ПАМЯТИ ЮРИЯ ШТЕРНА.
5 июня 2011 года вечер, посвященный Юрию Штерну, прошел в Театре на Таганке под эгидой посла Государства Израиль в России г-жи Дорит Голендер и Фонда Юрия Штерна.
Москва, лето, жаркий воскресный вечер - театр почти полон, случайных и равнодушных не было, редкостный случай единения - зал замирал, смеялся и плакал, чувствовалось общее дыхание, не по счету «три-четыре», а по душевной сопричастности происходящему даже тех, кто не был дружен или близко знаком с Юрием. Его харизма покорила всех. А обаяние, мужество и просветленная вера его жены Лены Штерн придали вечеру сокровенное звучание, интонацию абсолютного доверия и открытости.
Начнем со стихотворения Юрия Штерна, написанном в Москве в 1989 году. Его слова «А я здесь больше не живу» сегодня, когда Юрия нет, приобрели какое-то иное, метафизическое звучание: ЗДЕСЬ больше не живу. Но - ЖИВУ... Так слышится.
А я здесь больше не живу...
Спускаюсь, выхожу из дома,
Толпой несом, в метро плыву.
Все так привычно, так знакомо.
Но я здесь больше не живу.
Записки старые не рву,
Звоню - всё те же две копейки,
И голос той же канарейки.
Но я здесь больше не живу.
Неужто это наяву?
Я в жизнь, как в память, погружаюсь.
С друзьями пью.
Встаю. Прощаюсь.
Ведь я здесь больше не живу.
-------------------------------------------
Лена ШТЕРН.
Белые ночи, тополиный пух...
(история одного вечера)
завершение
Почти одиннадцать вечера. На Таганской площади заходящее позднее солнце отражается золотом в окнах домов. Разгоряченная вином и встречей компания выходит из театра, и не в силах разойтись, продолжает свой путь в направлении близлежащего ресторана. Московские друзья, знакомые далеких университетских лет, родные, и мои дети, стопроцентные израильтяне, оглушенные всем происходящим - сотнями людей, пришедших в Москве на вечер памяти их отца, особой атмосферой внимания, смеха и слез, уважения и ностальгии...
Провожая меня в обратный путь, старый друг принес в подарок видеозапись "Мастера и Маргариты" - фильма, пролежавшего 15 лет «на полке» по непонятным причинам, и лишь сейчас получившего право на жизнь.
Дома по приезде, просматривая фильм, глядя на лица актеров, пейзажи Москвы и Иерушалаима, прислушиваясь к знакомым словам, не могла отделаться от мысли, что и этот подарок, и вечер на Таганке, и вся московская поездка - не случайны. На фоне чуть блеклого неба и облаков белого тополиного пуха, превращавшихся порой в подобие снежной бури, происходили события, которые несколько десятилетий назад казались абсолютно фантастическими, невозможными. Словно лишь сейчас настало время возвращения, встречи, воссоединения, осмысления... Что существует в моей жизни некое мистическое переплетение этих двух городов, связь между главными действующими лицами, включая Мастера и Маргариту, связь времен, соединивших "в причудливой вязи" театр, его легендарную историю, наш с Юрой поход на любимовского "Мастера", вечер памяти Юры на той же сцене Таганки, возвращение Марика и Полины в Москву, посещение старых наших домов на Преображенке и на Щелковской, и многое другое...
Связь времен - между толпой зимой 1980 года, пытающейся пробиться по подделанным контрамаркам на "Мастера и Маргариту", и самим Мастером - Юрием Петровичем - на сцене, вспоминающем встречи с Юрой в Иерусалиме... В том же зале, на той же сцене... И потом, в легендарном кабинете Любимова, полтора часа истории, воспоминаний, рассказов, возможно ли это?
Начало
Оказалось, что возможно...
Меня всегда поражало, как случается, что некое слово, идея, задумка вдруг обретают настоящую реальную жизнь... Как произошло, что этот вечер памяти Юры обрел жизнь, случился..
