Шарлотта Рэмплинг
Спецприз жюри кинофестиваля в Риме получил фильм "Глаз шторма" (Австралия) с Шарлоттой Рэмплинг в главной роли.
- Я думала некоторое время - соглашаться ли. Но, с другой стороны, почему я не могу это сыграть? Я поставила единственное условие: не хочу превращаться в комическую старуху с тоннами грима на лице, со специальными «утяжелителями» век и подбородка. И я потребовала, чтобы меня состарили так, как я, скорее всего, состарюсь в реальной жизни. Глубокую старость рисовали на моем лице по уже имеющимся морщинам... Мне не очень нравилась мысль, что придется вживаться в образ больной и умирающей женщины. Но гораздо сложнее было другое: моя героиня прикована к постели, она и шагу не может ступить. И вот тут началось основное испытание для меня - как сделать это интересным? Как заострить вокруг себя, лежащей в кровати, все интриги этого фильма? Вокруг себя - старой, невыносимой, полубезумной? Вот это был настоящий вызов моим способностям.
- Ваша героиня невероятно сварлива. Это точное следование роману Патрика Уайта, или вы еще больше усугубили ее характер?
- Я его даже, честно говоря, смягчила. Она была еще более вредной. Кстати, это Патрик Уайт так описал в романе свою маму. А мне нравится играть несносных людей. Потому что в кино тебе разрешается выплескивать весь накопившийся негатив, срываться на всех окружающих. В реальной жизни я не могу такого себе позволить. Я всегда стараюсь быть, знаете ли, вменяемой.
- В этом сезоне мы часто видим вас в образе матери - в этом фильме, в картине Ларса фон Триера «Меланхолия».
- Да, это определенно урожайный год для плохих мамаш в моем исполнении. Даже не плохих, а омерзительных. Но то, что я играю не добродетельных матрон, меня вполне устраивает. В жизни я была не такой противной, но достаточно строгой матерью. Мамой, которая слушает ребенка, но горой стоит за элементарные правила поведения. Чтобы мои сыновья, когда подрастут, не вели себя так , как неандертальцы.
- Ваш сын, Барнаби Саускомб, - режиссер, и недавно вы снялись в его фильме «Я, Анна». Как отнеслись к тому, что теперь он устанавливает правила?
- С пониманием. Я послушная актриса. К тому же на съемочной площадке уже не мама. Я - его актриса, он - мой режиссер. Конечно, нам обоим легче работать друг с другом, чем с кем бы то ни было. Ему не нужно было тратить время на переговоры со мной, мне - «нащупывать» молодого режиссера. А в остальном все было как обычно.
- Поскольку мы в Италии, расскажите, какая часть вашего творчества связана с этой страной.
- Моя профессиональная жизнь началась здесь. В начале 1970-х я сбежала сюда из Англии, снялась у Джанфранко Мингоцци в фильме Sequestro di persona, у Лукино Висконти в «Гибели богов», потом у Лилианы Кавани в «Ночном портье». С тех пор я считаю Италию страной, наполнившей и обогатившей мой внутренний мир.
- А как же Англия?
- Не хочу сказать, что Англия ничего мне не дала, но я знаю многих англичан, которые могут любить свою страну только на расcтоянии. Мне, например, оттуда необходимо периодически убегать. И я опять сейчас снимаюсь в Италии, в Турине, в фильме режиссера Алины Маратти Baby blues - играю тоже, кстати, нехорошую мамашу. Да, мне моя профессия помогает самосовершенствоваться: я не останавливаюсь в работе, значит, я вообще не останавливаюсь.
Много путешествовать, много читать, многое постигать - к счастью, это рабочая необходимость.
(http://www.izvestia.ru/news/505466)
фото http://julietteteste.files.wordpress.com, http://st.kinopoisk.ru/