Японией, а затем революция лишает ее вовсе боеспособности. Шлиффен реагировал на это планом большого обхода через Бельгию. Впоследствии Мольтке младший сохранил этот шлиффеновский план. Но почему? Да потому, что русский генеральный штаб отказался от обручевского развертывания. Сомнения Мольтке о том, куда наносить главный удар, решаются в сторону Франции именно потому, что русский генеральный штаб с 1908 г. приступает к изменению дислокации, к упразднению крепостей, к отнесению развертывания назад; раз русские армии могут выскользнуть из-под первого германского удара, раз они вывезли из Польши свои склады, - опустевший Передовой театр теряет, как добыча, свою привлекательность, и германская гроза над ним и не собирается.
Можно гарантировать, что как только, по мысли Зайончковского, русский генеральный штаб реставрировал бы обручевскую подготовку к войне, то германский генеральный штаб в три дня повернул бы шлиффеновское сосредоточение с запада на восток; мы имеем даже очертания этого плана: Бонналь, в своей Виленской операции 1812 г., очертил уже направление такого маневра на Ковно-Свенцяны-Минск с гигантским окружением русского фронта, и Людендорф только и мечтал о нем в течение всей кампании 1915 г.
Планы развертывания имеют двустороннее действие, о чем забывает автор; русский генеральный штаб не убегал перед призраком, а провоцировал обращение германской мощи на русской границе в призрак..."
---
С учетом того, что русский Генеральный штаб решил отнести линию развертывания назад перед Первой мировой войны, просто удивительно, что почти нет свидетельств обсуждения такого хода в 1940-41 гг., только недавно paul_atrydes нашел критику такого решения в 1940 и то вскользь, без упоминания имени предлагавшего. Жалко Свечин не пережил репрессии, вместе с Иссерсоном (своим противником, к слову) зажег бы, походя, Кленов от них бы не отмахался.
В эпоху создания тройственного союза, вершителем стратегических судеб России являлся генерал Обручев, активный деятель создания франко-русского союза. При слабости русских железных дорог того времени, нормальное развертывание затянулось бы на три месяца войны; а французам было памятно, что пруссаки успели в 6 недель покончить войну с Австрией в 1866 году и в еще меньший срок в 1870 году уничтожить под Мецом и Седаном всю французскую императорскую армию. Обручев, чтобы ускорить вступление русских войск в войну для помощи Франции, придумал антитерриториальную систему вооруженных сил для России: 43% наших войск были в мирное время уже притянуты в пограничную полосу; внутренность России оголилась вовсе от войск...
... В экономическом отношении обручевская система представляла благотворительность польской окраине за счет русского центра. Помимо двух сотен миллионов на крепости, она потребовала сотню на строительство казарм в пограничной полосе, чтобы разместить в них хоть часть нагроможденных войск. Она привела к тому, что все жалкие средства, которые выделял бюджет на постройку шоссе, расходовались исключительно в Польше....
... Чтобы обеспечить трудную мобилизацию в пограничном пространстве, и чтобы помочь Франции в первые же дни войны, масса кавалерийских дивизий была расположена в непосредственной близости от границы и в первые же часы войны имела задачу - вторгнуться в неприятельские пределы и произвести погром транспорта, связи, администрации. Конница, крупный козырь России, была обречена на гибель, разрешая второстепенную задачу...
В стратегическом отношении систему Обручева можно характеризовать, как громопривод. Мольтке старший, Вальдерзее, Шлиффен в первые две трети своей деятельности начальника генерального штаба - были вынуждены ограничиваться обороной против Франции и наносить главный удар по массе собранной в бассейне Вислы русской армии. Это был и лакомый и легко доступный кусок: удар из Восточной Пруссии и Галиции, естественно, вел к окружению охваченного неприятельской территорией с севера и юга Передового театра. Русским армиям пришлось бы отступать не к Москве, а к Варшаве. Здесь уже для нее был приуготовлен редюит, в виде укрепленного района Варшава-Новогеоргиевск-Зегрж - русский Мец, ожидавший лишь своего Базена для катастрофической сдачи в плен полумиллиона солдат.
