Евгений Борисович Пастернак (1923-2012)
Евгений Пастернак, старший сын Бориса Пастернака от первого брака с художницей Евгенией Лурье, ученицей Штернберга и Петра Кончаловского. Учился в Военной академии бронетанковых и механизированных войск, инженер-механик по электрооборудованию и системам автоматического управления. Кандидат технических наук, до 1975-го преподавал на факультете автоматики и телемеханики в МЭИ, из которого его, как он сам вспоминал, фактически выгнали за то, что он провожал в Шереметьево семью Солженицыных.
Вся его жизнь была связана с литературоведением. Большая часть исследований посвящена творчеству отца, он был одним из крупнейших биографов Бориса Пастернака, автором первой биографии писателя, основанной на семейном архиве, составителем и комментатором первого полного собрания сочинений Бориса Пастернака ("Слово", 2005). Докладчик научных конференций, посвящённых творческому наследию отца. Выступал с лекциями в университетах Европы и Америки. Под его редакцией вышло несколько изданий собраний сочинений поэта, а также переписка, сборники, воспоминания и материалы к биографии Б.Л.Пастернака, мемуары сестры Пастернака Жозефины. В 1989 году в Стокгольме Евгению Пастернаку были вручены диплом и медаль Нобелевского лауреата - Бориса Пастернака за роман "Доктор Живаго".
«Когда в 1931 году родители расстались, для меня это было самым большим горем в жизни».
С родителями. С мамой, женой и детьми.
С женой. 2010 год.
Как участник войны, награждён медалями «За Победу над Германией», «За боевые заслуги»...
Его жена - Елена Вальтер, внучка философа Густава Шпета, соавтор мужа, редактор. Дети - Пётр (1957), театральный художник, дизайнер; Борис (1961), архитектор; Елизавета (1967), филолог.
Похоронен рядом с отцом и матерью, в Переделкино. (подробнее в Википедии)
Внук Бориса Пастернака, Петр
К юбилейной дате столичный Музей одной улицы собрал свидетельства о любовной драме Бориса Пастернака, зародившейся в Киеве и курортном городке Ирпене, расположенном неподалеку от столицы. Именно здесь в 1930 году во время летнего отдыха в компании друзей увлечение Бориса Пастернака Зинаидой Николаевной, женой известного пианиста киевлянина Генриха Нейгауза, переросло в неодолимое чувство.
Распад двух семей (Генриха Нейгауза и Бориса Пастернака, женатого на художнице Евгении Лурье) искупался возрождением поэта после глубокого душевного кризиса, вызванного не в последнюю очередь самоубийством Маяковского. Пастернак и сам был на грани жизни и смерти и, обретя в любви второе дыхание, новый стихотворный сборник назвал "Второе рождение". Большое чувство к Зинаиде Николаевне поэт хранил четверть века до встречи с последней, трагической своей любовью к Ольге Ивинской...
Осенью минувшего года по приглашению Музея одной улицы побывал в Киеве внук поэта Петр Пастернак. Первое, что бросается в глаза, - поразительное сходство Петра Евгеньевича с дедом, чью внешность Марина Цветаева сравнивала "с арапом" и одновременно "с его конем". Из кармана его по-рабочему простого темно-синего пиджака торчит початая пачка "Беломор-канала"...
- Скажите, Петр Евгеньевич, почему в век дорогих сигарет вы курите допотопный "Беломор-канал"? Из эпатажа?
- Нет, просто потому, что если уж травиться куревом, то самым дешевым.
- Людям, наверное, трудно поверить, что у наследника нобелевского лауреата могут быть какие-то денежные затруднения.
- Потому что все помнят: Борису Пастернаку присуждалась Нобелевская премия. Но мало кто помнит, что он от нее отказался из-за скандала, поднятого властями.
- В 1990 году ваш отец, сын поэта, получил медаль и диплом Шведской академии. Интересно, как он распорядился денежным эквивалентом премии?
- Поскольку получилось, что Борис Леонидович как бы добровольно отказался от премии, та сумма, которую должны были ему выплатить, в 1959 году была разделена, согласно правилам Фонда по Нобелевским премиям, между следующими лауреатами.