Март месяц. В предпасхальные, еще почти зимние дни, проездом в Москве, пытаюсь наудачу созвониться с Дорит Голендер, новым израильским послом, в прошлом - директором РЭКА, хорошей знакомой и другом Юры. Честно говоря, особого рвения и сил на поднятие московского вечера не было, но все-таки решила использовать мизерную возможность назначить встречу с послом. Глубокий радиофонный голос Доры в трубке - конечно, приезжайте после трех, на Ордынку.
Мы обсуждаем идею вечера памяти Юры, Дорит загорается: "Давайте проведем его в театре на Таганке, недавно там был вечер "Любимов и Иерусалим".
Я в смятении - Таганка - боже - на этой сцене, в этом здании - овеянных мифами и по сей день... А это возможно, заикаясь от волнения, спрашиваю я. Меня уверяют, что шансы велики... Но нужен сценарий. Программа. Гости... Да мало ли что еще требует организация вечера в таком месте... Я, как всегда, головой в прорубь, с размаху, еще не зная, что мне предстоит, но полагаясь на помощь посольства - соглашаюсь... Тотчас же была назначена и предварительная дата вечера - конец мая, начало июня. Через месяц с лишком после возвращения, в начале мая, звонок из Москвы - на проводе Йоси Тавор: "Лена, где сценарий? Я нахожусь в кабинете Каталин, на Таганке... Вечер состоится 5 июня..."
Ну, нам ли бояться трудностей... Правда, я не предполагала, что они будут столь обильными. Но поскольку я без особых колебаний становлюсь продюссером, сценаристом, ведущей, режиссером... список можно продолжить, то и этот, последний пока что опыт, наверное, пригодится... Месяц бесконечных звонков, переговоров и имейлов с замечательными артистами и музыкантами, фантастическим ведущим (хвала Господу и Юре, что столько любящих людей он обрел), волнений и звонков в посольство, составления бесконечных списков и их пересылка, помощи друзей в оплате расходов, поисках "израильского номера", графики приглашения, рассылке по сайтам и пр., - все это позади... Слава Богу...
Когда же оказалось, что и мои дети решили поехать вместе со мной в Москву, то моей радости не было предела. Наша совместная поездка, возвращение в Москву - событие еще более невероятное, важное, нежели проведение вечера.. Для Полинки, тогда семилетней девочки, цепляющейся за серое вязаное пальто мамы, последние часы пребывания в России прошли в пустом и полутемном зале Шереметьево, где она истошно кричала "верните мне моего папу ..", а двухлетний Марик, горячий от жара, ревел навзрыд, пока меня пытались обыскать в кабинете гинеколога, пока... да что там. .. пока Юра нетвердым шагом вернулся, и мы все-таки улетели на, как тогда это называлось, ПМЖ - постоянное место жительства - Израиль ... И вот теперь, тридцать лет спустя, мы втроем возвращаемся в Москву на вечер памяти Юры, и где? - в Театре на Таганке, место почти сакральное для меня.. Но как это объянить им, выросшим на совсем других символах?
В тот же день, вечером спектакль "Высоцкий", дети просили и как по заказу - два часа, без перерыва - вся боль и 60-х, и 70-х обрушились со сцены. И это было сильнее всяких объяснений о том, как мы жили, что было здесь, и почему они выросли совсем в другой стране, и в тоже время, почему необходимо было нам это возвращение... Полинка, напевая "Парус" на иврите: "А я и не знала, что все песни, которые мне папа пел, написаны Высоцким".
Этим же вечером, после спектакля, рядом со станцией метро, группа рока, толпа зрителей вокруг - невиданная в наши времена - вот она, Москва, год 2011, вот он, Иерусалим - 3,5 часа лёта - расстояние в жизнь ... Но встреча возможна, преодолевая страх и сомнения, с открытым сердцем и любовью, любопытством и юмором.
И вот, 2 июня, - театр, кабинет Каталин Любимовой на втором этаже, все специалисты в сборе - неужели это свершается прямо на глазах? - путешествия по подземным коридорам Таганки, обрамленным трубами, выкрашенными в черно-бело-красные цвета - символ Таганки, склады декораций, даже приказ по театру!!! - о вечере Юрия Штерна - видела своими глазами, клянусь..
5 июня, воскресенье, два часа до начала... пять часов пополудни, вместе с Мариком и Полиной мы по дороге в театр ... Не могу сдержать волнения, выпила разом рюмку коньяка и чего-то успокаивающего..
