ЗЕМОВИТ ФЕДЕЦКИЙ (1923-2009)
http://www.mariafedecka.republika.pl/ru/articles.htm
Есть там и снимки, стихи на идиш про Марью Федецкую, и рисунок изображающий её как ангела.
Ещё во время войны Земовит Федецкий стал работать пресс-атташе в польском посольстве в Москве. Там познакомился с многими интересными людьми, в том числе с Пастернаком. Во время травли „космополитов”, когда у Бориса Леонидовича отняли все возможности заработков, Федецкий ему передавал „гонорары” из посольства за тексты, якобы переведённые на польский. Когда у Пастернака стало лучше с деньгами, он сказал Федецкому, что „гонораров” уже не надо. Очень интересные истории рассказывал о гостьях Пастернака, например о Живове, который научился впадать в обморок всегда, когда слышал, что хозяин ругает Сталина.
Дружба с писателями - очень характерная для Федецкого. Он обязан им во многом, но и писатели во многом обязаны ему. И независимо от того, были ли они намного старше него, или наоборот, он был намного старше их, как в случае Эдварда Стахуры.
В гг. 1948-50, после возвращения из Москвы он работал шефом отделения русской литературы в издательстве „Чытелник”. Тогда он подружил с Константы Галчинским и даже нашёл ему на Мазурах лесную сторожку Пране, где в последний период своей жизни Галчинский написал много стихотворений и поэм. Сейчас там находится музей Галчинского, но в 50-ые лесник не совсем охотно впустил варшавских гостей. Он был из АК и боялся ареста.
После „Чытельника” Федецкий стал редактором „Твурчости” и с его оценками очень считался главный редактор журнала Ярослав Ивашкевич. В „постоктябрьский” период, т.е. во время нашей оттепели (57-58) Федецкий вместе с Северином Полляком стали издавать журнал „ОПИНЬЕ” (мнения ) посвящённый русской и советской литературе. Федецкий привозил из Союза многие тексты, в том числе неизвестных тогда обериутов. Привез и рукопись „Доктора Живаго” (хотя роман ему не понравился). Отрывок из него напечатали в журнале, и издательство даже заключило договор с переводчиком. Но вскоре после известного скандала договор был расторгнут, а журнал окончил существование после двух номеров. Борис Полевой приезжал специально в Польшу и требовал суда для его редакторов. Кочетов гневно спрашивал в „Литгазете”: „Чьи это мнения?”. Оказалось, „западних ревизионистов”.
С 1954 г. (вплоть до закрытья театра) Федецкий сотрудничал в Студенческом Театре Сатириков. Вместе с Анджеем Ярецким писал там оперетты. Для СТС он перевёл (вместе с Виктором Воршильским) „Елизавету Бам” Хармса - в 1966 состоялась мировая премьера этой пьесы. Федецкий вообще довольно часто работал „на пару” с другими. С Галчинским перевёл стихотворение Пастернака «Вальс со слезой». Они вместе написали много пародийных стихов, например „Песни каменщиков” или по-русски „Гимн СССР, написанный Салтыковым-Щедрином”. К сожалению, эти тексты не сохранились. Он помнил только окончание гимна „Помните, граждане: Не рассуждаааать!”.
Федецкий не перевёл много, но зато все его переводы были очень высокого качества. Итак, он перевёл „Будь здоров, школарь” Окуджавы и несколько его песен („Песня про короля и солдат”, по-моему, лучше оригинала). Он нашёл Окуджаву, когда тот ещё не был широко известен и жил в какой-то московской конуре. Перевёл „Театральный роман” Булгакова, „Дом на набережной” Трифонова; повесть Петрушевской „Наш круг” напечатал в „Твурчости”, когда ещё Петрушевской не печатали. Переводом его жизни была поэма Заболоцкого „Торжество земледелья” - вообще он издал том Заболоцкого по-польски. Издал и Есенина, и свой авторский том переводов Высоцкого.
В последние годы жизни, пока ещё мог работать, он подготовил к печати 5 авторских выборов поэзии : Галчинского, Тувима, Осецкой, Стахуры и Воячека. За свой счёт издавал сборники поэтов-дебьютантов.
Его интересовало многое: и чешский кабаре (из пражского „Семафора” прямо не выходил), и французские словари арго, и белорусские народные песни - он составил сборник песен, которые записал в деревне Феликсово во время войны. Вообще у него были самые нежные чувства ко всему, что белорусское.
У меня осталось такое впечатление, что не литература была для него самой важной, а жизнь - люди (особенно женщины), звери, природа, спорт, карты, кроссворды...
Федецкий всегда помогал начинающим писателям, если только видел у них малейшие признаки таланта.
Именно благодаря ему я перестал быть переводчиком-любителем, а стал настоящим профессиональным переводчиком. А случилось это именно потому, что он мои ранние переводу раскритиковал. Разнёс в пух и прах. Хорошим же переводчиком ты можешь стать только после того, когда поймёшь, что ты плохой переводчик.
Он научил меня многому. А самое важное из этого - чтобы всегда говорить то, что ты думаешь, не считаясь с чужим, даже всеобщим мнением. Он сам был правдорубом и многие его за это не любили. „Пан Юрек - говорил он. - Ну и что с того, что Милош понравился господину Нобелю? Ведь господину Чеху Милош может и не нравиться”.
