Возвращение М. или М-ские зарисовки.
Этим теплым летним вечером, они многое могли рассказать друг другу. О бесконечных и одиноких вечерах, о тоске, когда холодный дождь стучит в ставни, смывая следы прошлого. Каждый мог поделиться бережно укутанными и скрытыми от посторонних мыслями, которые хранил все это время. Но то ли от того, что так долго все это копилось, так надежно укрывалось на протяжении долгого времени. Или, может быть, что каждый немного не верил в эту яркую действительность и боялся нарушить жестом, лишним словом эту неповторимую гармонию недосказанности, эту игру взглядов и полуулыбок, что все превращалось в легкую приятельскую беседу ни о чем.
В душе было так много всего, мысли путались с воспоминаниями, и никто не решался начать честный разговор, открытое признание. Это как будто витало в воздухе и не нуждалось в подтверждении…
Легкое чувство недосказанности медленно растворялось, уступая место грусти и сожалению.
Солнце уже скрылось за домами, его последние, тяжелые лучи медленно падали на землю, растворяясь и уступая место сиреневым сумеркам. Ее лицо, казалось, светилось изнутри, оно было похоже на восковую свечу. Бледный ровный румянец и блеск глаз оживляли белизну кожи, а мимика делала лицо еще притягательней.
Ее взгляд скользнул по часам, вот это самое время, когда еще ничего не сказано, когда чувствуешь рождение настоящей темы, но уже поздно. Стрелки часов медленно, как улитка, но уверенно поднимались вверх и заставляли все закончить и выйти из сладкого оцепенения. Беседа тихо угасала… Все было ясно без слов, но никто не хотел первым прервать это уединение.
- Ну, по-моему, пора? - произнесла она с улыбкой.
Этот город носил отпечаток белых ночей, солнце уже давно скрылось за невидимым горизонтом. Сумерки не сгущались, и небо не заливалось черными чернилами, как это бывает осенью, они слегка накинули сиреневую шаль на город, придавая улицам какой-то необъяснимый оттенок тайны. Людей на улице встречалось меньше, огни реклам начинали свой бешеный ночной танец. В воздухе стоял запах ночного дождя и кем-то закуренной сигареты. Они возвращались.
Они шли медленно, иногда останавливаясь и рассказывая что-то друг другу, как будто вспомнив неожиданно очень важное. Вдруг, она остановилась, открыла свою сумку и стала что-то искать. Он удивленно молчал, наблюдая за манипуляциями… Наконец, она извлекла из недр своей сумки, красивый, черной мягкой кожи, мужской портмоне. Она не любила женские кошельки, они казались ей кокетливо-несерьезными и жалкими. Она любила большие кожаные, многослойные портмоне, она любила в них все: мягкость и дороговизну кожи, из которой те были сделаны, запах, бесчисленное количество карманов и отделений. Здесь она могла разместить все: от визитных карточек случайных знакомых до своих маленьких секретов.
- Ты видел когда-нибудь это? - ее глаза сверкнули, и искорки превосходства и улыбки, пробежали молнией.
На ее раскрытой ладони лежала серебряная монета. Цифра пять была искусно выгравирована на арабский манер. Витиеватое, собранное письмо походило на старый еврейский язык
Для него это было неожиданностью. Он не пытался скрыть азарта в глазах и с интересом рассматривал поблескивающую неизвестную монету.
- "Возьми ее. Теперь она твоя", - мягко и с улыбкой произнесла девушка.
- "Но как? Ведь это деньги…", - его слова неловко повисли в воздухе, она прервала его, покачав головой.
-"Пойми, для меня это уже не имеет смысла. А для тебя - это новое и неизведанное. Ведь ты хочешь забрать ее, признайся!"
Он задумчиво посмотрел на монету, кротко вздохнул и положил в свою ладонь.
Он чувствовал, как монета нагревается, принимая тепло его рук и отдавая свой маленький кусочек холода. Когда холод монеты окончательно растворился в его горячей ладони, он почувствовал, что-то щемящее в сердце, как будто кто-то уронил слова, нечаянно задев. И вместе с тем, какая-то легкость, непонятное тепло и свежесть мягкой волной разливались по всему его телу.
Его душа наполнялась музыкой предзакатного солнца. Казалось, весь мир, все чувства, так долго им оберегаемые, сконцентрировались в это круглом кусочке металла. Какая-то невидимая нить притягивала его внимание к этим непонятным, загадочным буквам, цифра пять стала сосредоточием Вселенной.
Он отвел взгляд от монеты, но слова благодарности так и не были произнесены.
Рядом никого не было. Он не понимал, как это могло произойти, но он стоял совсем один, посреди улицы, по которой спешили куда-то редкие прохожие, шум машин, музыка баров, - это все казалось, смеялось над его мыслями.
Он стоял оглушенный пустотой, над головой, между крышами домов темнело небо без звезд, окна зданий зияли черными глазницами и безразлично наблюдали за ним. Он не мог признаться даже себе: был ли это сон или все, что окружало его, имело физическую оболочку. Он оглянулся: подвыпивший прохожий удивленно смотрел на него, и какой-то странный болезненный, злой огонек поблескивал в этих глазах. Он испытал ощущение, как будто кто-то облил его холодной водой и неприятный озноб пробежал по спине. Состояние какой-то усталой сонливости и нежелание куда-либо идти, заставляло его стоять на месте.
