"УС-3": провал в прокате в цифрах. Для истории
«Цитадель» Михалкова заработала в пять раз меньше «Предстояния»
Лидером кинопроката минувшего уикенда в России и странах СНГ остался боевик «Форсаж 5»
Читать
Вот тут очень красочные графики - как их сюда со ссылками перенести, www.kinopoisk.ru/level/42/.
Банк ВТБ выделит 20 млн дол. компании Art Pictures на "Сталинград". По словам гендиректора Art Pictures Дм.Рудовского, ВТБ заключил с Art Pictures инвестиционный контракт. Бюджет ленты составит 20-30 млн дол. Большинство крупных российских кинопроектов о войне последних лет не обошлось без государственного участия. В 2007 году ВТБ и госбанк ВЭБ выделили 17 и 11,5 млн дол. на "УС-2" Михалкова. Также ВЭБ выделил кредит на 50 млн дол. и 11 млн спонсорской поддержки "Щелкунчика" Кончаловского. http://www.lenta.ru/news/2011/05/16/stalingrad/.
UPD по "УС-2": по итогам выходных на 1 месте "Пастырь": 3,4 млн дол. "Форсаж-5" на 2 месте: 2,5 млн дол.(рекорд 2011 года: общие сборы картины за три недели - 27,4 млн дол.) На 3-м - "Тор": 1,6 млн дол. ...И только на 7 месте - премьера прошлой недели - "УС-2" Михалкова. Она не вышла в лидеры проката, заработав за этот уикенд всего около 350 тыс.дол. lenta.ru/news/2011/05/17/boxoffice/, www.kinopoisk.ru/level/42/weekend/2011-05-12/type/rus/cur/RUB/view/all/
UPD. 20.05 РИА-Новости. Четвертая часть "Пиратов Карибского моря", вышедшая в российский прокат 18 мая, поставила абсолютный рекорд по сборам первого дня - 5,1 млн дол. Это самый большой результат первого дня проката в истории российского бокс-офиса. Россия, где премьера с участием Джонни Деппа и Пенелопы Крус состоялась 11 мая, до Канн. Четвертая часть «Пиратов Карибского моря» за два дня проката - среду и четверг - собрала $10,3 млн. Disney: «Мы видим огромную или во всяком случае солидную выручку в каждой стране. Что касается России, то там выручка просто невероятная».
Л.МАСЛОВА. КОТОВИАНА В ТРЕХ ЧАСТЯХ
Трилогия Никиты Михалкова "Утомленные солнцем", "Утомленные солнцем-2: Предстояние" и "Утомленные солнцем-2: Цитадель", вероятно, войдет в историю кино как самый экстравагантный и загадочный кинотриптих, завораживающий торжеством режиссерской воли решительно над всем, даже над обыденным здравым смыслом. Трудно вспомнить аналогичную конструкцию в фильмографии хоть кого-то из мастеров мирового кинематографа. 15 лет спустя после первого фильма автор решает реанимировать погибших героев, казалось бы, бесповоротно законченной реалистической истории. Затем во втором фильме непринужденно перемещает их в пространство фантасмагорического вымысла (в данном случае - в пространство Великой Отечественной войны, как она представлялась режиссеру). И наконец, в третьей серии возвращает их почти обратно, в декорации первой части, но уже деформированные и искаженные тем сюрреалистическим впечатлением, которое производила вторая часть, больше похожая на предсмертный бред или кошмарные видения мятущейся в аду души. Наверное, будет интересно посмотреть подряд все три части "Утомленных солнцем" с остужающей эмоции дистанции, некоторое время спустя, когда страсти окончательно улягутся, неторопливо распаковав какое-нибудь подарочное DVD-издание, сувенирная роскошь которого соответствовала бы размаху михалковского замысла. При этом трилогию можно интерпретировать не только как комплект из трех матрешек (когда частная, хотя, возможно, и типичная судьба одной семьи обрастает, как лаком, все новыми слоями псевдоисторического пафоса), но и в классической гегелевской раскладке тезис-антитезис-синтез. Первоначальная история получает неожиданное и местами парадоксальное, невероятное продолжение, во многом переворачивающее первую часть с ног на голову, а потом возвращается к исходной точке, заставляя иначе посмотреть на первый фильм и создавая некое новое качество - после "Предстояния" и "Цитадели" воспринимать "Утомленных солнцем" 1994 года по-прежнему уже невозможно: за спиной каждого персонажа возникает причудливая тень того, что случилось с ним в следующей экранной жизни (или, если угодно, после смерти). Самой идее не откажешь в