- Иногда можно услышать мнение, что отказ от Нобелевской премии был едва ли не малодушным поступком поэта. А человеком, толкнувшим Пастернака на это, называют его последнюю возлюбленную - Ольгу Ивинскую. Вы с этим согласны?
- Ольга Всеволодовна Ивинская, которая в свое время отсидела несколько лет в лагерях, старалась оградить Пастернака от подобной участи, считая, что иначе беда будет очень большой. Не знаю, она ли подала ему мысль: давай, мол, отказывайся от Нобелевской премии, но так получилось. Другое дело, что Ивинская уговаривала его подписывать покаянные письма в разные инстанции - в ЦК, Хрущеву. И Борис Леонидович подписывал, мучаясь. Он считал, что присуждение такой престижной премии - праздник для всей русской литературы, а его заставляют отказаться.
Сидя в Переделкино, поэт не очень вникал во все перипетии, связанные со скандалом. Новости доходили через третьи руки. Кто-нибудь приходил с вырезкой из газеты, в которой его поносили, и говорил: "Надо срочно что-то предпринять. Возьми карандаш и подпиши такое-то письмо". Вот это было, конечно, чудовищно.
- Потомки не жалеют о том, что Борис Пастернак отказался от Нобелевской премии?
- В семье всегда считалось: хорошо, что Борис Леонидович от нее отказался. Никто не расценивал этот шаг как ошибку. И никто никогда не считал, что вправе распоряжаться деньгами Бориса Леонидовича. Он был хозяином своих поступков и сделал так, как считал правильным.
Время от времени семье "капают" небольшие доходы от переизданий трудов Бориса Леонидовича. "Доктор Живаго" впервые был опубликован в Италии, и права на первую редакцию романа принадлежат итальянскому издателю. Но спустя четыре десятка лет мой отец опубликовал в журнале "Новый мир" более позднюю рукопись романа. Права на издание этого варианта принадлежат нашей семье. В случае крайней необходимости и я могу воспользоваться отцовской сберкнижкой.
- А много наследников?
- Внуки и дети Бориса Леонидовича от двух жен - Евгении Лурье и Зинаиды Нейгауз. Всего Пастернаков 11 "штук". И никто ни на что лишнее не претендует. Поступающие от переизданий деньги распределяются между наследниками.
- Вы - единственный из всех внуков Бориса Пастернака, родившийся при его жизни. У вас остались какие-то воспоминания о дедушке?
- Мне было всего два с половиной года, когда он в мае 1960-го умер. Я даже не научился называть его дедом. А он, как вспоминают родители, хвастался английским родственникам, что у него родился внук. И был этому ужасно рад! Лето 1959 года родители вместе со мной, младенцем, жили в Переделкино в большом доме вместе с Борисом Леонидовичем. Они рассказывают, что я сидел в столовой, а Борис Леонидович проходил мимо, поднимал руки и говорил: "Вот как прекрасно!".
- Вам, наверное, часто говорят, что вы удивительно похожи на дедушку?
- В разные периоды жизни мое сходство с ним было то больше, то меньше. Когда я служил в армии, кто-то из режиссеров пытался снимать фильм по пьесе Алексея Арбузова о Москве 1920-х годов. По улицам должны были гулять исторические и художественные знаменитости. Режиссер хотел снять моего папу в образе его отца - Бориса Леонидовича Пастернака. Они уж точно очень похожи. Но папа отказался, потому что к моменту съемки фильма он был намного старше, чем тот молодой Пастернак, которого предлагалось изобразить. Папа предложил режиссеру: "Петя загибается в своем полку от фурункулеза. Будет очень хорошо, если вы возьмете его на съемки". Так я впервые побывал на "Мосфильме".
- И снялись?
- Все закончилось на фотопробах. Меня отвергли, потому что... не похож. Мое солдатское лицо было раздуто фурункулезом, тоской и печалью. Кстати, на съемках фильма под Киевом я подхватил дизентерию и лежал в киевском военном госпитале. Вообще, в Киеве я побывал уже трижды. В первый раз в 11-летнем возрасте, когда гостил у здешних родственников... Киев в жизни Бориса Леонидовича был особым городом, связанным с началом его романа с Зинаидой Николаевной Нейгауз, второй женой. Она в свое время училась в Киевской консерватории и, когда ей становилось плохо в Москве, уезжала сюда к друзьям.
