#14
«людей одолевали воспоминания о давным-давно позабытом » Габриель Гарсиа Маркес
Число «14» - это «плацкарта» с открытой датой и неограниченным сроком действия. (просто цитата из интернета)
И случайности случаются, иногда. Каким боком зацепилась за это, немыслимо, смотрела очередной кулинарный рецепт. Полночи, ни в одном глазу. Нет, не «ворошила в своей душе остывший пепел». Наоборот, давно забытое чувство ярости. Именно оно, а не негодование.
Каждый имеет право на свои воспоминания. Можно помнить слова, картины, запахи, но важнее помнить чувства. Так вот, с головы до ног, сдержанность по боку. В голове назойливы«почему» и «как так».
Мы жили в одном и том же городе, в одно и тоже время. Бродили по широким улицам, причудливым паркам и узким лестницам. Мерили шагами свое настоящее, и ожидали с нетерпением и страхом свое будущее. Наши параллельные миры случайно пересекались, мы кивали друг другу, скользили взглядом. И уходили каждый по своей дороге.
В обыденность дней вплетались обрывки мимолетности. Тихие вечера, белые ночи , каналы и мосты. Весенние запахи большого года.
А когда тополиный пух добивал своей назойливостью, мы покидали этот город. Чтобы снова вернуться.
Кто -то помнит тополиный пух, а кто-то тихие уже темные и бесконечные вечера. Шепот -пение про лыжи у печки, Степку с Сущевки и что-то еще неведомое и уже забытое.
Каким странным существом был это город, он сводил и разводил людей. Он взирал на них со строгим спокойствием, не любил суеты, а она была повсюду.
Его каменные изваяния защищали его от повседневности. Вечер, ночь, шаги по пустынным улицам. Странное ощущение, скорее в тепло, сократить путь и пробежаться по забытым закоулкам или брести по освещенным улицам, вглядываясь в черноту за фонарями, идти и дышать тишиной.
Нет, не верю, что задыхались. Не припомню заломленных рук и восклицаний: «как страшно жить». Жили не только роком, как теперь принято вспоминать. Все тогда было перемешано: фестивальные фильмы с Бельмандо и малые залы с фильмами Тарковского. Неуемное желание попасть на нашумевшие спектакли, когда не задумываясь, тратили стипендию на билеты в «нагрузку» в какой-нибудь ДК. Тесные комнатки общежития и длинные коридоры, общие кухни, где варилось, жарилось и кипело все без исключения, и судьбы в том числе.
Ругались и плевались на «разруху в сортирах», тараканов, суету и дефицит, но все это стихало и забывалось, когда город погружался в белые ночи и прорезывались его невидимые контуры. Не хотелось спать, а идти с кем -то по этим закоулкам.
«время тоже терпит бедствия и переживает катастрофы и потому может дробиться и где-то, в какой-то комнате оставлять свою вечную частицу»
«Так они жили в ускользающей действительности, которая на мгновение останавливалась словами, чтобы тут же бесследно исчезнуть, как только забудется смысл написанного»
Число «14» - это «плацкарта» с открытой датой и неограниченным сроком действия. (просто цитата из интернета)
И случайности случаются, иногда. Каким боком зацепилась за это, немыслимо, смотрела очередной кулинарный рецепт. Полночи, ни в одном глазу. Нет, не «ворошила в своей душе остывший пепел». Наоборот, давно забытое чувство ярости. Именно оно, а не негодование.
Каждый имеет право на свои воспоминания. Можно помнить слова, картины, запахи, но важнее помнить чувства. Так вот, с головы до ног, сдержанность по боку. В голове назойливы«почему» и «как так».
Мы жили в одном и том же городе, в одно и тоже время. Бродили по широким улицам, причудливым паркам и узким лестницам. Мерили шагами свое настоящее, и ожидали с нетерпением и страхом свое будущее. Наши параллельные миры случайно пересекались, мы кивали друг другу, скользили взглядом. И уходили каждый по своей дороге.
В обыденность дней вплетались обрывки мимолетности. Тихие вечера, белые ночи , каналы и мосты. Весенние запахи большого года.
А когда тополиный пух добивал своей назойливостью, мы покидали этот город. Чтобы снова вернуться.
Кто -то помнит тополиный пух, а кто-то тихие уже темные и бесконечные вечера. Шепот -пение про лыжи у печки, Степку с Сущевки и что-то еще неведомое и уже забытое.
Каким странным существом был это город, он сводил и разводил людей. Он взирал на них со строгим спокойствием, не любил суеты, а она была повсюду.
Его каменные изваяния защищали его от повседневности. Вечер, ночь, шаги по пустынным улицам. Странное ощущение, скорее в тепло, сократить путь и пробежаться по забытым закоулкам или брести по освещенным улицам, вглядываясь в черноту за фонарями, идти и дышать тишиной.
Нет, не верю, что задыхались. Не припомню заломленных рук и восклицаний: «как страшно жить». Жили не только роком, как теперь принято вспоминать. Все тогда было перемешано: фестивальные фильмы с Бельмандо и малые залы с фильмами Тарковского. Неуемное желание попасть на нашумевшие спектакли, когда не задумываясь, тратили стипендию на билеты в «нагрузку» в какой-нибудь ДК. Тесные комнатки общежития и длинные коридоры, общие кухни, где варилось, жарилось и кипело все без исключения, и судьбы в том числе.
Ругались и плевались на «разруху в сортирах», тараканов, суету и дефицит, но все это стихало и забывалось, когда город погружался в белые ночи и прорезывались его невидимые контуры. Не хотелось спать, а идти с кем -то по этим закоулкам.
«время тоже терпит бедствия и переживает катастрофы и потому может дробиться и где-то, в какой-то комнате оставлять свою вечную частицу»
«Так они жили в ускользающей действительности, которая на мгновение останавливалась словами, чтобы тут же бесследно исчезнуть, как только забудется смысл написанного»