Приговорённый к жизни
Клим «Ветеран. Несуществующие главы романа "Идиот"» ЦДиР Казанцева, тренер Клим, 2015
На полу полутёмной сцены спиной к залу лежит человек, минут десять лежит, потом встаёт, ходит, он босый и какой-то неприбранный, что-то начинает говорить, не всегда разборчиво, оказывается, что он в смирительной рубашке с завязанными на спине рукавами, он поёрзает спиной по полу и усмирительный узел развяжет. Его рассказ - это не монопьеса, и не проза, а поток сознания, что-то он произносит неразборчиво, что-то начинает рассказывать, потом отвлекается, иногда к потерянной мысли он возвращается, иногда - нет, монолог перемежается большими паузами. Это - поток сознания человека, поток сознания уязвлённого и травмированного жизнью человека. В какой-то момент он сообщает, что его фамилия Фердыщенко - «Разве можно жить с фамилией Фердыщенко? А?» Тот ли это самый Фердыщенко из романа? Скорее - какое-то его психиатрическое отражение. В сценическом пространстве много зеркал и кроме него зрители видят несколько отражений. Романный Фердыщенко был неприятен, это - нет, он скорее жалок своей потерянностью, хочется выслушать его сбивчивый рассказ, в котором нет сюжета, нет событий, есть лишь обрывки мыслей и рассуждений. Себя он называет ветераном, и поясняет, что не каждый может пережить, то что пришлось ему, потому он и ветеран, ветеран жизни.
В этом спектакле Клима полномасштабно развёрнут «новый» способ актёрского существования, отчасти он был заявлен и в более ранних его работах, в частности, в спектакле театра Улисс «Век. Конец - начало». На сцене - не актёр, и не персонаж, произносящий драматургический текст, на сцене - человек, со всеми его муками и терзаниями, страданиями и переживаниями, больным сознанием и воспалённым подсознанием, человек и больше - ничего. Он здесь живёт, ходит, сидит, говорит, молчит, спит, слушает музыку, рисует мелом на доске схемы и формулы, разъясняет их, когда он ближе к финалу это делает во второй раз, приходит разгадка его жизнетравмы, по-фердыщенски: «Бог ≠ Любовь, Бог = Закон». В финале хочется сообщить ему, а на выходе из театра напомнить и себе: «Дорогой! Формула жизнесчастья проста: "Бог ≠ Закон, Бог = Любовь"».
На полу полутёмной сцены спиной к залу лежит человек, минут десять лежит, потом встаёт, ходит, он босый и какой-то неприбранный, что-то начинает говорить, не всегда разборчиво, оказывается, что он в смирительной рубашке с завязанными на спине рукавами, он поёрзает спиной по полу и усмирительный узел развяжет. Его рассказ - это не монопьеса, и не проза, а поток сознания, что-то он произносит неразборчиво, что-то начинает рассказывать, потом отвлекается, иногда к потерянной мысли он возвращается, иногда - нет, монолог перемежается большими паузами. Это - поток сознания человека, поток сознания уязвлённого и травмированного жизнью человека. В какой-то момент он сообщает, что его фамилия Фердыщенко - «Разве можно жить с фамилией Фердыщенко? А?» Тот ли это самый Фердыщенко из романа? Скорее - какое-то его психиатрическое отражение. В сценическом пространстве много зеркал и кроме него зрители видят несколько отражений. Романный Фердыщенко был неприятен, это - нет, он скорее жалок своей потерянностью, хочется выслушать его сбивчивый рассказ, в котором нет сюжета, нет событий, есть лишь обрывки мыслей и рассуждений. Себя он называет ветераном, и поясняет, что не каждый может пережить, то что пришлось ему, потому он и ветеран, ветеран жизни.
В этом спектакле Клима полномасштабно развёрнут «новый» способ актёрского существования, отчасти он был заявлен и в более ранних его работах, в частности, в спектакле театра Улисс «Век. Конец - начало». На сцене - не актёр, и не персонаж, произносящий драматургический текст, на сцене - человек, со всеми его муками и терзаниями, страданиями и переживаниями, больным сознанием и воспалённым подсознанием, человек и больше - ничего. Он здесь живёт, ходит, сидит, говорит, молчит, спит, слушает музыку, рисует мелом на доске схемы и формулы, разъясняет их, когда он ближе к финалу это делает во второй раз, приходит разгадка его жизнетравмы, по-фердыщенски: «Бог ≠ Любовь, Бог = Закон». В финале хочется сообщить ему, а на выходе из театра напомнить и себе: «Дорогой! Формула жизнесчастья проста: "Бог ≠ Закон, Бог = Любовь"».