"Тайные дневники" Козакова уже начали публиковать
kp.ru/daily/25677.3/836224/ - там же и ксерокс рукописных страниц.
Развод с Аней (2005 год)
«...А сегодня был жуткий разговор с Анной (Ямпольской. - Прим. ред.). И все это было про деньги...
...Разговору сопутствовали уже привычные оскорбления в адрес Кати и Кирилла (старшие дети Козакова от первого брака. - Прим. авт.). И вообще она оскорбляла всех моих друзей и «советников». Анна - человек, способный на любые методы, когда речь идет о борьбе за хоть какие-то материальные блага. Наезды, шантаж - это ее стиль. Меня она шантажирует детьми.
- Кирилл делает ремонт в квартире на Самотечной для себя! - постоянно говорит мне Аня.
- То есть ты хочешь сказать, что мой сын просчитывает мою смерть уже сейчас, Аня? - возмущаюсь я.
- Они, твои дети, готовы на все, чтобы меня уничтожить! - говорит Аня. - Они обворовывают своих младших брата и сестру! А ты настоящий подлец! - бросила она мне.
И тут я озверел и сказал ей (меня к этому моменту уже просто трясло): «Повтори! Посмей повторить!» Она испугалась и сказала: «Не повторю. Я тебя боюсь».
Обругав ее, я ушел к себе в комнату. В результате дальнейшие наши изматывающие разговоры происходили по телефону. Она угрожала мне судом и сказала, что привезет из Израиля справку, что я ее избивал, и прочую грязь.
В результате мы договорились составить брачный контракт (это перед разводом-то!), где я в очередной раз подтверждаю дарственную на Ордынскую жилплощадь, на еще одну квартиру, на две машины, не имею претензий на офис, освобождаю жилплощадь и выписываюсь из всех квартир.
...Да, мои зубы обошлись в $21 тысячу, да, я жил в квартире и ел, что стоит немалых денег, да, и детям нужно давать обеспечение - это большие деньги (шофер, няня и т.д.) ...К сожалению, Ане верить нельзя ни в чем. И никогда нельзя было верить. Я же из лени и, будучи неприспособленным к ведению хозяйства лохом, всю нашу жизнь бесконтрольно отдавал ВСЕ заработанное мною. Даже те деньги, которые я зарабатывал вне нашей общей антрепризы.
Все: за фильмы, за рекламу банка (25 тысяч долларов), за рекламу кофе (8 тысяч), за поддержку израильской политической партии (30 тысяч) и так далее... За, за, за... Даже если вычесть потраченное на меня лично, не так уж мало для жизни семьи. Не так уж мало для пьющего алкоголика, Аня! Подумай и об этом! Деньги-то ты считать умеешь лучше меня.
Я играл бесчисленные концерты в Израиле, в Германии, в США, в Москве, в Питере и других городах. Я снялся в четырех фильмах, не считая мелких приработков на ТВ. И все деньги отдавал Ане.
…Когда-то, еще в Тель-Авиве, Аня сказала мне: «Твои дети (Кирилл, Катя, Манана) вспоминают о тебе, только когда им что-либо от тебя нужно!» Все 14 лет Аня конфликтовала со мной, как говорят в народе, ЗАЕДАЛА МОЮ ЖИЗНЬ, отравляла мое существование. При этом заботясь о моем здоровье, устраивая наш быт и так далее. Одной рукой строила, а другой безжалостно рушила все в нашем существовании.
Я очень быстро раскусил ее противоречивую, лживую, злобную и мелочную... Все эти 14 лет я закрывал глаза на очевидное».
Про Израиль (2010 год)
«...Я брел по Тель-Авиву по жаре к дому Ани и детей. Шел медленно, как ходят старики моих лет, изредка попадавшиеся мне навстречу.
