(no subject)
Часто встречаются у френдов тексты под рубрикой "Лучшие стихотворения любимых поэтов".
А я что? Рыжая? Тоже буду печатать стихи любимых поэтов. В юности больше всех любила Илью Сельвинского, Павла Когана, Бориса Корнилова.
"НАС УТРО ВСТРЕЧАЕТ ПРОХЛАДОЙ..."
Поэзия Бориса Корнилова прекрасная, в стихах его вся жизнь впереди. Поэт- самородок, он из Семёновских лесов Нижегородской губернии. Приехал в Ленинград, и там стал известным поэтом. Но годы жизни поэта оказались короткие 1907-1938: перемолол его жизнь дьявол советской власти уже в 31 год. Представляете, сколько им не написанных стихов загублено? Да и архив после ареста, и вскорости расстрела, не сохранился. Перебираю, что поставить - все стихи хороши, глаза разбегаются. Любила его поэзию с юности, исписывала его строками заветную, пожелтевшую нынче от времени, тетрадку. Благо стихотворения поэта после долгого молчания выпустили отдельной книгой в 1957 году, а потом вышли они в серии "Большая библиотека поэта" с предисловием Льва Анненского.
Начну вот с этого стихотворения (потом другие тексты)- ничего из того, на что надеялся поэт в юности, не осуществилось:
* * *
Айда, голубарь,
пошевеливай, трогай,
Бродяга, - мой конь вороной!
Все люди -
как люди,
поедут дорогой,
А мы пронесем стороной.
Чтобы мать не любить
и красавицу тоже,
Мы, нашу судьбу не кляня,
Себя понесем,
словно нету дороже
На свете меня и коня.
Зеленые звезды,
любимое небо!
Озера, леса, хутора!
Не я ли у вас
будто был и не был
Вчера и позавчера.
Не я ли прошел -
не берег, не лелеял?
Не я ли махнул рукой
На то, что зари не нашел алее?
На то, что девчат не нашел милее?
И волости - вот такой?
А нынче почудилось:
конь, бездорожье,
Бревенчатый дом на реку, -
И нет ничего,
и не сыщешь дороже
Такому, как я, - дураку.
1927
ТАК ХОРОШО И ПРОСТО.
Так хорошо и просто,
Шагнув через порог,
Рассыпать нашу поступь
По зелени дорог.
В улыбчивое лето
Бросать среди путей
Задумчивость поэта
И шалости детей.
Луна - под вечер выйди,
Чтоб, как бывало, вновь
У девушки увидеть
Смущенье и любовь.
Любовная зараза
Недаром у меня
Заходит ум за разум
При увяданьи дня.
Но от нее я просто
Шагну через порог,
Чтобы рассыпать поступь
По зелени дорог.
1926
ВЕЧЕР.
Гуси-лебеди пролетели,
Чуть касаясь крылом воды,
Плакать девушки захотели
От неясной ещё беды.
Прочитай мне стихотворенье,
Как у нас вечера свежи,
К чаю яблочного варенья
Мне на блюдечко положи.
Отчаёвничали, отгуляли,
Не пора ли, родная, спать, -
Спят ромашки на одеяле,
Просыпаются ровно в пять.
Вечер тонкий и комариный,
Погляди, какой расписной,
Завтра надо бы за малиной,
За пахучею, за лесной.
Погуляем ещё немного,
Как у вас вечера свежи!
Покажи мне за ради бога,
Где же Керженская дорога,
Обязательно покажи.
Постоим под синей звездою.
День ушёл со своей маетой.
Я скажу, что тебя не стою,
Что тебя называл не той.
Я свою называю куклой -
Брови выщипаны у ней,
Губы крашены спелой клюквой,
А глаза синевы синей.
А душа - я души не знаю.
Плечи тёплые хороши.
Земляника моя лесная,
Я не знаю её души.
Вот уеду. Святое слово,
Не волнуясь и не любя,
От Ростова до Бологого
Буду я вспоминать тебя.
Золотое твоё варенье,
Кошку рыжую на печи,
Птицу синего оперения,
Запевающую в ночи.
