Высоцкий, 25 июля... Юрий Любимов о Высоцком
Click to view25 июля - день Высоцкого. И 25-го июля - еще одна дата: в 1972-м умер от разрыва сердца клоун Леонид Енгибаров, в 37 лет.
А еще это день рождения Шукшина, он прожил 45 лет, а Высоцкий и того меньше, 42.
32 года назад, жаркое лето, Олимпиада...
Юрий Любимов о Высоцком:
- Владимир - это явление, конечно, удивительное. И при жизни многими, к сожалению, непонятое, многими его товарищами, коллегами и поэтами. Он рожден был поэтом. Имел дар божий - поэта. Это был замечательный русский поэт. И это было во Владимире самое ценное.
У Володи была необыкновенная любознательность и необыкновенное умение притягивать к себе людей. Это редкий дар. Он часто сам говорил: „Я сочинял песни для своих друзей и пел их в очень интимной компании...“ А потом они стали расходиться кругами бесконечными и охватывать всю нашу огромную и необъятную страну.
И эта интонация дружеская, расположение необыкновенное, с которым он пел своим друзьям, она у него осталась до конца. У него был дар удивительный, он умел любить человека. Поэтому к нему так тянулись люди.
А если брать его блатной цикл, его ведь тоже не понимают… Про него ведь такие небылицы плетут…
Но это связано с тем, что он уже при жизни был какой-то легендой.
К нему, вы знаете, шли тысячи писем… „Вы, как бывший уголовник, так прекрасно написали… Поняли сердцем… Я перековался…“
А ведь он писал эти песни пародийно, стилизуя, проходя через все слои людей. У него необъятная палитра песенная. Ведь у него восемьсот с лишним песен.
Это же надо успеть написать! А сколько у него осталось стихов! Ну меньше, конечно, но ведь архив не весь еще разобран. Хотя я знаю, что и проза у него есть. Такого обилия не ожидал даже я, близко его знавший.
Я не думал, что у него столько осталось стихов, на которые он не писал музыки. Владимир говорил очень часто, что последнее время он больше работал с бумагой и карандашом, а не с магнитофоном и гитарой.
И одна из целей нашего спектакля была даже полемической - показать и поэтам и людям, которые считают его только песенником, что его стихи - это высокая поэзия. Я-то убежден, что это - высокая поэзия. И это доказывает любовь к нему миллионов людей.
Это же все-таки удивительное явление, что в любой день со всей страны к нему на Ваганьково приезжают люди, просто постоять. Зачем? Вот хочется задать вопрос: зачем? Значит, они с духовной какой-то жаждой приезжают? Значит, он умеет утолять духовную жажду людей. Они приезжают к нему - к легендарному, к бесстрашному человеку, который спел все, что хотел. Он открыл необъятные новые темы, которые часто многие поэты боялись и затрагивать. Почему его песни так пошли в народ? Сейчас же говорят его словами. Муж хочет утихомирить жену и говорит ей сурово: „Ты, Зин, на грубость нарываешься!“ Если иронически кто-то хочет сказать, то говорит: „Жираф большой, ему видней“. То есть он, как Грибоедов, входит в пословицы, его песни становятся истинно народным достоянием. Это же тоже удивительное явление.
Едут двое военных, проездом через Москву. „Сколько у нас в Москве времени? Сорок минут? Значит, куда податься?“ А второй говорит: „То есть как это - куда податься! Сразу на могилу к Володе!“ Они сорок минут в Москве, они проездом, но идут на Ваганьковское. Значит, чувствуют потребность прийти к нему на могилу.
Я был с ним в войсках, в суровой такой обстановке, и очень крупный военачальник говорил, что он просто завидует дару этого человека влиять на людей. „Какая у него сила, какая у него огромная энергия - взять людей и заставить их слушать затаив дыхание! Это качество хорошо иметь полководцу“. С совершенно разных сторон об этом человеке говорят удивительные вещи, просто удивительные.
Володя был азартный человек, очень любил бывать всюду, бывать в разных компаниях, жадно слушал людей. Он не читал наставления и не учительствовал, а именно слушал. Вдруг исчезнет: то пойдет в подводное плавание, и моряки рисковали, брали его с собой, то летчики брали его в самолеты, альпинисты брали в горы.