- О Киеве Борис Пастернак написал замечательные стихи: "Потоп зарниц, гроза в разгаре, недвижный Днепр, ночной Подол..."
- Считается, что здесь же зародилась идея романа "Доктор Живаго".
- Вы читаете стихи Пастернака на память?
- Очень люблю творчество Бориса Леонидовича, но когда просят почитать, отказываюсь - не умею. Зато понимаю его стихи и прозу, может быть, больше, чем многие другие читатели и литературоведы. Во-первых, потому что на каком-то кровном уровне они трогают меня больше, чем неродственников. К тому же я, как и мои родители, занимаюсь биографией Бориса Леонидовича, разбираюсь в ее тонкостях. Количество информации уже перешло в качество знания и очень сильно повлияло на мое мировосприятие.
- Каким образом?
- Наверное, ко мне пришло то христианство, которое в "Докторе Живаго" довольно открыто проповедуется. То же могу сказать и почти обо всех моих родственниках.
- Неспроста ведь фамилия главного героя ассоциируется с именем "Бога живаго". Вы верующий человек?
- Раз в неделю обязательно бываю в церкви на службе. И мой папа, и мои дети тоже верующие. По воскресеньям вожу родителей в церковь, поскольку своей машины у них нет.
- Может быть, христианское мировосприятие что-то объясняет в отношениях семьи вашего отца и Зинаиды Николаевны Нейгауз? Говорили, что ваши родители даже взяли над ней опеку.
- Зинаида Николаевна действительно довольно сильно бедствовала, но опеки все-таки не требовалось. В 1965 году вышла первая публикация Бориса Леонидовича, стали поступать какие-то нормальные деньги. Ленечка, ее родной сын, впоследствии умерший от раннего инфаркта, и дети Нейгауза от его первого брака вполне могли сами существовать и кормить Зинаиду Николаевну. Впрочем, она скончалась всего через два года после первой публикации.
Мои родители и Зинаида Нейгауз жили вместе в Переделкино и в Москве ради обоюдной помощи. Зинаида Николаевна сказала папе, что он может пользоваться переделкинской сторожкой на том же участке, где стоял большой дом, как собственным жилищем. И мы прожили там 25 лет. Это было необходимо, чтобы разобрать архивы Бориса Пастернака. По отдельности и отцу, и Зинаиде Николаевне было бы очень трудно сориентироваться в бумагах. Подготовка первого издания, прервавшего скандальное молчание вокруг имени Пастернака, - это заслуга не только Зинаиды Николаевны, но и Евгения Борисовича.
- Сейчас кажется странным, что когда к 100-летию Бориса Пастернака ваши родители готовили биографическую книгу о нем, им запретили даже упоминать о "Докторе Живаго". Наконец, роман экранизировало российское телевидение, и эта работа получила несколько престижных наград. А вот Евгений Борисович раскритиковал российский телефильм, но благосклонно отнесся к странной, на мой вкус, американской экранизации. Интересно, какая нравится вам?
- Любого человека, который читал и любит роман Пастернака, в американском фильме раздражают балалайки и самовары. Тем не менее в голливудском прейскуранте она занимает должное место и в свое время сделала моду на французские пальто а-ля Живаго с ударением на последнем слоге. А если говорить без юмора, то там есть много серьезного прочтения романа. Например, сцена с побегом Юрия Андреевича от партизан - когда он каких-то беженцев встречает и спрашивает: "От кого вы бежите - от красных или от белых?", а они отвечают: "От солдат". Такой сцены в романе нет. Но отказ от деления мира на красных и белых - это абсолютно пастернаковский дух.
А российский фильм я не видел. Папа смотрел российский и английский и сказал, что нехорош ни тот, ни другой. В свое время он видел и американский. Не высказал восторга, но и не ругал.