1934
ЛОШАДЬ.
Дни-мальчишки,
вы ушли, хорошие,
мне оставили одни слова,-
и во сне я рыженькую лошадь
в губы мягкие расцеловал.
Гладил уши, морду тихо гладил
и глядел в печальные глаза.
Был с тобой, как и бывало, рядом,
но не знал, о чем тебе сказать.
Не сказал, что есть другие кони,
из железа кони, из огня...
Ты б меня, мой дорогой, не понял,
ты б не понял нового меня.
Говорил о полевом, о прошлом,
как в полях, у старенькой сохи,
как в лугах немятых и некошеных
я читал тебе свои стихи...
Мне так дорого и так мне любо
дни мои любить и вспоминать,
как, смеясь, тебе совал я в губы
хлеб, что утром мне давала мать.
Потому ты не поймешь железа,
что завод деревне подарил,
хорошо которым землю резать,
но нельзя с которым говорить.
Дни-мальчишки,
вы ушли, хорошие,
мне оставили одни слова,-
и во сне я рыженькую лошадь
в губы мягкие расцеловал.
1925
* * *
Я замолчу, в любови разуверясь, -
Она ушла по первому снежку,
Она ушла - какая чушь и ересь
в мою полезла смутную башку.
Хочу запеть, но это словно прихоть,
Я как не я, и всё на стороне, -
Дымящаяся папироса, ты хоть
Пойми меня и посоветуй мне.
Чтобы опять от этих неполадок,
Как раньше, не смущаясь ни на миг,
Я понял бы, что воздух этот сладок,
Что я во тьме шагаю напрямик.
Что не пятнал я письма слёзной жижей
И наволочек не кусал со зла,
Что всё равно мне, смуглой или рыжей,
Ты, в общем счёте подлая, была.
И попрощаюсь я с тобой поклоном.
Как хорошо тебе теперь одной -
На память мне флакон с одеколоном
И тюбики с помадою губной.
Мой стол увенчан лампою горбатой,
Моя кровать на третьем этаже.
Чего ещё? - Мне только двадцать пятый,
Мне хорошо и весело уже.
1931
А я что? Рыжая? Тоже буду печатать стихи любимых поэтов. В юности больше всех любила Илью Сельвинского, Павла Когана, Бориса Корнилова.
"НАС УТРО ВСТРЕЧАЕТ ПРОХЛАДОЙ..."
Поэзия Бориса Корнилова прекрасная, в стихах его вся жизнь впереди. Поэт- самородок, он из Семёновских лесов Нижегородской губернии. Приехал в Ленинград, и там стал известным поэтом. Но годы жизни поэта оказались короткие 1907-1938: перемолол его жизнь дьявол советской власти уже в 31 год. Представляете, сколько им не написанных стихов загублено? Да и архив после ареста, и вскорости расстрела, не сохранился. Перебираю, что поставить - все стихи хороши, глаза разбегаются. Любила его поэзию с юности, исписывала его строками заветную, пожелтевшую нынче от времени, тетрадку. Благо стихотворения поэта после долгого молчания выпустили отдельной книгой в 1957 году, а потом вышли они в серии "Большая библиотека поэта" с предисловием Льва Анненского.
Начну вот с этого стихотворения (потом другие тексты)- ничего из того, на что надеялся поэт в юности, не осуществилось:
* * *
Айда, голубарь,
пошевеливай, трогай,
Бродяга, - мой конь вороной!
Все люди -
как люди,
поедут дорогой,
А мы пронесем стороной.
Чтобы мать не любить
и красавицу тоже,
Мы, нашу судьбу не кляня,
Себя понесем,
словно нету дороже
На свете меня и коня.
Зеленые звезды,
любимое небо!
Озера, леса, хутора!
Не я ли у вас
будто был и не был
Вчера и позавчера.
Не я ли прошел -
не берег, не лелеял?
Не я ли махнул рукой
На то, что зари не нашел алее?
На то, что девчат не нашел милее?
И волости - вот такой?
А нынче почудилось:
конь, бездорожье,
Бревенчатый дом на реку, -
И нет ничего,
и не сыщешь дороже
Такому, как я, - дураку.
