Интервью с Геной Сидоровым
Кинотавр - 2003. Триумф "Старух" Геннадия Сидорова.
После успеха «Старух» на «Кинотавре» мы договорились с Геной об интервью. Брала я его в больнице - Гена лечил травмы после аварии. Разговаривали в больничной палате. Интервью вышло урезанным. Сейчас мы печатаем его в полном варианте. Только так можно проститься с искренним, отрытым, добрым, независтливым человеком, которого больше нет с нами.
- Гена, как ты пережил такой успех?
- С трудом. Победа - тяжелая вещь. Может быть, даже более тяжелая, чем непобеда. Энергетика идет со всех сторон - и хорошая, и плохая. Масса предложений, куча звонков. Я не знал, что хватать, - мобильный или городской. Взял и выключил все. И наступило дикое опустошение. Как будто из меня высосали всю кровь, осталась одна оболочка. Я спал ровно неделю.
- А от успеха крышу не снесло?
- Крыша едет у неподготовленных людей или у тех, у кого она съехала давным-давно. Мне сорок лет. Была такая сложная жизнь, такой долгий путь к этой картине, что эта победа была как воздание за тринадцать лет, когда я ничего не снимал. Я не мог не получить эту награду. Она была просто моя.
- Что было до этого? Давай с самого начала.
- В 82-м, когда мне было двадцать лет, я поступил в мастерскую Герасимова и Макаровой на актерское отделение. Это была их последняя мастерская.
- Чем ты взял таких педагогов?
- Я читал Шукшина "Билетик на второй сеанс" и Теркина "О награде". Тамара Макарова сказала: "Наконец-то мужик появился!". На втором туре я тоже самое уже читал Герасимову. Вхожу, коленки трясутся. Сидит мощный такой, лысый человек, с большим носом. "Ну, что? Фамилия?". "Сидоров". "Сидоров, Сидоров... Звучная фамилия для кинематографа".
Моей первой ролью на курсе Ноздрев. Чичикова играл Юра Кара, мой однокурсник. Герасимову понравилось. Меня любили мастера, это я точно знал. Глаза, которые на меня смотрели, не могли быть без любви.
- Ты выпустился и что дальше?
- И все провалилось, как в яму. Сергей Аполлинариевич умер. У меня не было московской прописки, я из Сверловска. У Ларисы ( Лариса Садилова - жена, однокурсница) тоже не было прописки, она из Брянска. Нас никуда не распределили. Мы год болтались в "общаге" как нераспределенные, а на следующий год я поступил к Петру Ефимовичу Тодоровскому на режиссерский. Безумно хороший человек, педагог. Это была его первая мастерская.
- Какая судьба у курса?
- Непростая. Перестройка, развал всего. Ребята все куда-то расползлись. Мне повезло. Я снял полнометражную картину "Ночь". Тогда была казахская киностудия "Эдельвейс". Они не глядя меня запустили. Картина эта канула, ее найти никто не может. Там играли Лариса Садилова и я. История солдата-афганца и проститутки. У них одна ночь. Я выступал как режиссер, автор сценария и исполнитель главной роли, а снимал фильм Павел Тимофеевич Лебешев. Я не очень люблю эту картину, это не мое. По большому счету, я купился тогда на деньги. Десять тысяч за сценарий и десять тысяч за постановку - это для меня, для студента, были огромные деньги. Я был женат, рос сын...
- Ты где-то снимался?
