Помутнение, или В душе покоя нет
Фёдор Достоевский «Преступление и наказание», Театр Приют комедианта, режиссёр Константин Богомолов, 2019
Нет, батюшка Родион Романыч, тут не Миколка! Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь «освежает»; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце; тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, - решился, да как с горы упал или с колокольни слетел, да и на преступление-то словно не своими ногами пришел. Дверь за собой забыл притворить, а убил, двух убил, по теории.
Фёдор Достоевский. Преступление и наказание (1866)
Богомолов прикладывает к роману Достоевского свой традиционный режиссёрский инструментарий:
1) Перпендикулярный кастинг
Мать Раскольникова - молодая актриса, Алёна Кучкова
Мармеладов - молодой актёр, Илья Дель
Соня Мармеладова - возрастная актриса, Марина Игнатова, существенно старше своего сценического отца, по возрасту годится ему в матери.
Лужин - Алексей Ингелевич, карлик.
Остальные назначения - зачотные.
Какова цель этого богомоловского перпендикуляра? На сцене - не люди, а идеи?
Супер работает идея с Лужиным-карликом: когда звучат слова и Родион Романовича, и Пульхерии Александровны о том, что будущий брак Дуни и Петра Петровича - это мезальянс, и видишь их рядом, то никаких слов и комментариев больше не нужно, Лужин ни слова и не произнесёт, наглядно и весьма образно видно, что это очень и очень неравный брак.
2) Актёрская нуль-позиция по-богомоловски, мини-минимизация эмоций, очистка текста, подаваемого актёром от эмоциональной окраски.
Результат применения КБ-подхода: текст звучит очень современно, на первый план выходит идейный слой романа, выпукло явлен перманентный криминально-идеологический диалог Раскольникова и Порфирия об убийстве, о праве на убийство. Мне показалось, что не последнюю роль в этом театральном увеличении спора сыграла не полная богомоловизация актёрской игры Лысенкова и Новикова, они всё же дозированно впускают в своих героев эмоции, например, когда Порфирий в споре прищучивает своим аргументом Раскольникова и говорит ему - «А вот Вы и побледнели!», а Родион-Лысенков в этот момент заметно краснеет, не по-богомоловски краснеет, по-станиславски. Новиков играет не так ярко и крупно, как в Ленсовете, сдержанней, но из-за своей уникальной психофизики - более открыто, чем остальные исполнители, и в результате его персонаж - самый интересный, самый убедительный, самый живой.
В богомоловской интерпретации совсем сдувается безэмоциональный Свидригайлов, в исполнении хорошего актёра Валерия Дегтяря, ставшим нуль-марионеткой просто и ровно подающей текст. В спектакле идей функционально не нужен Свидригайлов без своего чёрного подполья полного тёмных страстей, исчезает фигура гиперпода Раскольникова с раскрученной до беспредела идеей «всё позволено».
Прекрасно, внятно и убедительно играет Соню Мармеладову супер-актриса Марина Игнатова, но в её исполнении Соня - это всего лишь идея, девушка-идея, она и поддерживает Раскольникова чисто идейно, без сердечности.
Безусловно, «Преступление и наказание» - роман идей, но связанные с клубком идей эмоции, страсти и поступки, пульсирующие и проистекающие из них - не менее важны, без их оркестровки аргументация идейных столкновений не так убедительна.
И всё же главный идейный спор, Родина Романовича и Порфирия Петровича увлекает, его убедительно выигрывает следователь, доказывая убийце, что «Вы убили-с», и что зарождение идеи убийства и сама эта бесчеловечная идея - это следствие помутнения рассудка, и кровь не «освежила», а родила перманентное состояние, когда в душе покоя нет, это беспокойство души Лысенков-Раскольников ярко являет.
Нет, батюшка Родион Романыч, тут не Миколка! Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь «освежает»; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце; тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, - решился, да как с горы упал или с колокольни слетел, да и на преступление-то словно не своими ногами пришел. Дверь за собой забыл притворить, а убил, двух убил, по теории.
Фёдор Достоевский. Преступление и наказание (1866)
Богомолов прикладывает к роману Достоевского свой традиционный режиссёрский инструментарий:
1) Перпендикулярный кастинг
Мать Раскольникова - молодая актриса, Алёна Кучкова
Мармеладов - молодой актёр, Илья Дель
Соня Мармеладова - возрастная актриса, Марина Игнатова, существенно старше своего сценического отца, по возрасту годится ему в матери.
Лужин - Алексей Ингелевич, карлик.
Остальные назначения - зачотные.
Какова цель этого богомоловского перпендикуляра? На сцене - не люди, а идеи?
Супер работает идея с Лужиным-карликом: когда звучат слова и Родион Романовича, и Пульхерии Александровны о том, что будущий брак Дуни и Петра Петровича - это мезальянс, и видишь их рядом, то никаких слов и комментариев больше не нужно, Лужин ни слова и не произнесёт, наглядно и весьма образно видно, что это очень и очень неравный брак.
2) Актёрская нуль-позиция по-богомоловски, мини-минимизация эмоций, очистка текста, подаваемого актёром от эмоциональной окраски.
Результат применения КБ-подхода: текст звучит очень современно, на первый план выходит идейный слой романа, выпукло явлен перманентный криминально-идеологический диалог Раскольникова и Порфирия об убийстве, о праве на убийство. Мне показалось, что не последнюю роль в этом театральном увеличении спора сыграла не полная богомоловизация актёрской игры Лысенкова и Новикова, они всё же дозированно впускают в своих героев эмоции, например, когда Порфирий в споре прищучивает своим аргументом Раскольникова и говорит ему - «А вот Вы и побледнели!», а Родион-Лысенков в этот момент заметно краснеет, не по-богомоловски краснеет, по-станиславски. Новиков играет не так ярко и крупно, как в Ленсовете, сдержанней, но из-за своей уникальной психофизики - более открыто, чем остальные исполнители, и в результате его персонаж - самый интересный, самый убедительный, самый живой.
В богомоловской интерпретации совсем сдувается безэмоциональный Свидригайлов, в исполнении хорошего актёра Валерия Дегтяря, ставшим нуль-марионеткой просто и ровно подающей текст. В спектакле идей функционально не нужен Свидригайлов без своего чёрного подполья полного тёмных страстей, исчезает фигура гиперпода Раскольникова с раскрученной до беспредела идеей «всё позволено».
Прекрасно, внятно и убедительно играет Соню Мармеладову супер-актриса Марина Игнатова, но в её исполнении Соня - это всего лишь идея, девушка-идея, она и поддерживает Раскольникова чисто идейно, без сердечности.
Безусловно, «Преступление и наказание» - роман идей, но связанные с клубком идей эмоции, страсти и поступки, пульсирующие и проистекающие из них - не менее важны, без их оркестровки аргументация идейных столкновений не так убедительна.
И всё же главный идейный спор, Родина Романовича и Порфирия Петровича увлекает, его убедительно выигрывает следователь, доказывая убийце, что «Вы убили-с», и что зарождение идеи убийства и сама эта бесчеловечная идея - это следствие помутнения рассудка, и кровь не «освежила», а родила перманентное состояние, когда в душе покоя нет, это беспокойство души Лысенков-Раскольников ярко являет.