Ко дню рождения Галича: о Бродском
Помните замечательную фотографию Галича, Бродского и др. на дне рождения Ростроповича? Там ещё говорится, что позже Галич сделал передачу о Бродском на радио и читал поэму "Посвящается Ялте". Перед чтением стихов было некое вступительное слово, вот оно [из журнала "Старое литературное обозрение" за 2001 год]:
«…С поэтом Иосифом Бродским в последний раз в России мы встретились при довольно странных обстоятельствах. Есть под Москвою, как многие, вероятно, знают, такой писательский городок Переделкино. В этом писательском городке есть удивительный дом. Построил его, в свое время, спятивший с ума - от внезапно привалившего богатства - писатель, в эдаком романтическо-русском стиле: дом в петушках, весь похожий на пряник. Писатель этот был богатым недолго, и поэтому вскоре он продал этот дом другому спятившему от богатства писателю; и этот писатель недолго был богатым… И для того, чтобы как-то поддержать этот «пряничный» дом, он стал сдавать комнаты в нем для желающих.
И вот как-то, зимою, в этом доме поселились мои друзья. Я пришел к ним вечером в гости, была такая зимняя, морозная ночь, мы сидели, беседовали, и вдруг раздался стук в дверь, и появился Иосиф Бродский, который разыскивал меня, - ему сказали, что я в этом доме. Он пришел, разделся, и почти сразу же сказал: «Слушайте, я хочу читать стихи». Мы ужасно обрадовались, сказали: «Ну, давай!» Он сказал: «Нет, я не могу читать стихи, мне необходимо сначала выпить рюмку водки».
Он вообще человек не шибко пьющий, как говорится, но тут ему почему-то - то ли с мороза, то ли потому, что он почему-то нервничал, захотелось выпить для начала рюмку водки. Но рюмку водки достать уже было трудно, потому что было уже часов этак десять вечера. И я сказал ему: «Знаете, Иосиф, есть одно предложение, - только в том случае, если вы часть вины (не половину даже, а хотя бы часть) возьмете на себя.
Перелезем сейчас через забор на дачу к Корнею Ивановичу Чуковскому - старейшине русской советской литературы… Перелезем к нему через забор, - сам Корней Иванович уже спит, но я знаю, как пройти в дом по секрету, и я знаю, где у Корнея Ивановича стоят водки и коньяки. Мы с вами утащим у него одну бутылку водки, а потом, завтра, придем и повалимся в ноги, и будем просить прощения.
Так мы и сделали. Мы перелезли через забор. Собаки Чуковского знали меня хорошо, так что особенного лая не подняли. Мы проникли тайком в дом, вытащили бутылку, принесли ее… И тут выяснилось, что Иосифу пить в общем и не очень-то и хочется, он пригубил, как говорится, водку, и стал читать стихи. Читал он долго, допоздна. Читал прекрасно и удивительно…
После этого мы с ним почти не виделись, если не считать двух беглых встреч на улицах Ленинграда. А увиделись мы с ним довольно много лет спустя. И увиделись просто на другом конце земли: в Нью-Йорке, в Америке, на дне рождения Мстислава Ростроповича. Мы как-то охнули, увидев друг друга, обнялись, и даже чуть ли не стали друг друга ощупывать, чтобы удостовериться в том, что мы - это мы, по-прежнему…»
«…С поэтом Иосифом Бродским в последний раз в России мы встретились при довольно странных обстоятельствах. Есть под Москвою, как многие, вероятно, знают, такой писательский городок Переделкино. В этом писательском городке есть удивительный дом. Построил его, в свое время, спятивший с ума - от внезапно привалившего богатства - писатель, в эдаком романтическо-русском стиле: дом в петушках, весь похожий на пряник. Писатель этот был богатым недолго, и поэтому вскоре он продал этот дом другому спятившему от богатства писателю; и этот писатель недолго был богатым… И для того, чтобы как-то поддержать этот «пряничный» дом, он стал сдавать комнаты в нем для желающих.
И вот как-то, зимою, в этом доме поселились мои друзья. Я пришел к ним вечером в гости, была такая зимняя, морозная ночь, мы сидели, беседовали, и вдруг раздался стук в дверь, и появился Иосиф Бродский, который разыскивал меня, - ему сказали, что я в этом доме. Он пришел, разделся, и почти сразу же сказал: «Слушайте, я хочу читать стихи». Мы ужасно обрадовались, сказали: «Ну, давай!» Он сказал: «Нет, я не могу читать стихи, мне необходимо сначала выпить рюмку водки».
Он вообще человек не шибко пьющий, как говорится, но тут ему почему-то - то ли с мороза, то ли потому, что он почему-то нервничал, захотелось выпить для начала рюмку водки. Но рюмку водки достать уже было трудно, потому что было уже часов этак десять вечера. И я сказал ему: «Знаете, Иосиф, есть одно предложение, - только в том случае, если вы часть вины (не половину даже, а хотя бы часть) возьмете на себя.
Перелезем сейчас через забор на дачу к Корнею Ивановичу Чуковскому - старейшине русской советской литературы… Перелезем к нему через забор, - сам Корней Иванович уже спит, но я знаю, как пройти в дом по секрету, и я знаю, где у Корнея Ивановича стоят водки и коньяки. Мы с вами утащим у него одну бутылку водки, а потом, завтра, придем и повалимся в ноги, и будем просить прощения.
Так мы и сделали. Мы перелезли через забор. Собаки Чуковского знали меня хорошо, так что особенного лая не подняли. Мы проникли тайком в дом, вытащили бутылку, принесли ее… И тут выяснилось, что Иосифу пить в общем и не очень-то и хочется, он пригубил, как говорится, водку, и стал читать стихи. Читал он долго, допоздна. Читал прекрасно и удивительно…
После этого мы с ним почти не виделись, если не считать двух беглых встреч на улицах Ленинграда. А увиделись мы с ним довольно много лет спустя. И увиделись просто на другом конце земли: в Нью-Йорке, в Америке, на дне рождения Мстислава Ростроповича. Мы как-то охнули, увидев друг друга, обнялись, и даже чуть ли не стали друг друга ощупывать, чтобы удостовериться в том, что мы - это мы, по-прежнему…»