(no subject)
А в нашем анатомическом театре снова страшная банальщина. И нет чтобы хоть раз попалась нам банальщина симпатичная - увы. Разве только вот жеманная и манерная, красивенькая такая, знаете, с ударением на уменьшительный суффикс.
Собственно, покончим с предисловием, встречайте: сегодня на арене очередной человеческий самообман - на сей раз о любви и дружбе.
Есть такие люди (вполне может быть, что и специально обученные), которые долго и упорно с тобой дружат. И ты с ними, кстати, тоже. Все у вас хорошо, все здорово, вы едите пуд соли, не душите друг друга в полный штиль, и тут... Тут ты внезапно влюбляешься.
Вот так - ррраз, шел по улице, хлобысь - и пронзен стрелой Амура насквозь в области сердца. Мозг, как водится в таких случаях, озабочен спасением остального организма от этого вечно юного пациента офтальмолога, потому функционирует весьма специфическим образом.
Человек становится мнительным, нервным, тревожным, не замечает очевидного и возвеличивает параноидальные подозрения до уровня вселенских угроз. Все мы там были, со стороны выглядело бы неприглядно, не будь оно так чертовски очаровательно.
Ну так вот. Вернемся к нашим специально обученным "друзьям". Естественно, что человек в состоянии тревожной влюбленности нуждается в поддержке, при чем зачастую отнюдь не в каких-то там разумных доводах. Вместо этого специально обученный друг внезапно становится угрюм, молчалив, нервен и жаден до внимания. Внимание, к слову сказать, он выбивает категорически антигуманными способами - пытается играть на чувстве вины, на гипертрофированной ответственности, на хорошем отношении, шантажирует, юлит и, называя вещи своими именами, становится клинически неадекватен.
В тот момент, когда совершенно одуревший от подобных выкрутасов человек окончательно впадает в близкий к катарсису когнитивный диссонанс, специально обученный друг, наконец, признается в своих светлых чувствах, также называемых "большой и чистой любовью".
Конечно, человеку, уверенному в своей исключительной любви, чужда и неприятна мысль о том, что для своих откровений можно выбрать более подходящее место и время. Ему кажется странным и диким, почему объект его пылкой привязанности на признание реагирует не счастливыми воплями, а как-то иначе.
Забавно, что специально обученный друг - с этого момента мы можем смело называть его еще и махровым эгоистом - совершенно не задумывается, нужны его светлые чувства - или не особенно. Какое там. У него есть проблема поважнее - моральная травма: ведь его любимый человек тратит свое время и нервы на другого. Хуже того, еще и ждет, экий негодяй, поддержки в этой своей идиотской влюбленности в совершенно лишнего человека.
Он мучается, изводится, ревнует, но - о, как он благороден - после того, как признание в любви уже отягощает и без того пострадавшего от Амура человека, специально обученный друг все же вспоминает о своей дружбе и сообщает, что он мученически будет ждать или терпеть. И "о нет-нет, не надо о нем беспокоиться, он же молчал столько времени, он же хранил эту тайну так долго, что похранит и еще" обязательно с тоской во взоре и тяжелыми молчаниями при каждой встрече.
Этим он, разумеется, только лишний раз проявит себя исключительно с наилучшей стороны, а вы как думали.
А если серьезно - если вы кого-то любите, и этот кто-то ваш друг, но любит отнюдь не вас - не надо "осчастливливать" никого своими чувствами. Любите себе на здоровье, оставьте человеку право быть счастливым самостоятельно.
Потому как любящий думает прежде всего о благополучии любимого, а не о собственной моральной травме.
Я молчал два года и не сказал, даже когда отгорело. Ни к чему. Потому что мы друзья.
Собственно, покончим с предисловием, встречайте: сегодня на арене очередной человеческий самообман - на сей раз о любви и дружбе.
Есть такие люди (вполне может быть, что и специально обученные), которые долго и упорно с тобой дружат. И ты с ними, кстати, тоже. Все у вас хорошо, все здорово, вы едите пуд соли, не душите друг друга в полный штиль, и тут... Тут ты внезапно влюбляешься.
Вот так - ррраз, шел по улице, хлобысь - и пронзен стрелой Амура насквозь в области сердца. Мозг, как водится в таких случаях, озабочен спасением остального организма от этого вечно юного пациента офтальмолога, потому функционирует весьма специфическим образом.
Человек становится мнительным, нервным, тревожным, не замечает очевидного и возвеличивает параноидальные подозрения до уровня вселенских угроз. Все мы там были, со стороны выглядело бы неприглядно, не будь оно так чертовски очаровательно.
Ну так вот. Вернемся к нашим специально обученным "друзьям". Естественно, что человек в состоянии тревожной влюбленности нуждается в поддержке, при чем зачастую отнюдь не в каких-то там разумных доводах. Вместо этого специально обученный друг внезапно становится угрюм, молчалив, нервен и жаден до внимания. Внимание, к слову сказать, он выбивает категорически антигуманными способами - пытается играть на чувстве вины, на гипертрофированной ответственности, на хорошем отношении, шантажирует, юлит и, называя вещи своими именами, становится клинически неадекватен.
В тот момент, когда совершенно одуревший от подобных выкрутасов человек окончательно впадает в близкий к катарсису когнитивный диссонанс, специально обученный друг, наконец, признается в своих светлых чувствах, также называемых "большой и чистой любовью".
Конечно, человеку, уверенному в своей исключительной любви, чужда и неприятна мысль о том, что для своих откровений можно выбрать более подходящее место и время. Ему кажется странным и диким, почему объект его пылкой привязанности на признание реагирует не счастливыми воплями, а как-то иначе.
Забавно, что специально обученный друг - с этого момента мы можем смело называть его еще и махровым эгоистом - совершенно не задумывается, нужны его светлые чувства - или не особенно. Какое там. У него есть проблема поважнее - моральная травма: ведь его любимый человек тратит свое время и нервы на другого. Хуже того, еще и ждет, экий негодяй, поддержки в этой своей идиотской влюбленности в совершенно лишнего человека.
Он мучается, изводится, ревнует, но - о, как он благороден - после того, как признание в любви уже отягощает и без того пострадавшего от Амура человека, специально обученный друг все же вспоминает о своей дружбе и сообщает, что он мученически будет ждать или терпеть. И "о нет-нет, не надо о нем беспокоиться, он же молчал столько времени, он же хранил эту тайну так долго, что похранит и еще" обязательно с тоской во взоре и тяжелыми молчаниями при каждой встрече.
Этим он, разумеется, только лишний раз проявит себя исключительно с наилучшей стороны, а вы как думали.
А если серьезно - если вы кого-то любите, и этот кто-то ваш друг, но любит отнюдь не вас - не надо "осчастливливать" никого своими чувствами. Любите себе на здоровье, оставьте человеку право быть счастливым самостоятельно.
Потому как любящий думает прежде всего о благополучии любимого, а не о собственной моральной травме.
Я молчал два года и не сказал, даже когда отгорело. Ни к чему. Потому что мы друзья.