Безо́бразная иллюстрация
Лукино Висконти «Рокко и его братья» Венгерский национальный театр / Nemzeti Szinhaz, режиссёр Аттила Виднянский / Vidnyánszky Attila, 2019
Театральная олимпиада 2019 - Санкт-Петербург
К сожалению, интересного продуктивного подхода к постановке шедеврального киноромана явлено не было. Спектакль представляет собой поверхностную иллюстративную пересказку сюжета фильма. Это может быть лишь вяло интересно тем, кто фильм не видел. Братья Паронди в спектакле - это просто некие люди на сцене, за которых актёры подают текст, характеры не сыграны и даже внятно не обозначены. А у Висконти каждый из братьев - живой человек, из плоти и страстей, и олицетворяющий при этом определённые человеческие сущности: Рокко - доброта, кротость и красота, Симоне - брутальность, подлость и зло, Чиро - здравый смысл и логика, Лука - будущее, Винченцо - индивидуализм. Надя - слегка эксцентрическая девушка, ничего рокового и в то же время блядского в ней нет. Самый яркий и запоминающийся персонаж - владелица прачечной вдова Донини, буйная нимфоманка.
Во всю ширину и высоту сцены - движущаяся в двух направлениях, вперёд и назад, многоярусная конструкция, которая, увы, чаще всего малонаселена, лишь в нижней части, в правой ячейке постоянно живёт семья Паронди, а левой - офис боксёрского клуба. На верхних этажах обитают фрики, спускаются они и вниз, в прологе, один из них, самый придурковатый, садится на пол, и грозится прям сейчас прибить гвоздём свою мошонку к сцене Александринского театра, но разве нас этим трюком можно удивить или шокировать? Миссия фриков в спектакле - подача постдраматического комментария обо всём и ниочом, о том, что классическое искусство сгнило и устарело, о необходимости закрытия всех музеев как мёртвых явлений, всех шекспиров-толстых-да_винчи-… надо сжечь и т.п. Объём этого треша существенен - примерно четвёртая или пятая часть четырёхчасового морока, слушать и видеть это - невыносимо. Ближе к финалу фрики становятся более активными и понемногу вмешиваются в действие: женщина-фрик кормит братьев спагеттюшками, как птенчиков червяками, запрокинув головы, они встают вокруг неё, и она достаёт по одной макаронине из кастрюли и по очереди опускает их в открытые рты. Есть версия, что этот постдраматический комментарий - это своего рода антидекларация Виднянского, манифест современного «актуального» театра, который он не принимает и ненавидит, и потому делает ему такую антипрезентацию, но, на мой взгляд, этот антикомментарий оборачивается бумерангом, который бьёт в спектакль - действительно, такой безо́бразный поверхностный иллюстративный театр сгнил и устарел.
Театральная олимпиада 2019 - Санкт-Петербург
К сожалению, интересного продуктивного подхода к постановке шедеврального киноромана явлено не было. Спектакль представляет собой поверхностную иллюстративную пересказку сюжета фильма. Это может быть лишь вяло интересно тем, кто фильм не видел. Братья Паронди в спектакле - это просто некие люди на сцене, за которых актёры подают текст, характеры не сыграны и даже внятно не обозначены. А у Висконти каждый из братьев - живой человек, из плоти и страстей, и олицетворяющий при этом определённые человеческие сущности: Рокко - доброта, кротость и красота, Симоне - брутальность, подлость и зло, Чиро - здравый смысл и логика, Лука - будущее, Винченцо - индивидуализм. Надя - слегка эксцентрическая девушка, ничего рокового и в то же время блядского в ней нет. Самый яркий и запоминающийся персонаж - владелица прачечной вдова Донини, буйная нимфоманка.
Во всю ширину и высоту сцены - движущаяся в двух направлениях, вперёд и назад, многоярусная конструкция, которая, увы, чаще всего малонаселена, лишь в нижней части, в правой ячейке постоянно живёт семья Паронди, а левой - офис боксёрского клуба. На верхних этажах обитают фрики, спускаются они и вниз, в прологе, один из них, самый придурковатый, садится на пол, и грозится прям сейчас прибить гвоздём свою мошонку к сцене Александринского театра, но разве нас этим трюком можно удивить или шокировать? Миссия фриков в спектакле - подача постдраматического комментария обо всём и ниочом, о том, что классическое искусство сгнило и устарело, о необходимости закрытия всех музеев как мёртвых явлений, всех шекспиров-толстых-да_винчи-… надо сжечь и т.п. Объём этого треша существенен - примерно четвёртая или пятая часть четырёхчасового морока, слушать и видеть это - невыносимо. Ближе к финалу фрики становятся более активными и понемногу вмешиваются в действие: женщина-фрик кормит братьев спагеттюшками, как птенчиков червяками, запрокинув головы, они встают вокруг неё, и она достаёт по одной макаронине из кастрюли и по очереди опускает их в открытые рты. Есть версия, что этот постдраматический комментарий - это своего рода антидекларация Виднянского, манифест современного «актуального» театра, который он не принимает и ненавидит, и потому делает ему такую антипрезентацию, но, на мой взгляд, этот антикомментарий оборачивается бумерангом, который бьёт в спектакль - действительно, такой безо́бразный поверхностный иллюстративный театр сгнил и устарел.