Он стоял, крепко сжимая что-то в руке. Он не помнил, как долго он стоял здесь и, что привело его в такой поздний час на эту глухую улицу. По его лицу было видно, что он напряженно о чем-то думает. Он обернулся. Мимо прошла парочка, шепчась и целуясь, они прошли мимо. Он услышал смех и вздрогнул. Что-то останавливало мечущиеся мысли и, встряхнув головой, как человек, только что очнувшийся от сна, он медленно развернул руку ладонью верх и разжал пальцы. Поблескивая тусклым серебряным светом, на ладони лежала старинная еврейская монета.
В душе было так много всего, мысли путались с воспоминаниями, и никто не решался начать честный разговор, открытое признание. Это как будто витало в воздухе и не нуждалось в подтверждении…
Легкое чувство недосказанности медленно растворялось, уступая место грусти и сожалению.
Солнце уже скрылось за домами, его последние, тяжелые лучи медленно падали на землю, растворяясь и уступая место сиреневым сумеркам. Ее лицо, казалось, светилось изнутри, оно было похоже на восковую свечу. Бледный ровный румянец и блеск глаз оживляли белизну кожи, а мимика делала лицо еще притягательней.
Ее взгляд скользнул по часам, вот это самое время, когда еще ничего не сказано, когда чувствуешь рождение настоящей темы, но уже поздно. Стрелки часов медленно, как улитка, но уверенно поднимались вверх и заставляли все закончить и выйти из сладкого оцепенения. Беседа тихо угасала… Все было ясно без слов, но никто не хотел первым прервать это уединение.
- Ну, по-моему, пора? - произнесла она с улыбкой.
Этот город носил отпечаток белых ночей, солнце уже давно скрылось за невидимым горизонтом. Сумерки не сгущались, и небо не заливалось черными чернилами, как это бывает осенью, они слегка накинули сиреневую шаль на город, придавая улицам какой-то необъяснимый оттенок тайны. Людей на улице встречалось меньше, огни реклам начинали свой бешеный ночной танец. В воздухе стоял запах ночного дождя и кем-то закуренной сигареты. Они возвращались.
Они шли медленно, иногда останавливаясь и рассказывая что-то друг другу, как будто вспомнив неожиданно очень важное. Вдруг, она остановилась, открыла свою сумку и стала что-то искать. Он удивленно молчал, наблюдая за манипуляциями… Наконец, она извлекла из недр своей сумки, красивый, черной мягкой кожи, мужской портмоне. Она не любила женские кошельки, они казались ей кокетливо-несерьезными и жалкими. Она любила большие кожаные, многослойные портмоне, она любила в них все: мягкость и дороговизну кожи, из которой те были сделаны, запах, бесчисленное количество карманов и отделений. Здесь она могла разместить все: от визитных карточек случайных знакомых до своих маленьких секретов.
- Ты видел когда-нибудь это? - ее глаза сверкнули, и искорки превосходства и улыбки, пробежали молнией.
На ее раскрытой ладони лежала серебряная монета. Цифра пять была искусно выгравирована на арабский манер. Витиеватое, собранное письмо походило на старый еврейский язык
Для него это было неожиданностью. Он не пытался скрыть азарта в глазах и с интересом рассматривал поблескивающую неизвестную монету.
- "Возьми ее. Теперь она твоя", - мягко и с улыбкой произнесла девушка.
- "Но как? Ведь это деньги…", - его слова неловко повисли в воздухе, она прервала его, покачав головой.
-"Пойми, для меня это уже не имеет смысла. А для тебя - это новое и неизведанное. Ведь ты хочешь забрать ее, признайся!"
Он задумчиво посмотрел на монету, кротко вздохнул и положил в свою ладонь.
Он чувствовал, как монета нагревается, принимая тепло его рук и отдавая свой маленький кусочек холода. Когда холод монеты окончательно растворился в его горячей ладони, он почувствовал, что-то щемящее в сердце, как будто кто-то уронил слова, нечаянно задев. И вместе с тем, какая-то легкость, непонятное тепло и свежесть мягкой волной разливались по всему его телу.
Его душа наполнялась музыкой предзакатного солнца. Казалось, весь мир, все чувства, так долго им оберегаемые, сконцентрировались в это круглом кусочке металла. Какая-то невидимая нить притягивала его внимание к этим непонятным, загадочным буквам, цифра пять стала сосредоточием Вселенной.
Он отвел взгляд от монеты, но слова благодарности так и не были произнесены.
Рядом никого не было. Он не понимал, как это могло произойти, но он стоял совсем один, посреди улицы, по которой спешили куда-то редкие прохожие, шум машин, музыка баров, - это все казалось, смеялось над его мыслями.
Он стоял оглушенный пустотой, над головой, между крышами домов темнело небо без звезд, окна зданий зияли черными глазницами и безразлично наблюдали за ним. Он не мог признаться даже себе: был ли это сон или все, что окружало его, имело физическую оболочку. Он оглянулся: подвыпивший прохожий удивленно смотрел на него, и какой-то странный болезненный, злой огонек поблескивал в этих глазах. Он испытал ощущение, как будто кто-то облил его холодной водой и неприятный озноб пробежал по спине. Состояние какой-то усталой сонливости и нежелание куда-либо идти, заставляло его стоять на месте.
Он стоял, крепко сжимая что-то в руке. Он не помнил, как долго он стоял здесь и, что привело его в такой поздний час на эту глухую улицу. По его лицу было видно, что он напряженно о чем-то думает. Он обернулся. Мимо прошла парочка, шепчась и целуясь, они прошли мимо. Он услышал смех и вздрогнул. Что-то останавливало мечущиеся мысли и, встряхнув головой, как человек, только что очнувшийся от сна, он медленно развернул руку ладонью верх и разжал пальцы. Поблескивая тусклым серебряным светом, на ладони лежала старинная еврейская монета.