А он им давал силу. Все они говорили, что лучше себя чувствуют, когда с ними Высоцкий, как-то спокойней, уверенней.
Для меня Володя - прежде всего поэт. Прежде всего. Он был прекрасный актер, потому что он был личностью. Он всегда со сцены нес какое-то свое ощущение мира. Я уже не говорю о том, что всегда у него поразительно звучал текст. Потому что Володя понимал, что такое слово и как трудно слово отбирать. У него удивительные стихи, по форме безукоризненные, и кажется, что это давалось ему легко. На самом деле, когда смотришь внимательно его стихи, то поражаешься их законченности, их гармонии. А сколько у него набросков бесконечных! Он очень много работал над словом.
Еще - Володя был очень добрый человек, всегда старался помогать, всегда. Если он знал, что человеку плохо, он обязательно находил возможность помочь. Грустно об этом говорить, но могилу ему не случайно вырыли не как всем. Очень глубоко могильщики вырыли. Говорят: „Пусть сохранится“. И место достали сразу, очень красивое место. Как войдете, прямо под деревом. И угодил Володя вместе со своим братом рядом, они как два золотника - Есенин и Высоцкий. Это истинные народные таланты, которых недаром народ любит.
Похороны… Какой-то день был в Москве необыкновенный. Все поняли, что умер поэт. Я еще больше зауважал москвичей - как достойно они похоронили своего поэта! И все было чинно. Сколько было цветов! Жара была дикая, а люди не себя от жары берегли, а цветы укрывали под зонтиками, чтобы они не завяли. А в театр целый месяц спустя шли люди и просили просто пройти по театру… Говорят: „Ну пустите в театр. Мы пройдем мимо портрета и уйдем…“
Меня всегда поражала его легкая походка. Удивительная. Даже какая-то необыкновенная. Володя даже вроде бы не ходил, а что-то его носило. Он так носился: то тут, то там! Он был человек спортивный, энергичный. Тратил он себя без остатка на любом выступлении. Было впечатление, что у него тут и сердце разорвется. Он удивительно играл, с огромной самоотдачей - всегда. Он хотел сняться в кино, мечтал, чтобы вышла его пластинка. Очень переживал, когда его собратья по перу мило похлопывали его свысока по плечу: „Ну, Володя, спой! Чего ты там сочинил?..“ А жизнь-то показала: неизвестно, кто кого должен похлопывать по плечу. Вот в чем дело.
Каким он пришел? Смешным. Таким же хриплым, в кепочке. Кепочку снял вежливо. С гитарой. В пиджачишке-букле. Без всякого фасона, не такой, как говорили,- стильный молодой человек, нет.
Пришел очень просто. Парень очень крепкий, сыграл чего-то. Сыграл, и не поймешь, собственно, брать или не брать.
А потом я говорю: „У вас гитара? Может, вы хотите что-то исполнить?“ - „Хочу“.- „Ну, пожалуйста“. Он спел. Я говорю: „Еще хотите исполнить?“ Он еще спел. Я говорю: „И что же вы исполняете?“ - „Ну, - говорит, - свое!“ - „Свое?“ Я его сразу взял. Вот и все. Вот история его прихода.
Можно ли было его сберечь? Это вы обратитесь куда-нибудь… не ко мне… Судьба у каждого своя. Но мы старались, наверное, недостаточно, но старались как-то оберегать его. Талант крупный! А огромный талант - всегда явление сложное, и с ним трудно бывает, с крупным талантом. А сберечь?.. Не знаю, по-моему, ответить-то на это нельзя. Наверно, нет. Он так жил и так тратил себя, что, наверно, сберечь его было нельзя. Поэты истинные долго живут редко, а в России - особенно.
О Гамлете что я могу сказать… Володя все время ходил, говорил, что он хочет сыграть Гамлета. Когда мы стали репетировать, репетиции шли тяжело и трудно. Оказалось, что он вообще хотел, а конкретно… не очень был готов. Потом, когда был такой тупик в работе, он даже исчез на некоторое время. Потом вернулся, стал очень хорошо работать. Роль свою он совершенствовал до самой смерти. И играл он даже перед смертью. Когда он сыграл последний раз?
