Иоселиани: деньги на кино надо делить поровну
- Если ничего не предпринимать в системе распределения денег в российском кино, оно вообще исчезнет как искусство, - считает Отар Иоселиани. - Это огромная несправедливость, что все деньги, выделяемые государством на кинематограф, оказались в одних руках. Их можно было бы распределить более равномерно и дать большему количеству людей. Тогда, возможно, появилось бы в российском кино несколько хороших картин. А так - их нет.
Грузинский режиссер Отар Иоселиани, последние тридцать лет живущий и снимающий во Франции, приехал в Москву, чтобы представить свою новую картину "Шантрапа", которая выходит на российские экраны количеством 16 копий. В фильме нет политики. В ней говорят по-французски, по-грузински и по-русски, в ней звучит музыка разных стран и песни - опять же французские, грузинские и советские. В ней звучит музыка любви, иронии и горечи. На первый взгляд, Отар Иоселиани снял кино про кино. Главный герой - молодой режиссер Нико уезжает из СССР во Францию, где и попадает в руки бездушных продюсеров. Помыкавшись, Нико возвращается домой, в Тбилиси. История эта напоминает историю самого Иоселиани, эмигрировавшего в 1984 году во Францию, а теперь живущего в основном в Грузии. Отар Иоселиани отрицает автобиографические параллели: "Во Франции я снял все, что я хотел. В Грузии, то есть в Советском Союзе, я тоже снял все, что хотел. Это герой фильма не смог снять. Но Аскольдов тоже не смог. Он снял "Комиссара", и на этом все кончилось. Я знаю, что Фриц Ланг уехал в Штаты из Германии и там вынужден был снимать какие-то дурацкие комедии. Рене Клер уехал в Америку от фашистской оккупации и не пришелся там ко двору. Голливуду это не подошло и зрителю, воспитанному Голливудом, тоже не подошло. Орсон Уэллс снял чудную картину "Гражданин Кейн" и был настолько затуркан, что уехал в Европу. Снимал документальные фильмы, начал снимать "Дон Кихота" и не смог. Очень много моих коллег так и не реализовалось, потому что они упорно добивались того, чтобы сделать именно то, что им хочется. Не было у них наплевательского отношения: если худсовет их разносил, то они печалились. А печалиться не полагается - надо знать, что это такая данность. В российской метафизике есть понятие "стена". Надо отдавать себе отчет в том, что эта стена есть, но прошибить ее невозможно. Стену можно обойти, ее можно подорвать, но много энергии на это уходит. Надо понимать, что это данность. И только не участвовать в несправедливости, не участвовать во зле, - уверен Отар Иоселиани. Отсюда http://www.newsru.com/cinema/21apr2011ioseliani.html.
Мне ссылку в комментариях подкинули на интервью с Иоселиани, делюсь.
Отар Иоселиани: кино - это балаган
- Ваш последний фильм "Шантрапа" - о том, как молодой грузинский режиссер-бунтарь Нико (актер Дато Тариелашвили) сбегает от советских цензоров во Францию, но там сталкивается с новыми проблемами: мерзавцы-продюсеры уродуют его картину. Как удалось собрать денег на этот явно не коммерческий проект?
- Бюджет фильма - около трех миллионов евро, может, меньше. Деньги эти нашлись с трудом. На первом этапе нас спас "Сбербанк", который дал один миллион; еще немного дал Минкульт Грузии, потом денег добавил частный грузинский продюсер, телефонный оператор Orange тоже принял участие - и наконец, когда мы совсем уже загибались, Национальный центр кинематографии Франции тоже дал немного денег.
- Что сейчас происходит в европейском кино?
- Все что угодно - и хорошее, и плохое. Кино - это балаган. А современный зритель развлекается, ему скучно. После знаменитого пожара, который кончился трагически для Нерона, толпа кричала: "Хлеба и зрелищ!". Все оттуда.
- Из фильма "Шантрапа" следует, что в современном мире художнику места нет.
- Художнику никогда не было места. Вспомните, что происходило с Алексеем Константиновичем Толстым в позапрошлом веке, что происходило с Булгаковым, Шаламовым, что происходило с моими коллегами Андреем Тарковским, Георгием Шангелая, Параджановым, что происходило с Рене Клером, Фрицем Лангом и другими, всегда.
- Но ведь мир меняется, сейчас уже другие реалии?
- Мир изменился в сторону глобализации, нет уже речи о своеобразии культур. Мы были свидетелями разрушения культур - начиная с Эллады, Египта, древних персов, майя.
На самом деле, кроме уничтожения своеобразия, ничего в мире не происходит.
- Но что-то ведь сохраняется?
