(no subject)
ПОД МАШИНОЙ.
АВТОР:МАША ЗБОЛИНСКАЯ
24 ДЕКАБРЯ 2020
"Если страна, выбирая между войной и позором, выбирает позор, она получает и войну, и позор".
(Уинстон Черчилль)
"Преступление Кфар-Маймона" ("пэша Кфар-Маймон"). Термин, давно уже вошедший в сознание израильского религиозного истеблишмента. Надеюсь, что не только религиозного.
"Ну почему уж сразу преступление? - спросила меня как-то одна знакомая. - Ведь, насколько мне известно, на этой грандиозной многодневной демонстрации против отступления из Гуш-Катифа, состоявшейся в две тысячи пятом году, ни один человек не пострадал?"
"Потому что в эти дни израильские подростки были окончательно раздавлены предательством своих наставников", - объяснила я.
"Нехорошо злоупотреблять такими громкими терминами, - вздохнула моя знакомая, человек с тонким вкусом. - Никто ведь не был раздавлен? Это всего лишь метафора. А в таком государстве, как наше, она материализоваться не может".
Что же, я поздравляю вас, господа. Такой день наступил. Метафора материализовалась. Позавчера 16-летний мальчик, принадлежащий к таинственной "молодежи холмов", мстившей за убитую еврейскую женщину, пролежал почти час, раздавленный полицейской машиной, прежде чем ему позволили оказать помощь. Как ни странно, она уже не понадобилась...
Мелкие подробности происшествия и точная минута смерти Ахувии Сандака мне неизвестны так же, как и вам. Но мне кажется, безотносительно выводов, которые будут сделаны следственной комиссией, всем ясно: если и оставалась у кого-то вера в справедливость наших государственных структур, вчера она была окончательно раздавлена вместе с 16-летним Ахувией.
В свое время я написала воспоминания по горячим следам о своем участии в событиях в Кфар-Маймоне под название "Герои в законе". Там я попыталась выразить то грустно-ироническое ощущение, которое у нас - демонстрантов - возникло к самим себе. Руководство религиозно-сионистского лагеря пошло на очень дипломатичный шаг: оно позволило тысячам возмущенных почувствовать себя героями - с флагами и транспарантами, героями, обнесенными колючей проволокой, дабы не пошли в неправильную сторону. Так наш разум возмущенный спокойно выкипел за несколько дней, не создавая особых сложностей для армии и полиции, которые затем без всяких проблем выгнали десятки тысяч семей из своих домов.
Была ли хоть какая-то польза от этого оранжевого хепеннинга? Да, во-первых, активисты правого лагеря перезнакомились друг с другом, сидя под кустами, из чего вышло множество важных проектов. Но лично для меня было крайне важно еще кое-что: я была свидетелем. Я видела глаза "нормативных" до того подростков, превратившихся за эти дни в глаза лидеров будущей молодежи холмов.
Эти подростки привыкли верить своим наставникам - раввинам, общественным деятелям, депутатам Кнессета. Так их учили. Они тысячами прибыли в это забытое Б-гом место в пустыне, потому что наставники обещали вместе с ними помочь жителям Гуш-Катифа остаться дома. Они ждали несколько дней, когда это случится, но были только речи, обещания и вкусная еда. Они честно ждали. Когда эти до слез наивные ребята наконец поняли, что их просто "сделали", они прорезали десятки дыр в колючей проволоке (полицейские тоже люди, их было мало, они устали), и сотни подростков устремились нелегальным образом в Гуш Катиф - на помощь соотечественникам. Израильские силовики легко депортировали и тех, и других. Вот и все. Ничего страшного.
Ничего страшного не происходило и в центре Иерусалима в конце того жаркого лета, на очередной демонстрации. Упитанный полицейский в новехонькой форме ласково журил девочку лет тринадцати: зачем ты так громко кричишь, плачешь, пугаешь людей? Почему так неряшливо одета? Ты же большая девочка, религиозная, собери волосы, возьми себя в руки, и отправляйся домой, к папе с мамой.