- Петр Евгеньевич, ваш прадедушка Леонид Осипович Пастернак, академик живописи, преподавал в знаменитом московском Училище живописи, где работали Серов, Коровин, Саврасов и где ректором сейчас Илья Глазунов. И бабушка Евгения Лурье - первая жена Бориса Пастернака, тоже художница. Не думали полностью переключиться на живопись?
- По образованию и я художник. Представьте, родители надеялись, что мне, 14-летнему балбесу, живопись даст профессию. В школе я много высказывался на политические темы и был таким отпетым двоечником, что мне никто и не предлагал вступать в комсомол. Поэтому родители не имели даже такого рычага воздействия, как угроза "вылетишь из комсомола со своими двойками".
Отдали учиться к живописцу Борису Георгиевичу Биргеру. Он вложил мне в руки кисточки, масляные краски и сказал: "Вот теперь ты профессиональный художник". И балбес почему-то поверил этим словам и очень долго в них не сомневался...
- Сейчас вы дизайнер, оформляете современные модные клубы. Это занятие требует не только художественного вкуса, но и множества практических навыков.
- А я могу работать и сварщиком, и плиточником, и штукатуром. Было время, когда занимался техническим фотографированием, пересъемкой. Сейчас достаточно прилично ретуширую фотографии. Одним словом, многостаночник.
- Когда вас приглашают поучаствовать в престижном дизайн-проекте, "работает" не только талант, но и фамилия?
- Теперь я уверен: да! Фамилия деда не раз меня выручала. При выборе из многих претендентов нередко предпочитали внука известного поэта, а не Васи Пупкина. Многим льстит возможность сказать: "У меня работал внук Пастернака".
- Вы ведь занимались еще и сценографией, оформляли спектакли и фильмы. И даже пробовали себя в качестве художника-постановщика в знаменитом московском театре "У Никитских ворот"?
- Режиссер Марк Розовский ставил там пьесу Пастернака "Слепая красавица". Это вообще единственная пьеса Бориса Леонидовича, он писал ее за несколько месяцев до смерти и не завершил. Марк Розовский разглядел в ней что-то важное, решил поделиться этим с публикой и пригласил меня принять участие в постановке.
- Наверное, режиссер разглядел в пьесе тему крепостной зависимости таланта?
- Да, конечно, она была важна для Бориса Леонидовича, особенно после скандала вокруг Нобелевской премии. Это и теперь важная тема... Я был рад, что Розовский пригласил меня художником-постановщиком спектакля. Но произошло непредвиденное. Предполагалось, что премьера состоится на новой большой сцене. А строители не успели. Розовский выпустил спектакль на малой сцене размером шесть метров на четыре, и запланированное мной оформление в этот объем не поместилось.
- Обиделись на Розовского?
- Никоим образом! Это Розовский, может быть, обиделся на меня, но надеюсь, что немножко. И, скорее всего, за то, что я не пришел на премьеру и после спектакля не кланялся зрителям. Но мне показалось, что не очень умно кланяться за тот обрубочек декораций, который в конце концов остался. Я даже попросил исключить меня из афиши как художника-постановщика, а назвать автором декораций. Просто не хотел "смазать" красивое имя Пастернак. Дай Бог, оно когда-нибудь еще прозвучит на большой сцене...
- В Киеве уже установили памятную доску на доме, где бывал Борис Пастернак. А в Москве, наверное, пора поставить памятник. Как думаете?
- Памятник будет обязательно.
- Работы Зураба Церетели?
- Не факт. Он, конечно, выиграл конкурс, но проект ниже всякой критики. Ирина Антонова - директор "Пушкинки" и хозяин земли, на которой она разрешила поставить памятник, - наверное, вправе помешать установке плохого проекта. Моим родителям нравится проект Елены Мунц. Она автор первого в России памятника Борису Пастернаку, установленного минувшим летом в Перми. Ирине Антоновой работы Мунц тоже нравятся. Надеюсь, новый московский конкурс будет решен в ее пользу.
- А ваш голос в этом случае будет учтен?
- Ну что вы, у меня нос не дорос.
- Такое впечатление, будто вы все время нарочито снижаете свой уровень.