Я горжусь этим, что он называл меня своим другом.
Есть там и снимки, стихи на идиш про Марью Федецкую, и рисунок изображающий её как ангела.
Ещё во время войны Земовит Федецкий стал работать пресс-атташе в польском посольстве в Москве. Там познакомился с многими интересными людьми, в том числе с Пастернаком. Во время травли „космополитов”, когда у Бориса Леонидовича отняли все возможности заработков, Федецкий ему передавал „гонорары” из посольства за тексты, якобы переведённые на польский. Когда у Пастернака стало лучше с деньгами, он сказал Федецкому, что „гонораров” уже не надо. Очень интересные истории рассказывал о гостьях Пастернака, например о Живове, который научился впадать в обморок всегда, когда слышал, что хозяин ругает Сталина.
Дружба с писателями - очень характерная для Федецкого. Он обязан им во многом, но и писатели во многом обязаны ему. И независимо от того, были ли они намного старше него, или наоборот, он был намного старше их, как в случае Эдварда Стахуры.
В гг. 1948-50, после возвращения из Москвы он работал шефом отделения русской литературы в издательстве „Чытелник”. Тогда он подружил с Константы Галчинским и даже нашёл ему на Мазурах лесную сторожку Пране, где в последний период своей жизни Галчинский написал много стихотворений и поэм. Сейчас там находится музей Галчинского, но в 50-ые лесник не совсем охотно впустил варшавских гостей. Он был из АК и боялся ареста.
После „Чытельника” Федецкий стал редактором „Твурчости” и с его оценками очень считался главный редактор журнала Ярослав Ивашкевич. В „постоктябрьский” период, т.е. во время нашей оттепели (57-58) Федецкий вместе с Северином Полляком стали издавать журнал „ОПИНЬЕ” (мнения ) посвящённый русской и советской литературе. Федецкий привозил из Союза многие тексты, в том числе неизвестных тогда обериутов. Привез и рукопись „Доктора Живаго” (хотя роман ему не понравился). Отрывок из него напечатали в журнале, и издательство даже заключило договор с переводчиком. Но вскоре после известного скандала договор был расторгнут, а журнал окончил существование после двух номеров. Борис Полевой приезжал специально в Польшу и требовал суда для его редакторов. Кочетов гневно спрашивал в „Литгазете”: „Чьи это мнения?”. Оказалось, „западних ревизионистов”.
С 1954 г. (вплоть до закрытья театра) Федецкий сотрудничал в Студенческом Театре Сатириков. Вместе с Анджеем Ярецким писал там оперетты. Для СТС он перевёл (вместе с Виктором Воршильским) „Елизавету Бам” Хармса - в 1966 состоялась мировая премьера этой пьесы. Федецкий вообще довольно часто работал „на пару” с другими. С Галчинским перевёл стихотворение Пастернака «Вальс со слезой». Они вместе написали много пародийных стихов, например „Песни каменщиков” или по-русски „Гимн СССР, написанный Салтыковым-Щедрином”. К сожалению, эти тексты не сохранились. Он помнил только окончание гимна „Помните, граждане: Не рассуждаааать!”.
Федецкий не перевёл много, но зато все его переводы были очень высокого качества. Итак, он перевёл „Будь здоров, школарь” Окуджавы и несколько его песен („Песня про короля и солдат”, по-моему, лучше оригинала). Он нашёл Окуджаву, когда тот ещё не был широко известен и жил в какой-то московской конуре. Перевёл „Театральный роман” Булгакова, „Дом на набережной” Трифонова; повесть Петрушевской „Наш круг” напечатал в „Твурчости”, когда ещё Петрушевской не печатали. Переводом его жизни была поэма Заболоцкого „Торжество земледелья” - вообще он издал том Заболоцкого по-польски. Издал и Есенина, и свой авторский том переводов Высоцкого.
В последние годы жизни, пока ещё мог работать, он подготовил к печати 5 авторских выборов поэзии : Галчинского, Тувима, Осецкой, Стахуры и Воячека. За свой счёт издавал сборники поэтов-дебьютантов.
Его интересовало многое: и чешский кабаре (из пражского „Семафора” прямо не выходил), и французские словари арго, и белорусские народные песни - он составил сборник песен, которые записал в деревне Феликсово во время войны. Вообще у него были самые нежные чувства ко всему, что белорусское.
У меня осталось такое впечатление, что не литература была для него самой важной, а жизнь - люди (особенно женщины), звери, природа, спорт, карты, кроссворды...
Федецкий всегда помогал начинающим писателям, если только видел у них малейшие признаки таланта.
Именно благодаря ему я перестал быть переводчиком-любителем, а стал настоящим профессиональным переводчиком. А случилось это именно потому, что он мои ранние переводу раскритиковал. Разнёс в пух и прах. Хорошим же переводчиком ты можешь стать только после того, когда поймёшь, что ты плохой переводчик.
Он научил меня многому. А самое важное из этого - чтобы всегда говорить то, что ты думаешь, не считаясь с чужим, даже всеобщим мнением. Он сам был правдорубом и многие его за это не любили. „Пан Юрек - говорил он. - Ну и что с того, что Милош понравился господину Нобелю? Ведь господину Чеху Милош может и не нравиться”.
Я горжусь этим, что он называл меня своим другом.