В фойе фотографии Юры, перекочевавшие в салоне "Эль-Аль" из Иерусалима, плакат, возвещающий о вечере нашего друга Юрия Штерна, в зале репетиция (Маша Немировская командует парадом), знакомые мелодии израильских песен успокаивают меня. Марик и Полина, сияющие и взволнованные тоже, за столиком с книгами и флайерами Фонда.. Каталина предлагает всем соевые батончики - оказывается, традиция (жаль, что не рюмку коньяка). Все, вроде бы, в порядке... Теперь остается только помолиться.
Вот и публика начинает собираться, сначала парами, потом потоком. Столько знакомых, родных лиц... Прибывают высокие гости... И мои друзья университетские, и самые родные - Штерны - ловлю себя на мысли, что вечер уже начался здесь и сейчас, в фойе театра... Удивительно, зал заполнен почти совсем. Звонок...
Мне, сидящей на сцене и украдкой оглядывающей зал, были видны и слезы, и волнение гостей. Да и гостями их назвать неточно. Встреча друзей, встреча, пронизанная всем, что было так важно в жизни Юры - и смех, и анекдот, и высокая речь, и даже танец с Розовским, и "Катюшка" на иврите, и конечно, сам Мастер - на сцене - Юрий Петрович Любимов. Как в Юриной жизни, встречи с министрами и послами сменялись застольем и бардовскими песнями, стихами Серебряного века - все это было здесь. Но было и другое - ощущение продолжения, уважение к стране, к тому что было сделано и продолжает эту бессмертную жизнь духа, идеи, сущности нашей... И глаза детей, Полинки и Марика, со второго ряда, - по их реакции я судила обо всем происходящем.
"Золотой Иерусалим" в виртуозном исполнении молодого артиста театра на Таганке завершил вечер, но никто не расходился, все оставались на своих местах, ожидая продолжения... Оно последовало не только в фойе театра, среди ваз с черешнями и бокалов с красным вином, среди изобилия, устроенного Каталин Любимовой и ее помощниками, но и в нашей жизни, в этой встрече, в тишине зала, во внимании, совпадении, в точности выбора.
Июнь 2011. Иерусалим
Москва, лето, жаркий воскресный вечер - театр почти полон, случайных и равнодушных не было, редкостный случай единения - зал замирал, смеялся и плакал, чувствовалось общее дыхание, не по счету «три-четыре», а по душевной сопричастности происходящему даже тех, кто не был дружен или близко знаком с Юрием. Его харизма покорила всех. А обаяние, мужество и просветленная вера его жены Лены Штерн придали вечеру сокровенное звучание, интонацию абсолютного доверия и открытости.
Начнем со стихотворения Юрия Штерна, написанном в Москве в 1989 году. Его слова «А я здесь больше не живу» сегодня, когда Юрия нет, приобрели какое-то иное, метафизическое звучание: ЗДЕСЬ больше не живу. Но - ЖИВУ... Так слышится.
А я здесь больше не живу...
Спускаюсь, выхожу из дома,
Толпой несом, в метро плыву.
Все так привычно, так знакомо.
Но я здесь больше не живу.
Записки старые не рву,
Звоню - всё те же две копейки,
И голос той же канарейки.
Но я здесь больше не живу.
Неужто это наяву?
Я в жизнь, как в память, погружаюсь.
С друзьями пью.
Встаю. Прощаюсь.
Ведь я здесь больше не живу.
-------------------------------------------
Лена ШТЕРН.
Белые ночи, тополиный пух...
(история одного вечера)
завершение
Почти одиннадцать вечера. На Таганской площади заходящее позднее солнце отражается золотом в окнах домов. Разгоряченная вином и встречей компания выходит из театра, и не в силах разойтись, продолжает свой путь в направлении близлежащего ресторана. Московские друзья, знакомые далеких университетских лет, родные, и мои дети, стопроцентные израильтяне, оглушенные всем происходящим - сотнями людей, пришедших в Москве на вечер памяти их отца, особой атмосферой внимания, смеха и слез, уважения и ностальгии...
