Суды над животными.
В Европе вплоть до сравнительно недавнего времени низшие животные в полной мере
несли наравне с людьми ответственность перед законом. Домашних животных судили в
уголовных судах и карали смертью в случае доказанности преступления; дикие животные подлежали юрисдикции церковных судов, и наказания, которым они подвергались, были изгнание и смерть посредством заклинания или отлучения.
Наказания эти были далеко не шуточные, если правда, что св. Патрик прогнал в море
заклинаниями всех пресмыкающихся Ирландии или обратил их в камни и что св.
Бернар, отлучив жужжавших вокруг него мух, уложил их всех мертвыми на полу церкви.
Право привлечения к суду домашних животных опиралось, как на каменную
скалу, на еврейский закон из Книги завета. В каждом деле назначался адвокат для
защиты животных, и весь процесс - судебное следствие, приговор и исполнение -
проводился при строжайшем соблюдении всех форм судопроизводства и требований
закона. Благодаря исследованиям французских любителей древностей были опубликованы протоколы 92 процессов, прошедших через суды Франции между XII и XVIII в.
Последней жертвой во Франции этой, можно сказать, ветхозаветной юстиции
была корова, которой был вынесен смертный приговор в 1740 г. нашего летосчисления.
Что же касается права церковных властей распространять свою юрисдикцию на диких
зверей и гадов, как-то: крыс, саранчу, гусениц и т. п., то оно не могло быть с такой
неоспоримой ясностью выведено - по крайней мере, на первый взгляд - из
священного писания, и для этого потребовалась цепь умозаключений. Самыми
неопровержимыми доводами считались следующие. Если бог проклял змея,
соблазнившего Еву, если Давид проклял гору Гелвуй за смерть Саула и Ионафана, если
спаситель проклял смоковницу за то, что она не дала плоды в неурочное время года, то
ясно, что и католическая церковь также имеет безусловное право заклинать, отлучать,
предавать анафеме, проклинать и осуждать на вечную муку все одушевленные и
неодушевленные создания без всякого исключения.
Правда, некоторые ученые, преисполненные самомнения, внушенного им мирскими лжеучениями и псевдофилософией, дерзали приводить другой ряд аргументов, которые
неискушенным в науке людям должны показаться непреложными. Они утверждали, что
право суда и наказания предполагает некий договор, соглашение, обязательство,
заключенные между верховной властью, предписывающей законы, и подчиняющимися
им подданными. Животные же, лишенные разума, никогда не присоединялись к такому
договору, соглашению или обязательству и, следовательно, не могут законным
образом подвергаться наказаниям за поступки, совершенные ими в неведении закона.
Далее, эти ученые настаивали на том, что церковь не имеет никакого права проклинать
твари, которым она отказывала в крещении; при этом они больше всего опирались на
прецедент, созданный архангелом Михаилом, который в своем споре с сатаной за
обладание телом Моисея не выдвинул против этого "древнего змея" ни одного
позорящего обвинения, предоставив это сделать господу богу. Однако все подобные
ухищрения и крючкотворство, сильно отдающие рационализмом, не имели никакого
веса по сравнению с прочным авторитетом священного писания и традиции, на которые
ссылалась церковь в своей юрисдикции. Каким образом она ее осуществляла, будет
видно из последующего.
Когда население какой-либо местности терпело от нашествия чрезмерно
расплодившихся вредных животных или насекомых, оно приносило на них жалобу в
надлежащий церковный суд, который посылал экспертов для выяснения нанесенного
ущерба и доклада о нем. Затем назначался адвокат для защиты обвиняемых и
изложения доводов, по которым их нельзя было привлекать к судебной
ответственности. После троекратного вызова суд за неявкой ответчиков выносил
заочное решение. Вслед за этим животным объявлялся приказ в положенный срок
покинуть данную местность под страхом заклинания; если они в указанное время не
удалялись, то провозглашалась торжественная формула изгнания. Однако суд, по-
видимому, всячески избегал доводить дело до такой крайней меры и пользовался
всевозможными уловками и предлогами, чтобы отделаться от этой печальной
необходимости или хотя бы отсрочить ее. Возможно, что суд откладывал в долгий
ящик свои церковные громы из чувства сострадания к животным, для которых эти
громы были предназначены. Однако некоторые маловеры утверждают, что истинной
причиной была боязнь, как бы эти животные не оставили без внимания церковный
запрет и, вместо того чтобы исчезнуть с лица земли после наложенной на них анафемы,
не стали с еще большей силой плодиться и множиться, каковые случаи, по рассказам,
неоднократно имели место. Адвокаты и не пытались отрицать, что такое
противоестественное размножение гадов вопреки отлучению действительно
происходило, но они вполне резонно объясняли этот факт происками искусителя,
который, как это известно по случаю с Иовом, к великой досаде и печали человеческого
рода, получил разрешение рыскать по всей земле.
