Пыль, ч.20
120
Детектор лжи привезли спустя неделю. Невзрачный человек, о котором говорили, что некогда он работал в спецслужбах, принес в редакцию небольшой чемоданчик.
Спустя пару часов, к нему, по одному, стали вызывать журналистов.
Выходя, они отказывались рассказывать о том, что у них спрашивали, объясняя это тем, что подписали бумагу о неразглашении коммерческой тайны, которой являлась процедура, для которой к их голове и рукам прикреплялись проводки и датчики.
Их обещали уволить, если хоть какие-то подробности разговора с отставным дознавателем выйдут за пределы комнаты.
121
Мне сказали, что вызвать должны и меня. Круг подозреваемых слишком широк. Проверить нужно всех. Я переписываю чужие тексты, значит, могу передавать информацию бывшим коллегам.
Я был уверен, что кроме Джармуша и министерства культуры экс-коллег мало что интересует, и даже сказал об этом бородатому. Он шмыгнул носом и сказал, что все это полная ерунда. Он сказал: «Не обращай внимания. Все там будем».
Меня вызвали, спустя полчаса.
122
Проводков было около двадцати. Несколько на висках, еще немного - на обруче, на запястье и всех пальцах.
Мне сказали: «Подпиши, что ты не возражаешь».
Мне показалось это забавным. Детекторы лжи я видел только в кино про шпионов и всегда хотел испытать, как они работают.
Я подписал необходимые бумаги.
Невзрачный мужчина в сером костюме попросил меня не вертеться, сидеть спокойно, внимательно слушать вопросы и отвечать только «да» или «нет».
Мне задали первый вопрос: «У вас когда-нибудь были тяжелые травмы?».
Я не понял, кому это интересно, и ответил «нет».
122
В течение следующих пятнадцати минут у меня спросили:
- Употреблял ли я когда-нибудь наркотики?
- Есть ли у меня друзья в других изданиях?
- Сколько мне лет?
- Как меня зовут?
- Есть ли у меня семья?
- Были ли у меня инфекционные заболевания?
- Выдал ли я за всю свою трудовую деятельность хотя бы одну коммерческую тайну?
- Играю ли я в азартные игры?
- Как зовут моих детей?
- Был ли я за границей?
- Не хочу ли я сменить работу?
И что-то еще, а потом все эти вопросы задавались снова, но уже в другом порядке, и так пять раз, пока мне не надоело отвечать, и я начал шевелить пальцами, которые онемели, и вертеть головой, потому как шея затекла, что мне совершенно не понравилось. Я говорил «да» и говорил «нет», отвечая честно даже там, где стоило бы соврать. Например когда пояснил человеку в сером, что, будучи в Амстердаме, курил травку и пробовал галлюциногенные грибы, и даже хотел рассказать ему, для поддержания беседы, что после грибов вообразил, будто я - птица, парящая в небе над столицей Голландии и иногда заглядывающая в окна, в которых видел ужасно возбуждающие сцены, но он заявил, что его это не интересует, марихуана тоже наркотик и, значит, я должен просто сказать «да» и после немного помолчать, что было невежливо с его стороны, но такая у него, видимо, работа.
Этот мужчина мне совсем не понравился, так что в конце я просто подписал документ о неразглашении и ушел, не сказав спасибо за удовлетворение собственного любопытства.
124
Жена заявила, что я дурак. Она бы ни за что не согласилась подключать к себе провода, и вообще бы ничего к себе подключать не стала, потому что это унижает ее человеческое достоинство, а дороже этого у нее ничего нет, и если бы ей сказали выбирать между достоинством и мной, она бы выбрала, конечно же, не меня.
А после перестала со мной разговаривать и, усевшись перед компьютером, стала читать сайт моей газеты. Судя по ее сосредоточенному виду, ей было интересно.
Я заглянул в монитор.
На мониторе был хорошо виден заголовок: Его душа жаждет покоя.
Чуть ниже я успел разглядеть отредактированные бородатым строки: после похорон Александр Абдулов каждую ночь является в снах к алтайской ясновидящей Татьяне - той самой «сибирской Ванге», которая еще весной предсказывала ему страшную болезнь. - Александр умоляет освободить его душу и дать ей возможность уйти на небеса! - говорит пророчица. - Его душа плачет…
Я попытался представить, как может плакать сигаретный дым.
Потом закурил и, едва лишь сигаретный дым попал мне в глаза, почувствовал, будто кто-то, не я, а тот, кто сейчас оказался у меня внутри, делает все возможное, чтобы из моих глаз потекли слезы.
Я хотел поговорить с женой, но она и не думала начинать общаться.
Выключив свет, я попытался заснуть, но перед тем, как мне это удалось, долго думал о том, что проклятие Филиппа Киркорова, видимо, работает. И еще о том, что сегодня я заплакал совсем не от сигарет. А после - с каким удовольствием послал бы все к чертовой матери, если бы не деньги.