- Я снялся в "Интердевочке". У меня там маленькая роль оперативника, который проституток в "Интуристе" отлавливает. Во второй серии у меня была сакраментальная фраза: "Неужели вы не знали, что ваша дочь занималась валютной проституцией?". Вот это я, наглый и усатый. Еще были пара картин и все. Месяцами лежал на диване. В стране бардак, ощущение кризиса, я потерялся. Я вдруг понял, что приобрел две профессии, которые никому не нужны. На кино денег не дают. Студии стоят. На Студии Горького сарай - три кошки, обгаженные углы, сплошная вонь и одна дежурная лампочка. А я живу по одной истине:"Не верь, не бойся, не проси". Я не верил, не просил, но где-то в душе боялся, что это кончится плохо лично для меня. Когда уже не было денег, мы от безвыходности с Ларисой начали заниматься продажей путевок в Крым. Неплохо зарабатывали, но как-то сели друг напротив друга и я спросил:"Ну, чего? Так и будем путевки продавать?". И тогда Лариса сдала в Госкино сценарий "С днем, рожденья!". Сняла фильм, и мы начали чуть-чуть подниматься в профессии. Так я сделал две картины как продюсер - "С днем рожденья!", а потом "С любовью. Лиля".
- Как у тебя возник замысел "Старух"?
- На Неделе русского кино в Австрии я увидел одного старого-старого деда, он играл в румынском ансамбле и там с ним играли еще четыре здоровых двадцатипятилетних лба. У деда провалившийся рот, зубов нет, а ему на обед принесли огромный антрекот. Он смотрел на него долго, потом взял нож, вилку, разделил антрекот ровно на четыре части и отдал их пацанам. Я подумал, как трогательны эти старики. Пять раз я потом к этой идее подбирался, но что-то не складывалось.
- Что помогло?
- Конкурс. Даниил Дондурей объявил конкурс "Хорошая жизнь в хорошей стране". Сценарии, которые я послал, мне вернули, но я благодарен этому конкурсу, потому что я сел за компьютер и написал "Старух". Про хорошую жизнь в хорошей стране. Да, жизнь разрушена, старухи. Им мало осталось, но они каждый день проживают как последний. Они не выживают, они хотят жить, любят эту жизнь. Они не унывают, как иные молодые люди: зуб болит - смерть всем вокруг. Сдал сценарий в Госкино, мне дали деньги.
- Как ты нашел старух?
- Я знал только одно, что главную старуху - Феклу-самогонщицу - будет играть Валентина Федоровна Березуцкая. Она снималась в фильмах Ларисы. Среди старух она - единственная профессиональная актриса. А так, ассистенты честно бегали по всем театрам, честно приводили ко мне всех театральных бабушек, и, когда стали приводить дачниц с Николиной горы, я понял - у меня кино не будет. Надо бросать все, ехать в глубинку и искать там. Ассистентки пошли по деревням, знакомились, старухи их поили самогонкой, потому что там так принято. Зашел человек - наливают стаканчик. У них трудная работа была. Потом я с ними пошел по этим деревням, разговаривал, тоже выпивал стаканчик самогонки. Вот в России контакт! Наладить контакт - выпить стаканчик. Не выпьешь, она у тебя работать не будет.
- Они легко согласились сниматься?
- С удовольствием. Они ведь любопытные. Если любопытные, то всегда живые. Потом они разные, все характерные. Магия кино в деревне Клоково Костромской области, где мы снимали, еще не пропала. Кинотеатр давно не работает, но они помнят, как это было. А тут еще кино приехали снимать, да еще их в кино. Всем им от семидесяти пяти до восьмидесяти пяти. Боевые бабки. Все делали с одного дубля.
- Галка-матершинница так и разговаривает в жизни?
- Так и разговаривает. "Генка, ты ж меня по "матушке" просил, я могу и с матерком". Я говорю:"Не надо". А старуха, которая читает "Поэму про отца", сама эту поэму написала. Она не из Костромской области, а из Орла. У нее толстенная тетрадка таких поэм, она их может читать без перерыва час-полтора. Ей за восемьдесят, она сидит ночью пишет, потом утром выходит во двор, читает поэмы бабкам. "Поэма про отца" длится у нее пять минут, я сократил ее до двух с половиной. Мне все говорили:"Вырежи поэму. Зал уснет", а в результате зал лег от хохота. Я даже пожалел, что ее сократил.