Остановился у Камерного театра. Посмотрел на рекламный щит. Все то же. Названия спектаклей другие, но безвкусица и стиль, как в 1990 году, когда я впервые увидел эту витрину, и позже, когда сам красовался в этой же витрине в роли Тригорина. Вокруг парадного входа на Дизенгоф какие-то лотки, на которых продают дешевую безвкусицу. Кругом нищета для нищих. На Дизенгоф лежит на асфальте нищий, взывающий к милосердию. В витринах жуткая жуть. Словом, Тель-Авив - все тот же убогий, провинциальный, жаркий, кошмарный город с пальмами и чудовищной архитектурой. С жуткими домами желто-белого цвета. И, пока я брел к дому 97 на бульваре Ротшильд, только одна мысль терзала меня! Как Аня могла дважды наступить на те же грабли? Привезти сюда наших детей - Мишку и Зойку? В этот кошмар? Она что, с ума сошла?
Да, Москва - тяжелый, трудный, жесткий город. Но город, где есть подлинно интеллигентные люди, культура. А в Израиле? Во всяком случае в русскоязычной среде? От силы Наташа Вайтулевич, Арье, Трифоновы и еще кто-то, кого ни я, ни Аня, возможно, и не встретим. Богатые ребята из «ЮКОСа». Они при первой же возможности ухиляют отсюда, наплевав на Аню и детей.
Бред, бред и еще раз бред! Вернуться ей с детьми опять в Москву? Ох как не просто. Я был бы счастлив... Единственно, что было необходимо для меня в Израиле, - это увидеть детей (главное, Зою), оценить и понять обстановку, условия их жизни и учебы здесь, в Израиле. Перспективы, мягко говоря, неутешительные. Все не ясно, нестабильно. Какие бы Аня ни приводила доводы, даже убедительные (трудности Москвы, экология, медицина, жизнь на разрыв, армия для Миши), ясно одно: ее «бегство из Египта» сюда, на землю обетованную, - ПРЕСТУПНОЕ ЛЕГКОМЫСЛИЕ, приведшее ее, детей и даже меня на грань катастрофы! Материальной в первую очередь. Ее попытки любым способом ОПЯТЬ подчинить меня, уговорить переехать в Израиль, прописать Зою и так далее - мне следует отбросить и всячески противостоять ЕЙ, АНЕ, в ее ПОЛИТИКЕ со мной»...
Фотография Валерия Плотникова. С детьми и внуками. Внизу внучка Тинатин, дочка Зоя и младший сын Миша. Стоят дочь Манана, внучки Даша и Полина, дочь Катя и старший сын Кирилл.
После премьеры спектакля по стихам Бродского «Концерт для голоса и саксофона». 1999 год.
65-летие Михаила Козакова.
Юрий Богомолов
Михаил Козаков. На смерть лицедея
К Михаилу Козакову до его кончины коллеги, по моим наблюдениям, относились по-разному. Кто-то со здоровым скепсисом. Кто-то - с нездоровым. Многие его любили. Иные - не то, что ненавидели, но недолюбливали.
И любили, и не любили по одной причине: при всей открытости и коммуникабельности, был он человеком не от мира сего. Это и располагало к нему, и раздражало в нем.
Даром, что ли, в последние лет 20 артист не удостоился ни одной награды. Это при изобилии всевозможных негосударственных кинематографических и театральных наград. Про государственные молчу. Государство тоже помалкивает.
На предложение коллегам-академикам отдать "Нику" Козакову был обезоруживающий пару месяцев назад ответ: "Он же не прилетит на церемонию, отчего "спектакль" в Театре Оперетты "проиграет в своей выразительности".
Конечно, проиграл бы. Но, может быть, не так горько было бы уходить из жизни самому Мише… Может быть, тогда не завещал бы: обойтись без гражданской панихиды…
***
После кончины его все полюбили. Более прочих его возлюбили лица юридические - телеканалы, пороги которых он обивал со своими проектами и идеями. В последние годы - безуспешно.
От смерти артиста каналам вышла рейтинговая польза. Причем двойная.
Во-первых, не затрудняя себя поисками повода, можно было крутить в режиме "нон-стоп" фильмы, сделавшие имя артисту, принесшие ему славу.
Во-вторых, теперь никто не в состоянии помешать таблоидам копаться в его биографии. Кроме совести, которой нет у тех, кто этим занимается.