С другой стороны, прихожане, не внесшие своевременно десятины, не могли
рассчитывать на благодетельное действие такого проклятия. Поэтому одно из светил
юриспруденции по данному вопросу заявило, что самым действенным средством
изгнать саранчу является уплата десятины. Свою спасительную доктрину юрист
подкрепил ссылкой на высокий авторитет пророка Малахии, в книге которого божество
строго упрекает евреев за промедление с уплатой десятины, и, рисуя заманчивыми
красками блага, ожидающие исправных плательщиков, дает слово тотчас по получении
следуемого истребить саранчу, пожирающую урожай. Такой нажим на карманы и
благочестие верующих свидетельствует о печальном состоянии казны храма во времена
упомянутого пророка. Его пылкие поучения могли бы служить текстом для
красноречивых проповедей, читавшихся при подобных обстоятельствах в средние века
с высоты многих церковных кафедр.
________________
Несколько примеров таких процессов.
Судебный процесс между общиной Сен-Жюльен и жуками, известными ныне
натуралистам под именем Rhunchites auratus, продолжался с промежутком свыше
сорока лет. В конце концов обыватели, устав от тяжбы, предложили сойтись на
компромиссе, предоставив насекомым в вечное и исключительное владение и
пользование участок плодородной земли. Адвокат, представлявший интересы
насекомых, отклонил это предложение, как ограничивающее естественную свободу его
клиентов, но суд, не согласившись с доводами адвоката, отправил несколько своих
членов для осмотра местности. Так как местность оказалась изобилующей лесом и
водой и в общем подходящей во всех смыслах для насекомых, то церковные власти
постановили надлежащим образом оформить передачу участка и привести ее в
исполнение. Народ уже радовался, предвидя для себя освобождение как от процесса,
так и от насекомых; но его радость была преждевременна. В дальнейшем
обнаружилось печальное обстоятельство, а именно: на подлежащем передаче участке
оказался карьер, где добывалась охра, идущая на краску. Правда, карьер был уже
задолго до того выработан и заброшен, но кто-то еще владел с давних пор правом
проезда по этой земле, и, конечно, он не мог осуществлять свое право, не причиняя
крупных неудобств новым владельцам, не говоря уже о риске для них получить
телесное повреждение, попав под ноги прохожего. Препятствие было непреодолимо,
соглашение аннулировано, и весь процесс начался сызнова. Как и когда он окончился,
останется, вероятно, навсегда неизвестным, потому что протоколы испорчены.
Несомненно одно: процесс начался в 1445 г., а в 1487 г. это дело (или другое,
однородное) находилось еще в производстве. Отсюда мы можем с большей
вероятностью заключить, что обитатели Сен-Жюльена не получили удовлетворения, а
жуки вышли победителями в споре.
Среди бедствий от различных вредителей нашествие гусениц создавало наиболее
частый повод для судебных процессов. В 1516 г. обитатели города Вильноз предъявили
иск к этим вредным насекомым. Дело разбиралось у прево г. Труа, который в своем
приговоре обязал гусениц покинуть в течение шести дней виноградники и земли
Вильноза, угрожая им в случае ослушания церковным проклятием. В XVII в. жители
Страмбино, в Пьемонте, сильно страдали от гусениц, или gatte, как они их называли,
опустошавших виноградники. После того как это бедствие продолжалось несколько
лет и все обычные средства молебствия, крестные ходы и водосвятия - оказались
бессильными остановить его, насекомые с соблюдением всех формальностей были
вызваны судебным приставом к местному подеста (глава городского самоуправления)
по обвинению в причинении убытков местному населению. Суд проходил в 1633 г., и
подлинный судебный протокол хранится до сих пор в городском архиве Страмбино.