"Но у меня нет дома! - хрипела сорванным голосом девочка. - И у папы с мамой нет дома, и у моих братьев. У нас больше ничего нет. Мы не знаем, куда нам идти. Скажи мне, куда?"
Полицейский застенчиво оглядывался на людей, собравшихся вокруг. Весь его вид выражал следующее: "Ну чего она от меня хочет? Я же не виноват, правда. Как бы мне поскорее уйти домой со смены?" Заметим, девочка еще не кидала в него камни. А он еще не давил ее машиной.
Как же эти плачущие девочки и мальчики, а также сочувствующие им сверстники из приличных религиозных семей, превратились в лидеров криминального экстремистского образования под названием "молодежь холмов", сеющего - если верить СМИ - страх, убийства и полное наплевательство на институты власти?
Не надо быть психологом, чтобы понять: когда подросток теряет доверие к окружающему миру, его мир рушится. Не надо быть историком, чтобы знать: религиозные подростки боготворили своих кумиров. В 2005 году религиозно-сионистское руководство приняло решение пойти на поводу у государства и совершить обман, дабы нейтрализовать правую общину. Совершая этот поступок, наши лидеры справедливо надеялись, что взрослые люди постараются хотя бы понять, если не простить, и в конце концов разойдутся по домам и продолжат свою жизнь, а что делать? Они только не учли, что через пятнадцать лет взрослыми людьми религиозного мира будут именно те, кого тогда обманули и/или выкинули из своего дома - в угоду миру внутри страны.
Современные психологи считают, что подросток, теряющий доверие к авторитетам, теряет при этом часть своей еще не совсем установившейся личности. Если помощи ему при этом ждать неоткуда, это может обернуться суицидом. Если же вокруг него есть сочувствующие, а еще лучше - такие же подростки - то он может спастись путем выстраивания параллельной реальности, в которой будут уже совсем другие авторитеты. Это называется "отчужденное доверие". С его помощью подросток выстроит заново свою разрушенную личность. Но она уже будет другой.
К большому счастью, семьи и общины религиозно сионистского лагеря отличает большая сплоченность и любовь друг к другу, поэтому, несмотря ни на что, процент суицида в семьях изгнанников из Гуш-Катифа меньше, чем мы могли бы ожидать (хотя он, безусловно, есть). Эти дети-изгнанники и их обманутые друзья пошли по второму пути.
Где же было ими создано царство этого самого "отчужденного доверия"? Как ни удивительно, в очень красивых и пасторальных местах, заселенных к тому времени лучшими людьми Земли Израильской.
В 1996 году офицер и фермер, человек по имени Иври Ран, , обладающий огромной "харизмой", создал ферму на живописном холме восточной Самарии, назвав ее "Гваот Олам" - "Холмы вечности". В этом он видел ответ преступной "ословской политике" и замораживанию строительства поселений. К работе на ферме он привлек молодежь, в том числе и проблемную - известный способ реабилитации.
Идея удалась, ферма разрослась, трудные подростки успешно реабилитировались. В результате за несколько лет холмы Иудеи и Самарии покрылись несколькими такими "форпостами", где на еврейской земле радостно трудились люди всех возрастов, но преобладали молодые. Так их и назвали - "молодежь холмов", светлый оптимистичный образ…
Но после событий 2005 года на холмы Иудеи и Самарии потекла совсем другая молодежь: озлобленная, обманутая, закрытая. Молодежь, принципиально живущая по своим правилам, для которой больше не существует институтов власти - ни суда, ни раввинов, ни учителей. Безусловно, и прошлая молодежь холмов имела претензии к власти - она была против политических соглашений с врагами и отдачи своей земли. Но это была обычная здоровая оппозиция. Ей на смену пришли новые строители "царства Израиля", старое царство не ставящие ни в грош, причем на идеологическом уровне этот "нигилизм" распространялся и на их родителей.