- Я свой уровень оцениваю трезво. У меня нет никаких амбиций. Не став Рембрандтом в живописи, Шопеном в музыке или Данте в литературе, я оказался тем не менее человеком очень счастливой судьбы. А родство с Борисом Леонидовичем очень даже помогает. Я признателен ему за то, что он сделал для меня и в духовном, и, как бы сказать, в житейском смысле.
http://pasternak.niv.ru/review/pasternak/007/645.htm
Вся его жизнь была связана с литературоведением. Большая часть исследований посвящена творчеству отца, он был одним из крупнейших биографов Бориса Пастернака, автором первой биографии писателя, основанной на семейном архиве, составителем и комментатором первого полного собрания сочинений Бориса Пастернака ("Слово", 2005). Докладчик научных конференций, посвящённых творческому наследию отца. Выступал с лекциями в университетах Европы и Америки. Под его редакцией вышло несколько изданий собраний сочинений поэта, а также переписка, сборники, воспоминания и материалы к биографии Б.Л.Пастернака, мемуары сестры Пастернака Жозефины. В 1989 году в Стокгольме Евгению Пастернаку были вручены диплом и медаль Нобелевского лауреата - Бориса Пастернака за роман "Доктор Живаго".
«Когда в 1931 году родители расстались, для меня это было самым большим горем в жизни».
С родителями. С мамой, женой и детьми.
С женой. 2010 год.
Как участник войны, награждён медалями «За Победу над Германией», «За боевые заслуги»...
Его жена - Елена Вальтер, внучка философа Густава Шпета, соавтор мужа, редактор. Дети - Пётр (1957), театральный художник, дизайнер; Борис (1961), архитектор; Елизавета (1967), филолог.
Похоронен рядом с отцом и матерью, в Переделкино. (подробнее в Википедии)
Внук Бориса Пастернака, Петр
К юбилейной дате столичный Музей одной улицы собрал свидетельства о любовной драме Бориса Пастернака, зародившейся в Киеве и курортном городке Ирпене, расположенном неподалеку от столицы. Именно здесь в 1930 году во время летнего отдыха в компании друзей увлечение Бориса Пастернака Зинаидой Николаевной, женой известного пианиста киевлянина Генриха Нейгауза, переросло в неодолимое чувство.
Распад двух семей (Генриха Нейгауза и Бориса Пастернака, женатого на художнице Евгении Лурье) искупался возрождением поэта после глубокого душевного кризиса, вызванного не в последнюю очередь самоубийством Маяковского. Пастернак и сам был на грани жизни и смерти и, обретя в любви второе дыхание, новый стихотворный сборник назвал "Второе рождение". Большое чувство к Зинаиде Николаевне поэт хранил четверть века до встречи с последней, трагической своей любовью к Ольге Ивинской...
Осенью минувшего года по приглашению Музея одной улицы побывал в Киеве внук поэта Петр Пастернак. Первое, что бросается в глаза, - поразительное сходство Петра Евгеньевича с дедом, чью внешность Марина Цветаева сравнивала "с арапом" и одновременно "с его конем". Из кармана его по-рабочему простого темно-синего пиджака торчит початая пачка "Беломор-канала"...
- Скажите, Петр Евгеньевич, почему в век дорогих сигарет вы курите допотопный "Беломор-канал"? Из эпатажа?
- Нет, просто потому, что если уж травиться куревом, то самым дешевым.
- Людям, наверное, трудно поверить, что у наследника нобелевского лауреата могут быть какие-то денежные затруднения.
- Потому что все помнят: Борису Пастернаку присуждалась Нобелевская премия. Но мало кто помнит, что он от нее отказался из-за скандала, поднятого властями.
- В 1990 году ваш отец, сын поэта, получил медаль и диплом Шведской академии. Интересно, как он распорядился денежным эквивалентом премии?
- Поскольку получилось, что Борис Леонидович как бы добровольно отказался от премии, та сумма, которую должны были ему выплатить, в 1959 году была разделена, согласно правилам Фонда по Нобелевским премиям, между следующими лауреатами.
- Иногда можно услышать мнение, что отказ от Нобелевской премии был едва ли не малодушным поступком поэта. А человеком, толкнувшим Пастернака на это, называют его последнюю возлюбленную - Ольгу Ивинскую. Вы с этим согласны?