оригинальности: сиквел не продолжает и развивает заложенные в первом фильме темы и мотивы, а раскрашивает их в более мрачные, макабрические цвета и вскрывает их инфернальную изнанку; не прослеживает судьбу персонажей, а служит им надгробной надписью. Никита Михалков отправляет своих героев из обреченного дачного рая 1937 года в военный ад, а потом возвращает обратно в реконструированный рай, но только для того, чтобы показать, что и рай был на самом деле хорошо замаскированным адом. Завораживает при этом, конечно, не сама по себе трансформация персонажей, а торжество режиссерской воли решительно над всем: над обыденным здравым смыслом, исторической достоверностью и художественной целесообразностью - как над "правдой быта", так и над "истиной бытия" (если воспользоваться терминологией неизвестного, а возможно, и вымышленного философа Б. Тосьи, подарившего Михалкову эпиграф для его фильма "12"). Рекламный слоган, написанный на постерах "Цитадели",- "Ни шагу назад" - можно понимать и в другом смысле: для режиссера это именно что возвращение назад, ретроспекция, экскурсия по "Утомленным солнцем" 1994 года, причем такая, когда осматриваемые экспонаты не только можно, но и необходимо трогать руками со всей возможной бесцеремонностью. Если в "Предстоянии" режиссер ограничился флешбэками из фильма 1994 года, вносившими светлую ностальгическую ноту, то в "Цитадели", воспроизводя мизансцены из первых "Утомленных солнцем", он поступает с собственным старым произведением гораздо радикальнее, демонстрируя удивительную безжалостность к своему детищу, которое он вспоминает безо всякой нежности и сентиментальности: возвращаясь на котовскую дачу вместе со своими героями, режиссер словно бы обнаруживает, что ничего хорошего на ней на самом деле не происходило, одна фальшь и морок. "Предстояние" производило шокирующее впечатление военными аттракционами в широком диапазоне от откровенной комичности до чрезмерной жестокости: бомбардировка фашистскими фекалиями корабля с советскими ранеными, плавание дочки комдива Котова на умной мине, наматывание солдатских кишок на танковые гусеницы. Продираясь сквозь весь этот кошмар, герой Никиты Михалкова искал свою дочку (в исполнении Надежды Михалковой), в то время как полковник НКВД (Олег Меньшиков) искал самого разжалованного комдива. В "Цитадели" он его наконец находит, и тема отцовско-дочерней любви отступает на второй план перед мужскими отношениями, в описании которых трудно избежать соблазна самым пошлым образом скатиться в выяснение латентной гомосексуальной подоплеки. Тем более что режиссер на это самым издевательским образом провоцирует, вставляя в "Цитадель" сцену своего рода стриптиза, когда герой Олега Меньшикова, вывозящий комдива Котова из штрафбата, но временно держащий его в неведении относительно того, куда его везут, вдруг останавливает машину, раздевается перед сидящим в машине Котовым и, тщательно намылившись, моется в реке (на общих планах Меньшикова заменяет молодой дублер с хорошей фигурой, что подчеркивает специфический эротизм эпизода). Окровавленный комдив в это время, сидя в машине, ведет себя крайне несвойственным ему образом: униженно причитает, что у него ничего в этой жизни не осталось - ни жены, ни дочери,- жалуется, что его "опустили ниже табуретки", и умоляет не отправлять его обратно в тюрьму. Выглядит это, конечно, совершенно неубедительно, как притворство и кривлянье, как последнее развлечение, оставшееся слишком сильному человеку, утомившемуся и заскучавшему от собственной не знающей преград силы и не придумавшему ничего лучше, как для смеху притвориться слабым. И точно так же неубедительно Котов будет изображать потом легкий испуг и робость при встрече с товарищем Сталиным (его играет Максим Суханов), хотя какой уж тут испуг, когда еще свежо в памяти начало "Предстояния", где комдив макал Сталина лицом в торт, пусть как бы понарошку, во сне, но все равно весьма решительно и основательно. В "Цитадели" для Сталина приготовлен еще один небольшой сюрприз. Селянка, забеременевшая от изнасиловавшего ее немца, рожает в кузове грузовика