Звездная душа (пролог и 1-я глава)
Итак, я наконец дожила до того момента, когда готова начать выкладывать эпичное произведение под названием "Звездная душа". Эпичное оно хотя бы потому что писалось мною примерно 9 лет и основано на реальных словесочных событиях. Буду выкладывать по главе, по мере редактирования. Не стоит судить строго - первые главы написаны очень-очень-очень давно поэтому язык будет меняться по мере продвижения сюжета... Можете ругать - переписывать больше видимо уже не буду итак слишком долго это все писалось....) Итак встречайте. Некромант Танос собственной персоной.
Звездная душа
Пролог
Звезды похожи на людей, одни яркие, но быстро сгорающие, другие тусклые, незаметные, но живущие неизмеримо долго. На небосклоне мириады звезд, и каждая из них отвечает за чью-то судьбу в этом неспокойном, бушующем мире. Большинству из нас предстоит прожить обыкновенную, ничем не примечательную жизнь и просто погаснуть, но тем немногим, чью судьбу определяют самые яркие из них, предстоит совершить в своей жизни что-то поистине необыкновенное, побывать в самой гуще событий, испытать страдание и боль, великую радость и отчаяние и рано сгореть, подобно серебряным искрам, что мерцают в ночи.
- Танос , иди сюда быстрее!
Голос отца вывел меня из задумчивости, я прислушался.
- Танос, я тебе такое покажу! Все небо как на ладони! А какие сегодня звезды! Такие же, как были в тот день, когда ты появился на свет, девять лет тому назад. Иди же, я настроил смотровую трубу, - В голосе моего отца звучало неподдельное восхищение и явное желание разделить со мной радость. Я быстро накинул на плечи плащ и выбежал к нему. Мое сердце замерло от восторга: звезды были яркими как никогда, а небо, - мне на секунду показалось, что стоит только протянуть руку, чтоб дотронуться до него! Отец стоял рядом, и его лицо, загадочное в ночном свете, было наполнено счастьем.
- Вот видишь, Танос, пусть соседи не понимают нас, и считают меня старым свихнувшимся звездочетом, я жалею лишь о том, что они не ценят красоты, которую дарит нам окружающий мир. Большинство людей уже давно не смотрят на небо, думая лишь о своих проблемах, их глаза всегда опущены вниз. Но, забывая о красоте природы, человек перестает мечтать, становясь приземленным, не способным сотворить что-то прекрасное, открыть что-то новое, что-то, что сможет изменить мир!
Слова отца вновь затронули во мне некую струну, которая до этого чаще молчала. В ту ночь я пообещал себе, что с этого момента всю жизнь буду совершенствоваться, всегда стараться узнать новое, и, однажды, совершу то, что хоть немного сделает мир лучше.
1. Академия
Отец был единственным близким мне человеком, так как мать умерла при моем рождении, а соседи в горном поселке, где мы жили, не очень-то любили нас, из-за увлеченности отца наукой.
Он не всегда жил здесь. Родом из столицы, сын полного мага, он однако, не унаследовал магический дар и потому выбрал иной путь. Получив хорошее образование и неплохое наследство от моего деда, отец, более всего интересуясь движением небесных тел, отправился странствовать, наблюдая в разных частях страны звездное небо, составляя записи и карты. Однажды, когда он путешествовал по здешним горам, случился обвал. Нашла и выходила его моя будущая мать - молодая горянка из семьи пастухов. Она привела его в свой дом и окружила любовью и заботой. Чем дольше отец оставался здесь, тем меньше ему хотелось уходить. Он полюбил ее всем сердцем, и в конце концов остался. Да и звезды наблюдать здесь оказалось даже лучше, чем на равнине внизу. Они стали мужем и женой, на деньги моего отца и ее семьи построили небольшой дом и завели хозяйство. Так прошло несколько лет до моего рождения. Мать умерла, а отец, так до конца и не оправившись после этого, еще больше ушел в свои исследования.
Он много времени проводил, наблюдая за траекториями полета комет, сезонными изменениями в положении звезд, лунными и солнечными затмениями. Он учил и меня, собираясь в будущем, когда я стану постарше, вернуться в столицу и отдать меня в Академию, которую закончил сам. Во многом мой отец был удивительным человеком, возможно даже гением, но люди редко ценят талант, скорее опасаясь тех, кто думает иначе. Так случилось и в этот раз. Нашей спокойной жизни пришел конец…
В течение последних нескольких лет отец много работал над теорией шарообразной Земли, вопреки распространенному мнению о том, что мир плоский, как тарелка, но наши соседи лишь смеялись над ним. А однажды к нам в дом пришли они, называющие себя слугами Единого, служителями «истинной» веры и защитниками ее.
Они велели отцу следовать за ними, и говорили что-то о преступлениях против веры. Тогда впервые в своей жизни я услышал страшное слово еретик. Отец побледнел, но оставался спокойным, только жилка забилась у него на виске, да появилось несколько новых седых волос. Он встал, и прежде чем уйти, поцеловал меня на прощание в лоб, пообещав скоро вернуться. А потом, посмотрев мне прямо в глаза, твердо произнес:
- Будь сильным, Танос. Никогда не сдавайся - и ты обязательно победишь. Я верю в тебя.
Это было последнее, что он сказал, прежде чем дверь за ним захлопнулась. Больше я никогда его не видел.
