ПАМЯТИ АРТИСТА.... СЕГОДНЯ ГОДОВЩИНА СМЕРТИ.
Оригинал взят у luckyed в Жесты памяти Сергея Юрского
Дамы и господа!
Позади вечер-встреча с Сергеем Юрьевичем Юрским. Он в 10-й раз приезжает в Страну за последние 23 года. 80 лет. Не шутка. Но все осторожные сомнения рассеялись в первые же мгновения. Переполненный зал, овации, ощущение восторга и радости...
Даже не знаю, как лучше определить пережитое. Концерт, литературные чтения, театр одного актёра?
Сохраню имя, данное самим Юрским...
ЖЕСТ ПАМЯТИ.
На самом деле, жест был не один. Лучи воспоминаний высвечивали яркие детали мозаики прошлого, образующей жизнь. Юрскому есть, что вспомнить.
В начале - стихотворение раннего Бродского. Всё ещё впереди. И изгнание, и слава.
А после - проза. Булгаковский "Мольер", чудесный рассказ Евгения Попова "Полярная звезда" и "Фроим Грач" Бабеля. Всё поразительное, разное, безукоризненное. Остановлюсь лишь на третьей части.
Необратимое прощание с ТОЙ Одессой. Один из последних "Одесских рассказов" Исаака Бабеля. Страшный, безнадёжный, грустный, отчаянный... Читанный столько раз, что можно повторять с любого места.
И засаленный, загрязнённый неимоверным количеством глаз, рук, голосов. Именно в нём ярче всего проявляется феномен Юрского.
Не знаю, как точнее сформулировать...
Очищение "Фроима Грача" или очищение "Фроимом Грачём"? Полагаю, и то, и другое..
Недавно московский театр Маяковского привёз к нам на гастроли спектакль по пьесе Фридриха Горенштейна "Бердичев". Неприятно поразили два факта. Низкий уровень игры и ужасающая пародийная речь еврейского местечка. Оставим это на профессиональной совести актёров и режиссёра.
Еврейский и (или) одесский акцент спародировать невозможно. Чем больше пытаются, тем гаже выходит. Чуткое ухо немедленно вылавливает омерзительную фальшь.
Одно из чудес Юрского в том, что странная речь его не пародийна. Он не передразнивает, не изображает акцент. Он просто рассказывает горькую историю на своём языке, и перед нами неожиданно возникает та Одесса. Точными интонациями Юрский срезает с одесского мифа налипшую за многие годы грязь. И тот вновь начинает сверкать. А Сергей Юрьевич поворачивает его чуть-чуть, удивлённо разглядывая, и возникают среди строк новые оттенки.
Слова, подобно лучикам света, снуют по граням литературного шедевра. Он оживает, молодеет, искрится и слепит нас звуковыми "зайчиками".
Второе отделение - жест памяти личным отношениям. И вновь всё начинается с Иосифа Бродского. Воспоминание об одной из встреч в Женеве в 1995-ом году. Спор о том, должны ли актёры читать стихи.
Бродский полагал, что "на слово имеет право только сам поэт". А вечером за рюмкой, посмеиваясь, пообещал написать для Юрского "личные" стихи, предназначенные для чтения. Встреча эта оказалась последней.
Но в посмертном сборнике "Пейзаж с наводнением" Юрский обнаружил стихи, посвящённые себе. "Театральное" - философская прогулка в выморочный мир древнего театра. Театра ли?
Сергей Юрьевич играет для нас это сюрреалистическое представление, а после показывает свой ответ великой тени.
Странный диалог с "тем светом".
И грустное послесловие:
"Насколько я оказался старше Бродского."
Воспоминания, друзья. Ранние прекрасные стихи Дмитрия Быкова. Очень "хармсовский" смешной рассказ самого Юрского. Встреча неизбежно движется к финалу.
А я думаю о том, насколько мало таких, как Сергей Юрский. Личностей, занявших свою уникальную нишу, и несоизмеримых с эпигонами. Жванецкий, Райкин.... Не вспоминается. Но пальцев на одной руке точно хватит.
А остальные? Где они? Только что прозвучал ответ самого Юрского:
"И смех, и грех, но так бывает -
Все громче, громче завывая,
Артисты старших поколенийНикак не могут встать с коленей. "
Когда-то посчастливилось побывать на одном из последних выступлений Аркадия Райкина. Блистательные перевоплощения, калейдоскоп масок-лиц, интонаций, ужимок... Зашкаливавшая энергия, танец жизни. Долго потом стоял у театрального разъезда, чтобы поблагодарить.
