детский ад
Мне было 11, когда родители отправили нас с братом в загородный лагерь. Впервые в жизни.
Это был конец девяностых, когда кумирами подростков были «Руки Вверх» и хитом везде играла «Крошка моя, я по тебе скучаю».
Мои школьные подружки-одноклассницы уверяли меня, что мне там понравится. Я им охотно верила. Это ж ведь так круто: три недели без родителей, куча знакомств, а вдруг я там встречу мальчика, в которого влюблюсь?
И вообще у «Самоцветов» была замечательная репутация, и все дети города туда стремились, а их родители с трудом находили путёвки.
В общем, я собирала чемодан и ждала с большим нетерпежом нового события в моей жизни.
Зря, друзья мои! Потому что лагерь стал для меня сущим адком.
Во-первых, потому, что как только мы помахали ручкой предкам, мои школьные подружки превратились в злобных стерв со всеми своими подростковыми закидонами, и случилось нечто вроде «ну что, степанова, тебе некуда бежать».
Они мазали меня зубной пастой и привязывали к кровати, смеялись над тем, что у меня не растут волосы прям вон там и до сих пор не начались месячные, они ставили мне подножки и запирали у парней в комнатах. Это я сейчас бы обрадовалась, если бы мне отвешивали подобные комплименты, и тем более если бы оставили в какой-нибудь сауне наедине с мужиками, но тогда мои переживания зашкаливали.
Было дело, девчонки пообещали, что сделают мне классный мейкап, и парни на дискотеке все упадут от восхищения. Но накрасили меня так, что и парни, и девки в страхе разбежались.
Родители не дали нам с братом карманных денег (скорее по незнанию), а у других ребят были деньги, чтобы купить что-нибудь по мелочи в близлежащих киосках. Более того, предки редко нас посещали: наверное, за всё время приехали один раз, привезли даров с сада (клубнику, горох и прочее) и дали нам по десять рублей.
И горох, и клубнику, и десятку у меня стащили прямо из шкафчика. Конечно, девочки приняли безучастный вид, даже сделали жалостливые глаза, сказав: «как же так, ой-ой». Было так обидно, что я заплакала. На что меня начали обзывать плаксой.
Я была плаксой ещё и потому, что очень скучала по папе с мамой.
Хватит это терпеть, - однажды решила я и начала мстить каждой из девок, решивших самореализоваться за счёт меня. Но факт остаётся фактом - я была девочкой, и довольно слабой девочкой.
Когда мы остались один на один с «сокамерницей», а она бубнила какую-то чушь про мои умственные способности, я набросилась на неё сзади, пытаясь повалить с ног и обезвредить. Но девчонка была крупнее меня килограммов на 15, и естественно, получив своё «сучка бешеная», я была повергнута и чуть не задушена. Вовремя забежали остальные подружки и оттащили её от меня.
Ладно, думаю, с этой я не справилась. Надо начать с другой. Другую, когда мы остались наедине, я решила замочить шваброй. Но она оказалась ловчее, спортивней и умелей, поэтому шваброй хорошенько огребла опять же я.
На Настюху иногда находили просветления, и после нашей драки на швабрах она призналась, что вовсе не хочет меня дразнить, но такова лагерная жизнь, под которую надо подстраиваться: дразнить слабых и недоразвитых.
(это я-то слабая?!)
Иногда мы с ней очень хорошо проводили время и откровенничали, и у нас до сих пор сохранены тёплые отношения. Но если бы была возможность отмотать плёнку в моё детство, к тому моменту, когда Настюха и Наташка уговаривают меня поехать с ними в «Самоцветы», я бы сказала им ласково: «Знаете, девоньки, едьте сами, а у меня тут занятия по единоборствам всё лето».
После этого случая я стала учиться драться и довольно успешно воевала с хулиганьём во дворе. И больше никогда не ездила в загородный лагерь.
Но у моего мелкого брата в лагере была классная жизнь. Он от природы обаятелен: и в школе, и дома, и во дворе. Его обожали девчонки. Поэтому в лагере он отрывался по полной со своей толпой друзей и поклонниц. По маме с папой он тоже скучал, но со всей со своей мужественностью.
Мама с папой, увидев вернувшуюся нервную Женю, решили больше не отправлять её в лагерь. А раз Женя не едет, то и Пашу не надо отправлять. Но брату от этого не было плохо, потому что он и во дворе с чуваками неплохо отрывался.
После лагеря я, естественно, по-другому смотрела на своих одноклассниц, которые снова превратились в заинек и прилежных учениц. Но быстро забыла все наши кошмарики, потому что надо было жить и развиваться.