(no subject)
СЧАСТЛИВЫЙ НОСИК.
Автор - Владимир БЕЙДЕР.
Носика похоронили на Востряковском. Ровно сорок лет назад мы там хоронили маму. Уже тогда там было тесно. Сейчас, судя по снимкам, ещё теснее. Ещё много евреев легло в эту русскую землю с тех пор. Вот и Антон.
Мама тоже ушла неожиданно, рано - я сейчас намного старше её. Но хотя бы порядок был соблюден: я её хоронил, не она меня. Носик забежал вперед. Я не знаком лично с Антошиной мамой, однако знаю, как она к нему относилась, и боюсь представить, что она переживает сейчас, если даже мне трудно смириться с тем, что он меня обогнал.
Тот свет - единственное место, куда младшие должны пропускать старших перед собой. Иначе нарушается нормальное течение времени, естественная смена поколений, возникает ощущение несправедливости - у оставшихся, понятно, только им с этим жить.
Я всегда воспринимал Антона вундеркиндом, корень «кинд», которому разве что в отцы, - каким увидел впервые в безалаберной и веселой комнатке «Бэседера» на Яффо, 75, где он дневал и ночевал, уже уйдя из «Вестей», куда мне ещё предстояло прийти. И всё, что происходило с ним потом, не удивляло, но и отношения не изменило. Только из сообщения о смерти с удивлением обнаружил, что ему уже перевалило за полтинник - солидный возраст, для смерти рано, а для жизни вполне. Он так и не повзрослел, его ровесники из той же компании - да, и ещё как, а он - ни в какую. И потому ощущение, что так невозможно рано.
Это - единственное, о чём надо жалеть. И его, и особенно - маму. В остальном - только завидовать.
Носик прожил удивительно счастливую жизнь. Делал только то, что хотел. Не боялся никого и не стеснялся ничего. Жил, где хотел, с кем хотел, как хотел, ни в чем себе не отказывая, хотя последнее и укоротило ему годы. Будь он более жалостлив к себе и разумен житейски, это не был бы Носик.
Мне довелось знать и дружить с людьми, которых жизнь одарила так же щедро талантами, мудростью, эрудицией, как его. Большинства уже нет, все ушли рано. Но ни о ком из них я бы не сказал, что они взяли от отпущенного им срока по максимуму. Только о Носике. Он взял себе и оставил после себя столько, что только его я могу назвать по-настоящему счастливым и фантастически удачливым.
Потому и удалось ему сделать то, что он сделал. В нашей привычной шкале заслуг есть небольшой набор показателей жизненных достижений. Звания и награды, масштаб побед, количество загубленных жизней своих солдат и чужих - у военных, премии и открытия - для ученых, посты - для бюрократов и политиков, деньги - для бизнесменов. Все они, идя к своим вершинам, вынуждены поступаться чем-то, и далеко не все, достигнув их, счастливы.
Антон не поступался ничем. Он мог бы занять гораздо более высокие посты, чем занимал, заработать кучу бабла, стать олигархом. Но не заморачивался этим никогда. Он делал лишь то, что хотел, и вел себя, как хотел. И потому был абсолютно свободен и, да, - счастлив. Только завидовать. И сокрушаться, что уже был.
----------------------------------
Моего папу там похоронили в 1952 году, маму - в 1987 году. В той же могиле покоится основательница маминого рода Сура Лейбовна Шустер и папина сестра моя тётя Беллочка. Вот среди этих берёз и сосен... Наверно, там сохраняется участок для членов рода Керштейн - Марголиных, которыe в генеалогическом дереве мамы Виктории Мочаловой. Бедная бедная мама....
Виктория Мочалова Спасибо. Именно в эту нашу семейную могилу я и похоронила Антона.
Автор - Владимир БЕЙДЕР.
Носика похоронили на Востряковском. Ровно сорок лет назад мы там хоронили маму. Уже тогда там было тесно. Сейчас, судя по снимкам, ещё теснее. Ещё много евреев легло в эту русскую землю с тех пор. Вот и Антон.
Мама тоже ушла неожиданно, рано - я сейчас намного старше её. Но хотя бы порядок был соблюден: я её хоронил, не она меня. Носик забежал вперед. Я не знаком лично с Антошиной мамой, однако знаю, как она к нему относилась, и боюсь представить, что она переживает сейчас, если даже мне трудно смириться с тем, что он меня обогнал.
Тот свет - единственное место, куда младшие должны пропускать старших перед собой. Иначе нарушается нормальное течение времени, естественная смена поколений, возникает ощущение несправедливости - у оставшихся, понятно, только им с этим жить.
Я всегда воспринимал Антона вундеркиндом, корень «кинд», которому разве что в отцы, - каким увидел впервые в безалаберной и веселой комнатке «Бэседера» на Яффо, 75, где он дневал и ночевал, уже уйдя из «Вестей», куда мне ещё предстояло прийти. И всё, что происходило с ним потом, не удивляло, но и отношения не изменило. Только из сообщения о смерти с удивлением обнаружил, что ему уже перевалило за полтинник - солидный возраст, для смерти рано, а для жизни вполне. Он так и не повзрослел, его ровесники из той же компании - да, и ещё как, а он - ни в какую. И потому ощущение, что так невозможно рано.
Это - единственное, о чём надо жалеть. И его, и особенно - маму. В остальном - только завидовать.
Носик прожил удивительно счастливую жизнь. Делал только то, что хотел. Не боялся никого и не стеснялся ничего. Жил, где хотел, с кем хотел, как хотел, ни в чем себе не отказывая, хотя последнее и укоротило ему годы. Будь он более жалостлив к себе и разумен житейски, это не был бы Носик.
Мне довелось знать и дружить с людьми, которых жизнь одарила так же щедро талантами, мудростью, эрудицией, как его. Большинства уже нет, все ушли рано. Но ни о ком из них я бы не сказал, что они взяли от отпущенного им срока по максимуму. Только о Носике. Он взял себе и оставил после себя столько, что только его я могу назвать по-настоящему счастливым и фантастически удачливым.
Потому и удалось ему сделать то, что он сделал. В нашей привычной шкале заслуг есть небольшой набор показателей жизненных достижений. Звания и награды, масштаб побед, количество загубленных жизней своих солдат и чужих - у военных, премии и открытия - для ученых, посты - для бюрократов и политиков, деньги - для бизнесменов. Все они, идя к своим вершинам, вынуждены поступаться чем-то, и далеко не все, достигнув их, счастливы.
Антон не поступался ничем. Он мог бы занять гораздо более высокие посты, чем занимал, заработать кучу бабла, стать олигархом. Но не заморачивался этим никогда. Он делал лишь то, что хотел, и вел себя, как хотел. И потому был абсолютно свободен и, да, - счастлив. Только завидовать. И сокрушаться, что уже был.
----------------------------------
Моего папу там похоронили в 1952 году, маму - в 1987 году. В той же могиле покоится основательница маминого рода Сура Лейбовна Шустер и папина сестра моя тётя Беллочка. Вот среди этих берёз и сосен... Наверно, там сохраняется участок для членов рода Керштейн - Марголиных, которыe в генеалогическом дереве мамы Виктории Мочаловой. Бедная бедная мама....
Виктория Мочалова Спасибо. Именно в эту нашу семейную могилу я и похоронила Антона.