Позже я узнал, что мог погибнуть в тот день и сам, но наши сердобольные соседи всячески выгораживали меня перед лицом инквизиции, утверждая, что отец не имел на меня должного влияния и я никогда не поддерживал его идей.
Единственное, что помогло мне выдержать все это - желание отомстить тому, кто разрушил мою жизнь и погубил самого близкого мне человека. Его лицо, лицо главного из них, я узнал бы везде и спустя много лет. Слишком хорошо оно врезалось мне в память: слегка насмешливое, самоуверенное, надо признать, довольно приятное, но при этом лишенное сострадания и жалости к любому, кого его обладатель не считал сторонником Единого. Он, не задумываясь, отправлял людей на смерть.
Я остался совсем один, и в течение следующих трех лет пытался найти и собрать по крупицам все то, что осталось от работ моего отца, его записи, книги и звездные карты. Конечно, большую часть уничтожила инквизиция, но кое-что он успел спрятать еще раньше, опасаясь подобного исхода. Я дал себе клятву завершить его дело и доказать всем, что мир действительно шар, а не диск.
Потом, спустя еще год, в нашей деревне остановился странствующий маг. Когда я, любопытства ради, зашел к нему, надеясь послушать истории о далеких городах, волшебник странно взглянул на меня и задумчиво произнес:
- Эге, парень, да у тебя неплохой магический дар, тебе бы развивать его надо, а не коз в горах пасти. В роду наверное какой-то сильный маг был…
Его слова ошеломили меня. Я конечно знал, что мой дед был чародеем, но и подумать не мог, что сам могу им стать. Главное - это давало мне больше возможностей поквитаться с инквизитором, потому я, собрав вещи, записи отца, и, продав дом со всем прочим имуществом, решил последовать данному совету и отправится в Нофрет - столицу всех магов Империи.
Надо отдать должное соседям. Пусть они и не любили моего отца при жизни, и я и он остался для них в некотором роде чужаком, они помогали мне эти несколько лет, а когда я покидал деревню - даже собрали для меня дополнительно немного денег и еды. Поблагодарив всех и попрощавшись, я ушел, не оглядываясь назад. Никто и ничто более не держало меня там.
Путь до города занял довольно много времени. Мне приходилось останавливаться в небольших поселениях, выполнять разную черновую работу, чтобы отблагодарить за еду и кров, но, в конце концов, я добрался до своей цели.
Обладая довольно сильным Даром, я в тот же год поступил на обучение основам чародейских наук, а еще через три года был зачислен студентом в главную Магическую Академию города.
В Академии было семь школ магии: магия земли, огня, воздуха, воды, святая, магия жизни и, наконец, магия смерти. Но из них реально существовало только шесть, так как магия смерти негласно была запрещена церковью. Поэтому в мире практикующих некромантов были единицы, да и те быстро уничтожались инквизицией. То есть официально выпускникам этой школы разрешалось использовать свою силу, но на деле, под любым предлогом, их обвиняли в преступлениях против веры, и, в конечном итоге, отправляли на костер.
Вообще, в последнее время в руках последователей Единого оказывалось все больше власти, и все большее влияние они оказывали на умы людей, заставляя их отказываться от прежних, исконных богов, которым все мы поклонялись многие столетия. Вера в Единого впервые появилась чуть более двухсот лет назад, но за последнее столетие, как огромная лавина, захлестнула почти весь континент. Культы старых богов уходили в прошлое, а сила сторонни¬ков Единого росла с каждым днем. Его служители пользовались особой ма¬гией, которая в последствии получила название святой. Большая часть простого населения, да и маги приняли главенство нового четырехокого божества. Только некроманты пытались сопротивляться и упорно не признавали Единого, оставаясь верны Хахтору, бо¬жеству олицетворявшему смерть. Именно поэтому инквизиция так стремилась их уничто¬жить - единственных, кто не склонился перед ней.
Мой дед был некромантом, и потому стоит ли удивляться, что и во мне проснулся именно этот Дар. В некотором смысле я был счастлив, ведь мой враг являлся служителем Единого, то есть обладал противоположной мне силой, но, при этом, я был очень одинок. Другие студенты сторонились меня и спешили прочь, едва завидев белые одежды и плащ, заколотый фибулой в форме черепа. Меня откровенно боялись и потому старались устроить какую-нибудь гадость за спиной, но на открытый конфликт не шли. Я был один на курсе, и это лишь усугубляло ситуацию. Единственным, кто всегда вступался и оправдывал меня перед другими, был мой декан - самый сильный из оставшихся в Империи некромантов.
Сколько же он мучился со мной! Не смотря на все мои способности, мне никак не давались так называемые темные ритуалы. Их сутью было особым образом осуществленное убийство живого существа, с тем, чтобы почерпнуть силу в его смерти. Чем дольше длилась агония и больше страданий испытывала жертва, тем больше силы получал некромант, но для этого была нужна настоящая жестокость, а во мне всегда пересиливала жалость к зверькам, которых приносил мой учитель. Я просто не мог долго их мучить, сердце болело. Мой декан грустно смотрел на меня каждый раз и повторял, что жалость - самое плохое чувство для некроманта и что смерть не должна ее знать.
Я так и не приобрел друзей в Академии, но должен рассказать об одном знакомом, появившемся у меня там, вернее - о знакомой. Через год после моего поступления в школу магии смерти, на магию воды поступила одна взбалмошная студентка, по имени Айлинь. Друзья называли ее Аль, и это прозвище она любила. А еще она любила пирожки, и именно из-за них мы с ней и познакомились.
