Repose en paix
Он казался вечным, вечным, как шансон, вечным, как армянский народ. С полгода назад он приезжал в Израиль и даже, кажется, в Ашдод, этот любимый "французами" город. Заметив из машины афишу, я присвистнул тогда: надо же, всё ещё жив. Не то чтобы я следил за его творчеством - для понимания Азнавура требуется понимать французский - просто так сложилось, что именно его голос напоминает мне всегда о важном куске собственной жизни.
В комнате одесской общаги два арабских студента из Туниса и один еврей, будущий израильтянин, и ещё первый в жизни кускус - обжигающий, настоящий, прямо руками, с которых капает жир. Год 1988. Из кассетного Акаи доносится голос - именно эта песня - и пьяный Хафед Бубакер подпевает, жмурясь от полноты чувств: "Ля боэме, ля боээме..."
В комнате одесской общаги два арабских студента из Туниса и один еврей, будущий израильтянин, и ещё первый в жизни кускус - обжигающий, настоящий, прямо руками, с которых капает жир. Год 1988. Из кассетного Акаи доносится голос - именно эта песня - и пьяный Хафед Бубакер подпевает, жмурясь от полноты чувств: "Ля боэме, ля боээме..."
Click to view