Детектор лжи привезли спустя неделю. Невзрачный человек, о котором говорили, что некогда он работал в спецслужбах, принес в редакцию небольшой чемоданчик.
Спустя пару часов, к нему, по одному, стали вызывать журналистов.
Выходя, они отказывались рассказывать о том, что у них спрашивали, объясняя это тем, что подписали бумагу о неразглашении коммерческой тайны, которой являлась процедура, для которой к их голове и рукам прикреплялись проводки и датчики.
Их обещали уволить, если хоть какие-то подробности разговора с отставным дознавателем выйдут за пределы комнаты.
121
Мне сказали, что вызвать должны и меня. Круг подозреваемых слишком широк. Проверить нужно всех. Я переписываю чужие тексты, значит, могу передавать информацию бывшим коллегам.
Я был уверен, что кроме Джармуша и министерства культуры экс-коллег мало что интересует, и даже сказал об этом бородатому. Он шмыгнул носом и сказал, что все это полная ерунда. Он сказал: «Не обращай внимания. Все там будем».
Меня вызвали, спустя полчаса.
122
Проводков было около двадцати. Несколько на висках, еще немного - на обруче, на запястье и всех пальцах.
Мне сказали: «Подпиши, что ты не возражаешь».
Мне показалось это забавным. Детекторы лжи я видел только в кино про шпионов и всегда хотел испытать, как они работают.
Я подписал необходимые бумаги.
Невзрачный мужчина в сером костюме попросил меня не вертеться, сидеть спокойно, внимательно слушать вопросы и отвечать только «да» или «нет».
Мне задали первый вопрос: «У вас когда-нибудь были тяжелые травмы?».
Я не понял, кому это интересно, и ответил «нет».
122
В течение следующих пятнадцати минут у меня спросили:
- Употреблял ли я когда-нибудь наркотики?
- Есть ли у меня друзья в других изданиях?
- Сколько мне лет?
- Как меня зовут?
- Есть ли у меня семья?
- Были ли у меня инфекционные заболевания?
- Выдал ли я за всю свою трудовую деятельность хотя бы одну коммерческую тайну?
- Играю ли я в азартные игры?
- Как зовут моих детей?
- Был ли я за границей?
- Не хочу ли я сменить работу?
И что-то еще, а потом все эти вопросы задавались снова, но уже в другом порядке, и так пять раз, пока мне не надоело отвечать, и я начал шевелить пальцами, которые онемели, и вертеть головой, потому как шея затекла, что мне совершенно не понравилось. Я говорил «да» и говорил «нет», отвечая честно даже там, где стоило бы соврать. Например когда пояснил человеку в сером, что, будучи в Амстердаме, курил травку и пробовал галлюциногенные грибы, и даже хотел рассказать ему, для поддержания беседы, что после грибов вообразил, будто я - птица, парящая в небе над столицей Голландии и иногда заглядывающая в окна, в которых видел ужасно возбуждающие сцены, но он заявил, что его это не интересует, марихуана тоже наркотик и, значит, я должен просто сказать «да» и после немного помолчать, что было невежливо с его стороны, но такая у него, видимо, работа.
Этот мужчина мне совсем не понравился, так что в конце я просто подписал документ о неразглашении и ушел, не сказав спасибо за удовлетворение собственного любопытства.
124
Жена заявила, что я дурак. Она бы ни за что не согласилась подключать к себе провода, и вообще бы ничего к себе подключать не стала, потому что это унижает ее человеческое достоинство, а дороже этого у нее ничего нет, и если бы ей сказали выбирать между достоинством и мной, она бы выбрала, конечно же, не меня.
А после перестала со мной разговаривать и, усевшись перед компьютером, стала читать сайт моей газеты. Судя по ее сосредоточенному виду, ей было интересно.
Я заглянул в монитор.
На мониторе был хорошо виден заголовок: Его душа жаждет покоя.
Чуть ниже я успел разглядеть отредактированные бородатым строки: после похорон Александр Абдулов каждую ночь является в снах к алтайской ясновидящей Татьяне - той самой «сибирской Ванге», которая еще весной предсказывала ему страшную болезнь. - Александр умоляет освободить его душу и дать ей возможность уйти на небеса! - говорит пророчица. - Его душа плачет…
Я попытался представить, как может плакать сигаретный дым.
Потом закурил и, едва лишь сигаретный дым попал мне в глаза, почувствовал, будто кто-то, не я, а тот, кто сейчас оказался у меня внутри, делает все возможное, чтобы из моих глаз потекли слезы.
Я хотел поговорить с женой, но она и не думала начинать общаться.
Выключив свет, я попытался заснуть, но перед тем, как мне это удалось, долго думал о том, что проклятие Филиппа Киркорова, видимо, работает. И еще о том, что сегодня я заплакал совсем не от сигарет. А после - с каким удовольствием послал бы все к чертовой матери, если бы не деньги.