На новых холмах строили не столько большие фермы, сколько временные жестяные строения, ставили палатки - полиция в любом случае все разрушит и придется начинать строительство заново. Здесь появились свои законы и свои порядки. Вы скажете - мы это все проходили, просто новый вид хиппи. Нет, не совсем так, поскольку этими подростками руководили заповеди Торы. Помыслы у них были самые лучшие - сохранение израильской земли, строительство крепкой еврейской семьи, здоровый образ жизни и сельское хозяйство. Но - главное условие - жить по своим законам, полностью игнорируя существующую власть.
Повторяя подвиги своего некогда гордого народа, некоторые из этих ребят решили вести бескомпромиссную войну с арабскими террористами - доступными молодежными способами: прокалывание шин, метание камней, граффити. Если их ловили, они демонстрировали полное пренебрежение к суду. Некоторые (далеко не все) бросили школы, поскольку не верили больше в государственную систему образования. Все они старались серьезно изучать Тору.
С годами таких девочек и мальчиков становилось все больше, и мало кто уже помнил, что "молодежь холмов" изначально представляла собой юных фермеров Иудеи и Самарии, а не набирающий силу альтернативный мир подростков и взрослых молодых людей, разочаровавшихся во всех государственных структурах.
Вздрогнуло ли государство от произошедшего? Осознало ли размеры трагедии, испугалось ли оно? Разве так много в нашем маленьком Израиле хороших, верующих молодых евреев, чтобы спокойно терять связь с ними? Может быть надо что-то делать? Разговаривать, лечить, находить общий путь?
Не волнуйтесь за государство. Отлаженная система власти всегда обернет в свою пользу любое общественное явление. Свалившиеся на голову правосудия израильские маленькие нигилисты, прокалывающие временами шины арабским машинам, стали отличными мальчиками для битья. Кто, как говорится, нам мешает, тот нам и поможет. Надо работнику ШАБАКа выслужиться перед начальством - он без проблем найдет малолетнего участника "еврейского подполья", а если повезет - то и совершеннолетнего. Надо в каких-нибудь целях натравить друг на друга арабов на евреев - участники спектакля тут как тут. Да и просто принцип "разделяй и властвуй", как всегда, в действии - уж как приятно описывать в СМИ "религиозных террористов", обществу есть что обсудить в сложные для правящей власти минуты.
Дальше - больше. Если совершено тяжкое преступление, крайне удобно предъявить обвинения тому, кто уже представлен миру экстремистом. Я не буду писать о том, что неизвестно. Давайте вспомним о свершившихся фактах: большинство представителей молодежи холмов, которым пытались инкриминировать серьезные преступления против арабов, давно отпущены домой (после длительных заключений) за отсутствием состава преступления. Срок в тридцать лет в результате грозит только тому, кто признался под пытками…
Представление молодежи холмов "фанатиками-экстремистами" дает государству права совершать то, что нынче модно называть "обесцениванием". И это явление стремительно набирает темп. Если раньше обесценивалось право молодежи холмов на понимание и уважение, то в последнее время полностью обесценилось их право на справедливый суд. Вчера впервые обесценилась их жизнь. А что, кто-то всерьез считал, что этот день никогда не произойдет?
Известную фразу Черчилля уже давно справедливо используют в эссе, посвященным мирным соглашениям, подписанным в Осло. Однако она точно так же применима, к сожалению, к внутриизральиским событиям. Наши доблестные лидеры правого лагеря, выбрав пятнадцать лет назад позор с целью избежать братоубийственной войны, сегодня, вырастив в этом позоре целое поколение, получили войну гораздо более страшную, чем могла быть тогда. Еще все только начинается, но ее первые жертвы уже перед нами, и это - еврейские дети.
