если интересно
под катом те эссе, о публикации которых я писала в прошлом посте. в сети эти тексты опубликованы на сайте Свисток под ником "рожки да ножки" :)
Был
Если бы у меня был сон…
Хватаю стул, забираюсь в носках на мягкое сиденье и бездумно выпаливаю то первое, что приходит в голову. И слушаю так внимательно, словно простила себе тему любовной грусти, глагольные рифмы и заикание. Слушаю, засмотревшись в окно на туман, поднявшийся над Окой… окна, которыми изрезаны стены общежития, выходят на все четыре стороны... Так начинается тишина, в которой, кажется, очнется даже мертвый будильник.
Если бы у меня была минута…
Раскачиваюсь на кровати, как на батуте, чтобы достать рукой до потолка. Соседи - это приходящее и уходящее; иные достанут быстрее, чем ты успеешь раскачаться. Стул, на котором утром читали стихи, сейчас лежит на боку, словно в комнате повесились. Сегодня нет очереди мыть пол, есть только уверенность в этом. Вчера вспоминали мой номер? Мама? Когда не хочется думать, что тебе никто не звонил, подбираешь стул, вычеркиваешь повешенного и спускаешься на вахту просить ведро. Но что делать, когда из дома говорят едва слышными от грусти голосами, я не знаю.
Если бы у меня был дом…
Бормочу, напеваю, барабаню по столу, серьезно задумавшись. Когда плачу, у меня дрожит подбородок, когда смеюсь, дрожь волшебным образом перепрыгивает на пальцы. Наверно, плохо, что я здесь не художник. Пружины чувствуются только под утро, когда будильник за час до подъема прерывает сон, неожиданно остановившись. После этого, даже вспоминая алфавит, начинаю считать: «1, 2, 3, 4…» А, начав считать, я непременно сбиваюсь.
Если бы у меня…
Повороты, согнувшие прямую дорогу, сбивают с толку, когда вхожу в этот город пешком.
-Ты когда-нибудь жил в общаге?
-Нет, но я жил в казарме, а это хуже.
Не пришлось возражать. Стоит только закрыть глаза - мне больше не хочется их открывать…
Сент-04.
Осеннее
Когда приехала мама, я сидела в ванной уже второй час, рассматривая сквозь приоткрытую дверь коридор, ведущий в комнату. И уехала она всего через шесть минут, а мне показалось, что, скажи я больше пяти слов, разревусь. Не с кем разговаривать…
Не смогла написать тебе письмо… мне очень хотелось выслать всего одну запятую, но на такое сообщение ты мог вообще не ответить, правда? И это было бы очень грустно. Когда мне будет очень грустно, я буду высылать тебе запятые, ладно?
Если бы я окаменела в ванной прямо сейчас, то чему бы это был памятник? Недоумению? Ожиданию? Ни в одном языке мира нет столько запятых… это просто осень торопится.
Чтобы быть честной, я прилежно вспоминаю свою первую любовь. Время - ровно десять лет назад… значит, время с каких пор я неравнодушна- ровно десять лет. Наверно, с тех пор приходят все мои мечты, вздумав материализоваться. Ведь ты пришел? Метрополитен не заметил, что я взрываюсь: им неинтересно. Чувства иногда так разумно остаются частным делом… Ночь - время прозы. Все, что я вспоминаю, вписывается в известные фабулы…
Кажется, сидела на бортике теплой ванны, болтала рукой в воде и говорила обо всем подряд… Как я однажды в гостях съела на обед половину арбуза, весившего девять килограмм, а ведь до этого вместе мы ели только пуды соли. Как я гадала-думала, что сделать первое: остолбенеть, заулыбаться, обнять за талию, приведи случай встретиться с рыцарем на белом носороге… это носков у меня мало, особенно парных, а воспоминаний много. Особенно таких, когда я от трепета превращалась в фею, беспокойно размахивающую ресницами, как крыльями, чтобы увидеть все… Сидела в ванной уже второй час, рассматривая сквозь приоткрытую дверь коридор, ведущий в комнату, запертую на ключ.
Лето уходило, оборачиваясь поминутно, чтобы помахать белой ладошкой, как первоклассница, которых наутро было больше, чем цветов. Помнишь, ты купил мне букет и выбросил, когда он завял? А я не помню. Воспоминания, как жук в янтаре: рассматривай, сколько хочешь, но попробуй прикоснись!
Лето уходило, словно его не держали. А ведь я звала его разными голосами, пока не потеряла из виду. Зато теперь бесконечное эхо повторяет мне: «лето, лето, лето…» и я верю, что именно лето. А теперь я ухожу и не беру с собой почти ничего, чтобы никакое другое место не напоминало мне дом, куда я так хочу вернуться. Не возвращаются только с расстрела, но почему-то мне иногда кажется, что…
Сент-04.