…Я его немного знал лично. С ним можно было разговаривать часами "за искусство". Он был готов часами читать стихи, если ты был готов часами их слушать. Его романы и браки являлись притчей во языцех. Он был действительно, казалось бы, не в меру влюбчив. И сверх меры ненасытен. Но не в том смысле, какой напрашивается при этих словах.
Его истинной и всепоглощающей страстью была Мировая Культура.
В Культуру многие влюбляются. Заводят с нею романы. Иногда продолжительные и счастливые, иногда - на уровне интрижки. Бывает, что вступают с ней в брак. В том числе, и по расчету. Потом разводятся или живут вместе по инерции, по лени и, опять же, по расчету. Тут нередки измены, попытки переиграть судьбу, вернуть прежнюю любовь той, которой ты уже постыл…
***
В случае с Козаковым брак с Культурой оказался заключенным на Небесах. Это было видно невооруженным взглядом. И вот именно этой любви он был предан бесконечно. И тогда, когда был в силе. И когда силы стали покидать его.
Одно из последних его творческих пожеланий - снять сериал о жизни и смерти великого Михоэлса.
Желание не было случайным. Михоэлсовским Лиром вдохновлялся Козаков, играя своего Лира на сцене Театра Моссовета.
"Лир" - из тех шекспировских трагедий, что издавна привлекает внимание глубоких умов и бездонных сердец в минуту душевного и мировоззренческого кризиса. На него в свое время обернулся Лев Толстой и раздраженно оттолкнул от себя неудачливого в старости монарха, чтобы затем, по иронии судьбы, повторить в общих чертах его трагический уход.
Обращение к "Лиру", постижение Лира - это, хочешь, не хочешь, мучительный и беспощадный эксперимент над собой и над средой.
Михоэлс экспериментировал с незащищенной человечностью в середине 1930-х годов. Козаков продолжил испытание в начале XXI века. Разные эпохи, ситуации, обстоятельства, режимы, но цена независимой, страдающей и сострадательной человечности неизменна. В том смысле, что бесценна.
В 2003 году, когда состоялась премьера, я, каюсь, не придал ей значения, не вник в ее замысел и в смысл. Сейчас картины того, что видел, выплывают из подсознания. И та финальная сцена, где король в рубище спускается с приподнятого помоста на авансцену… И все, что он мог сказать, сказано (но не произнесено вслух): "Король умер. Да здравствует человек".
***
Роль Лира для артиста, перевалившего гору времени, и спускающегося по склону своих лет, - подарок судьбы. Ну, а роль Гамлета в самом начале актерской биографии - это просто чудо, свалившееся с Неба. Ее он получил
Из рук театрального могиканина той поры Николая Охлопкова.
То был знаменательный для своего времени спектакль. Шел 1956-й год. С оттепелью пришло осознание порвавшейся связи времен. Юный и романтичный принц датский Михаила Козакова был исполнен нешуточной надежды восстановить ее. Очень скоро стало понятно, что это не под силу первому, на тот момент еще не поротому поколению послевоенных как лириков, так и впоследствии физиков.
В том же 1956 году он стал "принцем" советского кино, правда, в глубоко отрицательной роли. Я имею в виду фильм Михаила Ромма "Убийство на улице Данте", где актер убедительно сыграл молодого французского нациста. Потом пришла настоящая слава с фильмом "Человек-амфибия". И опять - роль злодея. Такова его была в то время участь. Молодой артист был слишком импозантен, чтобы играть простых советских парней. Он слишком смахивал на западного иностранца, который в глазах простого советского человека всегда смахивал на врага народа. По причине недостаточно русской наружности, Госкино не позволило режиссеру Владимиру Мотылю снимать Козакова в "Звезде пленительного счастья". Ему там предназначалась роль одного из русских аристократов. Но, увы, по представлению ответственного кинематографического функционера, профиль артиста для этого не подошел.
Он подошел для другого персонажа. Так ему выпала доля сыграть главного борца с врагами народа Феликса Эдмундовича Дзержинского. За это ему советская власть кое-что простила. В частности, публичное чтение Ахматовой, Бродского. За это ему было дозволено снять "Покровские ворота" по одноименной пьесе Леонида Зорина.