Провожая меня в обратный путь, старый друг принес в подарок видеозапись "Мастера и Маргариты" - фильма, пролежавшего 15 лет «на полке» по непонятным причинам, и лишь сейчас получившего право на жизнь.
Дома по приезде, просматривая фильм, глядя на лица актеров, пейзажи Москвы и Иерушалаима, прислушиваясь к знакомым словам, не могла отделаться от мысли, что и этот подарок, и вечер на Таганке, и вся московская поездка - не случайны. На фоне чуть блеклого неба и облаков белого тополиного пуха, превращавшихся порой в подобие снежной бури, происходили события, которые несколько десятилетий назад казались абсолютно фантастическими, невозможными. Словно лишь сейчас настало время возвращения, встречи, воссоединения, осмысления... Что существует в моей жизни некое мистическое переплетение этих двух городов, связь между главными действующими лицами, включая Мастера и Маргариту, связь времен, соединивших "в причудливой вязи" театр, его легендарную историю, наш с Юрой поход на любимовского "Мастера", вечер памяти Юры на той же сцене Таганки, возвращение Марика и Полины в Москву, посещение старых наших домов на Преображенке и на Щелковской, и многое другое...
Связь времен - между толпой зимой 1980 года, пытающейся пробиться по подделанным контрамаркам на "Мастера и Маргариту", и самим Мастером - Юрием Петровичем - на сцене, вспоминающем встречи с Юрой в Иерусалиме... В том же зале, на той же сцене... И потом, в легендарном кабинете Любимова, полтора часа истории, воспоминаний, рассказов, возможно ли это?
Начало
Оказалось, что возможно...
Меня всегда поражало, как случается, что некое слово, идея, задумка вдруг обретают настоящую реальную жизнь... Как произошло, что этот вечер памяти Юры обрел жизнь, случился..
Март месяц. В предпасхальные, еще почти зимние дни, проездом в Москве, пытаюсь наудачу созвониться с Дорит Голендер, новым израильским послом, в прошлом - директором РЭКА, хорошей знакомой и другом Юры. Честно говоря, особого рвения и сил на поднятие московского вечера не было, но все-таки решила использовать мизерную возможность назначить встречу с послом. Глубокий радиофонный голос Доры в трубке - конечно, приезжайте после трех, на Ордынку.
Мы обсуждаем идею вечера памяти Юры, Дорит загорается: "Давайте проведем его в театре на Таганке, недавно там был вечер "Любимов и Иерусалим".
Я в смятении - Таганка - боже - на этой сцене, в этом здании - овеянных мифами и по сей день... А это возможно, заикаясь от волнения, спрашиваю я. Меня уверяют, что шансы велики... Но нужен сценарий. Программа. Гости... Да мало ли что еще требует организация вечера в таком месте... Я, как всегда, головой в прорубь, с размаху, еще не зная, что мне предстоит, но полагаясь на помощь посольства - соглашаюсь... Тотчас же была назначена и предварительная дата вечера - конец мая, начало июня. Через месяц с лишком после возвращения, в начале мая, звонок из Москвы - на проводе Йоси Тавор: "Лена, где сценарий? Я нахожусь в кабинете Каталин, на Таганке... Вечер состоится 5 июня..."
Ну, нам ли бояться трудностей... Правда, я не предполагала, что они будут столь обильными. Но поскольку я без особых колебаний становлюсь продюссером, сценаристом, ведущей, режиссером... список можно продолжить, то и этот, последний пока что опыт, наверное, пригодится... Месяц бесконечных звонков, переговоров и имейлов с замечательными артистами и музыкантами, фантастическим ведущим (хвала Господу и Юре, что столько любящих людей он обрел), волнений и звонков в посольство, составления бесконечных списков и их пересылка, помощи друзей в оплате расходов, поисках "израильского номера", графики приглашения, рассылке по сайтам и пр., - все это позади... Слава Богу...
