Продолжение отъезда 2.
Завершила в Москве все дела свои. Прошла пешком по центру. У мэрии - красивая ёлка. Москва готова к Новому Году. Магазины полны народу. Люди счастливы и прекрасны.
По дороге домой, сидя в электричке, дремала. Потом проснулась, увидела его, своего давнего приятеля-аккордеониста. Он стоял в конце вагона. Как всегда поникший и какой-то отрешённый, отсутствующий. И как всегда всё также отрешённо играл свой вечный мотив - "В лесу прифронтовом". Я смотрела на него, прощаясь. В какой-то момент наши глаза встретились. И в следующий же миг он, без всякой паузы, без всякого переходу, вдруг начал играть фа-минорную хоральную прелюдию Баха.
Именно с такой отрешённостью, отстранённостью и надо исполнять эту вещь. Вообще, большинство барочных вещей. Так же холодно и отстранёно пела Виктория Иванова "Vieni, vieni, o mio diletto". Барочный минор губят нарочитые страсти. Там - ума холодные наблюдения и сердца горестные заметы.
Как всегда, ему никто не подал...
По дороге домой, сидя в электричке, дремала. Потом проснулась, увидела его, своего давнего приятеля-аккордеониста. Он стоял в конце вагона. Как всегда поникший и какой-то отрешённый, отсутствующий. И как всегда всё также отрешённо играл свой вечный мотив - "В лесу прифронтовом". Я смотрела на него, прощаясь. В какой-то момент наши глаза встретились. И в следующий же миг он, без всякой паузы, без всякого переходу, вдруг начал играть фа-минорную хоральную прелюдию Баха.
Именно с такой отрешённостью, отстранённостью и надо исполнять эту вещь. Вообще, большинство барочных вещей. Так же холодно и отстранёно пела Виктория Иванова "Vieni, vieni, o mio diletto". Барочный минор губят нарочитые страсти. Там - ума холодные наблюдения и сердца горестные заметы.
Как всегда, ему никто не подал...