Однажды, во время обеда в общей трапезной, на столе с выпечкой, посреди румяных кренделей, бубликов, пирожных с глазированной корочкой и прочих сластей, я заприметил аппетитный пирожок, одиноко лежащий в невысокой плетеной корзине. Уже протянув руку, чтобы взять его (в нашей столовой каждый брал себе то, что хотел), я услышал позади себя истеричный женский голос:
- Не трогай его, он мой!
Не подумав, что данное заявление может быть адресовано мне, я, не долго думая, откусил кусок - пирожок оказался очень вкусным, с луком и капустой. Спустя мгновение в мою руку уже вцепилась пухленькая студентка с огненно рыжими волосами в фиолетовом платье. К моему искреннему удивлению и восторженному хохоту всех окружающих, она абсолютно серьезно, с легким драматическим надрывом, заявила, что я съел именно ЕЕ пирожок и, поскольку он был последним, мой поступок непоправим. Ее подружки, давясь от смеха, увели ее прочь, - «Что ты хочешь от темного и ужасного некроманта? Он только и может красть пирожки из-под носа у беззащитных юных особ. Ты еще легко отделалась, Аль», - произнес кто-то, театральным жестом похлопав ее по плечу.
В последствие эта история обросла подробностями, и в конечном варианте пирожок был уже не один, и я ел их у нее на глазах, пока ее держали мои сообщники. Мне оставалось только молча улыбаться, ведь в правдивую историю все равно никто уже не хотел верить.
Год за годом прошли все шесть лет обучения. Бесконечные лекции, магические практики, бессонные ночи, проведенные за изучением пожелтевших от старости трактатов и свитков. Все это постепенно подходило к концу. На последнем году обучения мы, вместе с моим учителем, ездили на пригородные погосты, где я, уже используя все приобретенные теоретические знания и навыки, пробовал поднимать и упокаивать нежить, управлять ей.
Там же, именно в Академии, я больше узнал о Владыке Смерти - Хахторе, и остальных Древних Богах… Поскольку мой отец был приверженцем науки, он никогда не говорил со мной о вере, предпочитая полагаться лишь на собственные силы и знания. Поэтому даже те крупицы информации, что я получил из осторожных рассказов моего декана, были для меня поистине ценными. Опасаясь преследования со стороны Церкви, он не мог дать мне ни книг, ни изображений, но неоднократно повторял, что наш покровитель слышит каждого из нас и что мы единственные, кто может попасть в Его Царство живыми…
Выпускные экзамены в каждой из школ были позади и приближалось долгожданное посвящение в полные маги, после которого все прошедшие получали диплом, дающий право на использование магии за пределами этих стен. Дипломом Академии служило кольцо-печатка со знаком магической школы. Во время посвящения каждый выпускник подходил к пьедесталу, где восседали деканы всех школ, и каждый из них мог задать претенденту по одному вопросу. Лишь тот, чьи ответы удовлетворяли всех, получал перстень полного волшебника. Мы с нетерпением ожидали этого дня, и, наконец, он настал.
Я проснулся в своей небольшой комнате, похожей на келью, что располагалась на одном из жилых этажей, отведенном для учеников моей школы. Я жил здесь один, так как в данный момент был единственным некромантом в Академии, кроме моего декана. Сперва меня угнетала тишина и запустение, царящие вокруг, но за эти несколько лет я привык не думать об этом. Полежав пару минут на кровати и, вспомнив какой сегодня день, я встал и, быстро одевшись, выскочил в общую студенческую залу. Вокруг было уже полно выпускников и выпускниц, которые, явно нервничая, судорожно повторяли различные заклинания, исторические события и прочие изученные предметы. Среди них я заметил и Айлинь, которая сидела на скамье, уткнувшись носом в огромный фолиант, посвященный, вероятно, тонкостям магии воды. Как я уже упоминал, Аль поступила через год после меня, но курс обучения стихийной магии длился всего пять лет, поэтому мы заканчивали Академию одновременно. Как только я вошел в зал, разговоры и смех стихли, все демонстративно уставились в свои книги, и стали неодобрительно посматривать в мою сторону. Поначалу подобное отношение задевало меня, но постепенно я привык не обращать на это ни малейшего внимания, и никогда не показывать своей слабости другим. Я молча проследовал к свободной лавке и, присев на нее, погрузился в собственные мысли.
Вскоре раздался гонг, возвещающий о начале церемонии посвящения. Все замерли в ожидании. Затем по одному в зал стали приглашать студентов, объявляя каждого по имени. Наконец, очередь дошла и до меня.
- Танос Нофретский! - громко произнес один из преподавателей. Грустная улыбка коснулась моих губ. Когда-то мое полное имя звучало иначе - Танос Мэнделин, таково было родовое имя моего отца, но после его смерти оно стало слишком опасным…
Я медленно подошел к пьедесталу. Декан святой магии внимательно посмотрел на меня. В этот момент я почувствовал себя таким маленьким и слабым, как никогда до этого, у меня закружилась голова, и начали подгибаться колени, все происходящее стало казаться сном. Я вцепился руками в стоящий рядом стол, и только это помогло мне устоять на ногах. Внезапно меня отпустило - декан отвел глаза. Я молча выпрямился и смело взглянул на преподавателей.