18 июля играл и должен был играть 27-го, когда мы отменили спектакль и никто не вернул билеты. Ни один человек. И по-моему, даже деньги никто не потребовал.
А над ролью он этой думал, часто мы с ним говорили, потому, что такая же уникальная, как он сам. Были случаи, когда он играл ее совершенно необыкновенно.
Один раз, с моей точки зрения, он играл ее гениально - в Марселе. Он пропал. Волею судеб я его ночью нашел. Врачи сказали, что ему играть нельзя. Он сказал, что он будет играть. Дежурил врач. Ведь никто не заставлял. Он сказал: „Я своим долгом считаю - играть“. А врач боялся, что у него не выдержит сердце. Во время спектакля я актеров предупредил, что если что-нибудь случится и надо будет укол сделать, то они скажут: „Где Гамлет? Гамлет там. Сейчас он будет к вам доставлен“. То есть мы придумали какую-то схему на случай, если нужно будет сделать укол за кулисами… Играл непередаваемо. Совершенно…
Спектакль о Володе так сделан: „Гамлет“ без Гамлета. Когда Гертруда обращается к Гамлету и говорит: „Что ты задумал?!“ - то Владимир отвечает песней, что он задумал. А его нет! К нему обращаются, а его нет уже. Но мне кажется, что в спектакле получится эффект, что он с нами, вместе с ребятами. Мне кажется, что спектакль будет достойным памяти Владимира.
Я от многих наших крупных поэтов слышал… и даже видел, что они были немного растеряны. Они говорили: „Вы знаете, не ожидали, что он такой необыкновенный поэт“. Значит, в какой-то мере нам удалось показать Володю как замечательного поэта! Доказать, что в нашей среде двадцать лет жил необыкновенный человек.
Я должен сказать, что это нужно не Володе. Он имеет сейчас такую славу, что ему вообще ничего не надо. Это надо нам! Нам. Чтобы стать лучше. Потому что этот спектакль, я уверен, облагораживает. В этом я совершенно уверен. Спектакль чрезвычайно благотворно влияет на людей. Я видел лица, просветленные лица. Люди испытали подъем духа, они утолили душевный голод.
Утолили душевную жажду, которую так гениально утолял Владимир, и поэтому он завоевал низкий поклон миллионов людей всей нашей России. (сайт театра на Таганке)
22 января 1980 года Высоцкий записывается для «Кинопанорамы» на ЦТ, запланированы две съемки, на вторую он не приезжает. Фрагменты записи впервые показаны в январе 1981 года, а целиком "Кинопанорама" с Высоцким вышла в 1987 году.
Последнее лето В.С.Высоцкого (краткая хронология)
11 июня 1980 года - во Франции последний раз виделись Владимир Высоцкий и Марина Влади.
12 июня - после окончания гастролей Театра на Таганке в Польше Высоцкий возвращается в Москву.
17 июня - Высоцкий утверждён режиссёром нового фильма «Зелёный фургон».
22 июня - один из последних концертов Высоцкого в Калининграде, на котором ему стало плохо.
3 июля - выступление в Люберцах, городской дворец культуры, Подмосковье.
13 июля - "Гамлет". Театр на Таганке.
14 июля - во время выступления в НИИЭМ Высоцкий исполнил одну из своих последних песен - "Грусть моя, тоска моя… Вариация на цыганские темы".
16 июля - последний концерт. Калининград (Королёв), Подмосковье.
18 июля - последний выход на сцену - "Гамлет". Последняя телевизионная съёмка после спектакля.
20 июля - последнее стихотворение "И снизу лёд, и сверху - маюсь между...", посвящено Марине Влади.
23 июля - последний телефонный разговор Высоцкого с Мариной Влади. Москва-Париж.
25 июля, пятница, ночь - смерть. Квартира 28, Малая Грузинская.
27 июля - он должен был сыграть "Гамлета" последний раз - закрытие сезона на Таганке.
28 июля - с Высоцким прощались в театре на Таганке, провожали его толпы народа, заполнившие Таганскую площадь, часть Садового кольца, прилежащие улицы... Похоронен на Ваганьковском кладбище.
