Письмо «Сонечке»
Людмила Улицкая «Сонечка» во МХАТе имени Чехова, режиссёр Марина Брусникина, 2002
«Сонечка», прощайте!
С холодным сердцем и без сожаления расстаюсь с Вами, мы больше не увидимся.
Не могу сказать, что сильно разочарован встречей с Вами (так как много и не ожидал от нашей встречи), но я и не очарован. Чуда не произошло. То, что я увидел - это всё-таки не Театр, а литмонтаж, литературные чтения с вкраплением театральных элементов. Думаю, что в связи с деградацией ранее мощной филармонической сети благодарные поклонники Ваши найдутся среди бывших посетителей литконцертов зала Чайковского, Дома Учёных и т.п.
Кое-что всё-таки зацепило:
- прежде всего, Егоров, статью и голосом (таким же сочным и густым баритоном) напоминающий молодого Качалова. Лев уже писал в Форуме, и я это подтверждаю - его выходы на «авансцену» (к колонне) и комментарии к событиям жизни Роберта Робертовича - очень напоминали монологи рассказчика-комментатора из «Воскресения». Они были такими же содержательными, вдумчивыми, много объясняющими зрителю, делались тоже поверх четвёртой стены. Да вот беда - у Егорова (в отличие от В.И.) не было объекта комментария, не было процесса, не было жизни, развёртывающейся перед глазами зрителей, на сцене были другие комментаторы и рассказчики.
- книжные цитаты, вставленные в тело спектакля. Особенно понравилась первая, объяснение Кити и Левина. Когда вместо вялой женской беллетристики вдруг пошёл мощный энергетический пласт текста, я даже встрепенулся, стряхнул с себя остатки дрёмы. Цитата эта была более чем уместна - она сразу представляла два мира Сонечки - книжный и реальный. А указание «Автор. Название» было неуместно, смотрелось низкопоклонством перед зрителем, а героине это указание совсем не нужно, Кити ведь для неё такая же подруга (а может и она сама), как и из мира реального.
- «па-ра-лу-ла». Но в Ваше «тело», в тело спектакля, эти музыкальные дивертисменты не были вписаны, красивые номера остались автономными красивыми вставками.
Распределение ролей главных героев, Сонечки и Роберта (приём литературного театра), на нескольких исполнителей - ничего Вам не дало, в отличие от известных режиссёрских решений - пять Пушкиных у Любимова или четыре Дон-Жуана у Левинского. Наоборот, это размыло образы главных героев, они стали «не видны», а Таню и Ясю различить можно было.
Встреча с Вами шла у меня от дня рожденья (или от свадьбы) к празднику (Новому году). Представить же повседневную жизнь, поток жизни, «чтение» не могло. Только в эти праздничные моменты я не скучал - это и были те театральные вкрапления, о которых я упомянул чуть ранее, сразу после них, погружаясь в будни монотонно-улицкого «чтения». Возможно в том моя вина:
- повесть читал ранее и все происходящие коллизии (последняя жизнь Роберта Робертовича и т.п.) мне не были неожиданны;
- моё театральное воображение требует постоянной подпитки визуальными образами, а при отсутствии оной - начинает скучать.
Простите за то, что не смог Вас понять и прощайте!
Не Ваш Жан.
«Сонечка», прощайте!
С холодным сердцем и без сожаления расстаюсь с Вами, мы больше не увидимся.
Не могу сказать, что сильно разочарован встречей с Вами (так как много и не ожидал от нашей встречи), но я и не очарован. Чуда не произошло. То, что я увидел - это всё-таки не Театр, а литмонтаж, литературные чтения с вкраплением театральных элементов. Думаю, что в связи с деградацией ранее мощной филармонической сети благодарные поклонники Ваши найдутся среди бывших посетителей литконцертов зала Чайковского, Дома Учёных и т.п.
Кое-что всё-таки зацепило:
- прежде всего, Егоров, статью и голосом (таким же сочным и густым баритоном) напоминающий молодого Качалова. Лев уже писал в Форуме, и я это подтверждаю - его выходы на «авансцену» (к колонне) и комментарии к событиям жизни Роберта Робертовича - очень напоминали монологи рассказчика-комментатора из «Воскресения». Они были такими же содержательными, вдумчивыми, много объясняющими зрителю, делались тоже поверх четвёртой стены. Да вот беда - у Егорова (в отличие от В.И.) не было объекта комментария, не было процесса, не было жизни, развёртывающейся перед глазами зрителей, на сцене были другие комментаторы и рассказчики.
- книжные цитаты, вставленные в тело спектакля. Особенно понравилась первая, объяснение Кити и Левина. Когда вместо вялой женской беллетристики вдруг пошёл мощный энергетический пласт текста, я даже встрепенулся, стряхнул с себя остатки дрёмы. Цитата эта была более чем уместна - она сразу представляла два мира Сонечки - книжный и реальный. А указание «Автор. Название» было неуместно, смотрелось низкопоклонством перед зрителем, а героине это указание совсем не нужно, Кити ведь для неё такая же подруга (а может и она сама), как и из мира реального.
- «па-ра-лу-ла». Но в Ваше «тело», в тело спектакля, эти музыкальные дивертисменты не были вписаны, красивые номера остались автономными красивыми вставками.
Распределение ролей главных героев, Сонечки и Роберта (приём литературного театра), на нескольких исполнителей - ничего Вам не дало, в отличие от известных режиссёрских решений - пять Пушкиных у Любимова или четыре Дон-Жуана у Левинского. Наоборот, это размыло образы главных героев, они стали «не видны», а Таню и Ясю различить можно было.
Встреча с Вами шла у меня от дня рожденья (или от свадьбы) к празднику (Новому году). Представить же повседневную жизнь, поток жизни, «чтение» не могло. Только в эти праздничные моменты я не скучал - это и были те театральные вкрапления, о которых я упомянул чуть ранее, сразу после них, погружаясь в будни монотонно-улицкого «чтения». Возможно в том моя вина:
- повесть читал ранее и все происходящие коллизии (последняя жизнь Роберта Робертовича и т.п.) мне не были неожиданны;
- моё театральное воображение требует постоянной подпитки визуальными образами, а при отсутствии оной - начинает скучать.
Простите за то, что не смог Вас понять и прощайте!
Не Ваш Жан.