Аркадий Исаакович вышел, опираясь на руку помощника. Масок больше не было. Абсолютно белое лицо. Разговаривать не мог. Только тихим голосом повторял благодарным зрителям: "Спасибо, спасибо, спасибо..." Весь остался в прошедшем, на сцене, где минуты назад бурлил, сверкал, блистал. Сил не осталось. Такие, как он, не умеют их распределять.
Их жизнь не костёр, а череда фейерверков, салютов, взрывающихся неудержимо и опустошающе.
Сергей Юрьевич ничего не оставил на бис. Всё, что мог, отдал. Когда в очередной раз выходил на поклон к стоящему и бисирующему залу, занавес беспощадно и хамски упал, отделяя его от нас. После любимовского "Гамлета" невозможно не замечать в движущемся занавесе знаков непреклонной судьбы.
Я отправился за кулисы с потёртой книжкой Юрского "Кто держит паузу", в надежде получить второй автограф. Преодолев препятствия, перегородки и натянутые канаты, подобрался к дверям гримёрки. Дверь оказалась закрытой и охраняемой. В щёлку увидел друзей, окруживших бледного и усталого Сергея Юрьевича.
Внутрь не пройти. Один из охраняющих взялся передать книгу. Но наличие старого автографа требовало объяснений. Я отчаянно рванулся в комнату со словами:
"Сергей Юрьевич! Более 30-ти лет назад в Одессе вы подписали эту книжку. Хочу, чтобы Вы подписывали её каждые 30 лет. Пусть это станет традицией."
Детская улыбка на "меловом" лице.
- Как Вас зовут?
Я назвался и немедленно был выдворен за дверь зазевавшейся "стражей". Через несколько минут мне вынесли книжку, подписанную дважды.
Теперь это наш жест памяти. Двойной.
Спасибо, Сергей Юрьевич.
От нас всех, дамы и господа.
-------------------------------------------------------
У меня тоже есть книга Сергея Юрского "Кто держит паузу" и тoже с дарственной надписью... Дата надписи, начертанная рукой Сергея Юрьевича, - 15 февр.78
Дамы и господа!
Позади вечер-встреча с Сергеем Юрьевичем Юрским. Он в 10-й раз приезжает в Страну за последние 23 года. 80 лет. Не шутка. Но все осторожные сомнения рассеялись в первые же мгновения. Переполненный зал, овации, ощущение восторга и радости...
Даже не знаю, как лучше определить пережитое. Концерт, литературные чтения, театр одного актёра?
Сохраню имя, данное самим Юрским...
ЖЕСТ ПАМЯТИ.
На самом деле, жест был не один. Лучи воспоминаний высвечивали яркие детали мозаики прошлого, образующей жизнь. Юрскому есть, что вспомнить.
В начале - стихотворение раннего Бродского. Всё ещё впереди. И изгнание, и слава.
А после - проза. Булгаковский "Мольер", чудесный рассказ Евгения Попова "Полярная звезда" и "Фроим Грач" Бабеля. Всё поразительное, разное, безукоризненное. Остановлюсь лишь на третьей части.
Необратимое прощание с ТОЙ Одессой. Один из последних "Одесских рассказов" Исаака Бабеля. Страшный, безнадёжный, грустный, отчаянный... Читанный столько раз, что можно повторять с любого места.
И засаленный, загрязнённый неимоверным количеством глаз, рук, голосов. Именно в нём ярче всего проявляется феномен Юрского.
Не знаю, как точнее сформулировать...
Очищение "Фроима Грача" или очищение "Фроимом Грачём"? Полагаю, и то, и другое..
Недавно московский театр Маяковского привёз к нам на гастроли спектакль по пьесе Фридриха Горенштейна "Бердичев". Неприятно поразили два факта. Низкий уровень игры и ужасающая пародийная речь еврейского местечка. Оставим это на профессиональной совести актёров и режиссёра.
Еврейский и (или) одесский акцент спародировать невозможно. Чем больше пытаются, тем гаже выходит. Чуткое ухо немедленно вылавливает омерзительную фальшь.