А общество? Общество уже давно знает - речь идет об экстремистах, которым не положено сочувствовать. А даже если положено - все это происходит где-то очень далеко… Большинство людей думают больше о своих собственных проблемах, и даже в самый страшный день они будут обсуждать в соцсетях плюсы и минусы прививок.
А родители? Они, слава Б-гу, продолжают любить и верить в своих детей в любых ситуациях. Они пытаются любым способом ненавязчиво поставлять на форпосты еду и проводить электричество. Они ездят на свидания и отдают последние деньги адвокатам. Сегодня мы стали свидетелями того, с какой любовью и уважением они хоронят своих детей…
Муж жестоко убитой днем ранее художницы и семейного консультанта Эстер Хорган, Биньямин, верит, что, несмотря на страшное горе, обрушившееся на его семью, оно приведет и к положительным моментам: удвоению поселения Таль-Менаше.
Он находит в себе силы обсуждать этот план с главой регионального совета поселений Самарии Йоси Даганом, с раввином поселения, с другими представителями израильских структур, посетивших за последние сутки его дом. Речь идет о сильной семье, репатриировавшейся в Израиль несмотря на экономический достаток в стране исхода, добившейся на этой земле всех поставленных перед собой целей. Биньямин Хорган верит, что, совместно с различными силами правого лагеря, он и теперь - несмотря на все - добьется своего.
А дети холмов никому не верят. Они идут своей дорогой - дорогой к строительству лучшего мира. Мира, в котором за размозженную голову красивой женщины, матери их сверстников, полагается хотя бы небольшая месть, чтобы это преступление не повторилось снова. На этой дороге нет компромиссов. Ведь если ребята и девушки приоткроют ворота в построенной много лет назад защитной стене - им грозит самое страшное, то, что хуже смерти: потеря самих себя.
И поэтому они умирают - кто в тюрьме, кто на воздухе - раздавленные огромной, железной, бездушной машиной. И разве мы с вами - не рядом с ними?
АВТОР:МАША ЗБОЛИНСКАЯ
24 ДЕКАБРЯ 2020
"Если страна, выбирая между войной и позором, выбирает позор, она получает и войну, и позор".
(Уинстон Черчилль)
"Преступление Кфар-Маймона" ("пэша Кфар-Маймон"). Термин, давно уже вошедший в сознание израильского религиозного истеблишмента. Надеюсь, что не только религиозного.
"Ну почему уж сразу преступление? - спросила меня как-то одна знакомая. - Ведь, насколько мне известно, на этой грандиозной многодневной демонстрации против отступления из Гуш-Катифа, состоявшейся в две тысячи пятом году, ни один человек не пострадал?"
"Потому что в эти дни израильские подростки были окончательно раздавлены предательством своих наставников", - объяснила я.
"Нехорошо злоупотреблять такими громкими терминами, - вздохнула моя знакомая, человек с тонким вкусом. - Никто ведь не был раздавлен? Это всего лишь метафора. А в таком государстве, как наше, она материализоваться не может".
Что же, я поздравляю вас, господа. Такой день наступил. Метафора материализовалась. Позавчера 16-летний мальчик, принадлежащий к таинственной "молодежи холмов", мстившей за убитую еврейскую женщину, пролежал почти час, раздавленный полицейской машиной, прежде чем ему позволили оказать помощь. Как ни странно, она уже не понадобилась...
Мелкие подробности происшествия и точная минута смерти Ахувии Сандака мне неизвестны так же, как и вам. Но мне кажется, безотносительно выводов, которые будут сделаны следственной комиссией, всем ясно: если и оставалась у кого-то вера в справедливость наших государственных структур, вчера она была окончательно раздавлена вместе с 16-летним Ахувией.