Приводим его точный перевод: "1633 г. 14 февраля, на основании закона, в присутствии
светлейшего синьора Джероламо ди Сан Мартино деи Синьори и синьоров Маттео
Рено, Г. М. Барберие, Г. Мерло, консулов города Страмбино. Так как в продолжение
нескольких лет в марте и в течение весны каждого года появляются некие мелкие твари
в образе небольших червей, именуемых gatte, которые с первого дня своего рождения
начинают поедать и истреблять виноградные ветви и почки в садах названных
синьоров, а также и прочих граждан; и так как всякая власть исходит от бога, которому
все создания, даже и неразумные, повинуются и в благочестии своем прибегают к
мирскому правосудию, когда всякая другая человеческая помощь оказывается
бессильной; а посему мы, доведенные до крайности, обращаемся к содействию вашего
превосходительства против сих губительных животных, дабы вы понудили их
прекратить означенное вредительство и покинуть виноградники; также просим вызвать
их в суд, под страхом изгнания из сей местности и конфискации имущества, для
представления объяснений, почему они не перестают поедать и уничтожать
виноградники. Приказ об исполнении просим объявить во всеуслышание, а копию его
вывесить в суде". "Ввиду доказанности изложенных обстоятельств, синьор подеста
приказал означенным преступным животным явиться в суд для представления
объяснений, почему они не прекращают вышеозначенное вредительство. Мы,
Джероламо ди Сан Мартино, подеста города Страмбино, сим вызываем названных
животных, именуемых gatte, и назначаем им на основании закона явиться к нам 5-го
числа сего месяца для представления объяснений, почему они не прекращают
вредительства, под страхом изгнания и конфискации имущества. Приказ об
исполнении сего, вступающий в законную силу 14 февраля 1633 г., должен быть
опубликован, а копия его должна быть вывешена в суде. (Подпись) Сан Мартино
(подеста)".
В соседней провинции Савойя начиная с XVI в. существовал один чрезвычайно
любопытный древний обычай, согласно которому гусеницы и другие насекомые, в
случае причинения ими серьезного вреда, подвергались священниками отлучению.
Кюре отправлялся на пострадавшее поле, и два адвоката вступали в словопрения -
один в защиту насекомых, а другой против них. Первый в качестве аргумента ссылался
на то, что так как бог создал животных и насекомых раньше, чем человека, то они
имеют преимущественное перед ним право на плоды полей; второй адвокат возражал,
что насекомые, даже если они и имеют преимущественное право, причинили такой
большой ущерб, что крестьяне не в состоянии перенести это разорение. После
длительного разбирательства священник торжественно отлучал насекомых и
приказывал им находиться на определенном участке земли, который отводился для них".
В 1451 году в Лозанне несколько пиявок предстали перед общинным судом. Можно
представить себе, в каком душевном расстройстве они слушали приговор, обязующий
их покинуть город. Когда же стойкие животные отказались подчиниться неправедному
решению, они были отлучены от церкви местным епископом.
В 1519 году в местечке Стельвио, в Италии, полевые мыши были обвинены в том, что
они портят посевы своим рытьем. Мышам предоставили защитника, Ганса Гринебнера,
чтобы они могли «оправдать свое поведение, сославшись на страдания и нужду».
Адвокат утверждал, что его клиенты - полезные члены общества, поскольку они
поедают насекомых-вредителей и обогащают почвы. Обвинитель, Шварц Мининг,
настаивал, что урон, наносимый мышами, мешает крестьянам платить ренту. Но судья
был снисходителен. Он отправил животных в изгнание, но гарантировал им
безопасность и дал двухнедельную отсрочку тем, «у кого есть малолетние дети, или
они сами еще являются таковыми».
В 1685 году в окрестностях Ансбаха, в Германии, появился злобный волк, который
разорял стада и нападал на женщин и детей. Считалось, что этот зверь не кто иной, как
умерший бургомистр города, ставший оборотнем. Бургомистра-оборотня было не так-
то просто найти, но в конце концов он был пойман и убит. Труп волка облачили в
костюм телесного цвета, а морду обрезали и заменили маской, изображающей
бургомистра. По приговору суда зверь был повешен на ветряной мельнице. Позднее из
его шкуры сделали чучело, которое поставили в городской ратуше - в качестве
доказательства того, что оборотни существуют.