Они переглянулись, и мой декан, поднявшись, спросил:
- Есть ли вопросы к моему ученику, уважаемые коллеги? В этом году он единственный мой выпускник.
Деканы молчали, но в тот момент, когда мой декан уже хотел было объявить меня полноправным магом, руководитель школы святых нарушил всеобщее молчание:
- У меня есть лишь один вопрос к молодому некроманту, - слово «некромант» он произнес, скривившись. - Верит ли молодой человек в Единого?
На мгновение у меня перехватило дыхание. Сердце сжалось, и я вспомнил весь тот ужас, который пережил! В моей голове загорелась одна единственная мысль «НЕТ! НИКОГДА!!!», но губы вместо этого твердо произнесли:
- Конечно. Истинно верую.
Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы мой голос не выдал моих мыслей и моей ненависти.
- Я сомневаюсь в вашей искренности, Танос из Нофрета, но все же хочу предупредить: я вижу слишком много тьмы и злости, она погубит вас… - сказал он довольно холодно, скользнув по мне неприязненным взглядом.
Остальные деканы хранили молчание, ожидая приговора своего коллеги. Повисла напряженная тишина, но все же Святой, приняв решение, твердо произнес:
- Я, с согласия своих коллег, объявляю этого некроманта полным магом и разрешаю использовать свой Дар во благо Империи и Единого. - Все преподаватели с облегчением вздохнули, - Но помни мое предупреждение, Танос.
Мой декан торжественно вручил мне перстень с печаткой, изображающей миниатюрный череп, украшенный ограненными черными камнями. Я медленно вышел из зала, опираясь на свой магический посох, постепенно осознавая все произошедшее, и любуясь перстнем, который отныне всегда был на моем среднем пальце. Мне очень не понравились слова декана о тьме, переполнявшей меня, но в тот момент не хотелось об этом думать. Я был счастлив: я стал полноправным волшебником, а значит, уже не был таким беспомощным как раньше! Теперь мне оставалось лишь найти своего врага…
Один за другим выходили из зала молодые чародеи, получившие посвящение и теперь старающиеся держаться важно, но надолго их не хватало, и они быстро становились прежними: веселыми и беззаботными.
Позже этим днем намечалась грандиозная пирушка, устраиваемая каждый год для выпускников Академии, поэтому все мы, получив диплом, отправлялись в свои комнаты, подбирать себе наряд.
Переодевшись, я подошел к зеркалу, чтобы взглянуть, как на мне сидит праздничная одежда. Из зеркала на меня смотрел молодой парень с черными смоляными волосами, доходившими примерно до плеч. Нос с горбинкой. Глубокие темные глаза на слегка смуглом лице, смотрящие прямо вперед, несколько с вызовом. И, несмотря на то, что мне было всего двадцать три года, человек в зеркале выглядел гораздо старше. И дело было даже не во внешности, а скорее во взгляде. После гибели отца мои глаза всегда оставались печальны.
Выпускной действительно оказался очень веселым, но что он был незабываемым, я сказать не могу, хотя бы потому, что почти ничего о нем не помню, то есть помню все лишь до определенного момента, а дальше - в голове сплошной туман. Правда среди моих сокурсников наблюдалась та же история, так что я не остался в обиде.
Единственное, что было по-настоящему тяжелым и неприятным - так это пробуждение на следующий день. Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на кровати в своей келье. Ужасно болела голова, и ломило все тело. Попробовав пошевелиться, я обнаружил, что что-то лежит на моей груди, а, приподнявшись, увидел Аль, которая, прижавшись ко мне, мирно спала в расстегнутом наполовину платье! От моего движения, или еще по какой либо причине, девушка резко открыла глаза и тут же вскочила.
- Где я? Да что, нечисть тебя дери, происходит?! Что ты себе позволяешь, некромант! - заорала она на меня, попутно, со всего размаха, залепив мне звонкую оплеуху.
Я медленно осел обратно на матрас, прикрыв ладонью стремительно краснеющую щеку. Возразить было нечего - я и сам не понимал, как волшебница оказалась здесь со мной… Впрочем, подумав, она все же не стала продолжать этот бессмысленный разговор, и, торопливо застегнув пуговицы на одежде, ушла, решительно захлопнув за собой дверь.
Вновь медленно приподнявшись, я сел, а затем встал. Что бы ни произошло в эту ночь между нами - осталось для меня загадкой.
Наступило время расставания. И в течение следующих нескольких дней молодые маги разъезжались прочь, возвращаясь в родные края или отправляясь путешествовать. Я мельком видел и Айлинь, собирающую вещи, но после нашего совместного пробуждения, она избегала меня, как и все прочие бывшие студенты.
Только один человек, пожалуй, жалел о моем отъезде - мой наставник. Он, желая помочь в моих будущих странствиях, сделал мне на прощание поистине бесценный подарок - отдал свою старую мантию, расшитую защитными рунами, по подолу и рукавам. В минуты опасности витиеватый узор начинал светиться, мгновенно предупреждая об осторожности своего владельца. Я не знал, как и благодарить его, так как подобные вещи стоили дорого и были довольно редки. Однако он лишь улыбнулся и сказал, что мне теперь она будет нужнее.