***
Почему-то эта водевильная история живет так долго и так счастливо. Почему?.. Сейчас она кажется правоверно советской. А в 1982 году она такой не показалась идеологическим начальникам. И они были правы. В сущности, "Покровские ворота" были о ностальгических переживаниях повзрослевшего Костика по оттепели, по иллюзиям ею порожденным и вдрызг разбитым.
В ретроспективной части сюжета все кончается хорошо. Подкаблучник Хоботов вырвался из-под власти своей супруги и умчался на мотоцикле Савронского в будущее, в то, которое наступит через двадцать лет, где его уже поджидает повзрослевший и помудревший историк Константин Ромин, наблюдающий за тем, как рушатся арбатские дома, на месте которых уже выросли железобетонные "челюсти" Москвы.
Но это бы ладно, полагали начальники. Пусть бы и потешились авторы своей интеллигентской тоской по своим былым обольщениям. Но ведь они, авторы, позволили себе намеки на зловещее будущее интеллигенции.
Маргарита Хоботова его вернее всех историков предчувствовала.
Предчувствие ее не обмануло. Как мы теперь знаем.
Советская интеллигенция слишком долго зависела от Маргариты Павловны, чтобы, освободившись от ее мудрого руководства, смогла выжить. Она по большей части и не выжила.
***
Для Миши Козакова слом эпохи в 1991 году оказался особенно болезненным. Он был тогда внештатным артистом, вне партий, вне компаний.
Когда он в первый раз покидал страну, то на вопросы журналистов о мотивах отвечал, не вдаваясь в высокие материи. Говорил больше о бытовых проблемах: семья большая, ее надо кормить…
Но в одном разговоре прорвалось решающее: "Уезжаю, потому что еще не все кино посмотрел". Его второй отъезд - это уход короля Лира.
Король снова умер. Но да здравствует человек, да здравствуют его роли и фильмы. Да останется с нами память о нем.
Отсюда http://www.rian.ru/authors/20110429/369500870.html.
Развод с Аней (2005 год)
«...А сегодня был жуткий разговор с Анной (Ямпольской. - Прим. ред.). И все это было про деньги...
...Разговору сопутствовали уже привычные оскорбления в адрес Кати и Кирилла (старшие дети Козакова от первого брака. - Прим. авт.). И вообще она оскорбляла всех моих друзей и «советников». Анна - человек, способный на любые методы, когда речь идет о борьбе за хоть какие-то материальные блага. Наезды, шантаж - это ее стиль. Меня она шантажирует детьми.
- Кирилл делает ремонт в квартире на Самотечной для себя! - постоянно говорит мне Аня.
- То есть ты хочешь сказать, что мой сын просчитывает мою смерть уже сейчас, Аня? - возмущаюсь я.
- Они, твои дети, готовы на все, чтобы меня уничтожить! - говорит Аня. - Они обворовывают своих младших брата и сестру! А ты настоящий подлец! - бросила она мне.
И тут я озверел и сказал ей (меня к этому моменту уже просто трясло): «Повтори! Посмей повторить!» Она испугалась и сказала: «Не повторю. Я тебя боюсь».
Обругав ее, я ушел к себе в комнату. В результате дальнейшие наши изматывающие разговоры происходили по телефону. Она угрожала мне судом и сказала, что привезет из Израиля справку, что я ее избивал, и прочую грязь.
В результате мы договорились составить брачный контракт (это перед разводом-то!), где я в очередной раз подтверждаю дарственную на Ордынскую жилплощадь, на еще одну квартиру, на две машины, не имею претензий на офис, освобождаю жилплощадь и выписываюсь из всех квартир.
...Да, мои зубы обошлись в $21 тысячу, да, я жил в квартире и ел, что стоит немалых денег, да, и детям нужно давать обеспечение - это большие деньги (шофер, няня и т.д.) ...К сожалению, Ане верить нельзя ни в чем. И никогда нельзя было верить. Я же из лени и, будучи неприспособленным к ведению хозяйства лохом, всю нашу жизнь бесконтрольно отдавал ВСЕ заработанное мною. Даже те деньги, которые я зарабатывал вне нашей общей антрепризы.
