Первый французский военный атташе в СССР появился в 1933 году и ...
Первые сведения, которые собрал Мандрас в Москве, заставляли задуматься. «Лица, заслуживающие доверия», рассказывали ему о многочисленных случаях массового голода на Украине, Северном Кавказе, в Сибири. «Экономическая ситуация весьма тяжелая, сообщал Мандрасу информатор из числа французских инженеров, работавших на нефтяных промыслах Баку.
Нищета обрела чудовищные масштабы и усугубляется каждый день. [Среди рабочих] нередко случаются самоубийства... Рабочие на скважинах работают босиком... Отсюда - общее разочарование в коммунизме, даже среди рабочих... Сами коммунисты в большинстве своем утратили веру в свои идеи». Та повседневная жизнь советской столицы, которую Мандрас мог видеть своими глазами, несмотря на все попытки властей оградить его, также говорила о тяжелом положении широких масс населения СССР. «Чтобы попасть в магазин с утра, очередь занимают в 11 часов вечера, - сообщал он в письме де Латру. - Как мне рассказывают, для того чтобы купить топливо, приходится ждать по 48 часов. И это в Москве, "привилегированном" городе!»
Внутренние пертурбации, по словам собеседников военного атташе, сопровождались опасным обострением межнациональных конфликтов. «Коммунистический режим, - передавал Мандрас в Париж мнение своих французских собеседников в Москве, - переживает в настоящий момент наиболее острый кризис из всех, с которыми ему доводилось сталкиваться. В финансовом отношении Россия не в состоянии не только осуществлять новые закупки, но даже выплачивать свои зарубежные долги. В экономическом отношении промышленность, хотя она и показала значительный рост, выпускает товары посредственного качества и рухнет сразу после того, как из страны уедут иностранцы». По их свидетельству, СССР не имел шансов выстоять в возможной войне. Понимая это обстоятельство и стремясь заручиться западной экономической помощью, советское правительство предпринимало шаги навстречу Франции, однако не могло предложить взамен ничего, кроме отказа от сотрудничества с Германией, которое, по мнению собеседников Мандраса, являлось «банальной страшилкой». «Договариваться с ними о чем-то большем, чем простое сближение, не получая при этом ничего взамен, означало бы дурачить самих себя - подытоживали они».
***
На фоне бравурных заявлений советских официальных лиц и оказанного ему нарочито теплого приема подобные сведения с самых первых недель его пребывания в Москве настраивали Мандраса на скептический лад. В конце отчета о второй встрече с Тухачевским он сделал характерную оговорку: военно-технические обмены с СССР могут представлять «безусловный интерес в тот момент, когда Советский Союз выйдет из своего нынешнего кризиса». В личном письме де Латру от 18 июля военный атташе выражался еще более открыто: «Россия переживает разгар кризиса. Стоит подождать, пока ситуация не прояснится. Самые объективные наблюдатели полагают, что жертвами голода [в текущем году] станут три миллиона человек. Я всегда воздерживался от того, чтобы брать на веру те пугающие слухи, которые здесь шепотом передают друг другу, но после бесед с очевидцами, умеющими видеть и имевшими возможность оценить ситуацию на местах, я не могу не принять очевидное... Все зависит от нового урожая: если он окажется хорошим, они (Советы. - А.В.) будут вести себя решительнее на международной арене. Но что случится в противном случае? Таким образом, стоит подождать, даже несмотря на то что они сейчас рассыпаются передо мной в любезностях».
---
---
Пройдет несколько месяцев и Мандрас станет большим сторонником сближения Франции и СССР. Там дело прежде всего в необходимости сдерживания все более агрессивной Германии, ну, и то, что режим не рухнул, само собой.
И, кстати, в тогдашних взаимных фобиях СССР и Франции был элемент симметричности. Во Францию идут отчеты навроде этого, а в СССР поступают данные, что правые генералы во Франции готовят военный переворот.
Нищета обрела чудовищные масштабы и усугубляется каждый день. [Среди рабочих] нередко случаются самоубийства... Рабочие на скважинах работают босиком... Отсюда - общее разочарование в коммунизме, даже среди рабочих... Сами коммунисты в большинстве своем утратили веру в свои идеи». Та повседневная жизнь советской столицы, которую Мандрас мог видеть своими глазами, несмотря на все попытки властей оградить его, также говорила о тяжелом положении широких масс населения СССР. «Чтобы попасть в магазин с утра, очередь занимают в 11 часов вечера, - сообщал он в письме де Латру. - Как мне рассказывают, для того чтобы купить топливо, приходится ждать по 48 часов. И это в Москве, "привилегированном" городе!»
Внутренние пертурбации, по словам собеседников военного атташе, сопровождались опасным обострением межнациональных конфликтов. «Коммунистический режим, - передавал Мандрас в Париж мнение своих французских собеседников в Москве, - переживает в настоящий момент наиболее острый кризис из всех, с которыми ему доводилось сталкиваться. В финансовом отношении Россия не в состоянии не только осуществлять новые закупки, но даже выплачивать свои зарубежные долги. В экономическом отношении промышленность, хотя она и показала значительный рост, выпускает товары посредственного качества и рухнет сразу после того, как из страны уедут иностранцы». По их свидетельству, СССР не имел шансов выстоять в возможной войне. Понимая это обстоятельство и стремясь заручиться западной экономической помощью, советское правительство предпринимало шаги навстречу Франции, однако не могло предложить взамен ничего, кроме отказа от сотрудничества с Германией, которое, по мнению собеседников Мандраса, являлось «банальной страшилкой». «Договариваться с ними о чем-то большем, чем простое сближение, не получая при этом ничего взамен, означало бы дурачить самих себя - подытоживали они».
***
На фоне бравурных заявлений советских официальных лиц и оказанного ему нарочито теплого приема подобные сведения с самых первых недель его пребывания в Москве настраивали Мандраса на скептический лад. В конце отчета о второй встрече с Тухачевским он сделал характерную оговорку: военно-технические обмены с СССР могут представлять «безусловный интерес в тот момент, когда Советский Союз выйдет из своего нынешнего кризиса». В личном письме де Латру от 18 июля военный атташе выражался еще более открыто: «Россия переживает разгар кризиса. Стоит подождать, пока ситуация не прояснится. Самые объективные наблюдатели полагают, что жертвами голода [в текущем году] станут три миллиона человек. Я всегда воздерживался от того, чтобы брать на веру те пугающие слухи, которые здесь шепотом передают друг другу, но после бесед с очевидцами, умеющими видеть и имевшими возможность оценить ситуацию на местах, я не могу не принять очевидное... Все зависит от нового урожая: если он окажется хорошим, они (Советы. - А.В.) будут вести себя решительнее на международной арене. Но что случится в противном случае? Таким образом, стоит подождать, даже несмотря на то что они сейчас рассыпаются передо мной в любезностях».
---
---
Пройдет несколько месяцев и Мандрас станет большим сторонником сближения Франции и СССР. Там дело прежде всего в необходимости сдерживания все более агрессивной Германии, ну, и то, что режим не рухнул, само собой.
И, кстати, в тогдашних взаимных фобиях СССР и Франции был элемент симметричности. Во Францию идут отчеты навроде этого, а в СССР поступают данные, что правые генералы во Франции готовят военный переворот.