- Ольга Всеволодовна Ивинская, которая в свое время отсидела несколько лет в лагерях, старалась оградить Пастернака от подобной участи, считая, что иначе беда будет очень большой. Не знаю, она ли подала ему мысль: давай, мол, отказывайся от Нобелевской премии, но так получилось. Другое дело, что Ивинская уговаривала его подписывать покаянные письма в разные инстанции - в ЦК, Хрущеву. И Борис Леонидович подписывал, мучаясь. Он считал, что присуждение такой престижной премии - праздник для всей русской литературы, а его заставляют отказаться.
Сидя в Переделкино, поэт не очень вникал во все перипетии, связанные со скандалом. Новости доходили через третьи руки. Кто-нибудь приходил с вырезкой из газеты, в которой его поносили, и говорил: "Надо срочно что-то предпринять. Возьми карандаш и подпиши такое-то письмо". Вот это было, конечно, чудовищно.
- Потомки не жалеют о том, что Борис Пастернак отказался от Нобелевской премии?
- В семье всегда считалось: хорошо, что Борис Леонидович от нее отказался. Никто не расценивал этот шаг как ошибку. И никто никогда не считал, что вправе распоряжаться деньгами Бориса Леонидовича. Он был хозяином своих поступков и сделал так, как считал правильным.
Время от времени семье "капают" небольшие доходы от переизданий трудов Бориса Леонидовича. "Доктор Живаго" впервые был опубликован в Италии, и права на первую редакцию романа принадлежат итальянскому издателю. Но спустя четыре десятка лет мой отец опубликовал в журнале "Новый мир" более позднюю рукопись романа. Права на издание этого варианта принадлежат нашей семье. В случае крайней необходимости и я могу воспользоваться отцовской сберкнижкой.
- А много наследников?
- Внуки и дети Бориса Леонидовича от двух жен - Евгении Лурье и Зинаиды Нейгауз. Всего Пастернаков 11 "штук". И никто ни на что лишнее не претендует. Поступающие от переизданий деньги распределяются между наследниками.
- Вы - единственный из всех внуков Бориса Пастернака, родившийся при его жизни. У вас остались какие-то воспоминания о дедушке?
- Мне было всего два с половиной года, когда он в мае 1960-го умер. Я даже не научился называть его дедом. А он, как вспоминают родители, хвастался английским родственникам, что у него родился внук. И был этому ужасно рад! Лето 1959 года родители вместе со мной, младенцем, жили в Переделкино в большом доме вместе с Борисом Леонидовичем. Они рассказывают, что я сидел в столовой, а Борис Леонидович проходил мимо, поднимал руки и говорил: "Вот как прекрасно!".
- Вам, наверное, часто говорят, что вы удивительно похожи на дедушку?
- В разные периоды жизни мое сходство с ним было то больше, то меньше. Когда я служил в армии, кто-то из режиссеров пытался снимать фильм по пьесе Алексея Арбузова о Москве 1920-х годов. По улицам должны были гулять исторические и художественные знаменитости. Режиссер хотел снять моего папу в образе его отца - Бориса Леонидовича Пастернака. Они уж точно очень похожи. Но папа отказался, потому что к моменту съемки фильма он был намного старше, чем тот молодой Пастернак, которого предлагалось изобразить. Папа предложил режиссеру: "Петя загибается в своем полку от фурункулеза. Будет очень хорошо, если вы возьмете его на съемки". Так я впервые побывал на "Мосфильме".
- И снялись?
- Все закончилось на фотопробах. Меня отвергли, потому что... не похож. Мое солдатское лицо было раздуто фурункулезом, тоской и печалью. Кстати, на съемках фильма под Киевом я подхватил дизентерию и лежал в киевском военном госпитале. Вообще, в Киеве я побывал уже трижды. В первый раз в 11-летнем возрасте, когда гостил у здешних родственников... Киев в жизни Бориса Леонидовича был особым городом, связанным с началом его романа с Зинаидой Николаевной Нейгауз, второй женой. Она в свое время училась в Киевской консерватории и, когда ей становилось плохо в Москве, уезжала сюда к друзьям.