Итак, солнечным днем, сидя на приобретенном коне по кличке Ворон, с легкой грустью я оставил шумный Нофрет и Академию с ее высокими башнями и пестрыми флагами, позади. Еще один этап моей жизни был завершен.
Сноски к текущему фрагменту:
Танос (от ”таэль” - звезда, и “инно” - душа ) - Звездная душа (староимперский)
Продолжение следует...
Звездная душа
Пролог
Звезды похожи на людей, одни яркие, но быстро сгорающие, другие тусклые, незаметные, но живущие неизмеримо долго. На небосклоне мириады звезд, и каждая из них отвечает за чью-то судьбу в этом неспокойном, бушующем мире. Большинству из нас предстоит прожить обыкновенную, ничем не примечательную жизнь и просто погаснуть, но тем немногим, чью судьбу определяют самые яркие из них, предстоит совершить в своей жизни что-то поистине необыкновенное, побывать в самой гуще событий, испытать страдание и боль, великую радость и отчаяние и рано сгореть, подобно серебряным искрам, что мерцают в ночи.
- Танос , иди сюда быстрее!
Голос отца вывел меня из задумчивости, я прислушался.
- Танос, я тебе такое покажу! Все небо как на ладони! А какие сегодня звезды! Такие же, как были в тот день, когда ты появился на свет, девять лет тому назад. Иди же, я настроил смотровую трубу, - В голосе моего отца звучало неподдельное восхищение и явное желание разделить со мной радость. Я быстро накинул на плечи плащ и выбежал к нему. Мое сердце замерло от восторга: звезды были яркими как никогда, а небо, - мне на секунду показалось, что стоит только протянуть руку, чтоб дотронуться до него! Отец стоял рядом, и его лицо, загадочное в ночном свете, было наполнено счастьем.
- Вот видишь, Танос, пусть соседи не понимают нас, и считают меня старым свихнувшимся звездочетом, я жалею лишь о том, что они не ценят красоты, которую дарит нам окружающий мир. Большинство людей уже давно не смотрят на небо, думая лишь о своих проблемах, их глаза всегда опущены вниз. Но, забывая о красоте природы, человек перестает мечтать, становясь приземленным, не способным сотворить что-то прекрасное, открыть что-то новое, что-то, что сможет изменить мир!
Слова отца вновь затронули во мне некую струну, которая до этого чаще молчала. В ту ночь я пообещал себе, что с этого момента всю жизнь буду совершенствоваться, всегда стараться узнать новое, и, однажды, совершу то, что хоть немного сделает мир лучше.
1. Академия
Отец был единственным близким мне человеком, так как мать умерла при моем рождении, а соседи в горном поселке, где мы жили, не очень-то любили нас, из-за увлеченности отца наукой.
Он не всегда жил здесь. Родом из столицы, сын полного мага, он однако, не унаследовал магический дар и потому выбрал иной путь. Получив хорошее образование и неплохое наследство от моего деда, отец, более всего интересуясь движением небесных тел, отправился странствовать, наблюдая в разных частях страны звездное небо, составляя записи и карты. Однажды, когда он путешествовал по здешним горам, случился обвал. Нашла и выходила его моя будущая мать - молодая горянка из семьи пастухов. Она привела его в свой дом и окружила любовью и заботой. Чем дольше отец оставался здесь, тем меньше ему хотелось уходить. Он полюбил ее всем сердцем, и в конце концов остался. Да и звезды наблюдать здесь оказалось даже лучше, чем на равнине внизу. Они стали мужем и женой, на деньги моего отца и ее семьи построили небольшой дом и завели хозяйство. Так прошло несколько лет до моего рождения. Мать умерла, а отец, так до конца и не оправившись после этого, еще больше ушел в свои исследования.
Он много времени проводил, наблюдая за траекториями полета комет, сезонными изменениями в положении звезд, лунными и солнечными затмениями. Он учил и меня, собираясь в будущем, когда я стану постарше, вернуться в столицу и отдать меня в Академию, которую закончил сам. Во многом мой отец был удивительным человеком, возможно даже гением, но люди редко ценят талант, скорее опасаясь тех, кто думает иначе. Так случилось и в этот раз. Нашей спокойной жизни пришел конец…
В течение последних нескольких лет отец много работал над теорией шарообразной Земли, вопреки распространенному мнению о том, что мир плоский, как тарелка, но наши соседи лишь смеялись над ним. А однажды к нам в дом пришли они, называющие себя слугами Единого, служителями «истинной» веры и защитниками ее.
Они велели отцу следовать за ними, и говорили что-то о преступлениях против веры. Тогда впервые в своей жизни я услышал страшное слово еретик. Отец побледнел, но оставался спокойным, только жилка забилась у него на виске, да появилось несколько новых седых волос. Он встал, и прежде чем уйти, поцеловал меня на прощание в лоб, пообещав скоро вернуться. А потом, посмотрев мне прямо в глаза, твердо произнес:
- Будь сильным, Танос. Никогда не сдавайся - и ты обязательно победишь. Я верю в тебя.
Это было последнее, что он сказал, прежде чем дверь за ним захлопнулась. Больше я никогда его не видел.
Позже я узнал, что мог погибнуть в тот день и сам, но наши сердобольные соседи всячески выгораживали меня перед лицом инквизиции, утверждая, что отец не имел на меня должного влияния и я никогда не поддерживал его идей.
