(no subject)
ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК.
вот выудила ещё из своих старых записных книжек...
Игорь Губерман.
Я скроюсь в песках Иудейской пустыни
На кладбище плоском, просторном и нищем.
И чувствовать стану костями пустыми,
Как ветер истории поверху свищет.
Я жил, как все другие люди,
а если в чем-то слишком лично,
то пусть Господь не обессудит
и даст попробовать вторично.
Пришёл я к горестному мнению
от наблюдения долгих лет:
вся сволочь склонна к единению,
а все порядочные - нет.
* * *
Из гостиной доносится пение. Нет, это не хор еврейских рабов из "Набукко".
Это богатые седые евреи, соль земли, дети отцов-основателей, поют на иврите русские народные песни.
* * *
Сойдутся два еврея - спор о судьбах русского народа. Мне иногда кажется, что это какое-то проклятье над нашим народом повисло. Вспомните, уж сколько лет евреи пишут русскую историю, участвуют в русских революциях, освобождают от врагов "исконно русские" земли, веселят народ православный своими баснями и побасенками... И всё остановиться не могут. Почему? Зачем?
* * *
Поглядишь, как несметно разрастается зло,
слава Б-гу, мы смертны, не увидим всего.
* * *
Борис Чичибабин.
Я почуял беду и проснулся от горя и смуты.
и заплакал о тех, перед кем в неизвестном долгу, -
и не знаю, как быть, и, как годы, проходят минуты.
Ах, родные, родные, ну чем я вам всем помогу?
* * *
Майя Каганская.
По отношению к Израилю у меня комплекс офицерской чести. Офицер не бросает своих солдат, он не бросает свою часть или свой полк, он не бросает людей, доверились они ему или нет. Если бы Израиль был счастливым и благоустроенным, то только бы меня здесь и видели. Но судьба нашей страны всё время висит на волоске. Евреи странны по своей истории, по типу своего существования. Поэтому я всегда была за то, чтобы он был верен себе. Чтобы Израиль продолжал то удивительное общество, которое мы называем еврейством. Это общество странное и повторяю - удивительное, и оно будоражит мою фантазию.
Для меня еврейство - узнавание своих. В Израиле много таких лиц.
* * *
Дина Рубина.
Ох, люблю поругать страну, в которой живу! Смачно, с оттяжкой, с употреблением широких пластов неформальной лексики, с приведением многочисленных, надо сказать, примеров бытовых, политических, социальных и прочих безобразий... Люблю поругать страну, в которой живу... желательно у себя на кухне. И обязательно - с теми, кто живет со мной в этой стране бок о бок, точно так же, как я, ждет (или ждал, или будет ждать) своих детей на побывку из армии, платит неисчислимые налоги, потеет в жару и чинит вечно протекающую зимой крышу...
С гостями же, иностранными журналистами и на выступлениях перед широкой аудиторией в разных странах я становлюсь - стыдно признаться! - неприличной и всесторонней заступницей этой крошечной, скандальной страны, всегда как заноза в глазу торчащей на первых новостных полосах газет.
И лишь по одному поводу я не только позволяю посторонним в своем присутствии хаять этот Святой огрызок суши, но и хмуро поддакиваю: "Да, в Израиле ужасно ездят! Да, хуже, чем в Италии... Да-да, гораздо хуже, чем на Сицилии... О, да - почти так же ужасно, как в Москве."
* * *
- Не думай, что ты самый умный. Здесь все евреи.
(Плакат в аэропорту Бен-Гурион)
* * *
Он родился в те далёкие, но культурные времена, когда блядунов называли ловеласами.
* * *
... а за окном проходит ещё одна ночь из жизни шестимиллиардного сброда, называющего себя человечеством.
* * *
"Всю жизнь я старался переделать дураков. Теперь могу сказать, что их от этого не стало меньше" (известный эстрадник 50-ых годов Пётр Муравский).
* * *
Михаил Жванецкий.
- Старость не для слабаков.
- Порядочного человека можно легко узнать по тому, как неуклюже он делает подлости.
- ПисАть так же, как и пИсать, надо когда невмоготу.
- Счастье, когда ты что-то скажешь или напишешь, и это доставит радость всем людям и одной женщине.
* * *
Лидия Борисовна Либединская.
Для всех она была Лидочка. Умерла в 86 лет с томиком Баратынского в руках.
Виктор Шендерович как-то сокрушался, что не доставил ей свою книгу. "Ничего, Пушкиным перебиваемся" в ответ.
Её зять Игорь Губерман привёл в своей книге: "Тёща моя Лидия Борисовна - интеллигентнейший человек, постоянная участница всяких культурных мероприятий. Однако именнo она подарила мне нужные слова для окончания этой книги. Недавно мы поехали в Тель-Авив, там заезжий сумашай-американ делал доклад о некоей советской школе (как раз о той, где некогда училась тёща), и остановились покурить у входа в университет. Вокруг была неописуемая красота из зелени и всяческой архитектуры. Тёща глубоко и с наслаждением затянулась сигаретой, выдохнула дым и, глянув на окружающий ландшафт, сказала с чувством: "И что же, это всё арабы собираются забрать себе? Хер им в жопу!"
* * *
Александр Галич.
Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы,
Не бойтесь мора и глада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: "Я знаю, как надо!"
Кто скажет: "Идите, люди, за мной,
Я вас научу, как надо!"
....
А бояться-то надо только того,
Кто скажет: "Я знаю, как надо!"
Гоните его! Не верьте ему!
Он врёт! Он не знает - как надо!