- О Киеве Борис Пастернак написал замечательные стихи: "Потоп зарниц, гроза в разгаре, недвижный Днепр, ночной Подол..."
- Считается, что здесь же зародилась идея романа "Доктор Живаго".
- Вы читаете стихи Пастернака на память?
- Очень люблю творчество Бориса Леонидовича, но когда просят почитать, отказываюсь - не умею. Зато понимаю его стихи и прозу, может быть, больше, чем многие другие читатели и литературоведы. Во-первых, потому что на каком-то кровном уровне они трогают меня больше, чем неродственников. К тому же я, как и мои родители, занимаюсь биографией Бориса Леонидовича, разбираюсь в ее тонкостях. Количество информации уже перешло в качество знания и очень сильно повлияло на мое мировосприятие.
- Каким образом?
- Наверное, ко мне пришло то христианство, которое в "Докторе Живаго" довольно открыто проповедуется. То же могу сказать и почти обо всех моих родственниках.
- Неспроста ведь фамилия главного героя ассоциируется с именем "Бога живаго". Вы верующий человек?
- Раз в неделю обязательно бываю в церкви на службе. И мой папа, и мои дети тоже верующие. По воскресеньям вожу родителей в церковь, поскольку своей машины у них нет.
- Может быть, христианское мировосприятие что-то объясняет в отношениях семьи вашего отца и Зинаиды Николаевны Нейгауз? Говорили, что ваши родители даже взяли над ней опеку.
- Зинаида Николаевна действительно довольно сильно бедствовала, но опеки все-таки не требовалось. В 1965 году вышла первая публикация Бориса Леонидовича, стали поступать какие-то нормальные деньги. Ленечка, ее родной сын, впоследствии умерший от раннего инфаркта, и дети Нейгауза от его первого брака вполне могли сами существовать и кормить Зинаиду Николаевну. Впрочем, она скончалась всего через два года после первой публикации.
Мои родители и Зинаида Нейгауз жили вместе в Переделкино и в Москве ради обоюдной помощи. Зинаида Николаевна сказала папе, что он может пользоваться переделкинской сторожкой на том же участке, где стоял большой дом, как собственным жилищем. И мы прожили там 25 лет. Это было необходимо, чтобы разобрать архивы Бориса Пастернака. По отдельности и отцу, и Зинаиде Николаевне было бы очень трудно сориентироваться в бумагах. Подготовка первого издания, прервавшего скандальное молчание вокруг имени Пастернака, - это заслуга не только Зинаиды Николаевны, но и Евгения Борисовича.
- Сейчас кажется странным, что когда к 100-летию Бориса Пастернака ваши родители готовили биографическую книгу о нем, им запретили даже упоминать о "Докторе Живаго". Наконец, роман экранизировало российское телевидение, и эта работа получила несколько престижных наград. А вот Евгений Борисович раскритиковал российский телефильм, но благосклонно отнесся к странной, на мой вкус, американской экранизации. Интересно, какая нравится вам?
- Любого человека, который читал и любит роман Пастернака, в американском фильме раздражают балалайки и самовары. Тем не менее в голливудском прейскуранте она занимает должное место и в свое время сделала моду на французские пальто а-ля Живаго с ударением на последнем слоге. А если говорить без юмора, то там есть много серьезного прочтения романа. Например, сцена с побегом Юрия Андреевича от партизан - когда он каких-то беженцев встречает и спрашивает: "От кого вы бежите - от красных или от белых?", а они отвечают: "От солдат". Такой сцены в романе нет. Но отказ от деления мира на красных и белых - это абсолютно пастернаковский дух.
А российский фильм я не видел. Папа смотрел российский и английский и сказал, что нехорош ни тот, ни другой. В свое время он видел и американский. Не высказал восторга, но и не ругал.
- Петр Евгеньевич, ваш прадедушка Леонид Осипович Пастернак, академик живописи, преподавал в знаменитом московском Училище живописи, где работали Серов, Коровин, Саврасов и где ректором сейчас Илья Глазунов. И бабушка Евгения Лурье - первая жена Бориса Пастернака, тоже художница. Не думали полностью переключиться на живопись?