1927
ТАК ХОРОШО И ПРОСТО.
Так хорошо и просто,
Шагнув через порог,
Рассыпать нашу поступь
По зелени дорог.
В улыбчивое лето
Бросать среди путей
Задумчивость поэта
И шалости детей.
Луна - под вечер выйди,
Чтоб, как бывало, вновь
У девушки увидеть
Смущенье и любовь.
Любовная зараза
Недаром у меня
Заходит ум за разум
При увяданьи дня.
Но от нее я просто
Шагну через порог,
Чтобы рассыпать поступь
По зелени дорог.
1926
ВЕЧЕР.
Гуси-лебеди пролетели,
Чуть касаясь крылом воды,
Плакать девушки захотели
От неясной ещё беды.
Прочитай мне стихотворенье,
Как у нас вечера свежи,
К чаю яблочного варенья
Мне на блюдечко положи.
Отчаёвничали, отгуляли,
Не пора ли, родная, спать, -
Спят ромашки на одеяле,
Просыпаются ровно в пять.
Вечер тонкий и комариный,
Погляди, какой расписной,
Завтра надо бы за малиной,
За пахучею, за лесной.
Погуляем ещё немного,
Как у вас вечера свежи!
Покажи мне за ради бога,
Где же Керженская дорога,
Обязательно покажи.
Постоим под синей звездою.
День ушёл со своей маетой.
Я скажу, что тебя не стою,
Что тебя называл не той.
Я свою называю куклой -
Брови выщипаны у ней,
Губы крашены спелой клюквой,
А глаза синевы синей.
А душа - я души не знаю.
Плечи тёплые хороши.
Земляника моя лесная,
Я не знаю её души.
Вот уеду. Святое слово,
Не волнуясь и не любя,
От Ростова до Бологого
Буду я вспоминать тебя.
Золотое твоё варенье,
Кошку рыжую на печи,
Птицу синего оперения,
Запевающую в ночи.
1934
ЛОШАДЬ.
Дни-мальчишки,
вы ушли, хорошие,
мне оставили одни слова,-
и во сне я рыженькую лошадь
в губы мягкие расцеловал.
Гладил уши, морду тихо гладил
и глядел в печальные глаза.
Был с тобой, как и бывало, рядом,
но не знал, о чем тебе сказать.
Не сказал, что есть другие кони,
из железа кони, из огня...
Ты б меня, мой дорогой, не понял,
ты б не понял нового меня.
Говорил о полевом, о прошлом,
как в полях, у старенькой сохи,
как в лугах немятых и некошеных
я читал тебе свои стихи...
Мне так дорого и так мне любо
дни мои любить и вспоминать,
как, смеясь, тебе совал я в губы
хлеб, что утром мне давала мать.
Потому ты не поймешь железа,
что завод деревне подарил,
хорошо которым землю резать,
но нельзя с которым говорить.
Дни-мальчишки,
вы ушли, хорошие,
мне оставили одни слова,-
и во сне я рыженькую лошадь
в губы мягкие расцеловал.
1925
* * *
Я замолчу, в любови разуверясь, -
Она ушла по первому снежку,
Она ушла - какая чушь и ересь
в мою полезла смутную башку.
Хочу запеть, но это словно прихоть,
Я как не я, и всё на стороне, -
Дымящаяся папироса, ты хоть
Пойми меня и посоветуй мне.
Чтобы опять от этих неполадок,
Как раньше, не смущаясь ни на миг,
Я понял бы, что воздух этот сладок,
Что я во тьме шагаю напрямик.
Что не пятнал я письма слёзной жижей
И наволочек не кусал со зла,
Что всё равно мне, смуглой или рыжей,
Ты, в общем счёте подлая, была.
И попрощаюсь я с тобой поклоном.
Как хорошо тебе теперь одной -
На память мне флакон с одеколоном
И тюбики с помадою губной.
Мой стол увенчан лампою горбатой,
Моя кровать на третьем этаже.
Чего ещё? - Мне только двадцать пятый,
Мне хорошо и весело уже.
1931