(no subject)
Фестиваль «Балтийский дом». Спектакль первый
Данте Алигьери. Божественная комедия
Театр Мено Фортас, реж. Эймунтас Някрошюс
Если отбросить вполне священный для театрала трепет перед мощным статусом фестиваля, хрестоматийным Данте и поэтическим гением Някрошюса, то останутся только ощущения от самого просмотра. А они назойливо зудят о том, что Някрошюс истончается. Точнее даже не так. Существует некая «усталость» характерного для творца метода, все эти верёвочки, палочки, веточки, прыжки, беготня, стояние на авансцене, метафоричность сценического действия, образность сценического текста, весь пластический хор актёрского ансамбля заряжены по-прежнему драматургией самого режиссёра, читающего автора. Но такое ощущение, что этот сон о Данте я уже смотрел, когда видел сон о Фаусте. История о встрече в раю поэта и его возлюбленной Беатриче рассказана в таком же эстетическом ключе, что и предыдущие сюжеты. Нет в этом ничего плохого, но только эстетика эта внезапно обнаружила свою скудость. Если раньше от спектаклей Някрошюса оставалось мощное ощущение чистой поэзии и в воздухе хлёстко звучали строки, родившие перекличку образов, то после «Божественной комедии» в памяти остаётся всего лишь несколько сцен. Самой мощной оказалась финальная, когда Беатриче и Данте, встретившись взглядами, не могут сойти с места, словно вросли в землю. И лишь только чистое чувство способно преодолеть это земное притяжение. В этом и есть по Някрошюсу вся божественность замысла.
Данте Алигьери. Божественная комедия
Театр Мено Фортас, реж. Эймунтас Някрошюс
Если отбросить вполне священный для театрала трепет перед мощным статусом фестиваля, хрестоматийным Данте и поэтическим гением Някрошюса, то останутся только ощущения от самого просмотра. А они назойливо зудят о том, что Някрошюс истончается. Точнее даже не так. Существует некая «усталость» характерного для творца метода, все эти верёвочки, палочки, веточки, прыжки, беготня, стояние на авансцене, метафоричность сценического действия, образность сценического текста, весь пластический хор актёрского ансамбля заряжены по-прежнему драматургией самого режиссёра, читающего автора. Но такое ощущение, что этот сон о Данте я уже смотрел, когда видел сон о Фаусте. История о встрече в раю поэта и его возлюбленной Беатриче рассказана в таком же эстетическом ключе, что и предыдущие сюжеты. Нет в этом ничего плохого, но только эстетика эта внезапно обнаружила свою скудость. Если раньше от спектаклей Някрошюса оставалось мощное ощущение чистой поэзии и в воздухе хлёстко звучали строки, родившие перекличку образов, то после «Божественной комедии» в памяти остаётся всего лишь несколько сцен. Самой мощной оказалась финальная, когда Беатриче и Данте, встретившись взглядами, не могут сойти с места, словно вросли в землю. И лишь только чистое чувство способно преодолеть это земное притяжение. В этом и есть по Някрошюсу вся божественность замысла.