Единственное, что помогло мне выдержать все это - желание отомстить тому, кто разрушил мою жизнь и погубил самого близкого мне человека. Его лицо, лицо главного из них, я узнал бы везде и спустя много лет. Слишком хорошо оно врезалось мне в память: слегка насмешливое, самоуверенное, надо признать, довольно приятное, но при этом лишенное сострадания и жалости к любому, кого его обладатель не считал сторонником Единого. Он, не задумываясь, отправлял людей на смерть.
Я остался совсем один, и в течение следующих трех лет пытался найти и собрать по крупицам все то, что осталось от работ моего отца, его записи, книги и звездные карты. Конечно, большую часть уничтожила инквизиция, но кое-что он успел спрятать еще раньше, опасаясь подобного исхода. Я дал себе клятву завершить его дело и доказать всем, что мир действительно шар, а не диск.
Потом, спустя еще год, в нашей деревне остановился странствующий маг. Когда я, любопытства ради, зашел к нему, надеясь послушать истории о далеких городах, волшебник странно взглянул на меня и задумчиво произнес:
- Эге, парень, да у тебя неплохой магический дар, тебе бы развивать его надо, а не коз в горах пасти. В роду наверное какой-то сильный маг был…
Его слова ошеломили меня. Я конечно знал, что мой дед был чародеем, но и подумать не мог, что сам могу им стать. Главное - это давало мне больше возможностей поквитаться с инквизитором, потому я, собрав вещи, записи отца, и, продав дом со всем прочим имуществом, решил последовать данному совету и отправится в Нофрет - столицу всех магов Империи.
Надо отдать должное соседям. Пусть они и не любили моего отца при жизни, и я и он остался для них в некотором роде чужаком, они помогали мне эти несколько лет, а когда я покидал деревню - даже собрали для меня дополнительно немного денег и еды. Поблагодарив всех и попрощавшись, я ушел, не оглядываясь назад. Никто и ничто более не держало меня там.
Путь до города занял довольно много времени. Мне приходилось останавливаться в небольших поселениях, выполнять разную черновую работу, чтобы отблагодарить за еду и кров, но, в конце концов, я добрался до своей цели.
Обладая довольно сильным Даром, я в тот же год поступил на обучение основам чародейских наук, а еще через три года был зачислен студентом в главную Магическую Академию города.
В Академии было семь школ магии: магия земли, огня, воздуха, воды, святая, магия жизни и, наконец, магия смерти. Но из них реально существовало только шесть, так как магия смерти негласно была запрещена церковью. Поэтому в мире практикующих некромантов были единицы, да и те быстро уничтожались инквизицией. То есть официально выпускникам этой школы разрешалось использовать свою силу, но на деле, под любым предлогом, их обвиняли в преступлениях против веры, и, в конечном итоге, отправляли на костер.
Вообще, в последнее время в руках последователей Единого оказывалось все больше власти, и все большее влияние они оказывали на умы людей, заставляя их отказываться от прежних, исконных богов, которым все мы поклонялись многие столетия. Вера в Единого впервые появилась чуть более двухсот лет назад, но за последнее столетие, как огромная лавина, захлестнула почти весь континент. Культы старых богов уходили в прошлое, а сила сторонни¬ков Единого росла с каждым днем. Его служители пользовались особой ма¬гией, которая в последствии получила название святой. Большая часть простого населения, да и маги приняли главенство нового четырехокого божества. Только некроманты пытались сопротивляться и упорно не признавали Единого, оставаясь верны Хахтору, бо¬жеству олицетворявшему смерть. Именно поэтому инквизиция так стремилась их уничто¬жить - единственных, кто не склонился перед ней.
Мой дед был некромантом, и потому стоит ли удивляться, что и во мне проснулся именно этот Дар. В некотором смысле я был счастлив, ведь мой враг являлся служителем Единого, то есть обладал противоположной мне силой, но, при этом, я был очень одинок. Другие студенты сторонились меня и спешили прочь, едва завидев белые одежды и плащ, заколотый фибулой в форме черепа. Меня откровенно боялись и потому старались устроить какую-нибудь гадость за спиной, но на открытый конфликт не шли. Я был один на курсе, и это лишь усугубляло ситуацию. Единственным, кто всегда вступался и оправдывал меня перед другими, был мой декан - самый сильный из оставшихся в Империи некромантов.
Сколько же он мучился со мной! Не смотря на все мои способности, мне никак не давались так называемые темные ритуалы. Их сутью было особым образом осуществленное убийство живого существа, с тем, чтобы почерпнуть силу в его смерти. Чем дольше длилась агония и больше страданий испытывала жертва, тем больше силы получал некромант, но для этого была нужна настоящая жестокость, а во мне всегда пересиливала жалость к зверькам, которых приносил мой учитель. Я просто не мог долго их мучить, сердце болело. Мой декан грустно смотрел на меня каждый раз и повторял, что жалость - самое плохое чувство для некроманта и что смерть не должна ее знать.
Я так и не приобрел друзей в Академии, но должен рассказать об одном знакомом, появившемся у меня там, вернее - о знакомой. Через год после моего поступления в школу магии смерти, на магию воды поступила одна взбалмошная студентка, по имени Айлинь. Друзья называли ее Аль, и это прозвище она любила. А еще она любила пирожки, и именно из-за них мы с ней и познакомились.