- По образованию и я художник. Представьте, родители надеялись, что мне, 14-летнему балбесу, живопись даст профессию. В школе я много высказывался на политические темы и был таким отпетым двоечником, что мне никто и не предлагал вступать в комсомол. Поэтому родители не имели даже такого рычага воздействия, как угроза "вылетишь из комсомола со своими двойками".
Отдали учиться к живописцу Борису Георгиевичу Биргеру. Он вложил мне в руки кисточки, масляные краски и сказал: "Вот теперь ты профессиональный художник". И балбес почему-то поверил этим словам и очень долго в них не сомневался...
- Сейчас вы дизайнер, оформляете современные модные клубы. Это занятие требует не только художественного вкуса, но и множества практических навыков.
- А я могу работать и сварщиком, и плиточником, и штукатуром. Было время, когда занимался техническим фотографированием, пересъемкой. Сейчас достаточно прилично ретуширую фотографии. Одним словом, многостаночник.
- Когда вас приглашают поучаствовать в престижном дизайн-проекте, "работает" не только талант, но и фамилия?
- Теперь я уверен: да! Фамилия деда не раз меня выручала. При выборе из многих претендентов нередко предпочитали внука известного поэта, а не Васи Пупкина. Многим льстит возможность сказать: "У меня работал внук Пастернака".
- Вы ведь занимались еще и сценографией, оформляли спектакли и фильмы. И даже пробовали себя в качестве художника-постановщика в знаменитом московском театре "У Никитских ворот"?
- Режиссер Марк Розовский ставил там пьесу Пастернака "Слепая красавица". Это вообще единственная пьеса Бориса Леонидовича, он писал ее за несколько месяцев до смерти и не завершил. Марк Розовский разглядел в ней что-то важное, решил поделиться этим с публикой и пригласил меня принять участие в постановке.
- Наверное, режиссер разглядел в пьесе тему крепостной зависимости таланта?
- Да, конечно, она была важна для Бориса Леонидовича, особенно после скандала вокруг Нобелевской премии. Это и теперь важная тема... Я был рад, что Розовский пригласил меня художником-постановщиком спектакля. Но произошло непредвиденное. Предполагалось, что премьера состоится на новой большой сцене. А строители не успели. Розовский выпустил спектакль на малой сцене размером шесть метров на четыре, и запланированное мной оформление в этот объем не поместилось.
- Обиделись на Розовского?
- Никоим образом! Это Розовский, может быть, обиделся на меня, но надеюсь, что немножко. И, скорее всего, за то, что я не пришел на премьеру и после спектакля не кланялся зрителям. Но мне показалось, что не очень умно кланяться за тот обрубочек декораций, который в конце концов остался. Я даже попросил исключить меня из афиши как художника-постановщика, а назвать автором декораций. Просто не хотел "смазать" красивое имя Пастернак. Дай Бог, оно когда-нибудь еще прозвучит на большой сцене...
- В Киеве уже установили памятную доску на доме, где бывал Борис Пастернак. А в Москве, наверное, пора поставить памятник. Как думаете?
- Памятник будет обязательно.
- Работы Зураба Церетели?
- Не факт. Он, конечно, выиграл конкурс, но проект ниже всякой критики. Ирина Антонова - директор "Пушкинки" и хозяин земли, на которой она разрешила поставить памятник, - наверное, вправе помешать установке плохого проекта. Моим родителям нравится проект Елены Мунц. Она автор первого в России памятника Борису Пастернаку, установленного минувшим летом в Перми. Ирине Антоновой работы Мунц тоже нравятся. Надеюсь, новый московский конкурс будет решен в ее пользу.
- А ваш голос в этом случае будет учтен?
- Ну что вы, у меня нос не дорос.
- Такое впечатление, будто вы все время нарочито снижаете свой уровень.
- Я свой уровень оцениваю трезво. У меня нет никаких амбиций. Не став Рембрандтом в живописи, Шопеном в музыке или Данте в литературе, я оказался тем не менее человеком очень счастливой судьбы. А родство с Борисом Леонидовичем очень даже помогает. Я признателен ему за то, что он сделал для меня и в духовном, и, как бы сказать, в житейском смысле.
http://pasternak.niv.ru/review/pasternak/007/645.htm