Среди животных, представших перед судом, особое место занимают свиньи. В Средние
века оставшиеся без присмотра свиньи часто нападали на маленьких детей. После
ареста их помещали в одиночную камеру, записывали как «свинья такого-то», а затем
публично вешали с соблюдением всех формальностей. В анналах звериных судов
упомянуто множество знаменитых свиней-преступников. Одно из самых необычных дел
слушалось в Савиньи, во Франции, в 1457 году. Свиноматка и шесть ее поросят
обвинялись в том, что они «предумышленно и злонамеренно» убили пятилетнего
мальчика Жана Мартена. Свиноматка была признана виновной и повешена за задние
ноги. Но были ли виновны поросята, которых обнаружили на месте преступления всех в
крови? Хозяина поросят Жана Бэйи обязали внести за них залог и забрать их к себе
вплоть до второго слушания. Но Бэйи заявил, что у него нет денег, и кроме того,
отказался поручиться за законопослушное поведение поросят в дальнейшем. Через три
недели они предстали перед судом. Приняв во внимание их юный возраст и отсутствие
убедительных свидетельств их вины, суд был снисходителен. Поросят отдали на
попечение местному дворянину, а Бэйи освободили от уплаты каких-либо издержек.
В 1386 г. свинья изодрала лицо и руку мальчику из города Фалез в Нормандии, и по
принципу "око за око" суд приговорил нанести ей такие же увечья, а потом повесить.
Осужденную перед тем, как отвести к месту казни, нарядили в жилет, перчатки,
панталоны и для довершения сходства с обычным преступником надели ей на голову
человеческую маску. Совершение казни стоило 10 су 10 денье и пары перчаток для
палача, чтобы он при исполнении своих профессиональных обязанностей не замарал рук.
Иногда казнь животного обходилась гораздо дороже. Приведем счет расходов по
казни другой свиньи, съевшей в 1403 г. ребенка в Мелане, близ Парижа:
Уплачено за содержание ее в тюрьме 6 су. То же - палачу, прибывшему в Мелан из
Парижа для совершения означенной казни по приказу пристава и королевского
прокурора, 54 су. То же - за тележку, отвезшую ее на место казни, 6 су. То же - за
веревки, которыми ее связали и повесили, 2 су 8 денье. То же - за перчатки 2 денье.
В 1266 г. в Фонтенэ-о-Роз, близ Парижа, сожгли свинью, сожравшую ребенка. Приказ
об ее казни был дан судебными чинами монастыря св. Женевьевы.
Однако, хотя свиньи, как видно, часто подвергались высшей мере наказания, они ни в
коем случае не являлись в этом смысле исключением среди остальных животных. Так, в
Дижоне в 1389 г. судили лошадь за то, что она убила человека, и приговорили ее к
смертной казни.
В 1474 г. в Базеле судили старого петуха по обвинению в том, что он снес яйцо.
Обвинитель доказывал, что петушиные яйца совершенно неоценимы при изготовлении
некоторых колдовских снадобий, что колдун предпочтет такое яйцо даже обладанию
философским камнем и что в языческих странах сатана сажает на петушиные яйца
ведьм, отчего выводятся наиболее вредоносные для христиан твари. Все эти факты
были слишком явны и общеизвестны, чтобы их можно было отрицать, и защитник
обвиняемого даже не пытался их оспаривать. Считая доказанным в полной мере
поступок, инкриминируемый его клиенту, защитник спросил лишь, какое злое
намерение можно усмотреть в том, что петух этот снес яйцо. Какой вред нанес он этим
кому-либо из людей или животных? Далее адвокат доказывал, что несение яиц
является непроизвольным действием и, как таковое, ненаказуемо по закону. Что же
касается обвинения в колдовстве, если бы оно было предъявлено его клиенту, то он,
защитник, решительно отвергает его и предлагает представителю обвинения привести
хотя бы один случай заключения договора между сатаной и каким-нибудь созданием из
мира животных. В своей реплике общественный обвинитель указывал, что хотя дьявол
и не заключал договора с животными, но он зато иногда вселялся в них, в
подтверждение чего обвинитель сослался на знаменитое дело о гадаренских свиньях и
с большой убедительностью доказывал, что эти животные, будучи одержимы
дьяволами, так же являлись непроизвольным орудием, как и сидящий на скамье
подсудимых, когда он снес яйцо. Тем не менее они в наказание были загнаны с крутого
берега в глубокое озеро, где и погибли. Этот поразительный прецедент, по-видимому,
произвел сильное впечатление на суд: как бы то ни было, петух был присужден к смерти
как колдун или дьявол, принявший вид петуха, и вместе со снесенным яйцом был
сожжен на костре со всей торжественностью, как если бы то была самая обыкновенная
казнь. Прения сторон в этом процессе, как говорят, были чрезвычайно длительные.