Однажды, во время обеда в общей трапезной, на столе с выпечкой, посреди румяных кренделей, бубликов, пирожных с глазированной корочкой и прочих сластей, я заприметил аппетитный пирожок, одиноко лежащий в невысокой плетеной корзине. Уже протянув руку, чтобы взять его (в нашей столовой каждый брал себе то, что хотел), я услышал позади себя истеричный женский голос:
- Не трогай его, он мой!
Не подумав, что данное заявление может быть адресовано мне, я, не долго думая, откусил кусок - пирожок оказался очень вкусным, с луком и капустой. Спустя мгновение в мою руку уже вцепилась пухленькая студентка с огненно рыжими волосами в фиолетовом платье. К моему искреннему удивлению и восторженному хохоту всех окружающих, она абсолютно серьезно, с легким драматическим надрывом, заявила, что я съел именно ЕЕ пирожок и, поскольку он был последним, мой поступок непоправим. Ее подружки, давясь от смеха, увели ее прочь, - «Что ты хочешь от темного и ужасного некроманта? Он только и может красть пирожки из-под носа у беззащитных юных особ. Ты еще легко отделалась, Аль», - произнес кто-то, театральным жестом похлопав ее по плечу.
В последствие эта история обросла подробностями, и в конечном варианте пирожок был уже не один, и я ел их у нее на глазах, пока ее держали мои сообщники. Мне оставалось только молча улыбаться, ведь в правдивую историю все равно никто уже не хотел верить.
Год за годом прошли все шесть лет обучения. Бесконечные лекции, магические практики, бессонные ночи, проведенные за изучением пожелтевших от старости трактатов и свитков. Все это постепенно подходило к концу. На последнем году обучения мы, вместе с моим учителем, ездили на пригородные погосты, где я, уже используя все приобретенные теоретические знания и навыки, пробовал поднимать и упокаивать нежить, управлять ей.
Там же, именно в Академии, я больше узнал о Владыке Смерти - Хахторе, и остальных Древних Богах… Поскольку мой отец был приверженцем науки, он никогда не говорил со мной о вере, предпочитая полагаться лишь на собственные силы и знания. Поэтому даже те крупицы информации, что я получил из осторожных рассказов моего декана, были для меня поистине ценными. Опасаясь преследования со стороны Церкви, он не мог дать мне ни книг, ни изображений, но неоднократно повторял, что наш покровитель слышит каждого из нас и что мы единственные, кто может попасть в Его Царство живыми…
Выпускные экзамены в каждой из школ были позади и приближалось долгожданное посвящение в полные маги, после которого все прошедшие получали диплом, дающий право на использование магии за пределами этих стен. Дипломом Академии служило кольцо-печатка со знаком магической школы. Во время посвящения каждый выпускник подходил к пьедесталу, где восседали деканы всех школ, и каждый из них мог задать претенденту по одному вопросу. Лишь тот, чьи ответы удовлетворяли всех, получал перстень полного волшебника. Мы с нетерпением ожидали этого дня, и, наконец, он настал.
Я проснулся в своей небольшой комнате, похожей на келью, что располагалась на одном из жилых этажей, отведенном для учеников моей школы. Я жил здесь один, так как в данный момент был единственным некромантом в Академии, кроме моего декана. Сперва меня угнетала тишина и запустение, царящие вокруг, но за эти несколько лет я привык не думать об этом. Полежав пару минут на кровати и, вспомнив какой сегодня день, я встал и, быстро одевшись, выскочил в общую студенческую залу. Вокруг было уже полно выпускников и выпускниц, которые, явно нервничая, судорожно повторяли различные заклинания, исторические события и прочие изученные предметы. Среди них я заметил и Айлинь, которая сидела на скамье, уткнувшись носом в огромный фолиант, посвященный, вероятно, тонкостям магии воды. Как я уже упоминал, Аль поступила через год после меня, но курс обучения стихийной магии длился всего пять лет, поэтому мы заканчивали Академию одновременно. Как только я вошел в зал, разговоры и смех стихли, все демонстративно уставились в свои книги, и стали неодобрительно посматривать в мою сторону. Поначалу подобное отношение задевало меня, но постепенно я привык не обращать на это ни малейшего внимания, и никогда не показывать своей слабости другим. Я молча проследовал к свободной лавке и, присев на нее, погрузился в собственные мысли.
Вскоре раздался гонг, возвещающий о начале церемонии посвящения. Все замерли в ожидании. Затем по одному в зал стали приглашать студентов, объявляя каждого по имени. Наконец, очередь дошла и до меня.
- Танос Нофретский! - громко произнес один из преподавателей. Грустная улыбка коснулась моих губ. Когда-то мое полное имя звучало иначе - Танос Мэнделин, таково было родовое имя моего отца, но после его смерти оно стало слишком опасным…
Я медленно подошел к пьедесталу. Декан святой магии внимательно посмотрел на меня. В этот момент я почувствовал себя таким маленьким и слабым, как никогда до этого, у меня закружилась голова, и начали подгибаться колени, все происходящее стало казаться сном. Я вцепился руками в стоящий рядом стол, и только это помогло мне устоять на ногах. Внезапно меня отпустило - декан отвел глаза. Я молча выпрямился и смело взглянул на преподавателей.
Они переглянулись, и мой декан, поднявшись, спросил:
- Есть ли вопросы к моему ученику, уважаемые коллеги? В этом году он единственный мой выпускник.