- Миколку, деревенского дурачка, играет даун? Где ты его нашел?
- Его зовут Сережа Макаров, ему тридцать девять, он артист московского Театра Простодушных. Этот театр создал мой друг Игорь Неупокоев, он учился у Евгения Матвеева в свое время. Игорь делает великое дело. У него десять человек с синдромом дауна, он ставит с ними спектакли. Три года они уже существуют. Сережа знает много стихов, поет, научился за полгода играть на фортепьяно. Очень артистичный. С ним было проще, чем с актерами работать. Его мама, Сима, - героическая женщина, жизнь на него положила, она с ним носится. Им нельзя сидеть дома, надо чем-то все время заниматься, иметь перспективу. Как только эта перспектива исчезает и они просто сидят дома, годам к тридцати пяти они умирают.
- Ты играешь в фильме Федьку, офицера-танкиста. Ты специально полнел для роли?
- Наша армия далеко не та, которую хотят видеть, - с офицерством, благородством. Путин надеется такую армию сделать, но она не такая, как у Никиты Сергеевича в "Сибирском цирюльнике". Сколько я не встречался с офицерами, они, как правило, с пузом, опухшие после ночных возлияний, как правило, с легкими сдвигами в голове, но профессионалы! Может сесть в танк и показать чудеса. Танковый балет тебе покажет. Стакан засадит и домой пойдет. А когда военная часть стоит где-нибудь в Костромской области, где на десять километров вокруг ничего нет, - деревня, самогон, забитые жены, ни денег, ни перспективы, - там офицеры спиваются просто. Поэтому стройным, красивым офицером выглядеть в своей картине на фоне настоящих старух я не мог. Я решил, что мне нужно также попить водочки, поесть плотно. К концу съемок во мне было девяносто два килограмма. За три месяца я похудел до шестидесяти девяти. Надо резко завязывать, перестать есть мясо, сесть на траву. Я до Нового года похудел, потом начался Пост, я постился, и к концу Поста я разбился на машине.
- Ты всех поразил на "Кинотавре", появившись на костылях. Что с тобой все-таки приключилось?
- Купил хорошую машину - черный джип. Был так рад! Полтора месяца на нем поездил. Как сглазил кто-то. Ехал на зеленый свет, на перекрестке на меня вылетела "Газель". Больше ничего не помню. Дальше реанимация, врачи, медикаменты, медсестры. Я думал, что умру, честно говоря. Мне искусственно вентилировали легкие. На второй день врач сказал:"Он не дышит. Если он не задышит на третий день, мы его не спасем". Но я задышал. Тоже испытание. Наверное, перед "Кинотавром" надо было чем-то заплатить, чтобы получить эту "Розу".
- Тебе не предлагали отдать фильм на Московский кинофестиваль?
- Мне никто не предложил показать картину.
- А почему фильма не было даже в русской программе Московского фестиваля? Все хотели его посмотреть.
- Это уже я не отдал. Как только ты участвуешь в любой программе в рамках фестиваля класса "А", то все другие фестивали класса "А" отпадают у тебя автоматом, а фильм уже отобрали в Сан-Себастьян. К концу лета повезу фильм в Костромскую область, где мы снимали. Всех старух соберу - пускай смотрят на себя.
- Что планируешь дальше?
- Виктор Астафьев, роман "Веселый солдат". История из двух частей - "Солдат лечится", "Солдат женится". Первая - госпитальная. Великая Отечественная, солдат попадает в госпиталь с ранением, ужасы, любовь, утраты. Вторая - после войны, женитьба, возрождение. Русский человек выживает в любом состоянии, в любом месте, в любое время, и только беда объединяет русского человека. Живая вещь, юморная. Настоящие люди, настоящие эмоции. У Астафьева - это, кстати, автобиографический роман, он писал про себя.