Все: за фильмы, за рекламу банка (25 тысяч долларов), за рекламу кофе (8 тысяч), за поддержку израильской политической партии (30 тысяч) и так далее... За, за, за... Даже если вычесть потраченное на меня лично, не так уж мало для жизни семьи. Не так уж мало для пьющего алкоголика, Аня! Подумай и об этом! Деньги-то ты считать умеешь лучше меня.
Я играл бесчисленные концерты в Израиле, в Германии, в США, в Москве, в Питере и других городах. Я снялся в четырех фильмах, не считая мелких приработков на ТВ. И все деньги отдавал Ане.
…Когда-то, еще в Тель-Авиве, Аня сказала мне: «Твои дети (Кирилл, Катя, Манана) вспоминают о тебе, только когда им что-либо от тебя нужно!» Все 14 лет Аня конфликтовала со мной, как говорят в народе, ЗАЕДАЛА МОЮ ЖИЗНЬ, отравляла мое существование. При этом заботясь о моем здоровье, устраивая наш быт и так далее. Одной рукой строила, а другой безжалостно рушила все в нашем существовании.
Я очень быстро раскусил ее противоречивую, лживую, злобную и мелочную... Все эти 14 лет я закрывал глаза на очевидное».
Про Израиль (2010 год)
«...Я брел по Тель-Авиву по жаре к дому Ани и детей. Шел медленно, как ходят старики моих лет, изредка попадавшиеся мне навстречу.
Остановился у Камерного театра. Посмотрел на рекламный щит. Все то же. Названия спектаклей другие, но безвкусица и стиль, как в 1990 году, когда я впервые увидел эту витрину, и позже, когда сам красовался в этой же витрине в роли Тригорина. Вокруг парадного входа на Дизенгоф какие-то лотки, на которых продают дешевую безвкусицу. Кругом нищета для нищих. На Дизенгоф лежит на асфальте нищий, взывающий к милосердию. В витринах жуткая жуть. Словом, Тель-Авив - все тот же убогий, провинциальный, жаркий, кошмарный город с пальмами и чудовищной архитектурой. С жуткими домами желто-белого цвета. И, пока я брел к дому 97 на бульваре Ротшильд, только одна мысль терзала меня! Как Аня могла дважды наступить на те же грабли? Привезти сюда наших детей - Мишку и Зойку? В этот кошмар? Она что, с ума сошла?
Да, Москва - тяжелый, трудный, жесткий город. Но город, где есть подлинно интеллигентные люди, культура. А в Израиле? Во всяком случае в русскоязычной среде? От силы Наташа Вайтулевич, Арье, Трифоновы и еще кто-то, кого ни я, ни Аня, возможно, и не встретим. Богатые ребята из «ЮКОСа». Они при первой же возможности ухиляют отсюда, наплевав на Аню и детей.
Бред, бред и еще раз бред! Вернуться ей с детьми опять в Москву? Ох как не просто. Я был бы счастлив... Единственно, что было необходимо для меня в Израиле, - это увидеть детей (главное, Зою), оценить и понять обстановку, условия их жизни и учебы здесь, в Израиле. Перспективы, мягко говоря, неутешительные. Все не ясно, нестабильно. Какие бы Аня ни приводила доводы, даже убедительные (трудности Москвы, экология, медицина, жизнь на разрыв, армия для Миши), ясно одно: ее «бегство из Египта» сюда, на землю обетованную, - ПРЕСТУПНОЕ ЛЕГКОМЫСЛИЕ, приведшее ее, детей и даже меня на грань катастрофы! Материальной в первую очередь. Ее попытки любым способом ОПЯТЬ подчинить меня, уговорить переехать в Израиль, прописать Зою и так далее - мне следует отбросить и всячески противостоять ЕЙ, АНЕ, в ее ПОЛИТИКЕ со мной»...