В 1313 году во Франции взбесившийся бык протаранил рогами попавшегося ему на пути
человека. Это страшное преступление не мог оставить без внимания владелец тех
земель граф де Валуа, передав дело в суд. Следователь изучил все обстоятельства,
собрал показания свидетелей и пришел к выводу, что имело место очень тяжкое
преступление. Подсудимый отчаянно ревел и мычал, не желая признавать свою вину,
но судьи были непреклонны. Результат - рогатый убийца был вздернут на виселице на
глазах у ликующей толпы.
Другой случай произошел в 1565 году. На этот раз на костер угодили сразу и мул и его
хозяин. Дело в том, что трое свидетелей наблюдали как человек скакал на своем муле,
но скачка была такой бешеной и неистовой, что без нечистой силы тут не обошлось.
В 1650 году в городе Мантуя (Италия) судили ослицу по обвинению в непристойном
поведении. Она была оправданна благодаря письменному свидетельству местного
священника, в котором говорилось что данное животное наделено высокой моралью и
глубокой нравственностью. Но таких случаев было совсем не много.
Однажды во Франции жители одной из деревень выдвинули обвинение против
шпанских мух. Но ввиду того что подсудимые были очень маленького размера, их
признали малолетними. В этом случае им полагался адвокат и опекун. Он убедил суд
выделить этим маленьким божьим тварям отдельную местность, где они могли бы жить
в свое удовольствие и не докучать бедным крестьянам. Суд вынес соответствующий
вердикт и подсудимые немедленно подчинились (по крайней мере об этом
свидетельствуют исторические документы).
C 1522 по 1530 годы проходил самый серьезный и длительный процесс над
провинившимися животными. Жители епископства Отенского подали иск против
мышей, посмевших расплодится настолько, что сельскохозяйственные угодья были
почти полностью опустошены и людям угрожал голод. Грызуны были приглашены в суд
официально, но в назначенный день и час к разбирательству не явились. Оскорбленные
столь наглым поведением, судьи решили вынести приговор без их присутствия.
Вмешался прозорливый адвокат, назначенный для защиты подсудимых. Он сказал, что
многие из мышей могли не слышать приглашения так как были в этот момент в поле. С
кафедры каждого прихода епископства было сделано повторное приглашение, но
мыши вновь не пожелали почтить своим присутствием достопочтенный суд. И снова
адвокату пришлось защищать подопечных объясняя, как трудно несчастным мышам
преодолеть путь к зданию суда, о вездесущих кошках и прочих злоключениях.
«За невозможностью приглашения ответчиков в суд» от разбирательства пришлось
отказаться.
В 1545 году в церковном суде города Сан-Жан-де-Мольен шло разбирательство по
делу саранчи. Но в самый ответственны момент подсудимые исчезли. Процесс
возобновился аж через 42 года, когда саранча вернулась снова. Было решено
предоставить налетчикам территории подальше от виноградников для обитания и
пропитания. Через два месяца епископу поступила жалоба от адвоката саранчи, в
которой говорилось, что предоставленная местность не достаточно плодородна и
саранча страдает от голода. Но тут наступила зима и подсудимые снова куда-то подевались.
Рассказывают, что в Савойе животные появлялись в суде не только в качестве
обвиняемых, но и как свидетели, показания которых в известных случаях имел
законную силу. Если в дом ворвался громила между заходом и восходом солнца и
хозяин убил его, то такое убийство почиталось ненаказуемым. Но могло случиться так,
что злонамеренный человек, живущий одиноко, заманил к себе другого под предлогом
провести вместе вечер и убил своего гостя, заявив потом, что сделал это в состоянии
самообороны, так как убитый, дескать, был злодей. В предупреждение такой
возможности и в целях изобличения убийцы закон мудро предусмотрел, что если кто-
либо при подобных обстоятельствах совершит убийство, то он не освобождается от
наказания до тех пор, пока не приведет в суд живущих у него в доме собаку, кошку или
петуха, которые, как очевидцы убийства, удостоверят невиновность своего хозяина.
Убивший обязан заявить о своей невиновности перед лицом животного, и если оно не
опровергнет его заявления, то суд освобождает его от наказания. Предполагается, что
бог скорее сам вмешается и откроет уста животного, как он уже однажды открыл уста
Валаамовой ослицы, чем допустит убийцу остаться безнаказанным.
К началу XVIII века суды над животными в Европе прекратились. Было принято
справедливое решение предавать суду только тех, кто способен рассуждать логически
и осознавать смысл происходящего.