под обстрелом, и принимающие роды солдаты решают назвать младенца Иосифом Виссарионовичем в честь Сталина - учитывая, что селянку играет старшая дочь Никиты Михалкова Анна, Сталин таким образом символически становится внуком комдива Котова. И это далеко не самая странная из причудливых ассоциаций, которые вызывает в "Цитадели" движущаяся довольно извилистым путем мысль режиссера. Впрочем, переоценивать серьезность Никиты Михалкова не стоит: есть в фильме как минимум одна сцена, за которую автору можно поставить зачет по самоиронии. Эпизодическая девушка в сцене сельской свадьбы, поддавшись сексуальному напору незнакомца в тельняшке, только что смачно поцеловавшего ее взасос, спрашивает героя с удивлением: "Ты откуда такой Серега?" "Из самодеятельности",- отвечает Котов. Готовность Михалкова отстаивать право заниматься своей самодеятельностью даже тогда, когда она будет уже ни в художественном, ни в идеологическом, ни в коммерческом смысле никому, кроме него самого, не нужна, все еще вызывает уважение. Но проблема с третьим фильмом про комдива, утомленного сиянием собственной исключительности, заключается в том, что, кажется, уже и самому Михалкову его самодеятельность начинает приедаться, так же как комдиву Котову приедается его всемогущество.
Если над "Предстоянием" можно было при наличии достаточного цинизма просто посмеяться, то "Цитадель" производит гораздо более гнетущее впечатление: это фильм не о войне и даже не о любви отца и дочери, а об очень сильном и очень усталом человеке, который во что бы то ни стало заставляет себя жить и воевать дальше, хотя он давно уже перестал понимать, зачем живет и с кем воюет.
Отсюда http://www.kommersant.ru/doc/1629207.
В комментариях у кого-то увидела дивное сокращение "УС-2/1" - читается почти, как артикул, "УС-2/2" :)
Ольга Шервуд. "Цитадель": природа, мать…
Ситуация в нашем кино уже давно напоминает палату с известным номером. Больной время от времени изрекает сущие истины, однако ясно, что они безумны; никто не знает, как кого и всех вместе вылечить, а ерничать уже подло. На этом фоне остается уповать просто на новые фильмы - каждая содержательно удачная картина неизбежно повышает общий уровень вменяемости, по которой все мы разве не исстрадались в реальной жизни?
Завершение проекта "Утомленные солнцем" Никиты Михалкова ждали с большим скепсисом: слишком сильно разочаровало "Предстояние", абсурдное по содержанию, абсурдно ошибочное - для мастера таких прежних заслуг - по исполнению; да сам автор за прошедший год ничем не улучшил свой, простите, имидж в глазах публики. Однако финансовый и прочий провал первой части второго фильма дилогии никак не мог остановить проект, "Цитадель" должна была быть разрушена; самые любопытные зрители все же купят билет; картину бесплатно или с большой скидкой покажут ветеранам…
От того, что скажут первые зрители своим друзьям и соседям, как известно, зависит судьба любого фильма картины, а в данном случае даже больше, чем фильма. Михалкову нужна победа - однозначная и безоговорочная, чтобы вернуть себе былую честь и славу.
Увы, безоговорочно не получилось. Воспринять "Цитадель" (с эпиграфом "Посвящается моему отцу-фронтовику") можно сугубо полярно - и как большой плюс, и как все тот же минус. Меня это произведение прежде всего удивило.
Во-первых, в нем действительно проявилась мелодраматическая линия. Что было обещано автором, однако не ожидалось в такой силе. Отношения между комдивом-зеком Котовым (Никита Михалков), его женой (Виктория Толстоганова) и бывшим другом семьи особистом Митей (Олег Меньшиков) доведены до развязки несколькими весьма эмоциональными эпизодами. Если не вдаваться в поиски логики - уповая на "любовь зла", а сам человек непредсказуем и часто не ведает, что творит, - то интрига "доверие - верность - предательство - смирение с обстоятельствами" разыграна вполне. С обертонами "благородство" и "воля к жизни".
Сожаление тут одно: с 1994 года актеры Михалков и Меньшиков постарели, отяжелели, утеряли многое из своего мужского обаяния; лучше бы такая метаморфоза случилась только с их героями.