В политическом отношении система Обручева, это развитие русских вооруженных сил в виде польского флюса, характеризуется потерей независимости и полным принесением в жертву интересов русской армии и русского народного хозяйства на алтарь союза с Францией. С устремленным против Германии уже в мирное время развертыванием, Россия становилась не субъектом, а орудием политики. Зайончковский, конечно, выступает горячим паладином этой системы, и мечет громы негодования против посягнувших на нее русских деятелей...
... Автор не видит охвата русского сосредоточения; он усматривает лишь географический прорыв неприятельского центра и требует утрамбования русских войск в польском мешке...
... В вопросе о крепостной пехоте и крепостях мы переходим в область, пропитанную политикой, политиканством и интригой...
... Обессиленная поражением в Манчжурии и революцией 1905 года, русская армия не имела возможности прикрыть большинство крепостей в Польше своим развертыванием и являлась вынужденной предоставить им бороться с врагом собственными силами. Вместе с ценным имуществом, в каждой первоклассной крепости были обречены на сдачу в плен около 100 тысяч плохо организованных солдат...
... В наполненной интригами петербургской атмосфере 1910 года увод войск из Польши и упразднение крепостей вызвали громадное волнение и яростную оппозицию. Получилась удивительная коалиция агентов Франции, сомневавшихся - не обеспечиваем ли мы свободу действий, чтобы скинуть ярмо франко-русского союза; военных инженеров, которые приняли это мероприятие за покушение на их профессию; заинтересованного местного начальства; консервативно мыслящих людей, привыкших полагаться на крепости и не желавших считаться с тем, что "крепость" превратилась теперь, в сущности, в "слабость", и разных лиц, просто заинтересованных в том, чтобы свалить одного военного министра и найти послушное орудие в другом или устроиться при нем.
В этих условиях генеральному штабу были навязаны полумеры; на Висле Новогеоргиевск был сохранен. Николай Николаевич возглавлял оппозицию по вопросу о крепостной пехоте и настоял на постройке новой большой крепости - у Гродны, большой крепости - Ревеля и на ремонте Выборга. В 1910-1914 г. г. кредиты на устройство и усиление крепостей были увеличены; ассигнования не разбрасывались по многим пунктам, а сосредоточились на Новогеоргиевске, Гродне, Бресте и Ковне...
... Сухомлинов мотивировал капитуляцию в вопросе Новогеоргиевска политическими соображениями. Последние имели в виду как общественное мнение Франции, так и воинствующих русских националистов; русское знамя, под обеспечением солидных крепостных верков, продолжало развиваться на Висле, - следовательно, нет предательства ни французских, ни русских интересов в Польше...
...В 1908 г., как только ослабела волна революции 1905 г., русскому генеральному штабу пришлось приступить к подготовке заново развертывания на случай войны на западной границе. С 1900 г. работа по развертыванию уже тормозилась дальневосточной авантюрой и вовсе замерла с началом русско-японской войны. Одной из существенных причин неудач России в Манчжурии являлось стремление к сохранению обручевского флюса, в который входили лучшие войска и запасы. После ляоянского поражения, сохраняя его формально, начали вырывать из него стрелков, артиллерию, укомплектования, снаряды, патроны, шинели, сапоги, лучших офицеров и т.д. Обручевская система показала, что она является серьезной помехой для всякого иного выступления России, кроме столкновения франко-русского союза с Германией. Как оруженосец Франции, Россия была бессильна для защиты своих отдельных интересов.
Приступая к своей работе, генеральный штаб прежде всего должен был констатировать, что он стоит перед разбитым корытом обручевского развертывания: флот, долженствовавший обеспечить, на его фланге Балтийское море, утонул в водах Цусимы; нет оружия, одежды, обуви для масс, которые будут призваны при мобилизации. Да и насколько исправно явятся польские запасные, которыми по преимуществу должны были пополниться главные силы, квартировавшие в пограничном пространстве, - было очень сомнительно. Наконец, в основу обручевского развертывания ложилось убеждение в высоких достоинствах русской армии, в превосходстве русского солдата над германским, отбывающим действительную службу только два года, затронутым социализмом, на три четверти горожанином, а потому и более слабым физически. Реставрированные Драгомировым суворовские образы наших чудо-богатырей составляли фантастический базис наступательного развертывания конца XIX века, не заботившегося об обеспечении операции, о возможности, на худой конец, отступить. Действительность боевых действий 1904-5 г. г. внесла жестокое разочарование и прекратила всякие толки о неоспоримом превосходстве русского крестьянского комплектования над западно-европейским. Высший же командный состав ярко засвидетельствовал свою малогодность к выполнению сложных операций.
