Верю!
Тельце / Маленькое тело / Piccolo corpo, режиссёр Лаура Самани / Laura Samani, Италия, 2021
Во что веришь, то и есть...
Максим Горький. На дне (1902)
Блажен, кто верует.
Александр Грибоедов. Горе от ума (1824)
Италия, начало ХХ века. У молодой женщины А́гаты при родах умирает дочь. Священник долго и нудно объясняет ей, почему он не может окрестить ребёнка, католический канон не позволяет крестить человека, не сделавшего ни одного вдоха, это бездыханное тельце уж и похоронили, пока роженица была в беспамятстве. Агата не может с этим смириться. У Александра Куприна есть рассказ «Запечатанные младенцы», тоже из начала прошлого века, там подобную страшную коллизию он описывает с горькой иронией, и даже, глядя на священника, несколько сатирически: «Детские свежие незапечатанные могилки очень легко было узнать, потому что на каждой из них вдоль была растянута полоса домотканого холста, а на ней пара крашенных в синий цвет яиц и пятьдесят копеек медью или серебром. Священник подходил к могилке и начинал торопливо:
- Благословен бог наш всегда, ныне и присно и вовеки веков!
- А-м-минь, - подтягиваля ему.
- Благочестивейш… самодержавнейш… велик…
- Господи поми-луй!
- Упокой, господи, душу усопшего раба… младенца… Как звать?»
И поначалу кажется, что «Тельце» будет антиклерикальным кино об узости церковных законов и правил, и о душевных ранах, наносимых острыми краями этих религиозных рамок-догматов. Но - нет, это фильм о вере, о вере, дающей свет и силы, о вере ведущей человека по жизни, о вере, приносящей успокоение. Фильм оригинально сделан, процесс вероявления показывается последовательно в нескольких жанрах, у каждого жанра в фильме свой видеоряд, своя миссия и свой месседж.
Начала веры: это социальная драма, густой фактурный быт рыбацкой деревушки начала ХХ века, такое кино в Италии снимали в прошлом веке много и проникновенно: и про рыбаков - Лукино Висконти «Земля дрожит» (1948), и про горняков - Пьетро Джерми «Дорога надежды» (1950), про горожан - Роберто Кастеллани «Два гроша надежды» (1951), чаще про крестьян - Джузеппе Де Сантис «Нет мира под оливами» (1950), братья Тавиани «Хаос» (1984), Эрманно Ольми «Дерево для башмаков» (1978) и многое другое. Лаура Самани поначалу пускает свой фильм в русле этой итальянской традиции нуавонеореализма: жизнь такая тяжкая, что смерть новорожденной - это не самая страшная беда, что может случиться - «Агат, будут у тебя ещё дети…».
Веропутешествие: это путь к заветной цели, к вере, дорога, которую надо пройти, через леса и горы, по опасным дорогам, сквозь шахту в горе из тьмы к свету, по сути это вестерн, драма перетекает в неканонический итальянский неспагетти-вестерн, с приключениями и неожиданными поворотами. Весь путь мы видим на ближнем плане Агату, камера следит за путешественницей сзади, из-за её спины или чуть сбоку из-за плеча.
Верообретение: развязка, камера меняет фокус, становится панорамной, мы видим мир - озеро, светлое небо, горы, и людей в мире. Жанр финала - притча-сказка, волшебная и реальная, ожидаемая и неожиданная, пронзительная и светлая. «И свет во тьме светит» (Послание апостола Павла к ефесянам, глава 5, стих 8).
Во что веришь, то и есть...
Максим Горький. На дне (1902)
Блажен, кто верует.
Александр Грибоедов. Горе от ума (1824)
Италия, начало ХХ века. У молодой женщины А́гаты при родах умирает дочь. Священник долго и нудно объясняет ей, почему он не может окрестить ребёнка, католический канон не позволяет крестить человека, не сделавшего ни одного вдоха, это бездыханное тельце уж и похоронили, пока роженица была в беспамятстве. Агата не может с этим смириться. У Александра Куприна есть рассказ «Запечатанные младенцы», тоже из начала прошлого века, там подобную страшную коллизию он описывает с горькой иронией, и даже, глядя на священника, несколько сатирически: «Детские свежие незапечатанные могилки очень легко было узнать, потому что на каждой из них вдоль была растянута полоса домотканого холста, а на ней пара крашенных в синий цвет яиц и пятьдесят копеек медью или серебром. Священник подходил к могилке и начинал торопливо:
- Благословен бог наш всегда, ныне и присно и вовеки веков!
- А-м-минь, - подтягиваля ему.
- Благочестивейш… самодержавнейш… велик…
- Господи поми-луй!
- Упокой, господи, душу усопшего раба… младенца… Как звать?»
И поначалу кажется, что «Тельце» будет антиклерикальным кино об узости церковных законов и правил, и о душевных ранах, наносимых острыми краями этих религиозных рамок-догматов. Но - нет, это фильм о вере, о вере, дающей свет и силы, о вере ведущей человека по жизни, о вере, приносящей успокоение. Фильм оригинально сделан, процесс вероявления показывается последовательно в нескольких жанрах, у каждого жанра в фильме свой видеоряд, своя миссия и свой месседж.
Начала веры: это социальная драма, густой фактурный быт рыбацкой деревушки начала ХХ века, такое кино в Италии снимали в прошлом веке много и проникновенно: и про рыбаков - Лукино Висконти «Земля дрожит» (1948), и про горняков - Пьетро Джерми «Дорога надежды» (1950), про горожан - Роберто Кастеллани «Два гроша надежды» (1951), чаще про крестьян - Джузеппе Де Сантис «Нет мира под оливами» (1950), братья Тавиани «Хаос» (1984), Эрманно Ольми «Дерево для башмаков» (1978) и многое другое. Лаура Самани поначалу пускает свой фильм в русле этой итальянской традиции нуавонеореализма: жизнь такая тяжкая, что смерть новорожденной - это не самая страшная беда, что может случиться - «Агат, будут у тебя ещё дети…».
Веропутешествие: это путь к заветной цели, к вере, дорога, которую надо пройти, через леса и горы, по опасным дорогам, сквозь шахту в горе из тьмы к свету, по сути это вестерн, драма перетекает в неканонический итальянский неспагетти-вестерн, с приключениями и неожиданными поворотами. Весь путь мы видим на ближнем плане Агату, камера следит за путешественницей сзади, из-за её спины или чуть сбоку из-за плеча.
Верообретение: развязка, камера меняет фокус, становится панорамной, мы видим мир - озеро, светлое небо, горы, и людей в мире. Жанр финала - притча-сказка, волшебная и реальная, ожидаемая и неожиданная, пронзительная и светлая. «И свет во тьме светит» (Послание апостола Павла к ефесянам, глава 5, стих 8).