- Может быть, для тебя эта картина тоже будет автобиографической? Сейчас ты лечишься, потом, глядишь, женишься?
- Может быть.
2003-2011.
Наталья Ртищева http://www.rodgaz.ru/index.php?action=News&tek=3106.
http://foto.mail.ru/mail/gsfilm/_myphoto/slideshow Геннадий Сидоров: ФОРМУЛА АБСОЛЮТНОГО СЧАСТЬЯ Этот материал был снят для телепрограммы «Эгоистка» 18 июня 2003 года, восемь лет назад, на кинофестивале «Кинотавр». Утром, после торжественной церемонии закрытия, банкета, короткой сочинской ночи, перед отъездом. Времени было мало: моя съемочная группа торопилась на поезд, герой интервью режиссер Гена Сидоров - на самолет. ...Кто такой Сидоров, что за «Старухи»? Заглянула в каталог: «В заброшенной деревне, вдалеке от городских хлопот, электричества и радио живут несколько старух. Мужским вниманием, если не считать выходок Миколки, местного пастуха с синдромом Дауна, они не избалованы. Да и вообще весь остальной мир о них, похоже, забыл...». И так далее, в том же безрадостном духе... Незамысловатая, не очень затратная картина о российской глубинке потрясла искренностью, ироничностью и чувством юмора автора, его жалостью к людям и пониманием того, что все мы разные, и все мы - особенные. Гена Сидоров мгновенно оказался в фаворитах фестиваля. За него болели многие, прогнозируя как минимум приз «За лучший дебют». Затем было сенсационное закрытие «Кинотавра» (4 престижных награды, включая Гран-при!): всеобщая радость за Геннадия, будто очередной приз присудили тебе лично, и он, растерянный, по-моему, не совсем понимающий, что же все-таки произошло, не знающий, куда пристроить костыли - напоминание о недавней автомобильной аварии... На следующий день, 18 июня, Гена Сидоров шутливо сказал мне в интервью, что вывел формулу абсолютного счастья. А ровно через 8 лет, в этот же день, 18 июня 2011 года, умер от сердечного приступа в Москве. Ему было 48 лет. Почему-то это совпадение не дает мне покоя... Те, кто знал Гену, смогут, наверное, даже услышать интонации его голоса. И помянуть очень хорошего, трогательного, талантливого человека. ...За многие годы работы на кинофоруме подобного успеха я просто не знаю. Наша встреча с Геннадием Сидоровым произошла после закрытия фестиваля, утром, когда он действительно проснулся знаменитым. - Гена, присоединяясь к сонму искренних поздравлений, не могу не полюбопытствовать: вы чувствовали, что победа будет столь фееричной? - Нет, говорю абсолютно искренне. Когда после очень престижного приза ФИПРЕССИ мы получили еще и приз за лучший дебют, я успокоился и положил костыль на пол. И когда при объявлении главных призеров фестиваля услышал свою фамилию, вначале ничего не понял и на какое-то мгновение оглох. Уже позднее, вспоминая этот момент, я подумал: неужели счастье приходит в сопровождении глухоты? Затем было разное - поздравления, поцелуи, банкет, журналисты... Я пришел в номер, выпил два стакана водки и лег спать, выведя для себя формулу абсолютного счастья - «глухота плюс два стакана водки». Шутка, но тогда я так чувствовал... - Кому первому перезвонили после церемонии закрытия? - Своему сынуле - Вовчику, Волецику. Ему уже 15 лет. Он работал у нас в картине ассистентом художника и тоже имеет отношение к победе. - Вы не только режиссер и исполнитель роли майора в фильме, но и автор сценария. Как возникла сама идея картины? - Парадоксально, но это случилось в Австрии, Инсбруке, в альпийском зоопарке, где мы гуляли с женой. Гениальным, на мой взгляд, режиссером Ларисой Садиловой. Может быть, просто была ностальгия по дому... Очень хотелось в Москву, даже, скорее, в Брянск - вот и придумалась