В этих условиях сохранение прежнего плана развертывания, закупоривание всех русских армий, лишенных возможности наступать, в невозможное для обороны положение на Передовом театре - являлось преступлением и нужно было иметь малейшее представление об ответственности перед государством, чтобы предложить другой план, при котором русские армии не были бы лишены возможности отступательного маневра, чтобы впоследствии, на линии Двины и Днепра или даже дальше, задержать вторжение.
Естественно, что каждый порядочный работник, поставленный перед задачей развертывания, начинал тянуть вон из мешка назад...
... Чтобы еще больше подчеркнуть нелепый характер отнесения развертывания назад, автор напоминает читателю (158), что в то время, как русские столь опасались немцев, последние у себя руководствовались планом Шлиффена, с крайней определенностью сосредоточивавшим почти все германские силы против Франции. Русские, оказывается, отступали перед призраком!
Читателю, чтобы не быть сбитым с толку этим аргументом, надо подойти несколько диалектически к этому вопросу. Что такое план Шлиффена? Мыслим ли он отдельно, внутри одной Германии, или он охватывает действительность и за пределами германских границ?
В конце XIX века Россия и Германия стояли лицом друг к другу: Россия - со своим нагромождением войск на германской границе, Германия - со своим решением наносить главный удар России. С началом XX века происходит поворот германского развертывания спиной к России. В начале Шлиффен полагает осуществить против Франции лишь малый обход, не переходя в Бельгии за Маас. Еще значительные германские массы связаны на русской границе, хотя Россия со своей дальневосточной политикой, естественно, грозила меньшим нажимом на Германию. Но вот Россия втягивается в войну с Японией, а затем революция лишает ее вовсе боеспособности. Шлиффен реагировал на это планом большого обхода через Бельгию. Впоследствии Мольтке младший сохранил этот шлиффеновский план. Но почему? Да потому, что русский генеральный штаб отказался от обручевского развертывания. Сомнения Мольтке о том, куда наносить главный удар, решаются в сторону Франции именно потому, что русский генеральный штаб с 1908 г. приступает к изменению дислокации, к упразднению крепостей, к отнесению развертывания назад; раз русские армии могут выскользнуть из-под первого германского удара, раз они вывезли из Польши свои склады, - опустевший Передовой театр теряет, как добыча, свою привлекательность, и германская гроза над ним и не собирается.
Можно гарантировать, что как только, по мысли Зайончковского, русский генеральный штаб реставрировал бы обручевскую подготовку к войне, то германский генеральный штаб в три дня повернул бы шлиффеновское сосредоточение с запада на восток; мы имеем даже очертания этого плана: Бонналь, в своей Виленской операции 1812 г., очертил уже направление такого маневра на Ковно-Свенцяны-Минск с гигантским окружением русского фронта, и Людендорф только и мечтал о нем в течение всей кампании 1915 г.
Планы развертывания имеют двустороннее действие, о чем забывает автор; русский генеральный штаб не убегал перед призраком, а провоцировал обращение германской мощи на русской границе в призрак..."
---
С учетом того, что русский Генеральный штаб решил отнести линию развертывания назад перед Первой мировой войны, просто удивительно, что почти нет свидетельств обсуждения такого хода в 1940-41 гг., только недавно paul_atrydes нашел критику такого решения в 1940 и то вскользь, без упоминания имени предлагавшего. Жалко Свечин не пережил репрессии, вместе с Иссерсоном (своим противником, к слову) зажег бы, походя, Кленов от них бы не отмахался.