У себя дома
***
То насыпью, то глубью лога, то по прямой за поворот
Змеится лентою дорога безостановочно вперед.
По всем законам перспективы за придорожные поля
Бегут мощеные извивы, не слякотя и не пыля.
Вот путь перебежал плотину, на пруд не посмотревши вбок,
Который выводок утиный переплывает поперек.
Вперед то под гору, то в гору бежит прямая магистраль,
Как разве только жизни в пору всё время рваться вверх и вдаль.
Чрез тысячи фантасмагорий, и местности и времена,
Через преграды и подспорья несется к цели и она.
А цель ее в гостях и дома - всё пережить и всё пройти,
Как оживляют даль изломы мимоидущего пути.
1956
***
Жар на семи холмах, голуби в тлелом сенце.
С солнца спадает чалма: время менять полотенце
(Мокнет на днище ведра) и намотать на купол.
В городе - говор мембран, шарканье клумб и кукол.
Надо гардину зашить: ходит, шагает масоном.
Как усыпительно - жить! Как целоваться - бессонно!
Грязный, гремучий, в постель падает город с дороги.
Нынче за долгую степь веет впервые здоровьем.
Черных имен духоты не исчерпать.
Звезды, плацкарты, мосты,
Спать!
1917
Удачно смоталась на полуостров, загорела, насквозь пропиталась солью, заново полюбила Пастернака и всё живое
Никогда не знаешь, куда вернешься, но уж точно не туда, откуда уезжал
То насыпью, то глубью лога, то по прямой за поворот
Змеится лентою дорога безостановочно вперед.
По всем законам перспективы за придорожные поля
Бегут мощеные извивы, не слякотя и не пыля.
Вот путь перебежал плотину, на пруд не посмотревши вбок,
Который выводок утиный переплывает поперек.
Вперед то под гору, то в гору бежит прямая магистраль,
Как разве только жизни в пору всё время рваться вверх и вдаль.
Чрез тысячи фантасмагорий, и местности и времена,
Через преграды и подспорья несется к цели и она.
А цель ее в гостях и дома - всё пережить и всё пройти,
Как оживляют даль изломы мимоидущего пути.
1956
***
Жар на семи холмах, голуби в тлелом сенце.
С солнца спадает чалма: время менять полотенце
(Мокнет на днище ведра) и намотать на купол.
В городе - говор мембран, шарканье клумб и кукол.
Надо гардину зашить: ходит, шагает масоном.
Как усыпительно - жить! Как целоваться - бессонно!
Грязный, гремучий, в постель падает город с дороги.
Нынче за долгую степь веет впервые здоровьем.
Черных имен духоты не исчерпать.
Звезды, плацкарты, мосты,
Спать!
1917
Удачно смоталась на полуостров, загорела, насквозь пропиталась солью, заново полюбила Пастернака и всё живое
Никогда не знаешь, куда вернешься, но уж точно не туда, откуда уезжал