(no subject)
Раньше у меня было много слов, чтобы описать и рассказать то, что хочется.
Все интересно, что вокруг. Крики, толпы в электричке, пьяницы у магазина, смех детишек и волнующую улыбку прекрасной девушки у подъезда вечером, солнечный свет и моросящий дождик, страх и дрожащие колени, слезы, градом катящиеся по лицу.
Позже я стал замечать большее вдохновение и возможности - в моменты ущербления и слабости: похмелья, болезни, душевных страданий, сильного стресса. Поток слов и толкований становился полноценным и ярким. Потом всё кончалось и проходило. Фонтан эмоций сменяла ежечасная серость.
Я вышел на новый уровень бытия: плавно, годам к 25. Это была апатичая умиротворенность. Я стал медленнее ходить. Больше и внимательнее созерцать. Смаковать пищу и вино. Включился режим покоя и безмятежности. Я был им очарован. Хоть я и замечал, что этот режим влечет за собой и падение активности по всем направлениям, и, может быть, меньшую продуктивность, но это был точно более качественный подход к жизни. Потрясений стало меньше. Нервов тоже. И писать я совсем бросил.
Не напивался уже как раньше. Да и не хотелось. Не гулял, не плакал, смеялся в полрта, охладел к друзьям. Да и жизнь стала другая: дети, деньги, успехи и бизнес. Кто-то растолстел, кто-то купил дорогую машину. Но счастливых, конечно, было немного. И я все ходил вокруг и смотрел на всех. Ну и сам участвовал, и стал вести себя отчасти так, как раньше не повел бы. Меня отталкивали те, кто говорил раньше такие слова, какие я позволял себе сейчас.
Ощущение кинематографичности не исчезло, я также часто смотрел на себя и других персонажей со стороны.
Было интересно менять обличья, чаще, конечно, непроизвольно. Вот я говорю с другом, вот с неприятным человеком на работе, а вот с красивой девочкой на 5 лет моложе меня. Не то что психотип... у этих персонажей даже мораль и харизма поразительно разные. А потом заблуждаешься в этих трех соснах и уже не понимаешь до конца: а как ты говоришь сам с собой?
***
В автобусе я уснул. Мне приснилась девушка с густыми иссиня черными волосами, контрастными темными глазами и натуральными бровями. В глазах искорки, то ли злые, то ли веселые, надменные. Среднего роста и просто одета. Губы тонкие, щеки впалые, но с румянцем, и он так странно смотрится в этом образе, что еще более заостряет внимание на том, что она почти без макияжа.
Она что-то выговарила мне четким голосом, вся такая адекватная и почти строгая. И тут меня разбудили контролеры. Я дал им одну карточку, другую - обе не работают - сказали они мне и угрожающе собрались вокруг. У меня в голове еще витал образ этой девушки, а они уже зачитывали мне мои права и требовали паспорт. Неподалеку отделение полиции. Мы проследовали туда. Сил сопротивляться не было, мне было плохо и тошно. Одна контролерша забрала мою карточку.
В отделении полиции мне выписали штраф, и образ той прекрасной незнакомки постепенно растворился. Вокруг гуляли, поплевывая, толстые полицейские. На проходной я сунул голову в окошко и спросил: выпустите? Учуял перегар. Хотел что-то ляпнуть, но не стал.
***
Это было какое-то второе или третье наше свидание, но мы уже вовсю целовались, лето было в самом разгаре, мне чуть больше 20ти... художницу звали Настя, у нее были здоровенные глаза и короткая стрижка под мальчика. В общем, это была улетная богема.
Мы пошли в ботсад, она устроила нам классное рандеву на лужайке: у нас был плед, белое вино, солнышко и прекрасные места вокруг. Помню эти прозрачные пластиковые стаканчики и нас, лежащих на пледе.
Эти отношения, как и все другие, просто аннулировались, оставив впечатления и воспоминания. Приятными я их назвать не могу. Неприятными тоже. Они словно вырезаны из картона. Такие они и на ощупь. И на вкус.