эта незамысловатая, на первый взгляд, история. - Где нашли своих старух? - Да просто сели в джип и поехали выбирать натуру. «Притормозили» в деревне Клоково Сусанинского района Костромской области. - И как старухи восприняли «киношный десант»? - Они очень доверчивые, очень любят кино. И когда в деревню приехала съемочная группа из 40 человек - с автобусами, камерами, различными кабелями и проводами, шумная и непредсказуемая, - они приняли нас весьма доброжелательно. Более того, старухи мои чрезвычайно любопытные. Еще не понимая, что мы делаем, они с готовностью откликались на любую просьбу. Например, говорю: «Надо здесь встать и постоять». Беспрекословно становятся на указанное место и стоят сколько нужно. «Все, - говорю затем, - ты уже «засветилась» в кино. Будем работать дальше». Некоторые, правда, не сразу приняли нас. Помните Галю-матерщинницу? - Такое не забывается! Совершенно потрясающая бабка! - Нет-нет! Не бабка, не бабулька. Только старуха! Я ведь не просто так назвал свой фильм. Так вот, Галя-матерщинница поначалу не хотела сниматься ни в какую. Но на площадку приходила регулярно и костерила меня на чем свет стоит: и к колодцу-то нельзя подходить, и трогать его руками, а уж тем более садиться на сруб мягким местом... И я не думал, что мне удастся расположить ее к себе. А потом, когда снимался эпизод приезда узбеков, спросил: случись подобная ситуация в их деревне, что бы она сказала? И Галя ВСЕ сказала! Я не буду повторять, можно? (Смеется.) - Как долго снималась картина? - Ровно 41 день. - И все вечера, насколько понимаю, проводили вместе со своими старухами? - Конечно! Мы болтали с ними. Старухи наливали мне самогончик, и начинался разговор по душам. Ведь в России, чтобы расположить к себе человека, необходимо выпить с ним по чарочке. И тогда тебе поверят. - Геннадий, а как появился в фильме персонаж, которого можно назвать «сельским дурачком»? - Это отдельная история. У меня есть друг, ученик Евгения Матвеева, Игорь Неупокоев, делающий, как мне кажется, величайшее по своей душевности дело. Он создал «Театр простодушных». Его актеры - люди с ограниченными физическими возможностями, которых называют «даунами». Игорь давно приглашал меня посмотреть спектакли, которые он ставит. И в один прекрасный вечер, решив отдохнуть от написания сценария, я пришел к нему. И увидел Сережу Макарова - он «прима-балерина» в этом театре. Тотчас понял: его нужно, необходимо снимать! И переписал сценарий под Сережу. Теперь, если помните, фильм начинается с него и им заканчивается. Потому что Миколка - не «даун», он - Иванушка-дурачок, которого все любят. Сама истина, потому что не умеет лгать, всегда говорит правду. Вспомните стишки, которые Миколка произносит в конце фильма: Как в Стране мы Дураков Долго будем мучиться... Нам поменьше б м...ков - Все у нас получится! Хай-не-не! Я безумно тоскую по тому пространству, которое называлось «Советский Союз» и которое мы потеряли. Может быть, ситуация в нашем фильме - маленькая модель нового общества. Мы хотели сказать: люди, если к вам на родину приходит человек иной веры, другой национальности, но без злого умысла, без автомата, и начинает на вашей земле делать добрые дела - восстанавливать электросвязь, например, - дай Бог ему здоровья! И после всех катаклизмов, произошедших в фильме, финальная песня узбека, обосновавшегося в русской глубинке, звучит так: Я пьян. Но я пьян не от вина, а потому что счастлив. Я счастлив оттого, что все хорошо. И потому, когда я счастлив - я пьян! И - крутится построенный ветряк... 2003. Ирина Гордейчук http://www.telekritika.ua/lyudi/2011-06-23/63830.