Фотография Валерия Плотникова. С детьми и внуками. Внизу внучка Тинатин, дочка Зоя и младший сын Миша. Стоят дочь Манана, внучки Даша и Полина, дочь Катя и старший сын Кирилл.
После премьеры спектакля по стихам Бродского «Концерт для голоса и саксофона». 1999 год.
65-летие Михаила Козакова.
Юрий Богомолов
Михаил Козаков. На смерть лицедея
К Михаилу Козакову до его кончины коллеги, по моим наблюдениям, относились по-разному. Кто-то со здоровым скепсисом. Кто-то - с нездоровым. Многие его любили. Иные - не то, что ненавидели, но недолюбливали.
И любили, и не любили по одной причине: при всей открытости и коммуникабельности, был он человеком не от мира сего. Это и располагало к нему, и раздражало в нем.
Даром, что ли, в последние лет 20 артист не удостоился ни одной награды. Это при изобилии всевозможных негосударственных кинематографических и театральных наград. Про государственные молчу. Государство тоже помалкивает.
На предложение коллегам-академикам отдать "Нику" Козакову был обезоруживающий пару месяцев назад ответ: "Он же не прилетит на церемонию, отчего "спектакль" в Театре Оперетты "проиграет в своей выразительности".
Конечно, проиграл бы. Но, может быть, не так горько было бы уходить из жизни самому Мише… Может быть, тогда не завещал бы: обойтись без гражданской панихиды…
***
После кончины его все полюбили. Более прочих его возлюбили лица юридические - телеканалы, пороги которых он обивал со своими проектами и идеями. В последние годы - безуспешно.
От смерти артиста каналам вышла рейтинговая польза. Причем двойная.
Во-первых, не затрудняя себя поисками повода, можно было крутить в режиме "нон-стоп" фильмы, сделавшие имя артисту, принесшие ему славу.
Во-вторых, теперь никто не в состоянии помешать таблоидам копаться в его биографии. Кроме совести, которой нет у тех, кто этим занимается.
…Я его немного знал лично. С ним можно было разговаривать часами "за искусство". Он был готов часами читать стихи, если ты был готов часами их слушать. Его романы и браки являлись притчей во языцех. Он был действительно, казалось бы, не в меру влюбчив. И сверх меры ненасытен. Но не в том смысле, какой напрашивается при этих словах.
Его истинной и всепоглощающей страстью была Мировая Культура.
В Культуру многие влюбляются. Заводят с нею романы. Иногда продолжительные и счастливые, иногда - на уровне интрижки. Бывает, что вступают с ней в брак. В том числе, и по расчету. Потом разводятся или живут вместе по инерции, по лени и, опять же, по расчету. Тут нередки измены, попытки переиграть судьбу, вернуть прежнюю любовь той, которой ты уже постыл…
***
В случае с Козаковым брак с Культурой оказался заключенным на Небесах. Это было видно невооруженным взглядом. И вот именно этой любви он был предан бесконечно. И тогда, когда был в силе. И когда силы стали покидать его.
Одно из последних его творческих пожеланий - снять сериал о жизни и смерти великого Михоэлса.
Желание не было случайным. Михоэлсовским Лиром вдохновлялся Козаков, играя своего Лира на сцене Театра Моссовета.
"Лир" - из тех шекспировских трагедий, что издавна привлекает внимание глубоких умов и бездонных сердец в минуту душевного и мировоззренческого кризиса. На него в свое время обернулся Лев Толстой и раздраженно оттолкнул от себя неудачливого в старости монарха, чтобы затем, по иронии судьбы, повторить в общих чертах его трагический уход.
Обращение к "Лиру", постижение Лира - это, хочешь, не хочешь, мучительный и беспощадный эксперимент над собой и над средой.
Михоэлс экспериментировал с незащищенной человечностью в середине 1930-х годов. Козаков продолжил испытание в начале XXI века. Разные эпохи, ситуации, обстоятельства, режимы, но цена независимой, страдающей и сострадательной человечности неизменна. В том смысле, что бесценна.