вот выудила ещё из своих старых записных книжек...
Игорь Губерман.
Я скроюсь в песках Иудейской пустыни
На кладбище плоском, просторном и нищем.
И чувствовать стану костями пустыми,
Как ветер истории поверху свищет.
Я жил, как все другие люди,
а если в чем-то слишком лично,
то пусть Господь не обессудит
и даст попробовать вторично.
Пришёл я к горестному мнению
от наблюдения долгих лет:
вся сволочь склонна к единению,
а все порядочные - нет.
* * *
Из гостиной доносится пение. Нет, это не хор еврейских рабов из "Набукко".
Это богатые седые евреи, соль земли, дети отцов-основателей, поют на иврите русские народные песни.
* * *
Сойдутся два еврея - спор о судьбах русского народа. Мне иногда кажется, что это какое-то проклятье над нашим народом повисло. Вспомните, уж сколько лет евреи пишут русскую историю, участвуют в русских революциях, освобождают от врагов "исконно русские" земли, веселят народ православный своими баснями и побасенками... И всё остановиться не могут. Почему? Зачем?
* * *
Поглядишь, как несметно разрастается зло,
слава Б-гу, мы смертны, не увидим всего.
* * *
Борис Чичибабин.
Я почуял беду и проснулся от горя и смуты.
и заплакал о тех, перед кем в неизвестном долгу, -
и не знаю, как быть, и, как годы, проходят минуты.
Ах, родные, родные, ну чем я вам всем помогу?
* * *
Майя Каганская.
По отношению к Израилю у меня комплекс офицерской чести. Офицер не бросает своих солдат, он не бросает свою часть или свой полк, он не бросает людей, доверились они ему или нет. Если бы Израиль был счастливым и благоустроенным, то только бы меня здесь и видели. Но судьба нашей страны всё время висит на волоске. Евреи странны по своей истории, по типу своего существования. Поэтому я всегда была за то, чтобы он был верен себе. Чтобы Израиль продолжал то удивительное общество, которое мы называем еврейством. Это общество странное и повторяю - удивительное, и оно будоражит мою фантазию.
Для меня еврейство - узнавание своих. В Израиле много таких лиц.
* * *
Дина Рубина.
Ох, люблю поругать страну, в которой живу! Смачно, с оттяжкой, с употреблением широких пластов неформальной лексики, с приведением многочисленных, надо сказать, примеров бытовых, политических, социальных и прочих безобразий... Люблю поругать страну, в которой живу... желательно у себя на кухне. И обязательно - с теми, кто живет со мной в этой стране бок о бок, точно так же, как я, ждет (или ждал, или будет ждать) своих детей на побывку из армии, платит неисчислимые налоги, потеет в жару и чинит вечно протекающую зимой крышу...
С гостями же, иностранными журналистами и на выступлениях перед широкой аудиторией в разных странах я становлюсь - стыдно признаться! - неприличной и всесторонней заступницей этой крошечной, скандальной страны, всегда как заноза в глазу торчащей на первых новостных полосах газет.
И лишь по одному поводу я не только позволяю посторонним в своем присутствии хаять этот Святой огрызок суши, но и хмуро поддакиваю: "Да, в Израиле ужасно ездят! Да, хуже, чем в Италии... Да-да, гораздо хуже, чем на Сицилии... О, да - почти так же ужасно, как в Москве."
* * *
- Не думай, что ты самый умный. Здесь все евреи.
(Плакат в аэропорту Бен-Гурион)
* * *
Он родился в те далёкие, но культурные времена, когда блядунов называли ловеласами.
* * *
... а за окном проходит ещё одна ночь из жизни шестимиллиардного сброда, называющего себя человечеством.
* * *
"Всю жизнь я старался переделать дураков. Теперь могу сказать, что их от этого не стало меньше" (известный эстрадник 50-ых годов Пётр Муравский).
* * *
Михаил Жванецкий.
- Старость не для слабаков.
- Порядочного человека можно легко узнать по тому, как неуклюже он делает подлости.
- ПисАть так же, как и пИсать, надо когда невмоготу.
- Счастье, когда ты что-то скажешь или напишешь, и это доставит радость всем людям и одной женщине.
* * *
Лидия Борисовна Либединская.
Для всех она была Лидочка. Умерла в 86 лет с томиком Баратынского в руках.
Виктор Шендерович как-то сокрушался, что не доставил ей свою книгу. "Ничего, Пушкиным перебиваемся" в ответ.
Её зять Игорь Губерман привёл в своей книге: "Тёща моя Лидия Борисовна - интеллигентнейший человек, постоянная участница всяких культурных мероприятий. Однако именнo она подарила мне нужные слова для окончания этой книги. Недавно мы поехали в Тель-Авив, там заезжий сумашай-американ делал доклад о некоей советской школе (как раз о той, где некогда училась тёща), и остановились покурить у входа в университет. Вокруг была неописуемая красота из зелени и всяческой архитектуры. Тёща глубоко и с наслаждением затянулась сигаретой, выдохнула дым и, глянув на окружающий ландшафт, сказала с чувством: "И что же, это всё арабы собираются забрать себе? Хер им в жопу!"
* * *
Александр Галич.
Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы,
Не бойтесь мора и глада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: "Я знаю, как надо!"
Кто скажет: "Идите, люди, за мной,
Я вас научу, как надо!"
....
А бояться-то надо только того,
Кто скажет: "Я знаю, как надо!"
Гоните его! Не верьте ему!
Он врёт! Он не знает - как надо!