Был
Если бы у меня был сон…
Хватаю стул, забираюсь в носках на мягкое сиденье и бездумно выпаливаю то первое, что приходит в голову. И слушаю так внимательно, словно простила себе тему любовной грусти, глагольные рифмы и заикание. Слушаю, засмотревшись в окно на туман, поднявшийся над Окой… окна, которыми изрезаны стены общежития, выходят на все четыре стороны... Так начинается тишина, в которой, кажется, очнется даже мертвый будильник.
Если бы у меня была минута…
Раскачиваюсь на кровати, как на батуте, чтобы достать рукой до потолка. Соседи - это приходящее и уходящее; иные достанут быстрее, чем ты успеешь раскачаться. Стул, на котором утром читали стихи, сейчас лежит на боку, словно в комнате повесились. Сегодня нет очереди мыть пол, есть только уверенность в этом. Вчера вспоминали мой номер? Мама? Когда не хочется думать, что тебе никто не звонил, подбираешь стул, вычеркиваешь повешенного и спускаешься на вахту просить ведро. Но что делать, когда из дома говорят едва слышными от грусти голосами, я не знаю.
Если бы у меня был дом…
Бормочу, напеваю, барабаню по столу, серьезно задумавшись. Когда плачу, у меня дрожит подбородок, когда смеюсь, дрожь волшебным образом перепрыгивает на пальцы. Наверно, плохо, что я здесь не художник. Пружины чувствуются только под утро, когда будильник за час до подъема прерывает сон, неожиданно остановившись. После этого, даже вспоминая алфавит, начинаю считать: «1, 2, 3, 4…» А, начав считать, я непременно сбиваюсь.
Если бы у меня…
Повороты, согнувшие прямую дорогу, сбивают с толку, когда вхожу в этот город пешком.
-Ты когда-нибудь жил в общаге?
-Нет, но я жил в казарме, а это хуже.
Не пришлось возражать. Стоит только закрыть глаза - мне больше не хочется их открывать…
Сент-04.
Осеннее
Когда приехала мама, я сидела в ванной уже второй час, рассматривая сквозь приоткрытую дверь коридор, ведущий в комнату. И уехала она всего через шесть минут, а мне показалось, что, скажи я больше пяти слов, разревусь. Не с кем разговаривать…
Не смогла написать тебе письмо… мне очень хотелось выслать всего одну запятую, но на такое сообщение ты мог вообще не ответить, правда? И это было бы очень грустно. Когда мне будет очень грустно, я буду высылать тебе запятые, ладно?
Если бы я окаменела в ванной прямо сейчас, то чему бы это был памятник? Недоумению? Ожиданию? Ни в одном языке мира нет столько запятых… это просто осень торопится.
Чтобы быть честной, я прилежно вспоминаю свою первую любовь. Время - ровно десять лет назад… значит, время с каких пор я неравнодушна- ровно десять лет. Наверно, с тех пор приходят все мои мечты, вздумав материализоваться. Ведь ты пришел? Метрополитен не заметил, что я взрываюсь: им неинтересно. Чувства иногда так разумно остаются частным делом… Ночь - время прозы. Все, что я вспоминаю, вписывается в известные фабулы…
Кажется, сидела на бортике теплой ванны, болтала рукой в воде и говорила обо всем подряд… Как я однажды в гостях съела на обед половину арбуза, весившего девять килограмм, а ведь до этого вместе мы ели только пуды соли. Как я гадала-думала, что сделать первое: остолбенеть, заулыбаться, обнять за талию, приведи случай встретиться с рыцарем на белом носороге… это носков у меня мало, особенно парных, а воспоминаний много. Особенно таких, когда я от трепета превращалась в фею, беспокойно размахивающую ресницами, как крыльями, чтобы увидеть все… Сидела в ванной уже второй час, рассматривая сквозь приоткрытую дверь коридор, ведущий в комнату, запертую на ключ.
Лето уходило, оборачиваясь поминутно, чтобы помахать белой ладошкой, как первоклассница, которых наутро было больше, чем цветов. Помнишь, ты купил мне букет и выбросил, когда он завял? А я не помню. Воспоминания, как жук в янтаре: рассматривай, сколько хочешь, но попробуй прикоснись!
Лето уходило, словно его не держали. А ведь я звала его разными голосами, пока не потеряла из виду. Зато теперь бесконечное эхо повторяет мне: «лето, лето, лето…» и я верю, что именно лето. А теперь я ухожу и не беру с собой почти ничего, чтобы никакое другое место не напоминало мне дом, куда я так хочу вернуться. Не возвращаются только с расстрела, но почему-то мне иногда кажется, что…
Сент-04.