В свое время я написала воспоминания по горячим следам о своем участии в событиях в Кфар-Маймоне под название "Герои в законе". Там я попыталась выразить то грустно-ироническое ощущение, которое у нас - демонстрантов - возникло к самим себе. Руководство религиозно-сионистского лагеря пошло на очень дипломатичный шаг: оно позволило тысячам возмущенных почувствовать себя героями - с флагами и транспарантами, героями, обнесенными колючей проволокой, дабы не пошли в неправильную сторону. Так наш разум возмущенный спокойно выкипел за несколько дней, не создавая особых сложностей для армии и полиции, которые затем без всяких проблем выгнали десятки тысяч семей из своих домов.
Была ли хоть какая-то польза от этого оранжевого хепеннинга? Да, во-первых, активисты правого лагеря перезнакомились друг с другом, сидя под кустами, из чего вышло множество важных проектов. Но лично для меня было крайне важно еще кое-что: я была свидетелем. Я видела глаза "нормативных" до того подростков, превратившихся за эти дни в глаза лидеров будущей молодежи холмов.
Эти подростки привыкли верить своим наставникам - раввинам, общественным деятелям, депутатам Кнессета. Так их учили. Они тысячами прибыли в это забытое Б-гом место в пустыне, потому что наставники обещали вместе с ними помочь жителям Гуш-Катифа остаться дома. Они ждали несколько дней, когда это случится, но были только речи, обещания и вкусная еда. Они честно ждали. Когда эти до слез наивные ребята наконец поняли, что их просто "сделали", они прорезали десятки дыр в колючей проволоке (полицейские тоже люди, их было мало, они устали), и сотни подростков устремились нелегальным образом в Гуш Катиф - на помощь соотечественникам. Израильские силовики легко депортировали и тех, и других. Вот и все. Ничего страшного.
Ничего страшного не происходило и в центре Иерусалима в конце того жаркого лета, на очередной демонстрации. Упитанный полицейский в новехонькой форме ласково журил девочку лет тринадцати: зачем ты так громко кричишь, плачешь, пугаешь людей? Почему так неряшливо одета? Ты же большая девочка, религиозная, собери волосы, возьми себя в руки, и отправляйся домой, к папе с мамой.
"Но у меня нет дома! - хрипела сорванным голосом девочка. - И у папы с мамой нет дома, и у моих братьев. У нас больше ничего нет. Мы не знаем, куда нам идти. Скажи мне, куда?"
Полицейский застенчиво оглядывался на людей, собравшихся вокруг. Весь его вид выражал следующее: "Ну чего она от меня хочет? Я же не виноват, правда. Как бы мне поскорее уйти домой со смены?" Заметим, девочка еще не кидала в него камни. А он еще не давил ее машиной.
Как же эти плачущие девочки и мальчики, а также сочувствующие им сверстники из приличных религиозных семей, превратились в лидеров криминального экстремистского образования под названием "молодежь холмов", сеющего - если верить СМИ - страх, убийства и полное наплевательство на институты власти?
Не надо быть психологом, чтобы понять: когда подросток теряет доверие к окружающему миру, его мир рушится. Не надо быть историком, чтобы знать: религиозные подростки боготворили своих кумиров. В 2005 году религиозно-сионистское руководство приняло решение пойти на поводу у государства и совершить обман, дабы нейтрализовать правую общину. Совершая этот поступок, наши лидеры справедливо надеялись, что взрослые люди постараются хотя бы понять, если не простить, и в конце концов разойдутся по домам и продолжат свою жизнь, а что делать? Они только не учли, что через пятнадцать лет взрослыми людьми религиозного мира будут именно те, кого тогда обманули и/или выкинули из своего дома - в угоду миру внутри страны.
Современные психологи считают, что подросток, теряющий доверие к авторитетам, теряет при этом часть своей еще не совсем установившейся личности. Если помощи ему при этом ждать неоткуда, это может обернуться суицидом. Если же вокруг него есть сочувствующие, а еще лучше - такие же подростки - то он может спастись путем выстраивания параллельной реальности, в которой будут уже совсем другие авторитеты. Это называется "отчужденное доверие". С его помощью подросток выстроит заново свою разрушенную личность. Но она уже будет другой.