Одно из чудес Юрского в том, что странная речь его не пародийна. Он не передразнивает, не изображает акцент. Он просто рассказывает горькую историю на своём языке, и перед нами неожиданно возникает та Одесса. Точными интонациями Юрский срезает с одесского мифа налипшую за многие годы грязь. И тот вновь начинает сверкать. А Сергей Юрьевич поворачивает его чуть-чуть, удивлённо разглядывая, и возникают среди строк новые оттенки.
Слова, подобно лучикам света, снуют по граням литературного шедевра. Он оживает, молодеет, искрится и слепит нас звуковыми "зайчиками".
Второе отделение - жест памяти личным отношениям. И вновь всё начинается с Иосифа Бродского. Воспоминание об одной из встреч в Женеве в 1995-ом году. Спор о том, должны ли актёры читать стихи.
Бродский полагал, что "на слово имеет право только сам поэт". А вечером за рюмкой, посмеиваясь, пообещал написать для Юрского "личные" стихи, предназначенные для чтения. Встреча эта оказалась последней.
Но в посмертном сборнике "Пейзаж с наводнением" Юрский обнаружил стихи, посвящённые себе. "Театральное" - философская прогулка в выморочный мир древнего театра. Театра ли?
Сергей Юрьевич играет для нас это сюрреалистическое представление, а после показывает свой ответ великой тени.
Странный диалог с "тем светом".
Click to viewИ грустное послесловие:
"Насколько я оказался старше Бродского."
Воспоминания, друзья. Ранние прекрасные стихи Дмитрия Быкова. Очень "хармсовский" смешной рассказ самого Юрского. Встреча неизбежно движется к финалу.
А я думаю о том, насколько мало таких, как Сергей Юрский. Личностей, занявших свою уникальную нишу, и несоизмеримых с эпигонами. Жванецкий, Райкин.... Не вспоминается. Но пальцев на одной руке точно хватит.
А остальные? Где они? Только что прозвучал ответ самого Юрского:
"И смех, и грех, но так бывает -
Все громче, громче завывая,
Артисты старших поколенийНикак не могут встать с коленей. "
Когда-то посчастливилось побывать на одном из последних выступлений Аркадия Райкина. Блистательные перевоплощения, калейдоскоп масок-лиц, интонаций, ужимок... Зашкаливавшая энергия, танец жизни. Долго потом стоял у театрального разъезда, чтобы поблагодарить.
Аркадий Исаакович вышел, опираясь на руку помощника. Масок больше не было. Абсолютно белое лицо. Разговаривать не мог. Только тихим голосом повторял благодарным зрителям: "Спасибо, спасибо, спасибо..." Весь остался в прошедшем, на сцене, где минуты назад бурлил, сверкал, блистал. Сил не осталось. Такие, как он, не умеют их распределять.
Их жизнь не костёр, а череда фейерверков, салютов, взрывающихся неудержимо и опустошающе.
Сергей Юрьевич ничего не оставил на бис. Всё, что мог, отдал. Когда в очередной раз выходил на поклон к стоящему и бисирующему залу, занавес беспощадно и хамски упал, отделяя его от нас. После любимовского "Гамлета" невозможно не замечать в движущемся занавесе знаков непреклонной судьбы.
Я отправился за кулисы с потёртой книжкой Юрского "Кто держит паузу", в надежде получить второй автограф. Преодолев препятствия, перегородки и натянутые канаты, подобрался к дверям гримёрки. Дверь оказалась закрытой и охраняемой. В щёлку увидел друзей, окруживших бледного и усталого Сергея Юрьевича.
Внутрь не пройти. Один из охраняющих взялся передать книгу. Но наличие старого автографа требовало объяснений. Я отчаянно рванулся в комнату со словами:
"Сергей Юрьевич! Более 30-ти лет назад в Одессе вы подписали эту книжку. Хочу, чтобы Вы подписывали её каждые 30 лет. Пусть это станет традицией."
Детская улыбка на "меловом" лице.
- Как Вас зовут?
Я назвался и немедленно был выдворен за дверь зазевавшейся "стражей". Через несколько минут мне вынесли книжку, подписанную дважды.
Теперь это наш жест памяти. Двойной.
Спасибо, Сергей Юрьевич.
От нас всех, дамы и господа.
-------------------------------------------------------
У меня тоже есть книга Сергея Юрского "Кто держит паузу" и тoже с дарственной надписью... Дата надписи, начертанная рукой Сергея Юрьевича, - 15 февр.78