Когда же оказалось, что и мои дети решили поехать вместе со мной в Москву, то моей радости не было предела. Наша совместная поездка, возвращение в Москву - событие еще более невероятное, важное, нежели проведение вечера.. Для Полинки, тогда семилетней девочки, цепляющейся за серое вязаное пальто мамы, последние часы пребывания в России прошли в пустом и полутемном зале Шереметьево, где она истошно кричала "верните мне моего папу ..", а двухлетний Марик, горячий от жара, ревел навзрыд, пока меня пытались обыскать в кабинете гинеколога, пока... да что там. .. пока Юра нетвердым шагом вернулся, и мы все-таки улетели на, как тогда это называлось, ПМЖ - постоянное место жительства - Израиль ... И вот теперь, тридцать лет спустя, мы втроем возвращаемся в Москву на вечер памяти Юры, и где? - в Театре на Таганке, место почти сакральное для меня.. Но как это объянить им, выросшим на совсем других символах?
В тот же день, вечером спектакль "Высоцкий", дети просили и как по заказу - два часа, без перерыва - вся боль и 60-х, и 70-х обрушились со сцены. И это было сильнее всяких объяснений о том, как мы жили, что было здесь, и почему они выросли совсем в другой стране, и в тоже время, почему необходимо было нам это возвращение... Полинка, напевая "Парус" на иврите: "А я и не знала, что все песни, которые мне папа пел, написаны Высоцким".
Этим же вечером, после спектакля, рядом со станцией метро, группа рока, толпа зрителей вокруг - невиданная в наши времена - вот она, Москва, год 2011, вот он, Иерусалим - 3,5 часа лёта - расстояние в жизнь ... Но встреча возможна, преодолевая страх и сомнения, с открытым сердцем и любовью, любопытством и юмором.
И вот, 2 июня, - театр, кабинет Каталин Любимовой на втором этаже, все специалисты в сборе - неужели это свершается прямо на глазах? - путешествия по подземным коридорам Таганки, обрамленным трубами, выкрашенными в черно-бело-красные цвета - символ Таганки, склады декораций, даже приказ по театру!!! - о вечере Юрия Штерна - видела своими глазами, клянусь..
5 июня, воскресенье, два часа до начала... пять часов пополудни, вместе с Мариком и Полиной мы по дороге в театр ... Не могу сдержать волнения, выпила разом рюмку коньяка и чего-то успокаивающего..
В фойе фотографии Юры, перекочевавшие в салоне "Эль-Аль" из Иерусалима, плакат, возвещающий о вечере нашего друга Юрия Штерна, в зале репетиция (Маша Немировская командует парадом), знакомые мелодии израильских песен успокаивают меня. Марик и Полина, сияющие и взволнованные тоже, за столиком с книгами и флайерами Фонда.. Каталина предлагает всем соевые батончики - оказывается, традиция (жаль, что не рюмку коньяка). Все, вроде бы, в порядке... Теперь остается только помолиться.
Вот и публика начинает собираться, сначала парами, потом потоком. Столько знакомых, родных лиц... Прибывают высокие гости... И мои друзья университетские, и самые родные - Штерны - ловлю себя на мысли, что вечер уже начался здесь и сейчас, в фойе театра... Удивительно, зал заполнен почти совсем. Звонок...
Мне, сидящей на сцене и украдкой оглядывающей зал, были видны и слезы, и волнение гостей. Да и гостями их назвать неточно. Встреча друзей, встреча, пронизанная всем, что было так важно в жизни Юры - и смех, и анекдот, и высокая речь, и даже танец с Розовским, и "Катюшка" на иврите, и конечно, сам Мастер - на сцене - Юрий Петрович Любимов. Как в Юриной жизни, встречи с министрами и послами сменялись застольем и бардовскими песнями, стихами Серебряного века - все это было здесь. Но было и другое - ощущение продолжения, уважение к стране, к тому что было сделано и продолжает эту бессмертную жизнь духа, идеи, сущности нашей... И глаза детей, Полинки и Марика, со второго ряда, - по их реакции я судила обо всем происходящем.
"Золотой Иерусалим" в виртуозном исполнении молодого артиста театра на Таганке завершил вечер, но никто не расходился, все оставались на своих местах, ожидая продолжения... Оно последовало не только в фойе театра, среди ваз с черешнями и бокалов с красным вином, среди изобилия, устроенного Каталин Любимовой и ее помощниками, но и в нашей жизни, в этой встрече, в тишине зала, во внимании, совпадении, в точности выбора.
Июнь 2011. Иерусалим