Святые богачами не бывают
Морис Метерлинк «Чудо святого Антония» Новый драматический театр, режиссёр Вячеслав Долгачёв, 2011
Спектакль начинается и заканчивается вальсом №2 Шостаковича, звучит только его начало, без эйфории срединной части и апофеоза финала. Милая приятная музыка звучит в благополучном доме, где, так называемый средний класс, наслаждается жизнью, наслаждается форелью под соусом «Шуберт», жареными рябчиками и хорошим вином на поминальном завтраке перед выносом покойницы, и где слуги обеспечивают порядок и уют.
Театр смягчает жанр пьесы, переводя её из сатирического регистра в комедийный. Случается непонятное - в дом приходит человек в рубище, называет себя святым Антонием и предлагает оживить покойную тётушку. Сергей Моисеев поразительно играет этого пришельца, его мимика, голос, движения, «энергетические» манипуляции руками убеждают что это, безусловно, святой Антоний и есть, или, конечно, это - сумасшедший. Комедийность строится на реакциях благополучных людей на непостижимое-невероятное, явившееся к ним в образе неблагополучия. Не обошлось и без лёгких сатирических ноток, в рябчиковых репликах, произнесённых несколько раз с большим чувством - «Рябчики стынут!», «Ну где же рябчики?!» Но прежде всего - смешно, и грустно. Чтоб решить проблему вызывает, конечно, полицию, в полицейском узнаются классические ментовские интонации и повадки. Нарушителя спокойствия арестовывают. И тут происходит ещё одно чудо, и оно, пожалуй, главное, и совершает его не Антоний, а Виргиния, служанка: на улице того маленького городка, как и в Москве в эти дни - дождь со снегом и холодный ветер, а Антоний бос и одет в рваное тряпьё, Виргиния, не раздумывая снимает с себя свои единственные ботинки и отдаёт ему, закутывает его в свою шаль, и вручает ему свой зонтик, а он взять его не может - его руки в наручниках, и тогда она несёт зонт над ним, как нимб святого. Хозяева и гости называют её ненормальной, всё верно: если они - норма, то она - ненормальная, святая. А святые богачами не бывают.
Кто из нас сейчас впустит в свой дом/квартиру странного оборванца в лохмотьях, и поделится с ним единственной обувью и одеждой? Только святой.
Спектакль начинается и заканчивается вальсом №2 Шостаковича, звучит только его начало, без эйфории срединной части и апофеоза финала. Милая приятная музыка звучит в благополучном доме, где, так называемый средний класс, наслаждается жизнью, наслаждается форелью под соусом «Шуберт», жареными рябчиками и хорошим вином на поминальном завтраке перед выносом покойницы, и где слуги обеспечивают порядок и уют.
Театр смягчает жанр пьесы, переводя её из сатирического регистра в комедийный. Случается непонятное - в дом приходит человек в рубище, называет себя святым Антонием и предлагает оживить покойную тётушку. Сергей Моисеев поразительно играет этого пришельца, его мимика, голос, движения, «энергетические» манипуляции руками убеждают что это, безусловно, святой Антоний и есть, или, конечно, это - сумасшедший. Комедийность строится на реакциях благополучных людей на непостижимое-невероятное, явившееся к ним в образе неблагополучия. Не обошлось и без лёгких сатирических ноток, в рябчиковых репликах, произнесённых несколько раз с большим чувством - «Рябчики стынут!», «Ну где же рябчики?!» Но прежде всего - смешно, и грустно. Чтоб решить проблему вызывает, конечно, полицию, в полицейском узнаются классические ментовские интонации и повадки. Нарушителя спокойствия арестовывают. И тут происходит ещё одно чудо, и оно, пожалуй, главное, и совершает его не Антоний, а Виргиния, служанка: на улице того маленького городка, как и в Москве в эти дни - дождь со снегом и холодный ветер, а Антоний бос и одет в рваное тряпьё, Виргиния, не раздумывая снимает с себя свои единственные ботинки и отдаёт ему, закутывает его в свою шаль, и вручает ему свой зонтик, а он взять его не может - его руки в наручниках, и тогда она несёт зонт над ним, как нимб святого. Хозяева и гости называют её ненормальной, всё верно: если они - норма, то она - ненормальная, святая. А святые богачами не бывают.
Кто из нас сейчас впустит в свой дом/квартиру странного оборванца в лохмотьях, и поделится с ним единственной обувью и одеждой? Только святой.