Деканы молчали, но в тот момент, когда мой декан уже хотел было объявить меня полноправным магом, руководитель школы святых нарушил всеобщее молчание:
- У меня есть лишь один вопрос к молодому некроманту, - слово «некромант» он произнес, скривившись. - Верит ли молодой человек в Единого?
На мгновение у меня перехватило дыхание. Сердце сжалось, и я вспомнил весь тот ужас, который пережил! В моей голове загорелась одна единственная мысль «НЕТ! НИКОГДА!!!», но губы вместо этого твердо произнесли:
- Конечно. Истинно верую.
Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы мой голос не выдал моих мыслей и моей ненависти.
- Я сомневаюсь в вашей искренности, Танос из Нофрета, но все же хочу предупредить: я вижу слишком много тьмы и злости, она погубит вас… - сказал он довольно холодно, скользнув по мне неприязненным взглядом.
Остальные деканы хранили молчание, ожидая приговора своего коллеги. Повисла напряженная тишина, но все же Святой, приняв решение, твердо произнес:
- Я, с согласия своих коллег, объявляю этого некроманта полным магом и разрешаю использовать свой Дар во благо Империи и Единого. - Все преподаватели с облегчением вздохнули, - Но помни мое предупреждение, Танос.
Мой декан торжественно вручил мне перстень с печаткой, изображающей миниатюрный череп, украшенный ограненными черными камнями. Я медленно вышел из зала, опираясь на свой магический посох, постепенно осознавая все произошедшее, и любуясь перстнем, который отныне всегда был на моем среднем пальце. Мне очень не понравились слова декана о тьме, переполнявшей меня, но в тот момент не хотелось об этом думать. Я был счастлив: я стал полноправным волшебником, а значит, уже не был таким беспомощным как раньше! Теперь мне оставалось лишь найти своего врага…
Один за другим выходили из зала молодые чародеи, получившие посвящение и теперь старающиеся держаться важно, но надолго их не хватало, и они быстро становились прежними: веселыми и беззаботными.
Позже этим днем намечалась грандиозная пирушка, устраиваемая каждый год для выпускников Академии, поэтому все мы, получив диплом, отправлялись в свои комнаты, подбирать себе наряд.
Переодевшись, я подошел к зеркалу, чтобы взглянуть, как на мне сидит праздничная одежда. Из зеркала на меня смотрел молодой парень с черными смоляными волосами, доходившими примерно до плеч. Нос с горбинкой. Глубокие темные глаза на слегка смуглом лице, смотрящие прямо вперед, несколько с вызовом. И, несмотря на то, что мне было всего двадцать три года, человек в зеркале выглядел гораздо старше. И дело было даже не во внешности, а скорее во взгляде. После гибели отца мои глаза всегда оставались печальны.
Выпускной действительно оказался очень веселым, но что он был незабываемым, я сказать не могу, хотя бы потому, что почти ничего о нем не помню, то есть помню все лишь до определенного момента, а дальше - в голове сплошной туман. Правда среди моих сокурсников наблюдалась та же история, так что я не остался в обиде.
Единственное, что было по-настоящему тяжелым и неприятным - так это пробуждение на следующий день. Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на кровати в своей келье. Ужасно болела голова, и ломило все тело. Попробовав пошевелиться, я обнаружил, что что-то лежит на моей груди, а, приподнявшись, увидел Аль, которая, прижавшись ко мне, мирно спала в расстегнутом наполовину платье! От моего движения, или еще по какой либо причине, девушка резко открыла глаза и тут же вскочила.
- Где я? Да что, нечисть тебя дери, происходит?! Что ты себе позволяешь, некромант! - заорала она на меня, попутно, со всего размаха, залепив мне звонкую оплеуху.
Я медленно осел обратно на матрас, прикрыв ладонью стремительно краснеющую щеку. Возразить было нечего - я и сам не понимал, как волшебница оказалась здесь со мной… Впрочем, подумав, она все же не стала продолжать этот бессмысленный разговор, и, торопливо застегнув пуговицы на одежде, ушла, решительно захлопнув за собой дверь.
Вновь медленно приподнявшись, я сел, а затем встал. Что бы ни произошло в эту ночь между нами - осталось для меня загадкой.
Наступило время расставания. И в течение следующих нескольких дней молодые маги разъезжались прочь, возвращаясь в родные края или отправляясь путешествовать. Я мельком видел и Айлинь, собирающую вещи, но после нашего совместного пробуждения, она избегала меня, как и все прочие бывшие студенты.
Только один человек, пожалуй, жалел о моем отъезде - мой наставник. Он, желая помочь в моих будущих странствиях, сделал мне на прощание поистине бесценный подарок - отдал свою старую мантию, расшитую защитными рунами, по подолу и рукавам. В минуты опасности витиеватый узор начинал светиться, мгновенно предупреждая об осторожности своего владельца. Я не знал, как и благодарить его, так как подобные вещи стоили дорого и были довольно редки. Однако он лишь улыбнулся и сказал, что мне теперь она будет нужнее.
Итак, солнечным днем, сидя на приобретенном коне по кличке Ворон, с легкой грустью я оставил шумный Нофрет и Академию с ее высокими башнями и пестрыми флагами, позади. Еще один этап моей жизни был завершен.
Сноски к текущему фрагменту:
Танос (от ”таэль” - звезда, и “инно” - душа ) - Звездная душа (староимперский)
Продолжение следует...