В 2003 году, когда состоялась премьера, я, каюсь, не придал ей значения, не вник в ее замысел и в смысл. Сейчас картины того, что видел, выплывают из подсознания. И та финальная сцена, где король в рубище спускается с приподнятого помоста на авансцену… И все, что он мог сказать, сказано (но не произнесено вслух): "Король умер. Да здравствует человек".
***
Роль Лира для артиста, перевалившего гору времени, и спускающегося по склону своих лет, - подарок судьбы. Ну, а роль Гамлета в самом начале актерской биографии - это просто чудо, свалившееся с Неба. Ее он получил
Из рук театрального могиканина той поры Николая Охлопкова.
То был знаменательный для своего времени спектакль. Шел 1956-й год. С оттепелью пришло осознание порвавшейся связи времен. Юный и романтичный принц датский Михаила Козакова был исполнен нешуточной надежды восстановить ее. Очень скоро стало понятно, что это не под силу первому, на тот момент еще не поротому поколению послевоенных как лириков, так и впоследствии физиков.
В том же 1956 году он стал "принцем" советского кино, правда, в глубоко отрицательной роли. Я имею в виду фильм Михаила Ромма "Убийство на улице Данте", где актер убедительно сыграл молодого французского нациста. Потом пришла настоящая слава с фильмом "Человек-амфибия". И опять - роль злодея. Такова его была в то время участь. Молодой артист был слишком импозантен, чтобы играть простых советских парней. Он слишком смахивал на западного иностранца, который в глазах простого советского человека всегда смахивал на врага народа. По причине недостаточно русской наружности, Госкино не позволило режиссеру Владимиру Мотылю снимать Козакова в "Звезде пленительного счастья". Ему там предназначалась роль одного из русских аристократов. Но, увы, по представлению ответственного кинематографического функционера, профиль артиста для этого не подошел.
Он подошел для другого персонажа. Так ему выпала доля сыграть главного борца с врагами народа Феликса Эдмундовича Дзержинского. За это ему советская власть кое-что простила. В частности, публичное чтение Ахматовой, Бродского. За это ему было дозволено снять "Покровские ворота" по одноименной пьесе Леонида Зорина.
***
Почему-то эта водевильная история живет так долго и так счастливо. Почему?.. Сейчас она кажется правоверно советской. А в 1982 году она такой не показалась идеологическим начальникам. И они были правы. В сущности, "Покровские ворота" были о ностальгических переживаниях повзрослевшего Костика по оттепели, по иллюзиям ею порожденным и вдрызг разбитым.
В ретроспективной части сюжета все кончается хорошо. Подкаблучник Хоботов вырвался из-под власти своей супруги и умчался на мотоцикле Савронского в будущее, в то, которое наступит через двадцать лет, где его уже поджидает повзрослевший и помудревший историк Константин Ромин, наблюдающий за тем, как рушатся арбатские дома, на месте которых уже выросли железобетонные "челюсти" Москвы.
Но это бы ладно, полагали начальники. Пусть бы и потешились авторы своей интеллигентской тоской по своим былым обольщениям. Но ведь они, авторы, позволили себе намеки на зловещее будущее интеллигенции.
Маргарита Хоботова его вернее всех историков предчувствовала.
Предчувствие ее не обмануло. Как мы теперь знаем.
Советская интеллигенция слишком долго зависела от Маргариты Павловны, чтобы, освободившись от ее мудрого руководства, смогла выжить. Она по большей части и не выжила.
***
Для Миши Козакова слом эпохи в 1991 году оказался особенно болезненным. Он был тогда внештатным артистом, вне партий, вне компаний.
Когда он в первый раз покидал страну, то на вопросы журналистов о мотивах отвечал, не вдаваясь в высокие материи. Говорил больше о бытовых проблемах: семья большая, ее надо кормить…
Но в одном разговоре прорвалось решающее: "Уезжаю, потому что еще не все кино посмотрел". Его второй отъезд - это уход короля Лира.
Король снова умер. Но да здравствует человек, да здравствуют его роли и фильмы. Да останется с нами память о нем.
Отсюда http://www.rian.ru/authors/20110429/369500870.html.