К большому счастью, семьи и общины религиозно сионистского лагеря отличает большая сплоченность и любовь друг к другу, поэтому, несмотря ни на что, процент суицида в семьях изгнанников из Гуш-Катифа меньше, чем мы могли бы ожидать (хотя он, безусловно, есть). Эти дети-изгнанники и их обманутые друзья пошли по второму пути.
Где же было ими создано царство этого самого "отчужденного доверия"? Как ни удивительно, в очень красивых и пасторальных местах, заселенных к тому времени лучшими людьми Земли Израильской.
В 1996 году офицер и фермер, человек по имени Иври Ран, , обладающий огромной "харизмой", создал ферму на живописном холме восточной Самарии, назвав ее "Гваот Олам" - "Холмы вечности". В этом он видел ответ преступной "ословской политике" и замораживанию строительства поселений. К работе на ферме он привлек молодежь, в том числе и проблемную - известный способ реабилитации.
Идея удалась, ферма разрослась, трудные подростки успешно реабилитировались. В результате за несколько лет холмы Иудеи и Самарии покрылись несколькими такими "форпостами", где на еврейской земле радостно трудились люди всех возрастов, но преобладали молодые. Так их и назвали - "молодежь холмов", светлый оптимистичный образ…
Но после событий 2005 года на холмы Иудеи и Самарии потекла совсем другая молодежь: озлобленная, обманутая, закрытая. Молодежь, принципиально живущая по своим правилам, для которой больше не существует институтов власти - ни суда, ни раввинов, ни учителей. Безусловно, и прошлая молодежь холмов имела претензии к власти - она была против политических соглашений с врагами и отдачи своей земли. Но это была обычная здоровая оппозиция. Ей на смену пришли новые строители "царства Израиля", старое царство не ставящие ни в грош, причем на идеологическом уровне этот "нигилизм" распространялся и на их родителей.
На новых холмах строили не столько большие фермы, сколько временные жестяные строения, ставили палатки - полиция в любом случае все разрушит и придется начинать строительство заново. Здесь появились свои законы и свои порядки. Вы скажете - мы это все проходили, просто новый вид хиппи. Нет, не совсем так, поскольку этими подростками руководили заповеди Торы. Помыслы у них были самые лучшие - сохранение израильской земли, строительство крепкой еврейской семьи, здоровый образ жизни и сельское хозяйство. Но - главное условие - жить по своим законам, полностью игнорируя существующую власть.
Повторяя подвиги своего некогда гордого народа, некоторые из этих ребят решили вести бескомпромиссную войну с арабскими террористами - доступными молодежными способами: прокалывание шин, метание камней, граффити. Если их ловили, они демонстрировали полное пренебрежение к суду. Некоторые (далеко не все) бросили школы, поскольку не верили больше в государственную систему образования. Все они старались серьезно изучать Тору.
С годами таких девочек и мальчиков становилось все больше, и мало кто уже помнил, что "молодежь холмов" изначально представляла собой юных фермеров Иудеи и Самарии, а не набирающий силу альтернативный мир подростков и взрослых молодых людей, разочаровавшихся во всех государственных структурах.
Вздрогнуло ли государство от произошедшего? Осознало ли размеры трагедии, испугалось ли оно? Разве так много в нашем маленьком Израиле хороших, верующих молодых евреев, чтобы спокойно терять связь с ними? Может быть надо что-то делать? Разговаривать, лечить, находить общий путь?
