сказка и немного про дедушку
Отпуск - самое подходящее время, чтобы разбирать архивы.
Паук Стёша
Памяти моего деда,
Шелест Леонида Георгиевича,
с которым мы смотрели на звезды…
В наших лесах живут пауки, это все знают. Скажем, пройдешься по лесу после дождя, сразу наткнешься на паутинки, расчерченные каплями. «Ого», - подумаешь, - «Сколько их тут живешь…» А в другой день и не заметишь. И не вспомнишь даже про пауков.
Пауки, они - хищники. Мух едят, и вообще всякого, кто в паутину попадется. Всегда так было, пока не родился Стёша. А Стёша мух не ел. Он фрукты любил. И на звезды смотрел по ночам, но то все пауки смотрят, у них и байки свои про звезды. Болтают, что им деды говорили, а те откуда знают, наверно, тоже от своих дедов слышали, а, может, придумал кто один, да так удачно, что все теперь повторяют.
- Видишь, там семь звезд, вроде как, в ковшик складываются, - говорил Стёше его дед.
- Неа.
- А ты хорошенько смотри. Это Большая Паучиха.
Большая Паучиха - это царица неба, только ее пауки и знают. Она без устали плетет паутину и оставляет на ней капельки клея. А нам кажется, будто звезды горят. И Стёша тоже крепко запомнил про Большую Паучиху, если ночь ясная, он всегда ее отыщет, хоть и деда уже нет, с которым они на звезды смотрели.
Стёшу, пока мал был, фруктами кормили. Мало ли, чего не хватает ребенку, да и мух на всех не напасешься. Только потом серчать стали, осуждать: нашелся, мол, паук, который мух не ест, а фрукты одни жалует.
- Позоришь ты нас, родной, - говорили дома Стёше.
А что делать ему: не лезет муха в горло, и все тут, да и жалко ее, глупую. Уйду, решил.
А куда уйдешь? Лес большой, везде пауки, и все про Стёшу говорят нехорошо. Можно и одному жить, да скучно. А вдруг заболеешь, кто приглядит за тобой? И вспомнилось Стёше, что дед про Реку рассказывал. Есть такая за лесом, неширокая, да быстрая. Там другие пауки живут - водяные, только нам они не братья, мы-то воды боимся. Вот и все, что дед говорил. Сам, наверно, и не видел эту реку в глаза-то, но отчего не рассказать. Оно, когда и не видишь, и рассказывается легче, и придумывается слаще.
В реке Стёше жить не хотелось, он решил переплыть ее: на другом берегу, авось, и пауки другие. Стёша до реки добрался, сам уж не помнил, какой дорогой. Теперь захочешь вернуться - ищи новые тропы, только деревья все одинаковые, не за что взгляду зацепиться. Найдешь ли? «Оно, может, и к лучшему»,- решил было Стёша, да все равно приуныл. Там ведь и дом остался.
А тут водяные пауки прибились к берегу, все на Стёшу хотят посмотреть.
- Мне на тот берег надо, - говорит им Стёша.
А они, видать, не понимают совсем по-паучиному, может, то и не пауки вовсе, а клопы или еще кто. Снуют только, по воде скользят - не тонут. Насмотрелись на Стёшу, и давай друг за другом поводе гоняться, уплыли.
Лодка нужна. Стёша щепку нашел, соткал себе одеяло в дорогу, и поплыл. То есть вот так: бросил щепку на воду, уцепился, оттолкнулся, загребать стал лапами. Не то, чтобы поплыл, но от берега отстал. Тут и водяные пауки вернулись, рядом заскользили. Помогли Стёше на тот берег переправиться, держали щепку, толкали.
Вылез Стёша на берег, а там Она. Большая Паучиха. Сидит да и смотрит на Стёшу.
- А я тебя еще с воды заметила.
А Стёша оробел. Молчит, как воды в рот набрал.
- Ты из водяных пауков что ли? Они все молчаливые.
Подождала она, пока Стёша что-нибудь скажет, да и ушла. Стёша вслед ей смотрит - красивая. И тут как слова из него посыпались - успевай уши подставлять.
- Вернись, вернись! Я Стёша, фруктовый паук!
И еще говорит и говорит, и про лес, и про реку, и про звезды, а Большая Паучиха останавливается, и ушам своим не верит. И обратно идет.
- Я думала, не бывает так, чтобы паук фрукты ел, - прямо говорит.
И щурится - ждет, что ответит. А Стёша не знает, что и ответить, зачем он только про эти фрукты сболтнул, да еще вот так сразу. Паучихи таких не любят.
- А тебе какие фрукты больше нравятся?
Понятно - издевается. Ну, сам виноват.
- А я, - говорит Паучиха, - больше всего яблоки люблю.
И Стёша в тот же миг стал самым счастливым пауком на свете.
Конец
Пущино, январь 2011
а это мой дедушка. я помню его именно таким, постоянно что-то мастерящим. сколько мы вместе с ним на летних каникулах покрасили и построили! мне кажется, он мог сделать абсолютно все: от дома до обуви.
собственно, так и было. жили мы в доме, который он сам построил, лазали по веревочным лестницам (его плетения) на огромную шелковицу, на ветках которой он сколотил для нас небольшую удобную площадку. играли мельницами, которые он мастерил. шили вместе с ним тапки, поливали огород под его чутким руководством. у меня был замечательных мольберт, который сделал дед. в общем, это совсем другая история, потому что воспоминаний о летних каникулах в доме дедушки и бабушки у меня осталось на вагон и маленькую тележку...
помнится, дед только однажды всерьез рассердился на меня, когда я таскала из сарая доски, чтобы построить сухопутный корабль. думаете, рассердился за доски? нет, за то, что я хотела построить то, что никуда не сможет поехать и поплыть. впрочем, бабушка тогда поступила мудрее - наперед зная, что из этой затеи ничего не выйдет, она не стала меня разубеждать, а выдала по моей просьбе огромную простынь, чтобы я скроила из нее парус. полдня провозившись с парусом и с крючком, на который я хотела запирать свой корабль, я таки бросила все.
и что мне от любви осталось? - только имя!
Донецкая область, г.Краматорск