Еще одна "семейная" линия: девочка ищет отца - тоже, разумеется, разрешилась; к ней вернемся чуть дальше.
Во-вторых, "Цитадель" со всей своей явной сюжетной сцепленностью эпизодов, своеобразно продолжила "Предстояние": будто накрыла его эпизоды-стены объединяющим накатом, как землянку, что ли. Ретроспективно, "задним числом" стала ясна форма "Предстояния" как чего-то предварительного, незавершенного, обещающего; первая часть перестала восприниматься ошибкой и вызывать одно лишь недоумение.
В этом смысле, думаю, просчетом было решение показать две части фильма с таким временным интервалом. Не о финансовом решении говорю (тут никто никаких гарантий дать нынче вообще не может, поскольку невозможно предугадать контекст и его привходящие - от погоды до экранной конъюнктуры), а об эстетическом.
Стало ясно главное: то, что в "Предстоянии" казалось чем-то "недожеванным", а потому перебором, недопустимым преувеличением, вплоть до элементов макабра, на самом деле было еще и мало. Было лишь первыми нотами задуманного апофеоза Абсурду в его высшей форме, выработанной в назидание всему миру в нашем Отечестве: абсурду сталинщины.
В этом смысле Михалков повторил путь Тенгиза Абуладзе с его "Покаянием". Сравнение двух произведений, полагаю, кто-нибудь проведет в журнале "Искусстве кино"; здесь же замечу лишь одно почти буквальное совпадение - образ старухи в финале обеих картин. Увы, режиссер Михалков не помог Инне Чуриковой в ее роли (а надо было сделать элементарное - вдвое сократить монолог актрисы). Верико Анджапаридзе "одна" останется в хрестоматии кино со своей фразой о дороге к Храму, которая давно уже кажется безбожно перецитированной, даже девальвированной на фоне бесконечных круговых блужданий нашего и других народов, гоняемых бесами.
Итак, в "Утомленных солнем-2" Михалков задумал, очевидно, грандиозную симфонию абсурда. Задница фашиста в люке самолета в "Предстоянии" - забавный анекдотец по сравнению с отправкой на верную смерть хоть пьяным генералом, хоть чаевничающим генералиссимусом людей, записанных (все тем же абсурдом) в штрафники и в предатели. Признаем, что весьма честно было обратиться к абсурдистскому жанру в описании событий, которые невозможно объяснить ничем, ибо за каждым следующим "потому" идет новое "почему": почему российский народ такой? - а потому! - и так далее.
И мне лично чертовски жаль, что получилась не симфония, а очень длинный концерт. Замученный режимом и войной Хармс остался не превзойден. Подлинная гармония в "Утомленных солнцем - 2" не сложилась, прежде всего, из-за уступок слагателей сюжета (авторы сценария, кроме Михалкова, Александр Новотоцкий-Власов, Владимир Моисеенко, Глеб Панфилов) логическим несуразностям и пренебрежения правдой истории.
Это стандартная оплошность тех, кто полагает, что абсурдность живописуемых событий извиняет все несовершенства формы. Сколько времени прошло между частями повествования и отдельными эпизодами - лучше не высчитывать; о возможности чудесных совпадений и встреч лучше не задумываться, причинно-следственные связи лучше не искать (спасибо, что наконец хоть как-то объяснен пресловутый железный коготь).
Скажем себе, что перед нами фреска по сырой штукатурке, а значит - "плоские" фигуры и "все святые одновременно", - и успокоимся. Хотя не забудем, что фантастичность, например, "Семнадцати мгновений весны" маскировалась четким приемом: периодически возникали календарь-часы и "подлинные биографии героев (и то, и другое было озвучено особо достоверным голосом Копеляна). В "Утомленных солнцем - 2" подобная структурированность отсутствует, подсознание нервничает и сознание бунтует: не верю!