- Ну вот дошла до нас Библия. Новый завет - произведение коллективное, хотя приписывают авторство Иоанну, Луке, Марку и Матфею. Редакция Церкви прошлась по текстам Евангелия так, что они стали каноническими и не противоречат догмам. Недавно обнаружили "Евангелие от Иуды" - и выяснилось, что Иуда был самым верным, самым преданным учеником Христа, которому было велено получить эти тридцать серебренников. Никто не хотел предать Христа, и только самый верный ученик взял на себя эту тяжелую миссию и был проклят вовеки веков. И имя Иуды вошло в обиход как обозначение мерзавца и предателя. А апостолам, чтобы создать Церковь, нужен был предатель. Хотя, возможно, было и не совсем так.
Почему разбойникам перебили ноги, а Иисусу нет? Почему приготовили заранее небольшой грот, куда его уложили? Может, в прохладе он немного пришел в себя?
Почему потом он ел рыбу с апостолами на берегу? Почему Фома, который был неверующим, засунул палец в его рану, а оттуда кровь потекла?
- Звучит не совсем в духе традиционного христианства, но зато - как готовый сценарий фильма. Не думали снять ленту о последних днях жизни Христа?
- Как можно! Что вы такое говорите? Как можно актеру велеть играть Спасителя?
Или навязать другому актеру играть Александра Сергеевича Пушкина, Лермонтова, Ленина, кого хотите? Это аморально! Эти люди умерли и унесли с собою свой мир, секрет, свою самость, неповторимость и необъяснимость. Как разбираться и делать свою трактовку из этого? Как придумать Андрея Рублева и решить, что он дал обет молчания? Как снять фильм о Людовике XVI, которому отрубили голову, заставив актеров изображать короля или Наполеона? Есть вещи, которые опасно трогать. Как можно играть Петра Первого? Ну что это такое? Кто дал право? Я не выношу вердиктов всем остальным, но я этого делать не могу.
- Что вам в наш век тотальной коммерции позволяет сохранить себя?
- Есть в нашей органике такой инструмент, который называется совестью. Совесть - она карает, она мучает, она - безжалостна. Лучше с ней не заигрывать: так, во всяком случае, спокойнее.
В точном английском тексте "Ромео и Джульетта" заканчивается не словами "Нет повести печальнее на свете..", а обращением: "Вот что вы сделали!". Это обращение к страшному обществу того времени.
Знаете, был такой журналист Семен Черток, работавший в "Советском Экране", он написал книжку, разрушившую все советские нормы. Например, в ней он развенчал миф об "Александре Невском" Эйзенштейна, вытащив всю бутафорную суть того, что было задумано Эйзенштейном, чтобы снять не в взаправду, а картонно. А начинается эта книга с главы "Мы и Они". "Мы" - немалое количество порядочных людей, а есть еще и "они", бедные, заблудшие, натворившие много плохого - но бестолку. Мне помогает жить то, что "нас" - немало. И не дай бог заслужить немилость этих "мы". Отсюда http://www.rian.ru/interview/20110421/366753394.html
Грузинский режиссер Отар Иоселиани, последние тридцать лет живущий и снимающий во Франции, приехал в Москву, чтобы представить свою новую картину "Шантрапа", которая выходит на российские экраны количеством 16 копий. В фильме нет политики. В ней говорят по-французски, по-грузински и по-русски, в ней звучит музыка разных стран и песни - опять же французские, грузинские и советские. В ней звучит музыка любви, иронии и горечи. На первый взгляд, Отар Иоселиани снял кино про кино. Главный герой - молодой режиссер Нико уезжает из СССР во Францию, где и попадает в руки бездушных продюсеров. Помыкавшись, Нико возвращается домой, в Тбилиси. История эта напоминает историю самого Иоселиани, эмигрировавшего в 1984 году во Францию, а теперь живущего в основном в Грузии. Отар Иоселиани отрицает автобиографические параллели: "Во Франции я снял все, что я хотел. В Грузии, то есть в Советском Союзе, я тоже снял все, что хотел. Это герой фильма не смог снять. Но Аскольдов тоже не смог. Он снял "Комиссара", и на этом все кончилось. Я знаю, что Фриц Ланг уехал в Штаты из Германии и там вынужден был снимать какие-то дурацкие комедии. Рене Клер уехал в Америку от фашистской оккупации и не пришелся там ко двору. Голливуду это не подошло и зрителю, воспитанному Голливудом, тоже не подошло. Орсон Уэллс снял чудную картину "Гражданин Кейн" и был настолько затуркан, что уехал в Европу. Снимал документальные фильмы, начал снимать "Дон Кихота" и не смог. Очень много моих коллег так и не реализовалось, потому что они упорно добивались того, чтобы сделать именно то, что им хочется. Не было у них наплевательского отношения: если худсовет их разносил, то они печалились. А печалиться не полагается - надо знать, что это такая данность. В российской метафизике есть понятие "стена". Надо отдавать себе отчет в том, что эта стена есть, но прошибить ее невозможно. Стену можно обойти, ее можно подорвать, но много энергии на это уходит. Надо понимать, что это данность. И только не участвовать в несправедливости, не участвовать во зле, - уверен Отар Иоселиани. Отсюда http://www.newsru.com/cinema/21apr2011ioseliani.html.