На 29 июля у него был авиабилет Москва-Париж, он должен был лететь к Марине Влади во Францию. (kino-teatr.ru)
Стихи памяти Леонида Енгибарова
Шут был вор: он воровал минуты -
Грустные минуты, тут и там, -
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.
В светлом цирке между номерами
Незаметно, тихо, налегке
Появлялся клоун между нами
Иногда в дурацком колпаке.
Зритель наш шутами избалован -
Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
И кричит: “Да разве это клоун!
Если клоун - должен быть смешной!”
Вот и мы... Пока мы вслух ворчали:
“Вышел на арену, так смеши!” -
Он у нас тем временем печали
Вынимал тихонько из души.
Мы опять в сомненье - век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой, -
Клоун, правда, слишком мрачноватый -
Невеселый клоун, не живой.
Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки.
Мы потом смеялись обалдело,
Хлопали, ладони раздробя.
Он смешного ничего не делал -
Горе наше брал он на себя.
Только - балагуря, тараторя, -
Все грустнее становился мим:
Потому что груз чужого горя
По привычке он считал своим.
Тяжелы печали, ощутимы -
Шут сгибался в световом кольце, -
Делались все горше пантомимы,
И морщины глубже на лице.
Но тревоги наши и невзгоды
Он горстями выгребал из нас -
Будто обезболивал нам роды, -
А себе - защиты не припас.
Мы теперь без боли хохотали,
Весело по нашим временам:
Ах, как нас прекрасно обокрали -
Взяли то, что так мешало нам!
Время! И, разбив себе колени,
Уходил он, думая свое.
Рыжий воцарился на арене,
Да и за пределами ее.
Злое наше вынес добрый гений
За кулисы - вот нам и смешно.
Вдруг - весь рой украденных мгновений
В нем сосредоточился в одно.
В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь - и тишина...
Слишком много он взвалил на плечи
Нашего - и сломана спина.
Зрители - и люди между ними -
Думали: вот пьяница упал...
Шут в своей последней пантомиме
Заигрался - и переиграл.
Он застыл - не где-то, не за морем -
Возле нас, как бы прилег, устав, -
Первый клоун захлебнулся горем,
Просто сил своих не рассчитав.
Я шагал вперед неукротимо,
Но успев склониться перед ним.
Этот трюк - уже не пантомима:
Смерть была - царица пантомим!
Этот вор, с коленей срезав путы,
По ночам не угонял коней.
Умер шут. Он воровал минуты -
Грустные минуты у людей.
Многие из нас бахвальства ради
Не давались: проживем и так!
Шут тогда подкрадывался сзади
Тихо и бесшумно - на руках...
Сгинул, канул он - как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?..
Только я колпак ему - придумал, -
Этот клоун был без колпака.
1972 год
Памяти Василия Шукшина
Еще - ни холодов, ни льдин,
Земля тепла, красна калина, -
А в землю лег еще один
На Новодевичьем мужчина.
Должно быть, он примет не знал, -
Народец праздный суесловит, -
Смерть тех из нас всех прежде ловит,
Кто понарошку умирал.
Коль так, Макарыч, - не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй, - останься живым.
Но, в слезы мужиков вгоняя,
Он пулю в животе понес,
Припал к земле, как верный пес...
А рядом куст калины рос -
Калина красная такая.
Смерть самых лучших намечает -
И дергает по одному.
Такой наш брат ушел во тьму! -
Не поздоровилось ему, -
Не буйствует и не скучает.
А был бы "Разин" в этот год...
Натура где? Онега? Нарочь?
Все - печки-лавочки, Макарыч, -
Такой твой парень не живет!
Вот после временной заминки
Рок процедил через губу:
"Снять со скуластого табу -
За то, что он видал в гробу
Все панихиды и поминки.
Того, с большой душою в теле
И с тяжким грузом на горбу, -
Чтоб не испытывал судьбу, -
Взять утром тепленьким в постели!"
И после непременной бани,
Чист перед богом и тверез.
Взял да и умер он всерьез -
Решительней, чем на экране.
1974 год
http://armenianhouse.org/yengibarov/also-ru/vysotsky.html
http://armenianhouse.org/yengibarov/bio-ru.html