Не волнуйтесь за государство. Отлаженная система власти всегда обернет в свою пользу любое общественное явление. Свалившиеся на голову правосудия израильские маленькие нигилисты, прокалывающие временами шины арабским машинам, стали отличными мальчиками для битья. Кто, как говорится, нам мешает, тот нам и поможет. Надо работнику ШАБАКа выслужиться перед начальством - он без проблем найдет малолетнего участника "еврейского подполья", а если повезет - то и совершеннолетнего. Надо в каких-нибудь целях натравить друг на друга арабов на евреев - участники спектакля тут как тут. Да и просто принцип "разделяй и властвуй", как всегда, в действии - уж как приятно описывать в СМИ "религиозных террористов", обществу есть что обсудить в сложные для правящей власти минуты.
Дальше - больше. Если совершено тяжкое преступление, крайне удобно предъявить обвинения тому, кто уже представлен миру экстремистом. Я не буду писать о том, что неизвестно. Давайте вспомним о свершившихся фактах: большинство представителей молодежи холмов, которым пытались инкриминировать серьезные преступления против арабов, давно отпущены домой (после длительных заключений) за отсутствием состава преступления. Срок в тридцать лет в результате грозит только тому, кто признался под пытками…
Представление молодежи холмов "фанатиками-экстремистами" дает государству права совершать то, что нынче модно называть "обесцениванием". И это явление стремительно набирает темп. Если раньше обесценивалось право молодежи холмов на понимание и уважение, то в последнее время полностью обесценилось их право на справедливый суд. Вчера впервые обесценилась их жизнь. А что, кто-то всерьез считал, что этот день никогда не произойдет?
Известную фразу Черчилля уже давно справедливо используют в эссе, посвященным мирным соглашениям, подписанным в Осло. Однако она точно так же применима, к сожалению, к внутриизральиским событиям. Наши доблестные лидеры правого лагеря, выбрав пятнадцать лет назад позор с целью избежать братоубийственной войны, сегодня, вырастив в этом позоре целое поколение, получили войну гораздо более страшную, чем могла быть тогда. Еще все только начинается, но ее первые жертвы уже перед нами, и это - еврейские дети.
А общество? Общество уже давно знает - речь идет об экстремистах, которым не положено сочувствовать. А даже если положено - все это происходит где-то очень далеко… Большинство людей думают больше о своих собственных проблемах, и даже в самый страшный день они будут обсуждать в соцсетях плюсы и минусы прививок.
А родители? Они, слава Б-гу, продолжают любить и верить в своих детей в любых ситуациях. Они пытаются любым способом ненавязчиво поставлять на форпосты еду и проводить электричество. Они ездят на свидания и отдают последние деньги адвокатам. Сегодня мы стали свидетелями того, с какой любовью и уважением они хоронят своих детей…
Муж жестоко убитой днем ранее художницы и семейного консультанта Эстер Хорган, Биньямин, верит, что, несмотря на страшное горе, обрушившееся на его семью, оно приведет и к положительным моментам: удвоению поселения Таль-Менаше.
Он находит в себе силы обсуждать этот план с главой регионального совета поселений Самарии Йоси Даганом, с раввином поселения, с другими представителями израильских структур, посетивших за последние сутки его дом. Речь идет о сильной семье, репатриировавшейся в Израиль несмотря на экономический достаток в стране исхода, добившейся на этой земле всех поставленных перед собой целей. Биньямин Хорган верит, что, совместно с различными силами правого лагеря, он и теперь - несмотря на все - добьется своего.
А дети холмов никому не верят. Они идут своей дорогой - дорогой к строительству лучшего мира. Мира, в котором за размозженную голову красивой женщины, матери их сверстников, полагается хотя бы небольшая месть, чтобы это преступление не повторилось снова. На этой дороге нет компромиссов. Ведь если ребята и девушки приоткроют ворота в построенной много лет назад защитной стене - им грозит самое страшное, то, что хуже смерти: потеря самих себя.
И поэтому они умирают - кто в тюрьме, кто на воздухе - раздавленные огромной, железной, бездушной машиной. И разве мы с вами - не рядом с ними?