Так же точно не веришь, а смиряешься с предлагаемыми обстоятельствами в эпизодах чисто сказочных. Прежде всего, это встреча отца и дочери посреди минного поля. Не хочу, как водится, предварять впечатление, но дважды помилованная минами Надя - это в ключе данного фильма, однако не тронутый взрывом Котов - чистое волшебство. Пока ты думаешь, как такое может быть, сочувствие к героям окончательно испаряется. Впрочем, сия кульминация фильма (встреча с Надей, а не спасение Котова) обидно проиграна еще раньше. Движущая эмоция сцены - страх: взорвется - не взорвется мина под ногами? Страх заглушает отцовское и дочернее счастье вновь обретенного, простите, счастья (подчеркиваемого лейт-темой дилогии - мелодией "Утомленное солнце…"). Получается, его и нет…
Вообще, неплохо найденных, легко читаемых, неожиданных, рождающих эмоцию образов в картине достаточно. Есть и динамичные монтажные фразы, удачные актерские мгновения-находки (в отличие от ощущения тотальной лживости "Предстояния"). Все это необходимая принадлежность классического кинематографа такого - старого - типа. Но, увы, есть шаблоны, есть самоповторы; и, в целом, режиссуры слишком много, и она слишком хлопотлива.
Вот парафраз хрестоматийной сцены: машина застряла на проселке и толкаема солдатиками (из фильма Алексея Германа "Проверка на дорогах"). Колея в глубокой грязи, грузовик ритмично буксует, солдатики уже не толкают ее, а спят, приткнувшись к бортам, качаемы движением туда-сюда так, что машина превращается в колыбель посреди поля войны. Но Михалков нарушает восприятие своим нежеланием вовремя остановиться, идущим от неверия в зрителя. Нам уже все ясно, а он длит и длит метафору, выпадая из элементарного вкуса, опять порождая натугу и фальшь.
Таков и задуманный с предельной мерой условности, почти оперной, но необходимой, эпизод родов в кузове грузовика под бомбежкой. Поначалу сильный, он немедленно портится, как только один из персонажей запевает частушки. Понятно, что захотелось снижения пафоса, но получилась оперетка…
Третье обстоятельство, помешавшее целому: неопределенность жанра "Утомленных солнцем - 2". От семейной драмы к острому гротеску, от абсурдистской абстракции к упомянутой сказочности - вот качели повествования, не дающие зрителю возможности соединить концы с концами. Трудно объяснить потерю режиссером профессионализма иначе, нежели обычной возрастной, умноженной на свойства характера, безапелляционностью. Если каждый, критикующий произведения Михалкова, заранее записан им во враги, подкупленные непонятной закулисой, то кто ж в окружении мэтра способен выступить ему редактором, "свежей головой"?..
Однако есть в "Цитадели" и вправду содержательно интересный момент, впервые, мне кажется, столь отчетливо артикулированный в нашем кино. Это образ самого Сергея Котова. Дело даже не в том, что сей славный военачальник первого периода советской власти получил свою долю непостижимо-умопомрачительных испытаний по заслугам (хотя и это нелишне показать): за собственные злодеяния, как безответственный носитель и творец зла, и Митя в этом смысле лишь "аутоиммунное заболевание".
Дело в том, что зло неубиваемо. Именно поэтому Котов побеждает Цитадель - некую вовсе не абстрактную высоту, а символ крепкого устоя, базирующегося, в частности, на понятии чести. Не зря мы слышим "Я офицер вермахта, а не палач" - реплику фашиста, который не мог бы даже вообразить унижение советских офицеров, посланных на заклание их безумным командованием.
Это все же горче, нежели привычная антитеза немецкого "порядка" русскому "авось". Но, по Михалкову, Цитадель и честь бессильны перед абсурдом, единственно - перед абсурдом. На его стороне природа и сама "всюду жизнь"; правда, с небогатым обертоном "малости": все эти бабочки, мотыльки, осы, паучки, комарики… они опять из сказки: мышка бежала, хвостиком махнула… Зато зрителям, кстати, теперь разрешено не думать впрямую о Всевышнем, а считать упомянутые природу и жизнь божественным проявлением, поскольку церковная символика, к счастью, целиком осталась в "Предстоянии".
Природа - вот философия "Цитадели" - помогает тем, кто уже в полном отчаянье и не боится смерти: божья тварь сбивает вражеский прицел, луч солнца воспламеняет вражеский боезапас. Вот почему, получается в итоге "Утомленных солнцем", мы выиграли войну. Это вам не Толстой с его суммой миллионов народных воль.
Что ж, взгляд Никиты Михалкова на воспеваемое им русское офицерство ясен, как и урок: подчиняйся абсурду, но не служи ему прямо, - кривая вывезет, останешься жив, жив…
http://www.yuga.ru/articles/culture/6064.html