Мне ссылку в комментариях подкинули на интервью с Иоселиани, делюсь.
Отар Иоселиани: кино - это балаган
- Ваш последний фильм "Шантрапа" - о том, как молодой грузинский режиссер-бунтарь Нико (актер Дато Тариелашвили) сбегает от советских цензоров во Францию, но там сталкивается с новыми проблемами: мерзавцы-продюсеры уродуют его картину. Как удалось собрать денег на этот явно не коммерческий проект?
- Бюджет фильма - около трех миллионов евро, может, меньше. Деньги эти нашлись с трудом. На первом этапе нас спас "Сбербанк", который дал один миллион; еще немного дал Минкульт Грузии, потом денег добавил частный грузинский продюсер, телефонный оператор Orange тоже принял участие - и наконец, когда мы совсем уже загибались, Национальный центр кинематографии Франции тоже дал немного денег.
- Что сейчас происходит в европейском кино?
- Все что угодно - и хорошее, и плохое. Кино - это балаган. А современный зритель развлекается, ему скучно. После знаменитого пожара, который кончился трагически для Нерона, толпа кричала: "Хлеба и зрелищ!". Все оттуда.
- Из фильма "Шантрапа" следует, что в современном мире художнику места нет.
- Художнику никогда не было места. Вспомните, что происходило с Алексеем Константиновичем Толстым в позапрошлом веке, что происходило с Булгаковым, Шаламовым, что происходило с моими коллегами Андреем Тарковским, Георгием Шангелая, Параджановым, что происходило с Рене Клером, Фрицем Лангом и другими, всегда.
- Но ведь мир меняется, сейчас уже другие реалии?
- Мир изменился в сторону глобализации, нет уже речи о своеобразии культур. Мы были свидетелями разрушения культур - начиная с Эллады, Египта, древних персов, майя.
На самом деле, кроме уничтожения своеобразия, ничего в мире не происходит.
- Но что-то ведь сохраняется?
- Ну вот дошла до нас Библия. Новый завет - произведение коллективное, хотя приписывают авторство Иоанну, Луке, Марку и Матфею. Редакция Церкви прошлась по текстам Евангелия так, что они стали каноническими и не противоречат догмам. Недавно обнаружили "Евангелие от Иуды" - и выяснилось, что Иуда был самым верным, самым преданным учеником Христа, которому было велено получить эти тридцать серебренников. Никто не хотел предать Христа, и только самый верный ученик взял на себя эту тяжелую миссию и был проклят вовеки веков. И имя Иуды вошло в обиход как обозначение мерзавца и предателя. А апостолам, чтобы создать Церковь, нужен был предатель. Хотя, возможно, было и не совсем так.
Почему разбойникам перебили ноги, а Иисусу нет? Почему приготовили заранее небольшой грот, куда его уложили? Может, в прохладе он немного пришел в себя?
Почему потом он ел рыбу с апостолами на берегу? Почему Фома, который был неверующим, засунул палец в его рану, а оттуда кровь потекла?
- Звучит не совсем в духе традиционного христианства, но зато - как готовый сценарий фильма. Не думали снять ленту о последних днях жизни Христа?
- Как можно! Что вы такое говорите? Как можно актеру велеть играть Спасителя?
Или навязать другому актеру играть Александра Сергеевича Пушкина, Лермонтова, Ленина, кого хотите? Это аморально! Эти люди умерли и унесли с собою свой мир, секрет, свою самость, неповторимость и необъяснимость. Как разбираться и делать свою трактовку из этого? Как придумать Андрея Рублева и решить, что он дал обет молчания? Как снять фильм о Людовике XVI, которому отрубили голову, заставив актеров изображать короля или Наполеона? Есть вещи, которые опасно трогать. Как можно играть Петра Первого? Ну что это такое? Кто дал право? Я не выношу вердиктов всем остальным, но я этого делать не могу.
- Что вам в наш век тотальной коммерции позволяет сохранить себя?
- Есть в нашей органике такой инструмент, который называется совестью. Совесть - она карает, она мучает, она - безжалостна. Лучше с ней не заигрывать: так, во всяком случае, спокойнее.
В точном английском тексте "Ромео и Джульетта" заканчивается не словами "Нет повести печальнее на свете..", а обращением: "Вот что вы сделали!". Это обращение к страшному обществу того времени.
Знаете, был такой журналист Семен Черток, работавший в "Советском Экране", он написал книжку, разрушившую все советские нормы. Например, в ней он развенчал миф об "Александре Невском" Эйзенштейна, вытащив всю бутафорную суть того, что было задумано Эйзенштейном, чтобы снять не в взаправду, а картонно. А начинается эта книга с главы "Мы и Они". "Мы" - немалое количество порядочных людей, а есть еще и "они", бедные, заблудшие, натворившие много плохого - но бестолку. Мне помогает жить то, что "нас" - немало. И не дай бог заслужить немилость этих "мы". Отсюда http://www.rian.ru/interview/20110421/366753394.html